– Потерпи, – попросила она Джозефа. – Скоро они будут здесь. Это из-за Гарри задержка. Он попросил Барта привезти еще и стряпчего, вот и теряется время.
Джозеф молча кивнул, глядя на нее расширенными от боли зрачками, и вновь закрыл глаза. Ведьма сама с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Она, одна из лучших, а может, и лучшая целительница белого ордена, оказалась абсолютно беспомощной, когда потребовалось оказать помощь любимому мужчине!
Мэри-Джейн повторила про себя эти слова и изрядно изумилась. Даже накатывающие слезы отступили. Что ж это получается, она влюбилась в Джозефа? Того самого, который сперва поставил ее перед выбором превратиться в шлюху или нарушить Клятву, а затем использовал приворотную пыль, пусть даже распыленную не им, чтобы с ней переспать? Судя по всему, да, влюбилась. А как он относится к ней?
По всему выходило, что она ему совсем не безразлична. Джозефу ничего не мешало отсидеться в комнате, пребывая в полной безопасности. Он же безрассудно ринулся ей на помощь, и при этом изрядно пострадал. Помочь, правда, ничем так и не смог, ведьма прекрасно справилась сама, но разве это важно? Ведь ради нее он нарушил один из главных неписаных принципов черной магии – «каждый за себя». Такое ни один черный маг не сделает для безразличного человека, разве что за деньги.
С самого детства отношения с противоположным полом у Мэри-Джейн складывались из рук вон плохо. Точнее, не складывались никак. Родилась она в семье белого боевого мага и смертной, не унаследовав от отца ни одной из его магических сил. Внешнего сходства ребенка с родителями тоже не просматривалось. Среди белых ведьм (страстно ненавидящих смертную, сумевшую увести у них завидного жениха) поползли тихие сплетни о том, что настоящий отец девочки известен только ее матери, а быть может, точно неизвестен и ей. Открыто сказать что-то этакое они боялись (кто может быть уверен, остановит ли боевого мага Клятва Мерлина?), но маленькая Мэри-Джейн все равно каким-то образом узнала об этих измышлениях и поняла, почему отец столь холодно к ней относится. Уточнять у родителей, есть ли в сплетнях хоть крупица правды, девочка благоразумно не стала.
Даже если оба родителя были магами, у них вполне мог родиться ребенок без магических сил (без сплетен о супружеской неверности, естественно, не обходилось и в этих случаях), так что в любом из магических орденов давно знали, как поступать в подобной ситуации. Если родители желали, чтобы их ребенок считался магом, невзирая на отсутствие магических сил, ему присваивали самый низкий уровень по ясновидению. Может дитя предсказать, что завтра утром солнце взойдет, а вечером сядет – значит, уже какой-никакой, а ясновидец. Разумеется, шли навстречу только влиятельным родителям, но тут уж ничего не поделать – орден совсем не нуждался в большом количестве таких «магов».
Мэри-Джейн в свое время тоже получила четырнадцатый уровень по ясновидению, что дало ей законное право поступить в одну из магических академий белого ордена. Там ее обучали письму, счету, верховой езде, основам самообороны, танцам и прочим далеко не лишним в жизни навыкам. Когда остальные студиозусы занимались совершенствованием своих магических сил, «ясновидица» была предоставлена сама себе. Однажды она случайно попала на занятие целителей и как-то сразу поняла – вот это и есть ее настоящее призвание. Наставник-целитель отнюдь не возражал, ведь его жалованье напрямую зависело от количества обучаемых им студиозусов. Менее через год юная ведьма (теперь в этом ее статусе никто более не сомневался) получила десятый уровень, дающий право исцелять самостоятельно. Академию она закончила уже с третьим уровнем, которого подавляющее большинство целителей никогда не достигают.
Поначалу юные маги, ее сверстники, относились к девчонке, обделенной магическими силами, с изрядной долей высокомерия. Затем, став обладательницей пятого, самого высокого уровня силы среди всех студиозусов, презрением их окатывала уже она. А чуть позже девушка о них просто забыла – все свое время и силы она расходовала на совершенствование в целительском мастерстве. Уже обладая первым уровнем и имея доходы, которые и не снились большинству магов, Мэри-Джейн вдруг обратила внимание на то, что все ее ровесницы-ведьмы давно замужем и имеют по несколько детей. Что-то внутри тоскливо заныло, и лучшая целительница белого ордена внезапно заметила, что завидует им.
Попытки исправить ситуацию успеха не принесли. Что поделать, в академии студиозусов женского пола учили кокетничать, но Мэри-Джейн этих занятий не посещала, сочтя бесполезным для себя умение ненавязчиво приставать к мужчинам. Да и достойные мужчины, для которых она охотно согласилась бы стать матерью их детей, почему-то все уже были женатыми. Пока она становилась лучшей целительницей, другие ведьмы даром времени не теряли. Конечно, желающих жениться на богатой женщине имелось немало, и магов, и смертных, но нанятый телепат всякий раз однообразно сообщал одно и то же: соискателя руки и сердца интересует исключительно финансовая сторона вопроса. Через недолгое время ведьма смирилась с одиночеством и с головой погрузилась в работу.
Домогательства Джо оказались для нее полной неожиданностью. Впервые кто-то интересовался ею не как целительницей или способом поправить свое незавидное материальное положение, а именно как женщиной. Пусть даже этот интерес поначалу был выражен в довольно неприглядной форме.
А вдруг он тоже к деньгам подбирается? Проверить его через телепата, скорее всего, не удастся, он сам телепат и умеет надежно скрывать свои мысли. Кстати, хорошо, что здесь, в драконюшне, телепатия не работает. Было бы очень не к месту, если бы Джо сейчас прочитал, о чем она думает.
– Дура ты, Мэри-Джейн, – улыбнувшись, слабым голосом заявил Джозеф. – Хотя и умная. Драконюшня – самое обычное помещение. Ничем не хуже твоей гостиной, например. Мысли невозможно читать, если рядом дракон. Но ведь сэра Баннистера здесь нет. А ты, значит, в академии была зубрилкой, да? Я так и предполагал, а теперь точно знаю.
– Лежи молча, – посоветовала ведьма. – В твоем состоянии говорить – опасно для здоровья.
– Это чем же опасно разговаривать при ожогах?
– По морде можно получить. Ты же сейчас не сможешь сопротивляться.
– Я даже если бы и мог, не стал бы. Для тебя – все, что хочешь, любимая. Хочешь меня побить – пожалуйста!
– Заткнитесь вы! – попросил Гарри. – Противно слушать. Аж блевать тянет!
– А ты своей Захарии такого не говорил? – поинтересовалась Мэри-Джейн.
– Это не твое дело, баба! Я одно знаю: то, что нужно, я ей так и не сказал, зато наговорил очень много лишнего. Вот, например…
Старик пустился в пространные воспоминания о своих взаимоотношениях с единственной любовью всей своей жизни. Рассказывал он неимоверно нудно, но это никому не мешало, потому что никто его и не слушал.
Излагать увлекательные подробности захватывающей истории он мог бы до утра, если не до обеда, но его беспардонно прервали. Сэр Баннистер с тремя закутанными в плащи мужчинами на спине влетел в помещение и, сделав красивый вираж, эффектно приземлился возле лежащего на полу Джозефа. Дракон подставил хвост, и все трое один за другим спустились на пол.
В одном из прибывших ведьма узнала целителя Роберта, второго она явно видела впервые.
– Привет честной компании, – поздоровался Роберт. – Рад видеть всех в добром здравии.
– В каком же добром, ведь мистер Джозеф ранен! – возразила Мэри-Джейн, встав с корточек.
– Так, Джо, ты ранен, говорят? Я вижу всего лишь полдесятка ерундовых ожогов. Есть что-то еще, чего я не заметил?
– Разве этого мало? – удивилась ведьма.
– Смотря для чего. Для того, чтобы помереть, явно недостаточно. А вот для того, чтобы вызвать меня среди ночи, как выяснилось, хватило. Неужели ты сама не могла с этим справиться?
– А вот и не смогла! Я ничего не понимаю в ожогах!
– Если бы только в ожогах! Мэри-Джейн, вот скажи мне, почему ты обычно так одеваешься, что на тебя раз посмотришь и больше не хочется? И это при том, что в вонючей рванине, которая подходит по размеру разве что какому-нибудь сморчку вроде Гарри, ты выглядишь настоящей красавицей!
– Сам ты сморчок, – вяло отреагировал Гарри, занятый оживленной беседой с Бартом и прибывшим незнакомцем.
– Боб, может, приступишь к исцелению? – попросила немного смутившаяся ведьма.
– Сейчас приступлю. Но ты переоденься.
– Во что?
– Я тебе привез одежду моей жены. Она говорит, что ваши размеры не совсем совпадают, но костюм свободный, тебе подойдет, а то, что сапоги чуть больше, чем нужно, – ничего страшного. На, держи! И благодарить не надо. Ты за это заплатишь деньгами. Черные маги ничего не делают Христа ради. Даже если они и поклоняются Иисусу, как я.
– Да заплачу, не вопрос. – Мэри-Джейн отошла в сторону и начала переодеваться.
– А мне одежду привез? – поинтересовался Джозеф.
– Привез, конечно. Мне Барт подробно описал все, что тут творится. Оденешься потом. Дай хоть осмотрю твои раны, раз уж меня сюда вызвали. Слушай, как тебе удалось получить столько ожогов? На следы пытки не похоже. Дракон с тобой поиграл, что ли? Так Красавчик вроде такой хренью не страдает. Игрив, но не чрезмерно. Откуда такие ожоги, Джо?
– Неважно. Исцеляй уже!
– Да тут исцелять нечего. Волдыри на подошвах придется проколоть, иначе ты ходить не сможешь, а кто тебя, такого кабана, понесет? Уж не я точно. Остальные лучше не трогать. От воспаления – сырная плесень. Ноги перебинтовать. Вроде все. Джо, ты не раз получал раны гораздо хуже. Для боевого мага эти ожоги – сущая мелочь! Зачем ты меня вызвал? Тут даже если ничего не делать, все само заживет за пару дней. У тебя что, лишние деньги завелись?
– Так платит же она.
– А, на дурняк решил мне сон перебить? Тогда понятно. Непонятно другое. Кто и зачем на тебя помочился?
– С чего ты взял, Боб? – Джозеф отвел глаза.
– С чего? Я что, по-твоему, запах мочи могу спутать с ароматом вина?
– Да какая разница?
– Мэри-Джейн, мистер Джозеф пахнет мочой по той причине, о которой я думаю?
– Я не умею читать мысли, – призналась ведьма. – Так что не знаю, о чем ты думаешь.
– Ладно, пусть так. Тут вот какое дело. Среди боевых магов, по крайней мере черных, ходит такое поверье, что моча обладает какими-то мистическими целительными свойствами. И сколько я им ни говорю, что при ожогах ни в коем случае не нужно друг друга орошать, они все едино продолжают это делать при каждом удобном случае. Прямо какая-то болезненная страсть к моче.
– Боб, ты идиот, – отметил Джозеф. – Перед тобой стоит прекраснейшая из женщин, а ты с ней разговариваешь о моче. Ты вообще нормальный?
– Что вы так на меня смотрите? – удивилась ведьма. – Ну, умылась и переоделась, и что тут этакого?
– Да, одежда черной ведьмы, безусловно, подошла и отлично смотрится, – признал Роберт. – Мэри-Джейн, не хочешь перейти в черный орден? С такими бедрами нужно носить обтягивающие штаны, а не платья, а у белых ведьм это не принято.
– Не задавай дурацких вопросов. Скажи лучше, ты уже все сделал, что нужно?
– Да. Теперь ему пару дней поменьше ходить, не беспокоить остальные волдыри, пока они сами не лопнут, три раза в день принимать плесень, ну и, пожалуй, все.
– Но ему же больно! Нужно что-нибудь болеутоляющее!
– Кто из нас его исцеляет? – поинтересовался Роберт. – И кто ни хрена не смыслит в ожогах? Чтоб ты знала, в таких случаях нестерпимая боль присутствует в самом начале, а потом она быстро ослабевает. К тому же не забывай, что почти все боевые маги знают обезболивающее заклятие. Джо уж точно знает. Так что, сама понимаешь. Такое зелье у меня, разумеется, есть, но расходовать его зря совершенно незачем.
– Джо, так ты симулировал? Нет, я же целитель, могу отличить, когда человеку действительно больно, а когда он притворяется!
– Молчи, Боб, а то убью! – пригрозил Джозеф.
– Сейчас ты беспомощен, Джо. Не сыпь пустыми угрозами. Так вот, Мэри-Джейн, боль он, конечно, испытывал, но далеко не сильную. Небось прочитал то самое заклятие, только задом наперед, и боль усилилась. Так ее и поддерживал на нужном уровне.
– Джо, но зачем?
– Мне было очень приятно, что ты сидишь рядом и гладишь меня, – смутился боевой маг.
– Вот же глупый! Неужели нельзя было просто попросить? Я бы сделала все то же самое, а ты обошелся бы без боли.
– Вас слушать противно, – заявил подошедший Барт. – Меня вот-вот стошнит.
– Заткни уши, – порекомендовал Роберт. – Или отойди подальше.
– Я по делу пришел, – сообщил юноша. – Те двое сейчас припрутся сюда. Им кое-что от всех вас надо. И от меня тоже. Так вот, Джо не помешало бы одеть. А то неудобно как-то. Уж очень явно он показывает, как относится к мисс Мэри-Джейн.
– Это каким же образом показывает? – не поняла ведьма.
– Ну, это. В общем…
– Ах вот ты о чем! – Женщина покраснела. – Джо, я с ним согласна – тебе необходимо одеться. А чего от нас хотят Гарри и тот джентльмен?
– Вопрос жизни и смерти, – загадочно произнес юный маг.
* * *Барт слез с дракона и направился к Гарри, чувствуя, что получить плату за оказанную услугу будет не так и просто. По крайней мере, достойную плату.
– Это и есть стряпчий? – поинтересовался старик. – Если да, то приступим. У меня осталось совсем мало времени, не стоит его зря разбазаривать.
– Сначала я бы хотел получить гонорар или хотя бы устную гарантию его выплаты, – выставил предварительное условие стряпчий.
– Конечно, я заплачу, – уверенно заявил Гарри. – Не сомневайтесь, мистер… Как вас зовут, кстати?
– Роксбридж. Питер Роксбридж, – представился стряпчий.
– Что? – У старика отвисла челюсть. – Барт, ты кого сюда притащил? Это же самый дорогой стряпчий столицы, а может, и всего королевства! Зачем нам такой специалист? Завещание любой дурак составить может! А дурак лучше умного тем, что берет за услуги меньше. Потому и дурак.
– Ну, так бы и сказал: «Барт, привези мне дурака». Я б тебе и привез. Но ты же хотел стряпчего! Вот я и доставил тебе лучшего из них. Ты же, Гарри, достоин самого лучшего!
– Не заговаривай мне зубы, малолетка! Дураков сюда не надо на драконе возить! Тут и так их полно, даже дура одна есть, для разнообразия. Мне действительно нужен стряпчий, но по нормальной цене!
– А тогда нечего было предлагать мне плату как долю от его гонорара! Сам виноват, старый пень!
– Ну, почему вокруг меня постоянно крутятся такие жадные и подлые людишки? – возопил старик. – Привези мне другого стряпчего, подешевле!
– Мистер Гарри, вы поступаете неразумно. Ведь не бесплатно же я, вместо того, чтобы сладко спать, направился сюда, верно? Вам все равно придется мне заплатить, иначе я подам на вас иск и, не сомневайтесь, дело в суде выиграю, – пригрозил Роксбридж.
– Барт, может, скормим его Красавчику? – предложил старый маг. – Нет человека, нет и проблемы.
– Не! Нельзя приучать дракона к человечине. Ты и сам отлично знаешь почему.
– Ну, нельзя так нельзя, – смирился Гарри. – Тогда, стряпчий, давай, составляй мое завещание, будь оно проклято!
– Вот это правильный подход к делу, – одобрил Роксбридж и достал бумагу, чернильницу и перо. – Писать я буду сам. Клерка, увы, ночью не найти.
– Кто такой клерк? – осведомился Барт.
– Осел ты, парень! Клерк – это тот, кто пишет, – пояснил Гарри. – То есть писарь. Неужели непонятно? Я вот тоже это слово сейчас впервые услыхал, но ведь и так ясно, что, если мистер Роксбридж будет писать сам, потому что нет этого самого клерка, значит, если бы клерк был, то писал бы он. Верно я говорю?
– Неважно, – отмахнулся стряпчий. – Итак, пишу: «Я, Гарри…» Как ваша фамилия?
– Не помню. А нельзя без фамилии? Девяносто лет без нее как-то обходился, вот и запамятовал.
– Хорошо. Можно так. «Я, Гарри, сын…» Чей?
– Э-э…
– Ладно, попробуем иначе. «Я, Гарри, обитающий в Лондоне по адресу…» Адрес хотя бы не забыли?
– Нет, конечно. Я его и не знал никогда.
– Я знаю адрес, – заявил Барт и продиктовал.
– Продолжаю: «Находясь в здравом уме и трезвой памяти…»
– Какой же трезвой? Он же не помнит даже, как его зовут!
– Юноша, помолчите! Вы мне мешаете!
– Да, Барт, пойди туда, скажи, чтобы Джо одели. А то у него эта штука торчит, перед мистером Роксбриджем неудобно.
– Поверьте, эти штуки, как вы выразились, меня совершенно не шокируют. Я делаю свою работу, а на остальное не обращаю внимания.
– Это правильно, – одобрил Гарри. – Но ты, Барт, все-таки им скажи.
– Вводную часть я написал. Теперь расскажите, как вы намерены посмертно распорядиться своим имуществом.
– Записывай, мистер Роксбридж. Все мое имущество, движимое и недвижимое, после моей смерти надлежит передать во владение…
– Откуда вы знаете юридическую терминологию? – удивился стряпчий.
– Чего я знаю? – не меньше удивился Гарри.
– Ну, слова такие, которые обычно никто не использует, кроме стряпчих.
– А! Так мне уже, считай, без малого сто лет, и я при этом боевой маг. Ну, или был им. Так что завещаний для меня составляли твои дружки стряпчие огромное количество. И деньги с меня за это драли ужасные. Только, сдается мне, ты их всех, вместе взятых, переплюнешь с запасом. Ну, вот тогда этих ваших собачьих слов я и наслушался. Фамилию свою забыл, а слова эти помню. Ты, мистер Роксбридж, зубы мне не заговаривай! Давай завещание мое пиши!
– Я уже записал: «Все мое движимое и недвижимое…»
– Вычеркивай! Хочу по-другому начать. Моему юному другу по имени Барт оставляю все свое… Барт, я же тебя просил! Пусть Джо оденут!