Ничего не мешало Мэри-Джейн ударить Вирджинию сзади по голове, чем обеспечить ее неучастие в дальнейшей схватке. Ничего, кроме Клятвы. Угрозы жизни белой ведьмы пока не просматривалось, а удар по затылку вполне может оказаться смертельным. Особенно для женщины, даже если она оборотень. Бить ее по голове Мэри-Джейн долго не решалась. А потом вдруг стало поздно это делать. Вирджиния выхватила откуда-то пистолет, и теперь, даже если ее оглушить, она вполне может успеть выстрелить.
Мэри-Джейн схватила противницу за руку с пистолетом и задрала ее вверх. Та нападения сзади не ожидала и потому далеко не сразу начала оказывать сопротивление. Помешать напавшей нажать на курок она не смогла. Пуля полетела вверх и в сторону, и причудливая случайность проложила ей путь к верхушке факела. Огонь погас, и наступила тьма. Правда, ненадолго. Отбросив противницу от себя, Вирджиния зажгла огненный шар, и в драконюшне вновь стало более-менее светло.
Шар полетел в Мэри-Джейн, она попыталась увернуться, но это удается далеко не всегда. Рубашка на ней вспыхнула, ведьма мгновенно ее сбросила на пол и приготовилась отражать новые атаки. Однако их не последовало.
Черные маги требованиями Клятвы не отягощены, и вопрос, не погибнет ли в схватке противник, их совершенно не волнует. Для них также не имеет значения, противостоит им мужчина, женщина, старик или ребенок – тот, кто решился вступить в смертельный бой, сам отвечает за свою безопасность, без всяких скидок на пол или возраст. При этом некоторым из них не чуждо милосердие, и противнику иногда может быть дарована пощада, но только когда схватка уже окончена.
Джозеф, воспользовавшись тем, что к нему временно потеряли интерес, вскочил на ноги и ударил Вирджинию кулаком в затылок. Удар такой силы вполне мог бы свалить с ног средних размеров быка. Ведьма-оборотень рухнула на пол драконюшни навзничь и не шевелилась. Джозеф мгновенно развернулся к Барту, но тот, хотя и пришел в сознание, ничем ему не угрожал. Юноша перевернулся на спину и тихонько стонал, держась за пострадавший бок, а до остального ему явно не было никакого дела.
– Присмотри за сопляком, может, он все-таки придуривается, – предупредил Джозеф свою соратницу в уже закончившейся битве, поднял с пола выроненный Бартом кинжал и направился к Вирджинии с очевидным намерением.
– Джо, не убивай ее, пожалуйста, – попросила его Мэри-Джейн. – Она уже ничем нам не угрожает.
– Это что, снова твоя Клятва действует? Или завет Иисуса «возлюби врагов своих»? Я не против их возлюбить, но только посмертно. В смысле, после их смерти. А то может получиться наоборот.
– Для меня невыносимо видеть, как убивают беспомощных. Особенно если это делает мой любимый мужчина.
– Ну так отвернись! Роджера пощадили, так он снова явился. Ты его еще раз отпустила, и где гарантия, что он не сделает новую попытку?
– Ты прав, Джо, – признала ведьма. – Но все равно, сделай мне такой подарок. Очень тебя прошу.
– Не трогай Джулию. Убей лучше меня, – предложил Барт срывающимся голосом.
– Тебя, предателя, и так убью, даже не сомневайся. Но кто такая Джулия? – поинтересовался Джозеф.
– Она – моя невеста, – пояснил юноша. – Дочь того самого графа, которого ты угрожал завтра прикончить.
– Ты совсем идиот? Мне именно сейчас нечего делать, как убивать каких-то графьев? И вообще, может, одно из ее имен и Джулия, но ее отца убить невозможно – он помер пятьсот, если не тысячу лет назад. Кстати, если ты думаешь, что дочь какого угодно графа выйдет за тебя замуж – ты трижды идиот. Зачем ты можешь понадобиться аристократке? У тебя же нет ни денег, ни титула.
– Она оказалась в трудном положении, я воспользовался ее наивностью и соблазнил ее!
– Ты воспользовался наивностью Вирджинии? Барт, ты шутишь не хуже целой труппы комедиантов!
– Это не Вирджиния! Это – Джулия!
– Наверно, я тоже идиот, – предположил Джозеф. – Иначе зачем бы я спорил с покойником?
– Никто из вас его не убьет, – заявил незаметно подошедший Гарри. – Барт, я сам тебя прикончу за то, что ты соблазнил мою Захарию, воспользовавшись ее трудным положением! – Старик зажег огненный шар, но метать его почему-то не спешил.
– Сжигай сопляка сразу, – посоветовал ему Джозеф. – А то Мэри-Джейн тебя уговорит этого не делать. У нее сейчас обостренное человеколюбие, и ей жалко, когда таких, как он, отправляют к Сатане.
– Ни одна баба не будет мне указывать, что делать и чего не делать! Это ты ей во всем подчиняешься, а не я. Тьфу, даже смотреть противно!
– Гарри, она дважды спасла мне жизнь.
– Если бы не она, тебя бы и спасать не надо было, – резонно отметил старик. – Ну, баба, что ты мне скажешь о нашем сопляке?
– Он не виноват. Это она его соблазнила, – заявила Мэри-Джейн.
– При чем тут это? – удивился Гарри. – Он касался моей Захарии своими грязными лапами, и не только лапами! Значит, приговорен к смерти! А кто кого соблазнил – дело десятое! Это все? А то шар вот-вот догорит.
– А еще его твой дракон очень любит, – напомнила ведьма.
– Это действительно важно. – Он погасил шар. – Мнение бабы ничего не стоит, а вот отношение Красавчика имеет значение.
– Ты и не собирался его убивать! – обвинил старика Джозеф. – Иначе никого и слушать не стал бы!
– Это тебя не касается, – степенно ответил Гарри. – Вот только целителя я ему вызывать не стану. У сопляка, как всегда, денег нет, а платить свои я не собираюсь.
– Я исцелю его бесплатно, – заявила Мэри-Джейн и подошла к лежащему юноше. – Ерунда, сломано одно ребро. Болит, конечно, но ничего опасного. Пару недель спокойно полежать, и будет как новый.
– А я тем временем зарежу Вирджинию, – сообщил Джозеф. – И никакой старый пень мне не помешает. И любимая женщина – тоже!
Но ведьмы-оборотня в драконюшне уже не было. Воспользовавшись спором победителей, она незаметно для них улизнула. Глядя на растерянность Джозефа, старик противно хихикал.
– Ты специально отвлекал нас и тянул время, чтобы она сбежала, – обвинил его тот.
– Это мой дом. Что хочу, то и делаю, – заявил Гарри. – Кстати, ты не думал, что за проживание здесь со своей бабой нужно платить?
– Считай, что я уже заплатил.
– Что значит «считай»? Так дело не пойдет!
– Гарри, малютка Мэгги дала мне денег. Кошелек лежал под кроватью. Он, конечно, сгорел, но монеты же остались! Если ты мне сейчас скажешь, что не порылся в пепле и их не прикарманил, это будет значить, что у тебя началось старческое слабоумие.
– Ну, порылся, – признал Гарри, немного смутившись. – И что?
– И то. Говорю же, считай, что ты плату уже взял. Или ты утверждаешь, что украл деньги из моей комнаты? Кому принадлежит дом, в таких делах значения не имеет, это я тебе говорю как человек, изучавший юриспруденцию.
– Каждый так и норовит объегорить бедного старика, – грустно произнес Гарри, но ему никто не посочувствовал.
* * *Роксбридж ужасно устал, общение с магами, особенно с такими, как старый Гарри, очень сильно утомляет. Настолько, что под конец даже жуткий дракон по сравнению со своим хозяином стал казаться несчастному стряпчему милым созданием. Вдобавок ко всему Роксбриджу ночным вызовом перебили сон, и теперь он так и норовил заснуть на ходу. Ехать в контору смысла не имело, в таком состоянии он много не наработает. Отправиться домой и лечь спать – тоже не очень хорошая идея, день и ночь для него поменяются друг с другом, и еще неизвестно, через сколько времени они займут привычные места. Значит, нужно отдохнуть до вечера (но только не спать!), и все вернется к привычному распорядку.
Стряпчий вспомнил, что поблизости обитает его приятель еще со времен университета, и направился к нему в гости. Майкл был мелким аристократом, из тех, что зовутся достопочтенными и не передают свой титул по наследству, да еще и из далеко не самого богатого рода. В Кембридже он учился весьма посредственно, не потому, что ему не хватало ума, а по той причине, что гораздо больше юриспруденции интересовался мистикой. Каких успехов он достиг на мистическом поприще, доподлинно осталось неизвестным, но ему каким-то образом удалось жениться на Памеле, дочери крупного дельца из Сити, получив вместе с ее рукой и сердцем огромное приданое.
Привыкнув тратить на себя очень мало денег, Майкл большую часть суммы вложил в фирму тестя, которому с тех пор неизменно сопутствовала удача. Исключение составил один-единственный случай, когда достопочтенный Майкл посоветовал своему родственнику не финансировать торговую экспедицию в Поднебесную империю. Но два работающих на фирму ясновидца высокого уровня силы дали благоприятный прогноз, и корабли отправились в путь. Отправились – и не вернулись. С тех пор делец окончательно уверился, что выдал дочь замуж удачно, и верил зятю безоговорочно. Впрочем, Роксбридж все это знал только со слов приятеля, а любому стряпчему хорошо известно, что люди способны беззастенчиво лгать с честными глазами и выражением искренности на лице. Особенно это характерно для самих стряпчих, к коим, без сомнения, вполне можно было отнести и Майкла.
В доме имелся дворецкий, но Роксбриджа встретил лично хозяин, донельзя обрадованный визитом старого приятеля. Гость немедленно был препровожден в столовую, поскольку, как оказалось, Майкл с супругой именно сейчас завтракали. Детей этой чудесной пары нигде видно не было, чему Роксбридж нисколько не огорчился. Пока он ополаскивал руки, слуги поставили дополнительный прибор и положили на тарелку огромный кусок оленины.
– Ну, рассказывай, дружище Питер, какая прихоть судьбы привела тебя в мое скромное обиталище, чему я неимоверно рад, – предложил Майкл, не отрываясь от трапезы.
– Составлял завещание одному сумасшедшему магу, который живет неподалеку отсюда. Вот мне и захотелось немного побыть в обществе нормальных людей, – объяснил Роксбридж.
– Приятно слышать, что ты считаешь меня и Памелу нормальными, – подмигнул ему давний приятель. – Было время, когда ты утверждал, что человек, не отвергающий мистику, заведомо не может не иметь нарушений психики.
– Ну, я надеюсь, что мы поговорим о чем-нибудь другом.
– Питер, что вы себе позволяете? – рассердилась Памела. – Вломились в наш дом и указываете, о чем нам говорить, а о чем нет? Как вам не стыдно?
Большинство людей, хоть немного знакомых с Памелой, сходились во мнении, что она глупа и некрасива. Однако эти мелкие недостатки с лихвой компенсировались миллионами ее отца, так что брак Майкла они же расценивали как очень удачный. Хотя их дети, насколько мог судить Роксбридж, умом и красотой пошли в мать.
– Мне очень стыдно, Памела, – согласился он. – Тем не менее я продолжаю питать надежды, что мистика для меня на сегодня кончилась.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Майкл. – Если я правильно понял, тебя утомил какой-то маг, а магия и мистика – понятия бесконечно далекие друг от друга.
– Мистика тут связана не с магией, а с завещанием, – пояснил стряпчий. – Ты же говорил, и не раз, что мистика – это влияние на реальность путем воздействия на ее образ. Завещание – образ имущества наследодателя. Составляя его, я влияю на само имущество. Майкл, поверь: в случае старого Гарри это очень утомительно.
– Ты действительно такое говорил? – с недоверием уставилась на мужа Памела.
– Говорил.
– Почему тогда я этого не слышала?
– Ты не раз слышала, но, наверно, всякий раз забывала.
– Так что же это получается, дорогой? Я вызываю демонов, он пишет завещания для сумасшедших, и при этом мистик он, а не я?
– В какой-то степени он тоже занимается мистикой, – признал Майкл. – Хотя его трактовка для меня несколько неожиданна. Но я вынужден признать, что он прав.
Оленина обильно запивалась вином, и беседа текла все более и более непринужденно.
– Я всегда прав, – хвастливо заявил Роксбридж. – Не веришь? Спроси у любого королевского прокурора, он непременно подтвердит, хотя и сквозь зубы.
– А ведь это и в самом деле мистично, – развивал свою мысль хозяин дома. – Вот возьмем, к примеру, смертную казнь. Палач взмахивает топором, и чья-то аристократическая голова катится под ноги ликующей толпе…
– Почему обязательно аристократическая? – не поняла Памела.
– Потому, что головы рубят только аристократам. Чернь, включая достопочтенных, казнят через повешение.
– Мне не нравится быть чернью. Почему бы тебе не купить какой-нибудь титул?
– Купить можно, – согласился Майкл. – Но зачем? Тратить деньги единственно ради того, чтобы тебя не вешали, а отрубали голову, я считаю неоправданными расходами.
– Ну, отрубили голову, и что? Продолжай, – попросил изрядно захмелевший Роксбридж.
– Да! Палач отрубил приговоренному голову, но разве это палач определил его судьбу? Нет! Все решил судья, вынесший приговор. С другой стороны, если судья честен, то приговор и от него не зависит, а однозначно вытекает из законов королевства. Эти законы принимает лично король, но мы же знаем, что на самом деле он просто подписывает то, что подготовили его советники. Да, бывает, что он вносит собственные поправки, но это именно поправки! Опять же, если проект закона ему не по нраву, то он не подпишет, так что и советники не свободны в этом деле. Ты еще не запутался в моих рассуждениях?
– Лишь бы ты в них не запутался. А я просто слушаю тебя и отдыхаю душой. Как будто мы с тобой снова юноши и спорим о мистических явлениях в кембриджском пабе. Только вино гораздо лучше, чем было там.
– Так вот, законодательство, или свод законов, – это образ нашего королевства, и когда его изменяют, меняется и само королевство. Кроме того, король вправе помиловать любого приговоренного, но! Это происходит, только если короля кто-нибудь попросит. Король может и отказать в такой просьбе, но если оной не будет, то не бывать и помилованию. А теперь переходим от королевства к нашему миру в целом. Он имеет свои законы, верно? Кто пишет и принимает эти законы?
– Бог, надо полагать. И что бы он ни сотворил, видит, что это хорошо.
– Питер, не смейте богохульствовать в моем доме! – возмутилась Памела.
– Простите меня, пожалуйста, – смиренно извинился Роксбридж. – И вы, и Господь.
– Верно, дружище, это делает Он, то есть Господь! – с энтузиазмом продолжал Майкл. – И молитва – это просьба к Нему, чтобы Он что-то сделал для молящегося. Господь не обязан исполнять наши просьбы, но иногда все-таки это делает. Вот, например, послал мне в жены Памелу, за что я Ему искренне благодарен.
На самом деле Майкла и Памелу соединил общий интерес к мистическим явлениям. В желающих жениться на ней (и на миллионах ее отца) недостатка не наблюдалась, но только Майкл был способен помочь ей вызвать из Преисподней или откуда-то еще нужных демонов. Относительно того, зачем ей требовалось вызывать их сюда, Роксбридж терялся в догадках.
– Браки заключаются на Небесах, – брякнул первое пришедшее на ум Роксбридж, осушая очередную кружку отменного вина. – Особенно если приданое большое.
– Воистину так, Питер! – согласилась Памела. – Ничто не происходит иначе, нежели по попущению Его. Ибо Он всемогущ и всеведущ.
– Майкл, что же это выходит? Если Памела права, то реальность вообще изменить невозможно. Ни мистическими методами, ни как-либо еще. Сплошной детерминизм получается.
– Ничего подобного! – с жаром жестикулируя левой рукой с зажатым в ней куском мяса, отверг это абсурдное, на его взгляд, предположение хозяин дома. – Да, Господь именно такой, как сказала моя дражайшая супруга. От Него ничего нельзя скрыть, и ничего невозможно сделать вопреки Его воле. Но, как стряпчий, уверенно заявляю: отсюда никоим образом не следует, что Господь вмешивается абсолютно во все. Зачем Ему лезть в дела, которые не затрагивают Его интересов, в чем бы оные интересы ни заключались?
– Интересная точка зрения, – признал Роксбридж. – Кстати, о браках. Совсем недавно ко мне обратились за консультацией двое молодых людей. Он не женат, она не замужем, и тем не менее в брак им вступить совершенно невозможно. Наша реальность такова, что несчастным приходится жить во грехе. Я не смог ничем помочь этой милой влюбленной паре.
– Это все потому, Питер, что вы с презрением относитесь к мистическим практикам, – назидательно произнесла Памела. – Если вас не устраивает реальность, нужно всего-навсего придумать другую реальность, которая вам больше подходит, найти демона, обладающего достаточными силами, чтобы провести изменение, а затем убедить его это сделать.
– На словах оно, быть может, и просто. Но, боюсь, не каждому демону по плечу решение моей проблемы.
– А кто говорил о рядовом демоне? Иногда приходится забираться на самый верх демонической иерархии.
Мысль, пронзившая сознание Роксбриджа, напрочь прогнала оттуда весь хмель.
– Майкл, у тебя жена – гений! С твоего позволения, я ее немедленно поцелую!
– Питер, ты пьян! Немедленно успокойся! – попросил Майкл.
– Нет, я трезв! Я абсолютно трезв! Просто достопочтенная Памела высказала умную мысль, что ей обычно не свойственно. И как своевременно! Спасибо вам!
Роксбридж поцеловал в губы ошарашенную Памелу, обменялся прощальными поклонами с Майклом и покинул этот гостеприимный дом.
– Что он имел в виду? – с подозрением осведомилась у супруга Памела. – Так он обо мне никогда раньше не говорил. Он что, пытался меня изощренно оскорбить?
* * *Энни была очень удивлена, когда одна из служанок герцогини сообщила ей, что у ворот стоит малолетний босяк, желая передать целительнице неимоверно важное послание от какого-то черного мага. Единственным черным магом, который мог бы к ней обратиться, был ее брат, но Барт, если хотел что-то ей сказать (как правило – попросить денег), раньше всегда являлся лично.
Ожидающий ее мальчишка действительно был босой, худой, грязный и оборванный.