Веридор Мерк встал с широкой, подковообразной скамьи, поросшей коротко стриженой травкой и прошелся по своему маленьком патио, сделанному умелыми руками Гарри Томпсона. Подойдя к небольшому бронзовому фонтану, он повернулся, с прищуром посмотрел на своего друга и спросил:
– Зак, а ты пробовал выяснить, почему некоторые типы так сильно любят жизнь?
То глянул на него исподлобья и буркнул в ответ:
– Потому, что практически все они, как и ты, подолгу были отрезаны от галактики темпоральным полем или стасисом, ведь самый большой процент долгожителей приходится на темпоральщиков, полевых агентов, ну, и еще солдат. – Немного оживившись, он добавил – Это только подтверждает теорию флюидов тяги к смерти, Верди, я ведь не сам придумал всё, о чём тебе рассказал тут. Ну, так что ты мне скажешь?
Веридор широко улыбнулся и добродушно сказал в ответ:
– Чего-чего, валяй, заводи свою кухню. Раз уж ты начал тихонько раздавать мозги космолетчикам, чего уж зажимать тела-трансформеры. Только давай договоримся так, архангелов ты ими обеспечишь, они ребята не из робкого десятка и им не привыкать любоваться на трупы, а потом попридержи коней, парень. Дай мне какое-то время подумать обо всем и поверь, это вовсе не потому, что я, вдруг, стал относиться к тебе по другому. Ты для меня остался все тем же Заком Лугаршем, который, однажды, сам примчался в Антал, чтобы спасти его. То, что ты и Вирати теперь ничем не отличаетесь друг от друга, меня тоже очень радует, как и то, что в твоей голове находится такой фантастический мозг-кристалл. Поверь, я и сам не прочь обзавестись и тем, и другим, но что-то в моем сердце говорит мне, что время для этого ещё не пришло. Не знаю, возможно ты сочтешь меня идиотом, но Великая Мать Льдов велит мне не торопиться становиться бессмертным существом.
Зак Лугарш махнул рукой и проворчал:
– Верди, вечно у тебя что-нибудь, да, не так. Ладно, давай, чеши репу, но не очень долго. Надеюсь, что уже очень скоро Матидейнахш даст тебе добро на перевоплощение.
Ньют Клири блаженствовал. В том смысле, если то, что он находился в отключке, можно было назвать блаженством, а именно так он называл свое теперешнее состояние полной невменяемости, – блаженной нирваной. Еще каких-то полчаса назад он еще был способен заниматься любовью, но, сгоряча выхлестав ещё одну бутылку отличного бренди прямо из горлышка, отрубился. Его пассия после третьей попытки растолкать его, наконец, поняла, что именно означали слова этого рыжего, мосластого и жилистого типа: – "Пойдем, милая, вместе достигнем блаженной нирваны". Поначалу всё складывалось отлично и Ньют показал себя великолепным любовником, да, к тому же, его Защитник, превратившийся в овальный матрас с множеством щупалец, тоже был очень ласковым и умелым парнем. Вот только то, что он постоянно закачивал в себя бренди и пытался спаивать её великолепным шампанским, настораживало Розу Меллоун, хотя она имела железный желудок, крепкую нервную систему и большой опыт по части выпивки.
Хотя она и предупреждала своего пылкого ухажера, что ему следует выбрать что-либо одно, секс или выпивку, тот упорно совмещал и то, и другое. Более того, Ньют делал это целеустремленно и очень интенсивно. Другой бы парень на его месте давно бы уже отключился, а этот умудрился продержаться с восьми вечера до трех часов ночи, да, и, прежде, чем отрубиться, весело заорал: – "Роза, милая, миг блаженства уже близок, иди за мной, моя девочка!", после чего, вылакав невесть какую бутылку бренди, попытался заняться с ней любовью ещё раз, почти достиг своей цели и вырубился наглухо. Космос-полковник, графиня Роза ант-Меллоун могла, конечно, поднять этого парня на ноги и заставить его довести до конца начатое, но у него было такое блаженное выражение лица, что она сочла такой свой поступок жестоким и бессердечным, ведь Ньют Клири, явно, именно это и называл нирваной.
Роза нежно погладила Ньюта по щеке, крепко поцеловала его и поднялась с того ложа, которое устроил им Ленни. Этот парень так торопился, что затащил её в какой-то офис, расположенный неподалеку от озера Железного Рена, на берегу которого новые друзья вчера устроили пикник в честь "Одиноких птиц Кайтана", ставших звёздными леди. Нейзер, давний приятель Розы Меллоун, больше двух лет строчил ей письма и связывался с ней по два, а то и три раза в неделю, приглашая в Звёздный Антал и вот, наконец, они перебрались к новому месту службы, теперь уже постоянному. Здесь Роза и её девочки нашли почти всех тех парней и девчонок, с которыми им уже приходилось сражаться вместе отстаивая чьи-либо попранные права и восстанавливать справедливость. То радушие, с которым их встретили в Звёздном Антале Верди Мерк и Рунита, заставило её пожалеть, что она так долго телилась.
Роза быстро оглядела большой кабинет, куда затащил её Ньют и, найдя в углу за каким-то шкафом дверь, ведущую в небольшой санузел, приняла душ. Её Защитник быстро подполз ко входу и, как только она вышла из душа, немедленно обнял стройное, красивое тело этой тёмноволосой красотки и превратился в полевой мундир полковника галактического корпуса наемников. Послав спящему Ньюту воздушный поцелуй, она вышла из офиса на террасу и спрыгнула с неё на лужайку. Когда она повернулась, чтобы взглянуть, не последовал ли тот за ней, то увидела только гранитную скалу, скупо освещенную двумя лунами Мальвы. По всей видимости тот офис, в котором этот рыжий парень дал бой ей и ящику бренди, был каким-то секретным объектом Антала и Роза подумала, что ей нужно будет непременно встретиться с её новым любовником и обязательно объяснить ему на трезвую голову, как тому следует соблюдать режим секретности. Быстро сориентировавшись, она телепортом отправилась на берег озера, где несколько девчонок, отстрелявшись в койке, теперь сидели в обнимку у воды и пели жалобную песню. Подсев к ним, Роза стала подтягивать им своим красивым, хорошо поставленным голосом, хотя ей было очень весело, радостно и хорошо.
Ленни, оставшись наедине со своим симбионтом, быстро превратился в овальный кокон, безболезненно вонзил в вены свои катетеры и принялся удалять из Ньюта Клири избыточный алкоголь, насыщая её глюкозой, а также прочими питательными веществами и витаминами. С точки зрения подавляющего большинства Защитников, этот высокий, крепкий парень был идеальным симбионтом. Во-первых, потому, что он позволял Ленни иметь оптимальную массу своего тела в девяносто килограммов, довольствуясь только теми костюмами, которые тому было легче всего изображать из себя, а во-вторых, он во всём полагался на своего Защитника и не расставался с ним буквально ни на минуту. Ньют Клири не только занимался сексом на пару с Ленни, что снискало им обоим в Антале славу старых развратников, но даже умудрялся купаться вместе с ним в различных водоемах Звёздного Княжества и тех миров, куда он выбирался на досуге, шокируя этим пляжную публику, ведь тогда они превращались в какое-то диковинное морское чудовище с огромными плавниками вместо рук и ног.
Если бы Ленни не требовалось раз в месяц забираться на пять-шесть часов в парилку, чтобы пополнить запасы терзия и арвида, которые с помощью ультрафиолетового излучения и радона превращались в источник энергии колоссальной мощности и делали тело Защитника невероятно прочным, то Ньют Клири и вовсе не расставался бы с ним. В эти часы он чувствовал себя, словно рак отшельник, покинувший раковину, забирался в свою постель и ни с кем не хотел разговаривать, так как у него жутко портилось настроение. Точно так же, как Ньют Клири сроднился с Ленни, он прирос к Звёздному Анталу и покидал Звёздное Княжество только тогда, когда ученики и ассистенты уговаривали его выбраться на Гею, Хельхор или Валгию, чтобы поразвлечься там. Ни в какие иные миры его не тянуло уже потому, что только с Алмейду Сантушем, Дитрихом и Гиршем он дружил и так сильно дорожил их дружбой, что считал посещение других миров изменой.
В Звёздном Антале нашли приют и достойное финансирование несколько сотен научно-исследовательских центров, во главе которых стояли большие ученые. Щедрость Веридора Мерка, похоже, не знала границ, когда речь шла о том, чтобы дать каким-либо творческим личностям возможность реализовать свои идеи и замыслы. Иногда этим пользовались откровенные фантазеры, чье буйное воображение не имело никаких границ. Этому пытались противостоять два самых яростных скептика Антала, – Харди Вирров и Равалтан Макс, которые и шага не желали ступить, если им не светило на этом хорошо заработать. Потому-то они так яростно критиковали работу Комитета по развитию науки, техники и культуры. Собственно против культуры и искусства они не имели ничего против и сами прослыли щедрыми меценатами, но вот когда речь заходила о финансировании научных исследований в каких-нибудь неведомых областях, они, словно с цепи срывались.
Правда, по меткому выражению Эда Бартона: – "Бодливой корове Бог не дал рог" и двух этих ретроградов и на пушечный выстрел не подпускали к тому Комитету, который щедрой рукой раздавал гранды всем, кому ни попадя. Этой конторой мотов заведовал сын Верди Мерка, Ракки, который был, по всеобщему мнению, самым безграмотным из всех антальцев. Однажды потерпев крах на Хьюме, когда он не смог придать приличный вид телам-трансформерам и помочь юному Хьюму, он навсегда забыл о всех науках. Это, однако, вовсе не мешало всем желающим приходить к нему со своими прожектами и визгливо требовать их финансирования. Поскольку Ракбета Мерка и прочих хьюмеритов, работающих в Комитете, интересовало только одно, искреннее желание конкурсантов заниматься своим любимым делом, то мало кто уходил с пустыми руками и Харди Вирров, сцепив зубы и скрепя сердце, безропотно выписывал чеки на огромные суммы, ведь таков был приказ Веридора Мерка.
Правда, по меткому выражению Эда Бартона: – "Бодливой корове Бог не дал рог" и двух этих ретроградов и на пушечный выстрел не подпускали к тому Комитету, который щедрой рукой раздавал гранды всем, кому ни попадя. Этой конторой мотов заведовал сын Верди Мерка, Ракки, который был, по всеобщему мнению, самым безграмотным из всех антальцев. Однажды потерпев крах на Хьюме, когда он не смог придать приличный вид телам-трансформерам и помочь юному Хьюму, он навсегда забыл о всех науках. Это, однако, вовсе не мешало всем желающим приходить к нему со своими прожектами и визгливо требовать их финансирования. Поскольку Ракбета Мерка и прочих хьюмеритов, работающих в Комитете, интересовало только одно, искреннее желание конкурсантов заниматься своим любимым делом, то мало кто уходил с пустыми руками и Харди Вирров, сцепив зубы и скрепя сердце, безропотно выписывал чеки на огромные суммы, ведь таков был приказ Веридора Мерка.
Если разобраться в этом поглубже, то главным идеологом такого подхода к творческим порывам антальцев был никто иной, как Эд Бартон, который считал, – "Пусть уж лучше кто-то пустит на ветер лишнюю сотню миллионов галакредитов, чем мы пропустим жемчужину". Жемчугов, как это ни странно, Анталу удалось собирать куда больше, чем тратить денег впустую. Но это уже потому, что в Звёздное Княжество продолжали прибывать гении, не получившие признания в других мирах. Так группа ученых с Элласа, найдя полное понимание и прекрасно оснащённый научно-исследовательский центр в Антале, уже через год с небольшим выдала на гора опытный гипертахионный движитель, который, судя по всему, должен был вскоре дать этому огромному космолету возможность летать даже быстрее, чем это делали лантийские боевые машины.
Уже одно только это с лихвой окупало все затраты на развитие науки, техники и культуры вместе взятых, так как открывало галактическому человечеству путь в иные галактики. До этого дня даже Эд Бартон, отец звездного движителя, полагал, что со скоростью в пятьдесят миллионов раз большей скорости света, могут летать только корабли имеющие в длину не более двухсот метров. То, что звёздные движители, имеющие вид черных пирамид, были способны тащить на себе здоровенные транспортники с головокружительной скоростью, не шло ни в какое сравнение с тем, как быстро они могли летать самостоятельно. Наряду с такими громкими достижениями, всколыхнувшими всю галактику, наука Антала делала и куда более скромные открытия, которые становились известны только узкому кругу специалистов, а порой работа ученых и вовсе была закрыта от посторонних глаз.
Именно таким ученым был Ньют Клири, который спал тихим и безмятежным сном внутри своего Ленни. Его организм уже был полностью очищен от алкоголя и он просто спал, а не пребывал в трансе. Странности Ньюта никого особенно не волновали и то, что он умудрялся сочетать секс и выпивку, да, к тому же в таких количествах, не сокращало, а даже увеличивало число его поклонниц, которые считали, что он скорее всего поэт или композитор, самозабвенно работающий над очередным шедевром, а потому терпеливо ждали того дня, когда им будет позволено оценить его. Вот тут их всех, конечно, ждало жестокое разочарование, так как таланты этого парня с пышной гривой рыжих волос и лихорадочным блеском в бесовских, почти желтых глазах давно уже были по достоинству оценены в Звездном Антале и Веридор Мер не случайно так радостно обнимал его при встрече.
Ньют Клири, наконец, обрел своё счастье. В Звёздном Антале он получил в свое полное распоряжение отличный центр специального мониторинга, всю свою прежнюю команду, однажды собранную им на Дарлинге, познакомился с Ленни, обрёл свой собственный дом и получил свободный доступ к огромным винным погребам Веридора Мерка, в которых набрел на хранилище, битком забитое великолепным гейанским бренди. Но самое главное, Верди Мерк, которого он всегда недолюбливал, считая прохвостом, оказался не только отличным парнем, но и человеком держащим своё слово. Звёздный Князь однажды пообещал Ньюту, что тот получит доступ к самому лучшему во всей галактике аналитическому компьютеру и вот уже почти полгода он ликовал всякий раз, когда выходил на связь с Интайром, к которому имел допуск самого высшего, двенадцатого, уровня, что позволяло ему получать любую, даже сверхсекретную информацию.
В личном плане профессор Ньют Клири тоже не был обделен Звёздным Анталом. Он стал графом, миллиардером и владельцем роскошного старинного гейанского замка, подаренного ему его новым другом, Харди Вирровым. Так, внезапно, его страсть к коллекционированию, которая всегда сдерживалась бедностью старого учёного, получила материальное воплощение. Когда Харди грубо втолкнул его в двери замка, он чуть не брякнулся в обморок, увидев то собрание редкостей, которым тот был заполнен. До этого единственной ценностью Ньюта Клири была небольшая коллекция курительных трубок, в которой самой старой была изящная глиняная трубка пастуха-кочевника с Оршана, которой было сто сорок семь тысяч лет, а теперь у него имелось добрых полторы тысячи настоящих древнетерранских раритетов, некоторым из которых было за девятьсот тысяч лет.
Ньют одновременно любил и ненавидел свой замок. Любил за то, что ему в нём было очень хорошо, тихо и покойно, а ещё за то, что его друг Ленни был просто без ума от всех тех красивых и изящных вещей, которыми он был заполнен. Ненавидел же он его потому, что начав рассматривать что-либо, Ньют терял сон и, словно сомнамбула, принимался ходить по всем комнатам и со страстью влюбленного юноши любоваться картинами и скульптурами, мебелью и прочей домашней утварью. Он просто не мог научиться относиться к ним, как к предметам быта, да, к тому же, опасался приводить свой дом женщин, так как боялся, что они что-нибудь разобьют или сломают, ведь большинство его подружек были молодыми, лихими девчонками, которым не было дано понять того, что это такое, держать в руках часы, изготовленные на древней Терре в середине девятнадцатого века.
Сам профессор Клири мог сидеть часами у камина и рассматривать через старинную лупу какой-нибудь древний портсигар из мельхиора, на крышке которого был изображен охотник, стреляющий из ружья по уткам. Вглядываясь в эту вещицу, специально заполненную им гейанскими сигаретами, он представлял себе то, как её купила в подарок своему мужу пожилая женщина или юная девушка, провожающая в армию своего возлюбленного. Ньют изучал каждую царапину на корпусе портсигара и пытался угадать, отчего она появилась, что превращалась для него в какое-то наваждение. Более всего он хотел в такие минут одного, найти родственную душу женского пола, которую он смог бы посадить к себе на колени, чтобы часами фантазировать вместе с ней. Вот тогда этот замок станет для него действительно родным домом.
Кажется, Ньют Клири был близок к этому. Во всяком случае то, что Роза Меллоун, с которой он вчера познакомился во дворце Верди Мерка, демонстративно достала из кармана своего мундира старинный брегет, явно, изготовленный на Бретоне в эпоху предшествующую снятию темпорального барьера с этой планеты. Хотя Ньют не очень-то любил женщин, которые отдавали предпочтение военным мундирам, он сразу же закрутил с ней роман, благо, что теперь они были соседями, ведь Роза поселилась в графстве Петит Мальва. Ньют Клири крепко спал и видел во сне красотку с дерзким взглядом, ярко-алыми губами и очаровательной челкой совершенно не подозревая того, что сны эти навевает на него Роза Меллоун, которая бесцельно бродила по лесу и поддавала ногой здоровенные, словно ананасы, шишки мальвийского гигантского кедра.
Роза уже успела раздобыть кое-какую информацию и знала, что Ньют Клири является главным военным аналитиком Звёздного Антала, что сразу же сделало его привлекательным в её глазах. То, что этот весёлый и разбитной парень пил, словно сержант-ветеран после тяжелейшего боя, и трахался, как новобранец, удравший из части, ещё не делало его героем, а вот то, что сам Рен Калвиш заискивающе заглядывал ему в глаза, а Верди Мерк пожимал Ньюту руку с таким уважением, уже о чём-то говорило. Поэтому Роза Меллоун, не долго думая, обратилась за информацией прямо к Интайру, поскольку ей было присвоено генеральское звание и даны соответствующие полномочия, как члену совета обороны Звёздного Антала и уж раз она обзавелась роскошным замком, считала, почему бы ей, заодно, не завести себе ещё и мужа.
Сам же профессор Клири хотя и не возражал против того, что его ввели в совет обороны с такой должностью, считал себя, прежде всего, витапрогнозистом. Да, он, собственно говоря, как раз и был отцом этой науки, – витапрогнозистики. Когда-то давно, по его ощущению, и совсем недавно по темпу жизни галактики, всего триста сорок лет назад, на Дарлинге, где он прожил почти полторы тысячи лет, проработав в статистическом управлении, его, однажды, осенило и он понял то, как именно нужно обрабатывать статистические данные, чтобы с невероятной точностью предсказать грядущие события в жизни всего галактического человечества. Поскольку он ещё и преподавал статистику в университете Бристоля, ему не составило особого труда набрать команду единомышленников.