— И как себя вести? — растерянно спросил Книжник. — Я понятия не имею, что делать, чтобы себя не выдать!
— Главное, не веди себя как человек, — туманно сказал шам. — Ну что, готовы?
Это стало настоящим испытанием для психики. Они неторопливо приближались к лагерю. Впереди, склонив голову и выставив перед собой руки с растопыренными пальцами, шел Лого. Надо полагать, сейчас он был погружен в свой непонятный мир психополей и прочих вещей, о которых люди не имели никакого представления. Хотелось верить, что обещания шама не окажутся напрасными, и они не станут для нео скотом, по собственной воле припершимся на убой.
Уже совсем рядом были сонные часовые, сидевшие на корточках, в обнимку с огромными ржавыми секирами, и Книжник, затаив дыхание, поймал на себе взгляд одного из них — упитанного увальня в кожаной кирасе с деревянными набойками да с обширной плешью на макушке.
— Что, отстали? — флегматично поинтересовался нео. Со скрежетом провел по асфальту секирой. — Ну и достанется вам от десятника!
Книжник не нашел ничего лучшего, чем тупо ухмыльнуться в ответ. Так, не привлекая к себе внимания, группа миновала часовых и теперь продвигалась по лагерю. Здесь было не меньше сотни крепких, вооруженных нео. Большинство из них отдыхало, развалившись прямо на мостовой, некоторые приводили в порядок примитивное оружие: обматывали шнурами из кожи рукояти дубин, острили наконечники копий из кусков арматуры. Многие выглядели опытными бойцами: об этом свидетельствовали многочисленные рубцы и шрамы, выбитые глаза и зубы. Страшно представить, что было бы, если б прямо сейчас «гипноз» Лого дал осечку, и нео увидали истинный облик проходящей мимо троицы. Но — поразительно — на них попросту не обращали внимания или же окидывали ничего не значащими равнодушными взглядами.
До того момента, как откуда-то слева не раздался сиплый голос:
— Эй, малец! Жрать хочешь?
Книжник вздрогнул, повернулся на звук. Прямо на него добродушно пялился коренастый нео, заточенным куском железа разделывающий тушу какой-то незнакомой твари. Кишки из брюха вывалились наружу, под ногами было полно потрохов, плавающих в свернувшейся крови. Рядом с удовольствием потребляли сырое мясо рядовые нео.
Не успел Книжник придумать, как ответить на заманчивое предложение, как в его сторону полетел крупный ошметок внутренностей. Машинально поймав на лету кусок, парень ощутил, как захлюпало под пальцами, как потекла по руке теплая еще кровь. Семинарист с отвращением уставился на кусок плоти в своей руке. Похоже, это была часть печени.
— Чего пялишься? — оскалился щедрый повар. — Жри, силу набирай! Сила, она и в бою важна, и когда на бабу полезешь! Ты хоть раз на бабу-то лазил, малец?
Расположившиеся по соседству нео заржали. Мясник с тесаком в руке смотрел на парня выжидающе, почти ласково. Книжник робко скосился на Зигфрида и в его взгляде увидал лишь суровое и жесткое: «Жри!»
Тут же пришло в голову, что отказ от угощения может быть воспринят как оскорбление, что грозило излишним вниманием и, как итог — раскрытием группы. Что в таком случае последует дальше — даже думать не хотелось.
Он поднес ко рту кушанье — и ощутил мерзкую трупную вонь. Следом пришел ужас: он понял, что его сейчас вырвет. Усилием воли заставил себя слегка надкусить угощение. Язык ощутил нечто тошнотворное, скользкое. Поднял глаза — и увидел, как радость сползает с лица мясника: он был явно обескуражен отсутствием здорового аппетита у голодного «мальца».
Ничего другого не оставалось: зажмурившись, Книжник со всей дури вонзился зубами в сырую мертвую плоть и принялся раздирать ее, рыча и заглатывая кусками, размазывая по лицу кровавую кашу.
Хлебосольный мясник удовлетворенно заржал — и вернулся к разделыванию туши. Парень ощутил, как земля уходит у него из-под ног. Но крепкая рука Зигфрида ухватила за плечо — и потащила дальше. У кособокого шатра в центре лагеря его вырвало. Книжник отдышался, отстраненно подумав, что надо бы проглотить немного обеззараживающего порошка из сумки — во избежание. Но шам продолжал идти вперед, и отставать от него не следовало.
Вскоре они миновали внутреннее оцепление из таких же скучающих и сонных нео и оказались перед открытым пространством. Это была довольно широкая и удивительно гладкая улица, справа и слева уходящая за пределы видимости.
— Это оно? — слабым голосом спросил Книжник.
— Да, — кивнул Зигфрид. — Садовое кольцо.
Почему-то семинарист ожидал увидеть здесь какие-то символические укрепления — вроде стены, башни с караульным помещением, чего-то такого, что преграждало путь через невидимый глазу Переход. Наверное, сказывалось кремлевское воспитание, особое видение мира — из-за крепостных стен.
Ничего такого здесь не было. Был нелепый полосатый шлагбаум — прямо на пути у группы, у покосившегося, чудом уцелевшего светофора. И сидели здесь, на деревянной скамейке с облезлыми чугунными ножками, трое мужчин в непривычной, просторной черной одежде. Все были смуглые, непохожие на кремлевских. Не сразу пришел в голову термин — лица восточного типа. Говорят, раньше в Москве немало их было, и всегда они славились особой торговой хваткой. Неудивительно, что и в постъядерной Москве они нашли наиболее подходящую нишу для выживания.
Больше всего Книжника поразило то, что все трое были в больших солнцезащитных очках. Один постарше, бородатый, двое помоложе — но какие-то настороженные, затравленные, нервные. Бородатый курил самокрутку, аккуратно стряхивая пепел в чугунную урну у своих ног. Без особого интереса оглядел пришедших — и отвернулся в сторону. Вот и все необычное.
Нет, не все. Было здесь еще кое-что, что сразу не бросилось в глаза.
Оружие.
Не то чтобы совсем неизвестное, но совершенно непривычное взгляду. Непривычное — потому как полагалось ему находиться на музейных полках, а отнюдь не в руках незнакомцев. Память неохотно выдала скупую, неполную справку; «автомат Калашникова». И чуть позже — «винтовка снайперская». И точно: у двоих из этой странной компании были самые настоящие автоматы, третий — вооружен длинноствольной винтовкой с оптическим прицелом. Более точной маркировки оружия Книжник дать бы не смог, но вид его не вызывал сомнений: ни дать ни взять — экспонаты из кремлевского Арсенала. Которые, как известно, давно не стреляют — за отсутствием боеприпасов. Но, надо полагать, вряд ли эти трое столь спокойно расселись перед толпой нео, имея в руках бесполезные музейные образцы. Выходит, к оружию и патроны имелись. Получалось, что в руках у незнакомцев — настоящее сокровище. А значит, непростые это были парни. Очень непростые.
— Пришли, — выпрямившись, сообщил Лого. — Так я и думал: маркитанты. Они переход держат.
— Раз маркитанты — значит, договоримся, — разглядывая незнакомцев, сказал Зигфрид.
— Они предпочитают золото, — сказал шам. — У нас есть золото?
— Хороший вопрос, — отозвался Зигфрид. — А что, если нет?
— Тогда не знаю, — сказал Лого. — Попробуй договориться сам.
Незнакомцы наверняка слышали разговор, но откровенно игнорировали группу — словно перед ними никого и не было. Странные они были, эти маркитанты — в своих просторных черных комбезах, в не менее черных очках. Зачем, спрашивается, эти очки — в такую-то рань, в сумерках? Что они за ними скрывают? Боятся света, как какие-нибудь мутанты-альбиносы?
Гадать можно было до бесконечности. Например, Книжника мучил такой вопрос: если нео принимают его вместе со спутниками за своих, то кого сейчас видят перед собой маркитанты? Зигфрид, похоже, не задавался такими вопросами. Он просто подошел к этой троице, сказал:
— Нам бы на ту сторону.
Бородатый нарочито медленно докурил, раздавил окурок об асфальт, подумал, поднял и бросил в урну. Сказал неторопливо, с нарочитой ленцой, по-прежнему не глядя на Зигфрида:
— Не вопрос.
В голосе послышался легкий, незнакомый акцент.
— Сколько? — жестко спросил вест.
— Десять, — не меняя интонации, ответил маркитант.
— Не жирно ли — за один-то переход? — с угрозой в голосе произнес Зигфрид.
Тут же в него уставились два автоматных ствола. Явственно клацнул затвор. Двое молодых холодно пялились на веста из-под черных стекол, держа указательные пальцы на спусковых крючках. Бородатый же сохранял невозмутимый, даже несколько отстраненный вид.
— Не я устанавливаю цены, — бородатый развел руками.
— А кто же? — поинтересовался Зигфрид.
— Они, — бородатый кивнул в сторону лагеря нео.
— С каких это пор они влияют на цены?
— А вот с каких: вам нужно на ту сторону, так? А нео нужно, чтобы вы на ту сторону не попали…
— Ты, я вижу, весьма проницательный, — недобро сказал вест.
— Есть такое дело, — сказал бородатый. — Далее: вы прошли через их лагерь, не на шутку рискуя жизнью. Тут, наверное, не обошлось без шама с его штучками — ну да это не мое дело. Стало быть, вам очень нужно на ту сторону. А нео, со своей стороны, сильно обидятся, узнай, что мы помогли вам, — вот и неизбежные моральные издержки. Отсюда и цена.
— Есть такое дело, — сказал бородатый. — Далее: вы прошли через их лагерь, не на шутку рискуя жизнью. Тут, наверное, не обошлось без шама с его штучками — ну да это не мое дело. Стало быть, вам очень нужно на ту сторону. А нео, со своей стороны, сильно обидятся, узнай, что мы помогли вам, — вот и неизбежные моральные издержки. Отсюда и цена.
— Не зря вас, маркитантов, так ненавидят, — разглядывая бородатого, сказал Зигфрид.
— Б-барыги проклятые! — сердито выдохнул Книжник. Словечко это давно вышло из употребления в закрытом кремлевском обществе, да вот, прочитанное однажды, так кстати всплыло в памяти.
Только теперь он понял, зачем этим ребятам очки: ведя подобные переговоры, трудно не выдать себя эмоциями. А так на лице — будто непроницаемая маска.
— Пусть ненавидят, — равнодушно сказал бородатый. — Но платят золотом.
— А если его нет — золота? — поинтересовался шам.
— Нет золота — нет перехода.
— А если в долг? — насупившись, спросил Зигфрид.
— Прости, воин, — разглядывая Зигфрида, сказал маркитант. — Обязательства Бункера уже не котируются. У тебя на лице написано, что долго жить ты не собираешься, — зачем тебе тогда долги отдавать? Нет уж, оплата вперед.
Зигфрид заметно помрачнел. Назревал конфликт. Вест явно не собирался сдаваться, и, возможно, теперь все решала реакция — меч и пара револьверов против двух автоматов и винтовки. И что-то подсказывало: маркитанты готовы к такому развитию событий.
— Погодите! — выкрикнул Книжник. Его вдруг осенило. — А золото вы как — только монетами берете?
Все обернулись к парню. Теперь он держал в руках ту самую фигурку, перекочевавшую в суму с шеи Ззарга через его погибшую подружку.
— Интересно… — проговорил бородатый. И даже впервые изменил позу, чуть подавшись вперед. — А ну покажи! Вот это да!
— Сойдет за оплату? — демонстрируя фигурку на расстоянии, подальше от протянутых рук маркитанта, спросил Книжник.
— Клановый тотем нео? — усмехнулся бородатый. — Теперь понятно, отчего муты за вами гоняются, не хотят за Кольцо выпускать. Знаешь, что будет, если они поймают кого с этой вещицей?
— Так вы возьмете его? — вмешался Лого. — Вещь редкая! Враждебный клан небось за нее порядочно монет отвалит — чтоб Ззаргам проклятия насылать. Да и Ззарги, возможно, захотят его выкупить.
— Тотем не выкупают, — криво улыбнувшись, возразил бородатый. — Вернуть его можно только силой, очистив кровью осквернившего его врага… Заманчиво, черт возьми… И опасно.
— Вот уж не думал, что маркитанты — трусы, — с некоторым удивлением произнес Зигфрид.
Бородатый не ответил. В стеклах его очков отражался заветный золотой тотем. Только теперь у Книжника появился повод как следует рассмотреть фигурку. Ничего особенного в ней не было: похоже на примитивное изображение нео с головой какого-то зверя с массивными рогами и уродливыми наростами на брюхе. С обратной стороны на фигурке имелись непонятные символы, трудно различимые под слоем грязи, — вот и все. Но, видно, для нео это был весьма важный предмет, может, что-то вроде оберега. Или же символа власти. Правда, непонятно тогда, зачем Ззарг цеплял его на наложницу. Может, бахвальства ради, может, как знак особого внимания — кто их разберет, этих дикарей. Одно слово — муты, будь они неладны…
— Ладно, — будто бы нехотя произнес бородатый. — Давайте сюда!
— Отдадим после перехода! — мрачно сказал Зигфрид. — Если вы нам не доверяете — откуда доверие к вам?
— Логично, — не стал спорить бородатый. — Только учтите: если обманете — пристрелим. — Он похлопал по винтовке. — За переходом я слежу через оптику. За исполнением обязательств — тоже. И никогда не промахиваюсь.
— Договорились, — сказал Зигфрид. — Давай открывай переход, а то мне не нравится, как на нас муты пялятся…
Действительно, нео из внутреннего оцепления стали странно поглядывать в сторону беглецов: то ли воздействие шама на таком расстоянии было послабее, то ли он просто устал, а может, им было дано указание не пускать через Садовое кольцо никого, включая своих сородичей.
— Вас поведет Артур, — сказал бородатый маркитант. — Идите след в след, если хотите перейти живыми. А то здесь переход уж больно хитрый…
Один из молодых маркитантов поднялся, поправил на плече автомат. Сдержанно кивнул: «Идите, мол, за мной». Второй подошел к шлагбауму, отвязал веревку. Полосатая стрела взлетела кверху. Трудно было понять, в чем смысл этого сооружения. Скорее всего — чисто символический, оправдывающий немалую оплату услуг маркитантов. А может, его расположение было ориентиром, четко указывающим направление перехода. В пользу последнего говорило то, как осторожно, придерживаясь дальней тумбы шлагбаума, двинулся вперед проводник.
Это было странное путешествие. Казалось бы — простой переход улицы. Как бы не так: проводник шел осторожно, медленно ступая, настороженно вслушиваясь во что-то. Высматривая вдали какие-то одному ему известные ориентиры, он останавливался, дожидался группу — и менял направление. В целом путь представляя собой довольно неровный зигзаг. Можно было бы даже подумать, что владельцы перехода просто морочат путникам голову, дабы набить себе цену. Да только последующие события показали, что во всех телодвижениях проводника был вполне конкретный смысл.
Они не успели добраться и до середины пути, как за спиной поднялся невообразимый крик и вой. Рискуя сбиться с пути, Книжник оглянулся.
Нео бесились и орали у самой границы кольца. Потрясали оружием, угрожали жестами. Наверное, они поняли, что их обвели вокруг пальца. Самые разошедшиеся в горячке бросились вперед — мимо оставшихся двоих маркитантов, прямо на дорожное полотно. Тут-то и стало понятно, что не все рассказанное про Садовое кольцо — пустые байки.
Пробежав с десяток шагов, нео останавливались — и вдруг начинали вертеться на месте, хватаясь за голову и оглашая округу воплями. Один за другим они падали на асфальт и принимались кататься, трястись, биться в конвульсиях. У некоторых изо рта, ноздрей и ушей обильно текла кровь. Кто-то исходил пеной изо рта. К ужасу Книжника, у одного орущего бедняги вылезли и повисли на зрительных нервах глазные яблоки. Даже показалось, что из ушей у него повалил дым. Так или иначе, вскоре все те, кто нарушил общеизвестное табу, уже неподвижно лежали на асфальте.
— Не отвлекаться! — прикрикнул на спутника Зигфрид. — Или хочешь вот так — как эти?..
Книжник не хотел, а потому торопливо нагнал шама, вслед за которым должен был двигаться. Впрочем, успел заметить, что картина смерти сородичей не охладила пыл преследователей. И когда группа благополучно выбралась на другую сторону Садового кольца, стало ясно, что еще ничего не кончилось.
Книжник уже передал Зигфриду золотую фигурку, и тот протянул было ее маркитанту, но вдруг увидел то, что происходило сейчас посреди Кольца. Бряцая оружием и издавая боевые возгласы, нео бодро семенили гуськом, друг за другом, проделывая все те же зигзаги, что и беглецы. И вел их не кто-то, а второй молодой маркитант.
Зигфрид резко посмотрел на проводника. Почуяв неладное, тот попытался было схватиться за автомат, но вест опередил его. Одной рукой вырвав оружие из рук проводника, второй ухватил того за шиворот, даже приподнял немного.
— Вы обманули нас! — в ярости прошипел Зигфрид. — Почему твой приятель ведет сюда нео?!
— А не было уговора, чтобы не вести их! — злобно крикнул в ответ маркитант. — Какое нам дело до ваших разборок? Мы всех переводим — за то нам и платят!
— Ах, вот как? — ледяным голосом проговорил Зигфрид. Поглядел в сторону шлагбаума. — Судя по тому, что твое бородатое начальство не стреляет, ему сейчас не до нас. Как ты считаешь?
Маркитант не ответил. Он злобно пыхтел, глядя на веста из-под темных стекол съехавших набок очков. Книжник посмотрел на ту сторону и увидел бородатого в окружении нео. Один из мутов сжимал отобранную винтовку с оптическим прицелом. Нео были явно расстроены тем, что маркитанты помогли беглецам.
— Ну тогда поступим так, — сказал с расстановкой Зигфрид. — С оплатой мы повременим — до лучших времен. И оружие у тебя заберем — как компенсацию за моральный ущерб. Не ровен час — отстреливаться придется, по вашей, между прочим, вине…
Зигфрид демонстративно передал тотем обратно Книжнику. Тот неуверенно принял фигурку и спрятал обратно в суму.
— Зря ты так, вест! — недобро проговорил проводник. — Знаешь, что бывает с теми, кто ссорится с маркитантами?
— Знаю, — спокойно ответил Зигфрид, обшаривая карманы проводника. Вытащил запасной магазин к «Калашникову», оттолкнул от себя маркитанта.
— У нас долг не прощается, — с угрозой сказал тот. — Скоро все будут знать о твоем долге, ты понял? Любой из нашего клана, кому ты попадешься на пути, должен будет тебя убить!