Теперь Эрику требовалось перехватить какой-то конвой, вывозящий кого-то из «Абу-Грэйб». Точнее, перехватывать будет одиннадцатая ударная группа авиации морской пехоты, недавно прибывшая из США на Иракский ТВД. Наемникам Эрика требовалось навести авиацию на цель, потом, если надо, добить уцелевших, сымитировав нападение «Армии Махди». Все должно было выглядеть как трагическое стечение обстоятельств, столь частое на войне. Риск был в том, что действовать пришлось бы под носом у настоящих боевиков-махдистов, с одной стороны, и американцев — с другой.
Четверка F/A-18C из сто двадцать первой эскадрильи Green Knight MAG-11, третьего авиакрыла USMC, под командованием майора Майкла Уитермана вылетела с саудовской авиабазы «Дахран» через несколько минут после получения приказа. Две машины шли в истребительном варианте, еще две — в бомбардировочном, неся ракеты AGM-65 «Мэверик» и кластер-бомбы GBU-87.
Целями для удара были определены скопления шиитских боевиков у Эль-Фаллуджи на захваченном автотранспорте. К сожалению, действовать пришлось на пределе досягаемости «Хорнетов», поэтому Уитерман приказал взять минимум боеприпасов. Уже надевая шлем, майор подумал, что воевать с иранцами проще, чем бомбить русские танковые колонны на подходе к Эльбе. Изначально их эскадрон планировали использовать именно там, в Европе, но в последний момент перебросили сюда, в район Персидского залива. Его однокашники, уже побывавшие на русском фронте, рассказывали страшные вещи. Про хитрые противовоздушные засады, когда авиация бомбит ложные позиции, а потом получает по затылку от замаскированных ЗРК. Про обилие ПЗРК у русской пехоты и постоянные ракетные удары по авиабазам союзников. Про совершенно отмороженных русских асов, не боящихся вступать в воздушные дуэли с превосходящими силами авиации НАТО.
Иранцы, наоборот, на выдумку и выучку были слабоваты, не чета русским. Так что спокойнее воевать здесь. Тем более что боевые платят одинаковые. Руки майора привычно сжали штурвал остроносой боевой машины, несущейся на север.
Впереди идущий носатый RG-33 встал как вкопанный, когда слева от него сухая и пыльная иракская земля изрыгнула фонтан песка с огненными проблесками. Колонна встала следом, как в тот же момент по ней ударили из нескольких пулеметных стволов.
— Крупняк работает, — сказал Бест, надевая на лицо пылезащитный платок и очки и собираясь вылезти наружу.
— Зачем?
— Осмотрюсь, агент. Пока пулеметы не заткнем, все равно не поедем.
— Может, Кокрейн уже поддержку вызвал, до базы меньше десяти миль осталось.
— Тогда что это меняет? За «хаджой» смотри. — Брайан кивнул в сторону лежащего на носилках человека с перебинтованной грудью и ногами.
На выходе Брайан столкнулся нос к носу с Уордом Кокрейном, который, прижав к уху гарнитуру связи, выкрикивал координаты. Через минуту, грохоча траками, во главу колонны пробилась «Шилка», уже разворачивая блок из четырех зенитных автоматов в сторону, откуда, захлебываясь, долбили крупнокалиберные пулеметы.
«Шилка» выплюнула сноп огня, мгновенно заткнув пулеметы террористов.
— Двигаем, двигаем, по машинам! — заорал Кокрейн, залезая в свой тяжелобронированный «Хаммер» с эмблемой иракской пограничной полиции. Агентство всегда пользуется чужой личиной — профессиональная привычка, выработанная за десятилетия.
Четыре F/A-18C, заходящие на цель, разделились: ударные самолеты вышли вперед, истребители разошлись по флангам.
Едва колонна тронулась, как ракета AGM-65 «Мэверик» ударила в одну из «Шилок», опрокинув взрывной волной стоящий рядом MRAP MaxxPro, где находились заключенные.
Следующая ракета попала в замыкающий конвой бронеавтомобиль с морпехами Лоредо. Взрывная волна, подобно цунами, покатилась по колонне, сметая тяжелые машины с дороги, словно детские игрушки. Сделав еще один вираж, «Хантеры» прошлись над горящими машинами, поливая их огнем из двадцатимиллиметровых пушек «Вулкан». Под занавес в дело пошли кластер-бомбы, разметав остатки на шоссе.
— Бинго! Цель накрыта, повторяю, цель накрыта.
Луис очнулся от истошных криков, которые били его по барабанным перепонкам. Лежавший ранее на носилках «ходжа» оказался лежащим на нем и истерично завывал от боли и страха. Ноги придавила туша Рэддена, а куда делись Бест и еще трое его людей, Розетти понять не мог.
Двери стального гроба распахнулись, и внутрь хлынул потоком солнечный свет, смешанный с черным дымом и запахом гари.
— Розетти, ты жив?
Орущего без перерыва иранца выволкли из машины первым, следом — постепенно приходящего в себя и начавшего ворочаться снайпера Рэддена. Он по своей привычке был без каски и, видимо, здорово приложился башкой.
Затем в проеме появилась чумазая физиономия Брайана Беста.
— Вылезешь сам, Луис? Или тебя, как школьницу после выпускного, на руках выносить?
Когда, чертыхаясь, давясь дымом и пошатываясь, Розетти спрыгнул на асфальт, ему удалось рассмотреть своих спасителей. Было впечатление, что все они упали вместе с самолетом или дружно угодили под тепловоз. Одежда висела клочьями и кое-где тлела, бронежилеты выглядели так, будто их грызли бешеные псы.
С близкого расстояния было видно, что у Беста сочится кровь из ушей. Значит, контузия серьезная.
— Что случилось?! — заорал Розетти, оглядываясь на металлический фарш, в который превратился их конвой.
Бест помотал из стороны в сторону головой и не ответил — наверно, ничего не слышал. Поискав взглядом, Луис увидел трех морпехов, которые что-то пытались извлечь из разбитого бронеавтомобиля. Подошел к ним, и его тут же вывернуло прямо себе под ноги, потому что из MRAP солдаты вытащили обгорелый труп, разорванный пополам, за черно-багровым телом тянулась склизкая лента кишок.
Отплевавшись, он увидел сквозь дым какое-то движение сзади разбитой колонны. Из-за дыма и рези в глазах толком ничего видно не было, только один из солдат рухнул на землю, пробитый насквозь пулеметной очередью. Подчиняясь инстинктам, Луис рухнул на горячий асфальт, вдыхая идущий от битума жар.
Словно гиены, настигшие умирающего льва, разбитый конвой окружили с десяток пикапов с установленными на них крупнокалиберными пулеметами. Шквальный пулеметный огонь прошелся по уцелевшим, разрывая в клочья податливые человеческие тела. Розетти лежал, уткнув лицо в асфальт, и молился, прощаясь с жизнью. Вот так он и сдохнет, как пес, на этой проклятой иракской дороге, не доехав десять миль до «Кэмп-Виктори». Лагерь «Победа», сука, кто так его назвал?
С пикапов спешились боевики, морды у всех перемотаны платками, идут торопливо, но внимательно осматривают окрестности, как спаянное и опытное подразделение. Вот один одиночный выстрел, еще один — добивают раненых, твари. Розетти вытащил «глок», помирать, как барану на бойне, не хотелось. Обернулся — Бест еще жив, да не он один. Здоровяк Рэдден уже пришел в себя и тискал в лапах невесть откуда взявшуюся снайперскую винтовку.
Ублюдкам «ходжам» придется заплатить за нашу смерть. Треснул, словно сухой сук, одиночный выстрел, и один из пулеметчиков в пикапе, всплеснув руками, опрокинулся на спину.
Снова ударил свинцовый шквал из пулеметов. Боевики шустро и организованно попадали на землю и поддержали пулеметчиков частой пальбой в нашем направлении.
Розетти в тот момент толком и не понял, что это было, позже догадался, что артиллерийский огонь. Батарея расположенных в «Кэмп-Виктори» гаубиц М777 раз за разом выплюнула из себя несколько десятков осколочно-фугасных снарядов, целясь по боевикам.
Три пикапа разлетелись в щепы, и этого было достаточно, чтобы, закрывшись дымовой завесой, боевики отошли.
Помощь — отряд курдского спецназа, экипированный «по самое не могу», на новеньких БТР-4 и бронеавтомобилях Dzik — прибыла минут через десять. С ними был майор из SF[58] Тодд Никсон, здоровый малый, в последнее время постоянно работавший с Рэптором-Кокрейном. Его окружал десяток солдат из его подразделения.
Первым делом люди Никсона бросились к Розетти.
— Агент Розетти, заключенный Занди жив?
— Хрен его знает! Спросите у мистера Беста. — Розетти махнул рукой в сторону.
Перс был жив, хоть и без сознания. Его тут же положили на носилки и погрузили в подъехавший «Кугуар». Когда Розетти подошел ближе, он услышал обрывак разговора между Бестом и Никсоном.
— Извините, вы ранены, в крови, сейчас вами займутся санитары.
— Потом, майор, все потом. Надо доставить эту тварь. Отойдите в сторону, майор! — неожиданно заорал Бест.
Луис подошел к майору и сунул ему под нос предписание, выданное Розетти еще в Вашингтоне и подписанное самим начальником ОКНШ.
— Обеспечьте нам транспорт и охрану, Никсон. И не задавайте лишних вопросов. Это вредно для карьеры.
— Есть, сэр! — козырнул майор, стрельнув напоследок по лицу Розетти злобным взглядом.
Едва устроившись в бронеавтомобиле, Брайан Бест, подавшись вперед, крепко схватил Луиса за горло.
— Слушай сюда, агент Розетти. Сегодня я потерял почти сотню своих сотрудников. Многих из них знал лично, причем не один год. Если это опять ваши паскудные шпионские игры на пару с Пирсом и прочими вашингтонскими придурками, то вы мне ответите за каждого…
Луис рывком освободился и огрызнулся:
— Вы сами это выбрали — работать именно с нашим Агентством, мистер Бест! И знали, что мы не цветочки сажаем или птичий помет экспортируем. Это опасная работа, поэтому за нее так хорошо и платят.
Коротко, без замаха, Бест ткнул Розетти под ребра. Что-то внутри хрустнуло, и Луис взвыл от боли.
— Ты, сучонок, моих людей долларами оцениваешь? Малыш, здесь не о работе разговор идет, об очередной гнилой подставе. Именно так, сучонок, — гнилой подставе…
Не выдержав, в разговор вмешался Рэдден, оттащив Беста от скрючившегося Луиса:
— Остынь, босс. Парень вместе с нами был, не в кабинете с пепси и кондиционером прохлаждался. Если это подстава, то его подставили вместе с нами.
Откашлявшись, Луис спросил:
— Что это вообще было, Бест?
— Ты не понял?! Даю голову на отсечение: по нам врезала своя авиация. Похоже на дружественный огонь. Только очень вовремя, очень… именно в тот момент, когда мы сопровождали очень ценную персидскую задницу.
— Вы можете мне не верить, но мистер Пирс заинтересован в получении живого Занди больше нас всех.
Тяжелая машина наконец двинулась вперед, и, посмотрев в бронестекло, Луис увидел, как из «Хаммера» с красным крестом на асфальт выкладывают целый ворох черных блестящих полиэтиленовых мешков с застежками… Последний мундир для покойников…
В офисе SOG почти никого не было. Пара стажеров и женщина — Барбара Лескотт, пронырливая и толковая дама, специализирующая на системах связи и компьютерах. Уорд Кокрейн специально притащил ее из-за океана. Ценил он людей, способных управляться со сложными электронными машинами.
Едва увидев Луиса, Барбара всхлипнула и повисла у него на шее. Этого он никак не ожидал и неумело попытался отстраниться. Не от брезгливости — от удивления. Слишком долго профессиональные защитники прав женщин пытались сделать из последних мужчин. Без слез и эмоций. Этаких «холодных сук эпохи».
— Что, никто? Никто не уцелел? — с каким-то глубинным, истинно бабьим надрывом спросила Барбара.
— Не знаю, мисс Лескотт, — деревянным голосом ответил Луис, не зная, куда деть свои грязные руки. Погладить ее по голове, обнять за бедра или держать руки по швам, опасаясь в ближайшем будущем обвинений в сексуальных домогательствах?
— Знаю только одно: мы попали под массированный удар авиации, и нам очень сильно досталось. Сейчас там работают врачи и санитары.
Отстранив Барбару, Луис прошел в соседний кабинет, в узел специальной связи.
— Слушаю тебя. Луис Занди у вас?
— Так точно, сэр, но…
— Все остальное неважно, агент Розетти. «Геркулес» заберет вас оттуда через два часа. На борту — охрана и медицинский персонал. Берите оставшихся людей из своей спецгруппы и возвращайтесь. Держитесь, Луис.
Приняв душ, Розетти прошел в опустевшую комнату отдыха, взял из бара бутылку виски, налил полный стакан. Затем отставил стакан и стал вливать в себя алкоголь прямо из бутылки.
— Занди выживет, сэр, — в комнату прошел один из стажеров, Рохас. — Его перебинтовали, сделали пару уколов и поставили капельницу.
— Где Рэдден и Бест?
— Отдыхают.
— Новости о Кокрейне есть? Что известно?
— Ничего. Знаю о двух наших оперативниках из команды мистера Кокрейна. Они тяжело ранены и эвакуированы вертолетом в госпиталь.
Луис кивнул, жестом выпроваживая стажера из комнаты.
— Разбудите меня через полтора часа, Рохас.
Самолет с охраной из бойцов US CBP прибыл минута в минуту, как и обещал Пирс. Серый, без опознавательных знаков «Геркулес». Внутри, помимо всего прочего, медицинский блок с врачом и двумя медсестрами. Куда немедленно и определили Занди, уже относительно пришедшего в себя.
— Как летим?
— Через Амман. Крюк закладываем: истребители персидские так и шастают. У меня четкое указание Роберта Пирса — не рисковать.
— Откуда такой «упакованный» самолет?
— FEMA[59]. Управление по чрезвычайным ситуациям, сэр.
Завывая двигателями, С-130 стал выкатываться на взлетно-посадочную полосу. Луис молча смотрел в иллюминатор. В наушниках, подключенных к радио, слышалось обращение президента Обайи.
«В этот час, когда суровые испытания сплотили американскую нацию, заявляю, что Америка никогда не бросала своих друзей и не собирается делать этого сейчас. Многострадальный народ Ирака не будет брошен перед лицом варварской агрессии. Я подписал указ о начале военной операции по принуждению Исламской Республики Иран к миру. Как бы ни было тяжело нам, мы не оставим своих верных друзей в беде…»
Дальше сообщалось, что новым командующим назначен Джереми Корнелиус и уже сейчас ВМС и авиация наносят по Ирану сокрушительные удары.
— Они там, в столице, совсем сбрендили? — Бест с раздражением сорвал наушники. — Что, Европы, Афгана и Венесуэлы уже мало? Мало войны с чиканос?
— В Европе нет нефти, сэр, — мрачно ответил Розетти. — Как и в Афганистане. Думаю, с русскими и талибами будут договариваться в ближайшее время. Парням с Потомака иракская и венесуэльская нефть важнее, чем Париж или Берлин.
Бест кивнул и покосился на Занди, над которым суетился врач за прозрачной перегородкой.
— Этот засранец, видимо, очень важный козырь в какой-то большой игре…
С утра двадцатого августа американская стратегическая авиация, авиация флота и морской пехоты стали методично охотиться на иранские ЗРК и позиции ракет «Шахаб». Окруженные в Умм-Каср наемники наконец получили неожиданную помощь в лице батальона восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, переброшенной в Кувейт прямо из Техаса. Следующей ночью ожидался первый масштабный удар крылатыми ракетами по наиболее важным иранским стратегическим объектам. О том, что эти ракеты предназначались для русского фронта, никто уже не вспоминал.
Глава 16. Русь. Москва. 20 августа
Фундаментальное здание Министерства внутренних дел Руси находилось, как и в прежние времена, на Житной улице, рядом с метро «Октябрьская». Белая железобетонная коробка в лучших традициях брежневской казенной архитектуры.
В нарушение всех инструкций безопасности и отчасти здравого смысла министр Николай Иванович Сальников упорно проводил утренние «летучки» не в предназначенном для этого обширном бункере под зданием МВД, а в своем кабинете с видом на Калужскую площадь. Шла война, ведомство, отвечающее за порядок в огромном государстве, — одна из главных целей для вражеских ракет. Но плевать на инструкции! Он не крыса, чтобы в подвале сидеть.
— Подробности теракта в Пятигорске уже есть? — Сальников повернул свою крупную голову к сидящим справа от него начальникам второго департамента МВД и экспертно-криминалистического центра.
— Так точно. Взрыв огромной силы, не меньше сотни килограмм в тротиловом эквиваленте. За рулем машины со взрывчаткой находился смертник. К сожалению, автомашина была закамуфлирована под полицейскую, это притупило бдительность охраны. На месте взрыва — воронка в радиусе почти пятнадцать метров. Сильно разрушено здание представительства.
— Жертвы?
— На сегодняшний час — тридцать шесть убитых и сто пятнадцать раненых. Большинство — чиновники, спешащие на работу, и сотрудники личной охраны господина Кесслера.
— У Кесслера были шансы?
— Нет, господин министр. Ни одного. Основная версия — это покушение на Кесслера, не обычный теракт.
Министр кивнул, думая о своем. Три часа назад в Пятигорске у комплекса зданий администрации Южного федерального округа раздался взрыв. Смертник на полицейской машине совершенно спокойно проехал на охраняемую территорию и подорвался рядом с кортежем главы администрации ЮФО, Юрием Кесслером, когда тот притормаживал у главного входа. Давно такого не было, очень давно — с тех пор как горцам с помощью отравляющих веществ и массированных бомбардировок объяснили, что соваться за Терек себе дороже. Но это еще не самое хреновое. Самое хреновое то, что Юра Кесслер — родственник Стрельца. Жена Стрельченко Камилла — старшая сестра Теоны Кесслер. Да и сам покойный был весьма близок с главой государства. Не так, конечно, близок, как сам Сальников, но весьма и весьма.
Кесслер, в прошлом офицер внутренних войск, затем яркий адвокат и талантливый сетевой журналист, успел повоевать в первой чеченской кампании, потом долго работал адвокатом, беря громкие политические процессы, в основном связанные с межнациональными конфликтами. Еще до революции Сальников работал с Кесслером на ниве реализации плана «Обвал». После революции Кесслер возглавил службу новостей информационного холдинга «Восток-медиа», входившей в бизнес-империю Организации. Там и познакомился с Теоной.