— Коля, ты скажи, Стрельченко-то на похороны Кесслера собирается?
— Собирается. Ты чего на мобильник-то звонишь? Спецсвязи, что ли, нет?
— А где похороны, не секрет?
— На Востряковском… Да что за черт?..
— А вы не поняли, господин министр? — холодно спросил Осипов, тут же перейдя на сухой, официальный тон. — Вот вам и цель покушения на Кесслера. Выманить Стрельца. Он сам приедет к месту своего убийства.
— Вашу мать! — заорал Сальников. Все точно. Картинка прояснилась, последний элемент головоломки найден.
Бомбардировщик-невидимка В-2 AV-16 «Дух Гавайев» проскочил в небольшой зазор в невидимом куполе противовоздушной обороны, образовавшийся в результате одновременного выхода из строя трех РЛС первого командования ВВС и ПВО, дублирующих друг друга на одном направлении. Позже этим плотно займется военная контрразведка и прокуратура, но сейчас это никакого значения не имело. А имели значение шестнадцать малозаметных крылатых ракет JASSM, выпущенные бомбардировщиком по небольшой кавалькаде машин представительского класса, несущихся по Боровскому шоссе в направлении МКАДа. Ракет должно было хватить на уничтожение целой механизированной бригады, но в этом случае экономить не следовало и требовалось бить наверняка.
Сальников примчался к месту ЧП спустя несколько минут после атаки, даже пыль от взрывов осесть толком не успела. Зрелище было жуткое, словно ядерная война прокатилась по одному из районов Подмосковья, остановившись у кольцевой автодороги. С первого взгляда стало понятно, что целый кусок шоссе, километров в семь, просто сметен с лица земли.
Если Стрелец был здесь, то от него ничего не осталось. Ничего…
— Где Ляхов? — Первый вопрос к бойцу ССБ, стоящему в оцеплении.
— Не знаю, господин министр, — прогудел боец. — Мы из госохраны, генералу Бубнову подчиняемся. У нас задача была в оцеплении вдоль Боровского шоссе встать. Наших там много погибло.
— А кто, черт побери, знает?
— Не могу знать.
— Николай Иванович, надо отсюда уходить. Срочно. — Начальник личной охраны министра крепко схватил его за руку. Когда Сальников резко ее выдернул, добавил: — Может быть повторный взрыв. Так часто террористы делают.
А вот это верно. Но что же делать? Надо немедленно встретиться с Блиновым и Седельниковым… обсудить открывшиеся перспективы… Да и еще пригласить Усольцева. В конце концов, сейчас война идет, и Генштаб формально главнее всех. Но это формально. А по факту в столице и окрестностях армейских частей мало. Не считая полка охраны в Теплом Стане, слушателей академий, нескольких отдельных батальонов. Ерунда, а не силы. Есть еще целая вторая гвардейская механизированная Таманская бригада, но это относится к ведомству Ляхова. Куда же он запропастился, страж престола, преторианец проклятый? Может, того — в кортеже Стрельца был? Тогда одной проблемой меньше.
Уже прыгнув в машину, мчавшуюся в центр Москвы, он услышал еще одну новость.
— Николай Иванович, бронетехника в Москву идет. Со стороны Минского шоссе.
— Чья техника, говорите точнее.
— Судя по всему, таманцы.
Ляхов… Ляхов, сучье семя! Вот он, гад, и нарисовался. Ах, Стрелец, изменило тебе знаменитое волчье чутье. Пригрел у себя тварь под боком.
— Срочно Генштаб! Усольцев?! Ты уже в курсе? Не знаю подробностей, знаю одно: Стрельца больше нет, и у нас здесь мятеж. Таманская бригада на Москву прет. Знаю, что приказа не давал. Это ССБ мутит — поднимай своих, блокируйте центр…
Только сейчас министр сообразил, что одно из основных направлений деятельности Службы специальной безопасности — электронная разведка, радиоперехват и криптография. Они любые коды и шифры щелкают как орешки. Ляхов читает их переговоры как открытую книгу. Получается, связи у них нет.
Навстречу его «Мерседесу», завывая сиренами, выскочили мощные «Уралы-муромцы»[67] из московского ОМОП, собираясь перекрывать Кутузовский проспект. Молодец глава московской полиции, быстро соображает. Знает сам, без подсказок, что надо основные магистрали перекрывать.
— Тормозим! — приказал он водителю, и три машины кортежа стали притормаживать.
— Опасно, Николай Иванович! — закричал начальник охраны, но министр его уже не слушал, направляясь в сторону полицейских, споро выставляющих свои тупорылые машины поперек общего движения.
Его узнали. Командовал подразделением майор, которого Сальников награждал несколько месяцев назад именным оружием.
— Господин министр…
— У тебя мобильный работает? — ошарашил Сальников вопросом бравого усача в синем берете с эмблемой ОМОП и темных «стрелковых» очках.
— Так точно. Вот. — Он протянул Сальникову маленькую раздвижную трубку, нелепо смотрящуюся в его медвежьих лапищах.
«Не будут же они прослушивать трубу каждого майора?» — подумал министр, лихорадочно набирая номер Блинова.
— Да, Сыч! — отозвался через минуту Коготь.
— Не пользуйся спецсвязью, братан. Это Ляхов…
— Да я уже знаю, но все равно спасибо за звонок. Комплекс зданий СНБ они все равно штурмом не возьмут, кишка тонка, вот центр Москвы…
— Усольцев с нами… Армейцы их в центре задержат, но давить мятеж будем мы.
— Тогда встречаемся на ЦКП. Там общий план действий и отработаем…
Глава 17. Исландия. Окрестности Рейкьявика. 21 августа
Генерал-майор USMC Остин Тулан по прозвищу Ротвейлер сорвал с головы наушники и в бешенстве отбросил их от себя. Долбаные хитрожопые столичные твари! Уже третий раз за последние двое суток пришел отказ на применение ядерного оружия. Чего они ждут? Чтобы мы здесь кровью истекли?
Переправившись через Китовый фьорд, он топтался на месте третьи сутки без малейшего прогресса, неся тяжелые потери. Его ответные действия были малоэффективны. Это как попытки прихлопнуть верткую муху кувалдой. Окопавшись на обратных скатах высот, русские вели поразительно точный прицельный огонь из минометов и ПТРК. Управляемые ракеты AT-14 Spriggan пикировали сверху по пологой дуге, поражая тяжело бронированные «Абрамсы» в самые уязвимые места: крышу и моторно-трансмиссионное отделение. Минометы били по пехоте, выводя из строя по нескольку человек сразу. Пейзаж в Исландии сродни афганскому: горы, высоты и каменистые долины. Только это все не в желто-коричневых, в унылых серых тонах. И холодно еще. Здесь даже в июле холодно, сейчас — август. С каждой ночью температура падает, скоро начнутся заморозки.
«Иваны» никуда не торопились, знали, что победа в Европе у них в кармане, пока они сидят здесь, в Исландии. А их ракетоносцы, взлетая с Кефлавика с плотным истребительным прикрытием, лупят по американским конвоям противокорабельными ракетами, не давая пройти в Европу. Торопиться надо было ОКНШ и президенту США, если они хотели выиграть войну.
Едва Максимов аккуратно и тщательно, почти любовно почистил и собрал свой «Абакан», как его окликнули.
Капитан Войтенко снял тактических шлем, затянутый серой камуфлированной тканью, и поманил Максимова пальцем.
— Сюда подойди, взводный.
Максимов подошел и присел перед ротным на корточки. Тот сунул ему под нос электронный планшет.
— Место узнаешь?
— Так точно. Развилка к северо-западу. У Вармидалура.
— Слушай задачу, Максимов. Твой взвод будет сопровождать взвод саперов. Они там что-то еще заминировать хотят.
Максимов еще раз посмотрел на планшет.
— Там же американцы… Еще вчера развилку заняли.
— Нет, Максимов. Там никого нет. Разведка америкосов прошла, понюхала и отвалила обратно. Высадитесь с двух вертолетов здесь. — Палец Войтенко постучал по планшету.
— С вертолетов? Да нас вмиг собьют.
— Не собьют, Максимов. На сверхмалой высоте пойдете. В эскадрилье пилоты опытные, проскочите. Всё, собирай своих и выдвигайтесь.
Два пятнистых «Ми-8АМТШ» с дополнительным бронированием кабины пилотов и «дельфиньим носом» уже раскручивали свои лопасти, когда взвод Максимова погрузился на борт, откашливаясь от поднятой пыли. Едва расселись по сиденьям, как вертолет рывком оторвался от земли, унося их навстречу неизвестности. Максимову было не по себе: уж больно авантюрной казалось боевая задача. Лезем в пасть к дьяволу, ей-богу.
Вертолет немилосердно трясло, в иллюминаторе с хаотичной быстротой мелькали скалы и каменистые россыпи, ручьи и уже надоевшие до рвоты долины с желтоватой травой. Максимов отвернулся и предпочел смотреть на свои измазанные землей подошвы армейских берцов. Все лучше, чем со страхом ожидать каждую секунду американский «Харриер» или пуск «Стингера» с земли.
Минут через двадцать в десантное отделение протиснулся техник-прапорщик и заорал, стараясь перекричать ревущие двигатели «ТВЗ-17ВМ»:
— Вы первыми пойдете. Обеспечите высадку саперов.
— Так точно, — отмахнулся Максимов.
Едва колеса вертолета коснулись каменистого грунта, как десантники посыпались на землю через обе предварительно открытые боковые двери и заднюю рампу, занимая круговую оборону. Вертолет немедленно оторвался от земли и взлетел, начиная облетать зону десантирования. Только сейчас Максимов обратил внимание на его вооружение — помимо привычных блоков с НУРС С-8 были установлены направляющие с УР «Игла». Через несколько секунд на посадку пошел вертолет с саперами. В отличие от его взвода, высадившегося за считаные секунды, саперы возились долго, вытаскивая из чрева винтокрылой машины какие-то зеленые продолговатые ящики размером со старый советский телевизор «Темп».
— Дай пару людей на помощь, сержант! — рявкнул старлей-сапер. — Нам быстрее надо.
— Чуков, Бакланов, Серегин, Пугачев, на помощь! — скомандовал Валера, отправив сразу четырех бойцов на помощь. — Быстрее так быстрее, не вопрос.
Едва разгрузились, как второй вертолет, резко взлетев, соединился с первым и отправился на базу в Кефлавик. «Всё, мы остались одни, — подытожил Максимов. — Сразу неуютно как-то стало».
Расположив бойцов по окрестным высоткам за гранитными валунами и проверив работу связи, Валера подошел к своему формальному командиру старлею Голышеву — позывные Горыныч.
— Это что? — Максимов ткнул пальцем в сторону продолговатых ящиков, похожих на радиоэлектронную аппаратуру.
— Военная тайна, сержант, — буркнул Голышев, но через минуту улыбнулся и добавил: — Мины противовертолетные, секретная разработка. ПВМ «Баллиста» называется. В Европе уже применяли. Говорят, офигительный эффект. Вертушки американские на раз с неба снимает.
— И чего делать надо?
— Установить, подключить и замаскировать. Это ж робот. Засечет низколетящую цель — и стреляет стальным шаром. Если попадет, конец вертушке. Никакая броня не поможет.
— А с чего взял, что они здесь полетят, тем более на низкой высоте?
Старлей уставился на сержанта квадратными глазами.
— Сержант, ты чего, не летал на вертушке, что ли? Мы же на Кавказе, когда на боевые летим, всегда на сверхмалой проходим. Шансов выжить, если собьют, на порядок выше. Американцы-то не глупее нас. А здесь они полетят, потому что на остальных направлениях ЗРК торчат. А здесь щель образовалась. Это надо идиотами быть, чтобы не воспользоваться…
Максимов кивнул. Да, что-то он сегодня весь день тормозит. Не к добру это…
Через час, обойдя секреты и осмотрев отлично замаскированные позиции, Валера вернулся к развернутому КП. Кусок теплоизолирующей материи, натянутый между скалами, сверху наброшена серо-зеленая сеть, стандартная походная койка, две наспех вырытые щели, тактический ноутбук и радиостанция. От ветра спасает слабо, но от термоприборов американских БПЛА — в самый раз. Помимо Голышева на КП сидел радист в наушниках. Вид у него был слегка обалдевший.
— Курить будешь? — Сапер протянул Максимову початую пачку сигарет.
— Нет, спасибо. Бросил.
— Молодец, сержант, здоровеньким помрешь, — мрачно пошутил старлей и повернулся к радисту. — А ну-ка, Лазарев, выйди отсель. Подыши иди…
— Не могу без рации, госпо…
— С рацией, значит, выйди! На минуту. И чтобы я тебя видел…
Когда радист вышел из-под навеса, Голышев снова повернулся к Валере:
— Сейчас новость такую слышал. Говорят, в Москве — десант американский, или что-то типа того. Типа бои уличные по всему городу. Где правительство, никто не знает. Либо прячутся где, либо сбежали.
Валере показалось, что кровь, пульсирующая внутри организма, стала стремительно охлаждаться, приближаясь к температуре замерзания. Следом стало замедляться сердце, словно не желая гонять ледяную жидкость.
— Это откуда известно?
— Сейчас Лазарев американские базары по рации слышал.
— Так, может, брешут? — наконец сглотнув слюну, с надеждой прошептал Максимов.
— Если бы так, сержант! Я-то эту новость еще в штабе бригады слышал два часа назад. У меня там однокашник в разведотделе служит. Вот он и рассказал. Он еще кое-чего рассказал. Вроде как американцы бомберами-невидимками Кремль разнесли. Стрельченко убит.
— А что, потом десант высадили?
— Может, и так. А может, нет никакого десанта. Просто мятеж какой диверсанты подняли. Хрен его знает.
— Мятеж? — переспросил Максимов. Услышанное не укладывалось в голове. Он судорожно выдохнул.
— Ты в себя приди, сержант! — громко прошипел Голышев. — Чего нюни распустил? Я тебе это для чего рассказал? Чтобы ты людям своим объяснил, что все это х… понял? Не было никого десанта в Москве. Ни взрыва, ничего не было, понял, сержант? Все живы, здоровы, столица цветет и пахнет, Стрельченко цел и невредим, как золотой червонец.
— А откуда они узнают?
— Оттуда, сержант. Шила в мешке не утаишь. Гарантию даю, что кто-то из моих уже знает. Мы возле штаба бригады ошивались, когда мины получали. Знают мои, узнают и твои. Сейчас пока затишье, есть время лясы поточить — значит, скоро вопросики начнутся.
— Ага. И чего делать?
— В рыло бей таким любопытным. От души, не стесняйся. Выпусти пар, наори, что паникеров на месте стреляют. Люди и успокоятся. Главное, не сомневайся. Запомни, сержант: на войне две крайности сражаются. Надежда и отчаяние. Если есть надежда на победу, то солдат все выдержит. Если отчаяние охватит, то уже ничего не спасет. Ни техника, ни численность. Люди должны знать, что бригада нас не бросит. Что Москва Исландию не бросит, что флот здесь, рядом, и борта с боеприпасами и подкреплением садятся в Кефлавике регулярно. Если мы здесь и ляжем все, так пусть бойцы умрут с надеждой и верой в победу. Как люди, с оружием в руках, а не скот, которого на бегу кусками кромсают. Усек?
— Так точно, господин ст…
— Игорь меня зовут, — сказал старлей и протянул Максимову руку.
— Валерий.
— Вот еще что, Валера. Не дай бог, ты запаникуешь. Ты вроде на бздуна не похож, но предупреждаю сразу — пристрелю! Как собаку.
— Не запаникую, Игорь. У меня на Кавказе почти тридцать боевых выходов…
— Надеюсь. Удачи, взводный… Эй, Лазарев, хватит там болтаться, дуй сюда!
Едва Максимов вернул в расположение своих людей и снова стал обходить замаскированные позиции, как не в меру любознательный Постышев тут же спросил:
— Ты слышал о событиях в Москве? Мне сейчас саперы расска…
Не дослушав своего снайпера, Валерий присел рядом и коротко двинул Постышеву в челюсть. Тот клацнул зубами и завалился на правый бок. Не давая снайперу опомниться, Максимов подхватил его за ворот бронежилета и хорошенько приложил коленом в промежность.
— Ты чего, сучара, панику здесь разводишь? Нет в Москве никаких событий. Понял — нет?! Еще раз своим помелом чего брякнешь — язык отрежу на фуй. Мне разговорчивый снайпер ни к чему.
— Есть… — Потирая челюсть, Постышев часто закивал.
— Вот отлично, боец. Язык твой — враг твой.
Американцы появились через сорок минут. Четыре похожих на летающие баклажаны СН-46 «Си Найт» и четыре вытянутые ударные «Гадюки» — АН-1Z.
Машины шли, разбившись на две смешанных группы, прикрывая друг друга. И действительно, как и говорил сапер, на низкой высоте.
Едва машины, окрашенные в серо-голубые тона, пронеслись над головой Валеры, как раздались громкие хлопки и странный, шелестящий звук, скорее свист. Ровно ревущие двигатели американских вертолетов вдруг судорожно взвыли, пытаясь компенсировать перегрузки. Максимов приподнялся, стараясь разглядеть то, что происходит, получше.
Один из «рыцарей» валился с неба по спиральной траектории, и было отчетливо видно, что кабина пилотов забрызгана изнутри чем-то багровым. Через секунду в бок «Гадюке» что-то ударило, и она отлетела, как щепка, направо, зацепив своим винтом задний винт летящего перед ней СН-46. Все это прошло за считаные секунды, мгновенно развалив строй машин. Вертолет с перебитым задним винтом неуклюже рухнул в расщелину метрах в трехстах от расположения их отряда, подняв вверх столб земли и металлических обломков. Следом, чуть дальше, рухнул АН-1, сразу взорвавшись.
Уцелевшие машины бросились врассыпную, стараясь подняться как можно выше, спасаясь от смерти, летящей с земли. О сопротивлении уже никто не думал.
Когда генерал Тулан узнал, что передовая тактическая группа батальона угодила в очень странную засаду и потеряла сразу четыре вертолета, не выполнив задачу, он взревел, словно раненный под хвост бык. Вызвав к себе полковника Шеридана, приказал, задыхаясь от ярости:
— Полковник, заткните наконец русские зенитные батареи, это черт знает что такое.
— Там нет зенитных батарей, сэр. Там вообще ничего нет, по данным воздушной и наземной разведки.