– Как? – спросил Марк.
Заказчик, конечно, всегда прав, и это правило никто не отменял.
Но он, сыщик, должен быть в курсе происходящего.
Да и какое лучшее место мог найти граф? Более охраняемое и надежное, чем подвалы Зрячих? Такого не существует.
Или речь идет не совсем о месте?
– Я хочу уничтожить и трафарет и книгу. Чтобы ни у кого больше не возникало соблазна прикоснуться к тайне магической стали.
– Разумное решение, – осторожно заметил Марк.
– Но вы не должны уничтожать их самостоятельно. Я вам, конечно, доверяю, – поспешно добавил Малком, – но хочу самолично сжечь два этих предмета.
– Что ж, договорились, – сказал Марк. – Так и поступим. А теперь, если вы не против, мы заберем книги и удалимся. Едва я что-то найду, тут же сообщу вам.
– Конечно, конечно! – воскликнул граф. – Забирайте, ищите… Уверен, у вас все получится.
– Надеюсь.
Дворфы подхватили со стола несколько стопок, Марк догреб остальные книги и, кивнув графу, двинулся к выходу.
Когда он уже переступил порог, Малком окликнул его.
– Если вы не против, я хотел бы, чтобы вы отужинали с нами сегодня вечером.
– Да, неплохая идея, – согласился Бойз. – Спасибо.
– Тогда я пришлю за вами Ломесьена.
– Договорились.
На этом разговор и закончился. Граф вернулся к делам, а троица друзей отправилась вниз.
– Ну вот, – сказал Молот, когда они с братом разложили книги на столе у сыщика. – Если понадобится наша помощь, мы будем у себя.
– Хорошо, – кивнул Бойз, усаживаясь за стол.
Камнеглоты вышли, оставив Марка наедине с кипами старинных фолиантов.
Некоторое время он просто смотрел на четыре башенки, возвышающиеся на столе перед ним.
А потом вытащил из внутреннего кармана куртки очки, надел их и взял верхний том из ближней правой стопки.
Марк, несмотря на юный возраст, страдал дальнозоркостью.
Он открыл книгу и приступил к чтению.
* * *На второй день о художнике все же вспомнили.
Хотя и в первый к нему приходил один из младших Зрячих – приносил воды и пару лепешек хлеба, – но тот визит можно было не считать. Сколько Джейсон ни просил стражника выпустить его на волю, все было тщетно: парень покивал, больше для вида, да так и ушел, ничего толком не объяснив.
Однако на следующий день, около полудня, замки вновь зашумели, заскрипели засовы, и в камеру вошел вчерашний паренек в сопровождении кирасира Зрячих. Последний был старше спутника лет на двадцать, имел аккуратно стриженную русую бороду и выглядел вполне уверенным в себе мужчиной, который не первый год занимается поимкой самых отъявленных головорезов Камрии.
Старший Зрячий смотрел на Джейсона вполне дружелюбно, отчего на душе у последнего сразу же стало легче.
– Добрый день, – вежливо поприветствовал гостей художник.
– Здорóво, – отозвался старший Зрячий. Младший стоял чуть ближе к двери и выглядел, как показалось Джейсону, несколько смущенным.
Он еще раз оглядел художника с ног до головы, потом вопросительно посмотрел на сопровождающего. Не дождавшись ответа, кирасир вновь повернулся к заключенному.
– Как ты сюда попал, сынок?
– Я не помню, – честно ответил Джейсон.
– Не помнишь? – удивился Зрячий.
– Именно так, уважаемый. Я был в трактире с моим другом, мы собирались ложиться спать, когда в коридоре послышался какой-то шум. Я вышел посмотреть, что там происходит, и увидел человека в черных одеждах. Он стоял подле лежащего на полу мужчины и шарил по его карманам. Заметив меня, этот странный парень чертыхнулся и прыгнул ко мне. После он, видимо, огрел меня чем-то по голове, а очнулся я уже здесь.
– Да? – Старший вновь бросил взгляд на младшего коллегу. – Интересно, очень интересно… А мне тут говорили, что вы обычный пьянчуга, которого в камеру посадили, чтобы не натворил чего.
– Пьянчуга? – удивился художник. – Я вообще редко пью и никогда не позволяю себе перебирать.
– Охотно верю, – кивнул Зрячий. – Кстати, не могли бы вы представиться?
– Меня зовут Джейсон Хант, я художник.
– Художник? Любопытно… Вы, я так понимаю, не из местных, коли остановились в трактире?
– Да, приезжий.
– Откуда будете?
Джейсон напрягся. Происходящее начинало походить на допрос.
– Из Зальсы. А что?
– Да так, просто, интересно. А ваш спутник – кто он.
– Его зовут Ларри. Он гоблин.
– Любопытно…
С каждой секундой Зрячий нравился Джейсону все меньше и меньше. Первое впечатление оказалось обманчивым; дружелюбие было напускным.
– Что в этом любопытного? – сухо поинтересовался художник.
– А то, что тем же вечером пропал хозяин трактира «Пьяный шут», господин Хью Лейт. И вы, господин Хант, являетесь главным подозреваемым.
– Вот даже как… – пробормотал Джейсон ошарашенно.
– Посудите сами: вы остановились в трактире вместе с вашим другом как раз в тот самый вечер. Потом вас встречают в компании неизвестного парня, который тащит вас на плече. Наш патруль забирает вас в камеру. Ваш друг, как выясняется, пропадает вместе с господином Хью – мы ищем господина…
– Ларри.
– Да, господина Ларри… но никак не можем найти.
– Не понимаю, каким боком я отношусь к пропаже этого самого господина Хью?
– А вы пораскиньте мозгами. Чем не версия: вы, скажем, оглушаете трактирщика, потом прикидываетесь пьяным, и вас забирает наш патруль. Тем временем, пока патруль занят доставкой вас в тюрьму, ваш друг гоблин исчезает, прихватив с собой господина Хью.
– По вашей версии выходит, что у нас еще как минимум два сообщника. Не представляю, как Ларри мог в одиночку «прихватить с собой» взрослого мужчину.
– Ну и что? Да хотя бы и весь десяток! Вы – главный подозреваемый, господин Хант, и пока ваша вина – или невиновность – не доказаны, вам придется находиться здесь, в этой камере.
– Но… как же так?! Я ведь говорю – меня оглушили!
– Ваших слов мало. Нужны свидетели, а их нет. Так что, на вашем месте я бы не спорил с законом, господин Хант, а просто молча ждал, когда вас оправдают… если вы, конечно, действительно невиновны. На этом наш разговор окончен, господин Хант.
С этими словами кирасир развернулся и пошел к выходу. Уже находясь в коридоре, он бросил через плечо:
– И помните: чистосердечное признание зачтется вам при вынесении приговора.
Младший Зрячий нырнул в коридор следом за кирасиром.
Дверь вновь закрылась, и Джейсон остался наедине со своим одиночеством.
Он опустился на нары и, прислонившись к стене, закрыл глаза.
Вот и повидались, большой город.
Похоже, ты не слишком рад незваным гостям.
* * *Едва за окном стемнело, прибыл дворецкий, чтобы пригласить Марка на ужин.
Бойз как раз заканчивал с первой книгой. Ничего интересного о трафарете в ней не было, а вот о любопытном увлечении художника упоминалось.
Как выяснилось, Малеро относился к той категории мужчин, которых совершенно не интересуют женщины.
Луиджи предпочитал однополые связи. То есть, говоря проще, он был мужеложцем.
В книге конкретно упоминался всего один человек, с кем художник имел интрижку – некий паж Ганс Рутер – остальные остались безымянны. Впрочем, Марку было наплевать на то, как звали партнеров Луиджи. Поэтому он перевернул последнюю страницу, так и не отыскав там ничего интересного, и уже хотел отложить эту книгу да взять взамен другую из стопки, когда явился Ломесьен.
Приглашение на ужин оказалось очень своевременным. Марк и сам уже подумывал сделать небольшой перерыв в чтении, но не знал, чем себя занять.
А так горячее и второе вполне могут стать приятным времяпровождением, отличным от изучения старых книжек о давно умершем художнике.
Ломесьен проводил сыщика до самой столовой и даже любезно открыл дверь, пропуская Марка внутрь.
– Господин Бойз! – радостно воскликнул граф, салютуя парню ложкой. – Рад, что вы так скоро откликнулись на мое приглашение!
– Я как раз дочитал одну из книг и только потянулся за второй, когда явился ваш дворецкий, – объяснил Марк.
Он прошел мимо невозмутимо чавкающих братьев Камнеглотов и опустился на свободный стул против дочери графа.
– Я не знала, что вы носите очки! – ахнула Джулия.
– Мы же договорились на «ты», – попытался уйти от ответа Марк. Попутно он проклял свою забывчивость и упрятал проклятые очки в нагрудный карман рубашки.
– Нет, нет, зачем? Они очень тебе идут! – попросила девушка.
– Возможно, но от очков у меня болят глаза. Так что я предпочту ужинать без них.
– Зачем же ты их вообще надевал? – не поняла дочка графа.
– Дорогая, ну что ты в самом деле? – покачал головой Малком. – У господина Бойза, я уверен, нет особого желания общаться с тобой сейчас. Он хочет просто поужинать.
– Нет, нет, что вы, господин граф, – покачал головой Бойз. – Я совершенно не против беседы с вашей прекрасной дочерью.
– Что ж, ваше дело… – усмехнулся Малком и вернулся к трапезе.
– Так все же – зачем вам очки?
– Я страдаю дальнозоркостью, то есть вдаль вижу лучше, чем вблизи. Поэтому я надеваю очки только при чтении.
– Ах вот в чем дело! Ладно, извини, ты, наверное, и вправду проголодался, – махнула рукой девушка и сама взялась за вилку.
Дальше ужин проходил в полной тишине, и Бойз мог спокойно предаться любимому делу.
Размышлениям.
Итак, что же ему уже удалось узнать о великом художнике?
Луиджи Малеро, если верить первой книжке, был той еще мразью, иначе и не скажешь. Мужеложство, отрицание религии, корысть – вот неполный список грехов, за которые Церковь должна была три раза четвертовать и два раза сжечь его. Так бы и случилось, если бы в дело не вмешался тогдашний король.
В книге, вспомнилось Бойзу, говорилось также и о «загородном доме» Луиджи – художник жил на окраине леса, пока его не обнаружили святые отцы и не отвезли в столицу для суда.
После же чудесного помилования Малеро стал еще худшим человеком, чем был. Он превратился в животное, которое целыми днями только ело, пило и совокуплялось. Лишь редкие вечера Луджи посвящал творчеству, и именно тогда становилось понятно, как же он талантлив.
Очень часто почему-то получается так, что гений оказывается дрянным человеком, вспыльчивым, агрессивным и абсолютно безнравственным.
Ирония судьбы, иначе и не скажешь: Малеро не верил в бога, но сам нес в себе божественную искру.
Несколько лет назад Марку доводилось читать биографию великого писателя прошлого – Жана Коллера, и его, тогда еще безусого юнца, весьма поразило, что автор сильных, умных исторических романов был гнусным пропойцей, которого чаще можно было увидеть лежащим на мостовой лицом вниз и громко храпящим. В один прекрасный зимний вечер Жан серьезно простудился и вскоре скончался от недуга.
Так бесславно закончилась жизнь одного из величайших писателей в истории.
Так закончилась жизнь обычного пьянчуги.
Но вернемся к Малеро…
О его смерти в книге говорилось совсем немного – вроде как он заснул и наутро не проснулся, а врачи так и не смогли определить причины скоропостижной кончины гения…
Но автор книги был уверен, что причиной стал яд.
«Многие догадывались, что Малеро был отравлен. Церковникам удалось добраться до художника – пусть спустя десять лет, но они бы ждали и двадцать, и полвека, и век. По мнению их, Луиджи был истинным Дьяволом, по мнению людей – всего лишь избалованным существом, что заботилось только об удовлетворении собственных интересов и потребностей.
Однако плохое тоже забывается, а искусство – остается. Народ запомнил его, как величайшего художника из всех, кто жил когда-то и живет сейчас. И как бы ни старалась Церковь очернить имя Малеро, оно навсегда останется во Всевидящем Оке на панцире Зрячего…»
Книжкам свойственна некая велеречивость, но, отбросив шелуху, можно было добраться до зерен и сделать кое-какие выводы.
Например, понять, как Церковь ненавидела Малеро.
На этом размышления о персоне Луиджи благополучно закончились, впрочем, как и ужин. Поблагодарив хозяина и попрощавшись с Джулией, Марк покинул столовую и отправился в свою комнату – чтобы приступить к изучению следующего тома.
Лег он за полночь, не осилив и половины очередной книги.
Марк собирался встретиться с Пронырой, но совершенно об этом забыл – упав на кровать, он мигом заснул.
* * *Наутро его разбудил настойчивый стук в дверь.
– Кто там? – пробормотал Бойз сонно.
– Марк, это я, Джулия! Приводи себя в порядок и поехали!
Бойз с трудом перевернулся на спину и посмотрел в окно.
Солнце только-только показалось из-за горизонта. Было еще очень рано… а она уже требует, чтобы он собирался и ехал с ней!
– Я сейчас! – крикнул сыщик и с трудом сел.
Выспаться, конечно же, не удалось. Впрочем, когда вы засыпаете в час, а поднимаетесь около шести, это неудивительно.
Тем не менее Марк встал, умылся из плошки и даже причесался. Посмотрев на себя в зеркало, сыщик заключил, что выглядит он не так уж и плохо.
После Бойз принялся одеваться. Это заняло минут пятнадцать. Сложнее всего оказалось залезть в штаны – на это было потрачено не менее десяти минут.
Наконец, более-менее проснувшись, Марк вышел из комнаты. Оделся он, как, по его мнению, подобало одеться охотнику: коричневая рубаха, коричневые же штаны, болотного цвета сапоги и серая куртка.
В прихожей его уже ждали Камнеглоты, Джулия и, конечно же, Антуан. Марк сразу почувствовал холодный взгляд баронского сынка, который, наверное, должен был обращать все живое в глыбы льда… но на сыщика это не произвело никакого впечатления. Он прошел через всю комнату, остановился в двух шагах от Антуана и протянул руку в знак приветствия:
– Доброе утро. Как спалось?
– Прекрасно, – сдержанно ответил парень. – А как вам?
– Не отказался бы вздремнуть еще часика два, – честно признался Марк.
– Ваше право, – равнодушно пожал плечами баронский отпрыск, но сыщик догадывался, какую радость испытывал его собеседник в тот момент. – Если вы так хотите спать, мы можем отправиться и без вас.
– Я дал слово, – возразил Бойз, – и просто обязан поехать с вами.
Антуан скрипнул зубами. Он, видимо, думал избавиться от «конкурента» быстро и легко… но не тут-то было.
Марк про себя усмехнулся. Конкурент… Этот заносчивый парень думает, что у сыщика роман с Джулией, и оттого стремится при любом удобном случае зацепить Бойза. Что ж, вполне похвальное желание. Только вот сыщик явно превосходил Антуана умом, и все эти очень смешные шутки Бюргера выглядели просто глупо на фоне острот Марка.
Хотя, конечно, среди других избалованных роскошью молодых людей Антуан определенно имел успех.
– Что ж, тогда прошу следовать за мной, – сказал баронский сынок и направился к двери.
– Имеете ли вы при себе оружие, господин Бойз? – бросил он через плечо. – Или мне придется поделиться моими запасами?
– Предпочту ваше, – сказал Марк. – Я, что греха таить, на охоте ни разу не был и потому нужного обмундирования не имею вовсе.
– Зачем же Джулия позвала вас тогда?
– Думаю, чтобы не заскучать в вашем обществе, господин Бюргер.
Антуан вздрогнул, но не остановился и даже не обернулся.
Сдержался. Хотя слова сыщика были для него равносильны пощечине.
Марк поймал на себе восхищенный взгляд Джулии. Девушка явно была в восторге от столь удачного выпада Бойза.
Они вышли во двор. На улице, за воротами, охотников ждал целый конный отряд. Марк насчитал десятерых. Трое держали на привязи собак, и у всех были за спиной арбалеты.
Пятерка лошадей в хвосте ждала ездоков.
– Прошу, господа, – сказал Антуан, взгромождаясь на спину прекрасного белого мерина. – Если господину Бойзу или его друзьям понадобится помощь, чтобы забраться в седло, я любезно выделю им человека в помощь.
– Спасибо, но мы и сами справимся, – ответил за всех Марк.
Бюргер-младший хотел сказать что-то еще, наверняка очень смешное и невероятно умное, но под мрачными взглядами Камнеглотов счел за лучшее промолчать.
Марк забрался в седло легко, а вот у Молота и Боровика это получилось с трудом. Дворфы вообще не слишком любят ездить верхом, что, учитывая их рост, совсем неудивительно.
Однако, после слов Антуана, о помощи просить Камнеглоты принципиально не стали. Пускай остальным пришлось их ждать, но дворфам было все равно – они-то никуда не спешили.
Наконец телохранители Марка забрались-таки в седла, и Бюргер-младший выехал вперед. Оглядев свое «воинство», он сказал:
– Теперь, когда все готовы, мы отправляемся в Гарлейский лес. По прибытии, Джон, будь так любезен выдать господину Бойзу и его друзьям арбалеты и запас болтов.
Черноволосый мужичок лет сорока быстро кивнул:
– Да, господин.
– Тогда вперед, – скомандовал Антуан и первым устремился вверх по улице.
* * *Утро Жагр привык начинать с чашки горячего трагского кофе.
Некоторые сыщики доверяли варить кофе своим слугам, но Жагр предпочитал делать это сам.
Кто-то мог бы удивиться: «А как же еще? Ведь у него нет слуг!» На что гарр ответил бы очень просто: «Даже если бы и были – никогда!»
Он мог нанять себе двух, а то и трех и платить им вполне неплохое жалованье, но не видел в этом смысла. С самого детства Паттерсон привык все делать сам, потому что больше всего на свете не любил лень.
Ведь облениться очень легко: сначала за вас варят кофе, но вы еще ходите на кухню, чтобы выпить чашку. Потом кофе приносят прямо в постель, потому что вам лень идти на кухню…
Потом вам, скорее всего, станет лень пить кофе, а еще позже – лень жить.
К тому моменту вы уже порядком обрастете жирком, так, что каждое движение станет непосильно сложным, учитывая тот факт, что вы уже окончательно обленились.