Голем 100 - Альфред Бестер 15 стр.

— Извините, хозяин. Я просто вспомнил, в каком виде они объявились здесь, в участке.

— А, да. Согласен. Весьма неожиданное и занима­тельное пришествие. Для некоторых. Так. Любезно оденьте их, приведите в сознание происходящего и до­ставьте ко мне.

Блэз и Гретхен довольно твердо держались на ногах, входя в кабинет Индъдни, но бодренькими их никто бы не назвал. В них проглядывало смятение людей, при-

шедших в себя в чужой обстановке без малейшего представления о том, кто, что, когда, где, почему.

— Мои приветствия, — встретил их Индъдни. — Хорошую вы задали гонку злому шерифу по лесам гос­подина Шервуда[56]. Очень мило от вас набраться времени заглянуть ко мне в крайнем конце.

Они тупо уставились на него.

Индъдни указал на углубление с жаровней.

— Не присесть ли нам и пообщаться согретым?

— Послушайте... — начал было Шима.

— Или предпочитаете подкрепиться прежде? У вас был такой вечер, полный хлопот.

— Послушайте... — снова начал Шима, но тут вме­шалась Гретхен.

— Хлопотный вечер, субадар? Но ведь еще не ве­чер? Сейчас не позднее пяти-шести часов, верно?

— Вы так полагаете, мадам?

— Не сомневаюсь.

— Вы так представляете себе положение дел?

— Разумеется.

— Послушайте, — в третий раз начал Шима. — Я хочу знать, какого дьявола мы делаем в участке и как мы сюда угодили из моей лаборатории. Это что, очередные ваши штучки?

— Или зверства полиции, да? — улыбнулся Индъ­дни. — Весьма любопытное состояние недоумения. Идите сюда, погрейтесь и расскажите мне, почему сей­час не может быть позднее, чем пять или шесть часов пополудни.

— Потому что мы не больше часа, как пришли в лабораторию Блэза.

— О да. В комплексе «ФФФ». Позволяется ли уяс­нить, где вы обнаружили доктора Шиму, мадам? Вы мо­жете припомнить, что сообщили мне о его исчезнове­нии.

— Ну да. Несколько часов назад. И вы по вашему «секретному» коду НЕМО передали приказ о немед­ленном задержании — хотя я протестовала.

— А что можно мне было сделать? Однако вы на­шли его раньше моих патрульных. Где?

— В моей квартире.

— Невредимого и в здравом рассудке?

— К чему этот вопрос? — Голос Гретхен стал на­пряженным.

— А разве не таково обычное состояние, в котором мы все надеемся застать разыскиваемых особ? — Медо­вый голос Индъдни опять источал опасность. — Здравы­ми и невредимыми, не так ли?

— Здравым и невредимым, именно так.

— Но мне вы не сообщили о своей находке, невзи­рая на сильное волнение/ прежде. Почему, мадам?

— Потому что... Потому что у нас оказались более срочные дела.

— Уточните природу таковых.

— Полетать с прометием.

— Ах вот. В надежде навестить тот Инфра-мир, ко­торый вы так красочно напридумывали.

— Я тоже не поверил ей, — вмешался Шима. — Я соглашался из вежливости. Но это вовсе не выдумка, Индъдни. Его существование — это факт, холодный не­прикрытый факт. Или мне стоит сказать, что это — жа­реный факт, потому что это нечто запредельное! Бред собачий!

— И все это когда?

— Не больше часа назад. — Шиму бросило в жар от возбуждения. — Это открытие станет новой вехой в истории, дайте мне только записать его и опубликовать. Его назовут синдромом Шимы или эффектом Нунн, не знаю. Мы вкатили себе внутривенно по миллиграмму Рт у меня в лаборатории. Выбрали одни и те же вены, чтобы совпал временной интервал погружения, и про­метий свалил нас за считанные секунды. Действие по­трясающее, субадар! Небывалое! Этот треклятый Фаз- ма-мир — существует! Не знаю, может быть, глубоко под всем внешним живет целая, мать ее, Фазма-цивили- зация. Мы были там (где бы это ни было) слишком не­долго, чтобы проводить исследования.

— Вы и вправду так полагаете, доктор Шима?

— Полагаю? Черт возьми, субадар, я это знаю\

— Вы были вместе в этом Подмире, о котором гово­рила мадам?

— Вместе, но не так, как это понимают в нашем Надмире.

— И сколько продолжалось?

— Трудно сказать. У нас исчезло всякое чувство времени и пространства. Но миллиграмм прометия не мог долго нас держать. Я бы сказал, минут двадцать, а, Гретхен?

— Ближе к получасу.

— И все это время, где находились вы... как вы го­ворили, доктор?., если в нашем Надмире?

— В моей лаборатории в «ФФФ».

— То есть, — пояснила Гретхен, — там находились наши тела, субадар. Я же говорила вам, что мы уйдем из Гили, не уходя, — так и было.

— Нет, так не было, — отчетливо произнес Индъдни.

Гретхен затаила дыхание, потом выпалила:

— По-вашему, мы лжем?

— Нет, — тихо и определенно ответил Индъдни. — Нет. Я думаю, что вы обезумели, оба... Прометий свел вас с ума. Очевидно, это вещество безмерно опасно.

— Что? Как? Почему вы...

— Любезно послушайте. Пять часов пополудни было вчера. Сейчас уже сегодня — седьмой час утра. Ваши полчаса продолжались двенадцать часов.

— Но... нет, это невозможно!

— И я могу представить отчет о том, как вы провели большую часть этого времени. Были разосланы патру­ли, была тревога по коду НЕМО. Были постовые, и ото­всюду поступали рапорты о ваших безумных выходках по всей Гили.

— Но мы же никуда не выходили, — запротестова­ла Гретхен. — Наши тела не покидали лаборатории Блэза!

— Нет, оба вы выходили.

— Это и в самом деле ваши штучки, Индъдни.

— Честью своей заверяю, доктор, это не так.

Оба они знали, что Индъдни — человек чести. Они ошарашенно замолчали, уставившись на него с немым вопросом в глазах.

— Угодно ли выслушать рассказ о том, как вы про­вели эти выпавшие двенадцать часов?

Оба не смогли сказать ни слова в ответ.

Тогда Индъдни продолжил. В рассказе его, предуп­редил он, может нарушаться последовательность вре­мени и места. Возможно, какие-то события оказались вне поля зрения его сотрудников, которые с огромным трудом могли угнаться за непредсказуемыми похожде­ниями двух безумцев.

— Один из сотрудников, шахматный чемпион по участку, сообщил, что ваши перемещения напоминали ходы коня в тороидальных шахматах.

Начинаем в пять часов пополудни вчера. Имело ме­сто следующее: мадам ворвалась в помещение игру­шечной лавки и попыталась подбить игрушки на бунт против детишек. Слышали, как она уговаривала плюше­вого страуса: «Убей же, малыш, убей! Пристукни этих ребятишек!»

В это же время доктор занимался поисками девст­венницы в комплексе помещений Интра-Национальной Картель-Ассоциации. Сильно озадачившись, я наконец понял, что первые буквы названия компании образуют существительное ИНКА. Доктор Шима, очевидно, на­мерен был принести жертву ацтекским богам, вырезав сердце у невинной девы. Вместо ритуального ножа он размахивал линейкой с метрическими делениями.

Засим: доктора Шиму обнаруживают в недрах пло­тины Гудзон-Адовы Врата, провозглашающего свое на­мерение взорвать всю махину, которая, цитирую, «есть алчное надругательство над экологией побережья». В качестве взрывного устройства он поджег трехметро­вую змею из китайских шутих и в последовавшем смя­тении скрылся.

Госпожа Нунн далее объявилась в Художественном музее Гили, где она вызвала потрясение у множества серьезных студентов и ученых, перебегая от статуи к статуе, хватая мужские фигуры за гениталии и жалуясь, что они такие холодные. Она избегла задержания, швырнув фиговый листок в лицо охраннику.

В Центральном парке доктор Шима с помощью змея-убийцы пытался уничтожить других змеев, кото­рых пускали там дети и взрослые. По счастью, хвост его

змея был оснащен не опасными лезвиями, как бывает в таких случаях, но механической электробритвой. Далее он появился на острове Бедлоу, полный решимости за­браться на макушку несуществующей статуи Свободы и возжечь заново ее факел. Вам известно, полагаю, что остров был продан Лиге защиты животных, и на нем содержат приют для бездомных кошек и собак. Лига дурно восприняла пылающие горючие материалы в ру­ках доктора. Животные отнеслись к этому не лучше.

Затем вы под ручку ввалились в салон модного та­туировщика и потребовали, чтобы он сочетал вас бра­ком, утатуировав вас в одно целое. Когда бедняга попы­тался объяснить, что не имеет права никого и никаким образом поженить, вы свалили его на пол, где пытались нататуировать на его и так полностью покрытом рисун­ками теле буквы Б-Ы-Д-Л-О, одновременно распевая песенку: «Отведи меня, Уолтер, к алтарю, покажу тату- ировочку свою!»

Доктор Шима далее был замечен в центральном морге Гили, где он вступил в ожесточенную перепалку из-за девичьего трупа с известным некрофилом. Доктор Шима, кажется, желал произвести вскрытие и осмотр ее внутренних органов: он сокрушался, что никогда не занимался патологоанатомией — ни в Принстоне, ни в МТИ, ни в «Дхоу Кемикл». У другого господина, уже уплатившего за труп, были иные виды. Чрезвычайно неприятная стычка.

Мои сотрудники далее сообщили, что вы, мадам, самым непотребным образом терлись пахом о трехмер­ный плакат на трех щитах. Плакат рекламировал сред­ство от бессилия «Подъем!», изображая нагого мужчи­ну в состоянии «до» и «после». Ваши ухаживания были направлены целиком на господина в стадии явно «по­сле», с привлекающим внимание живой окраской и за­метно больше натурального размера органом.

Мои сотрудники далее сообщили, что вы, мадам, самым непотребным образом терлись пахом о трехмер­ный плакат на трех щитах. Плакат рекламировал сред­ство от бессилия «Подъем!», изображая нагого мужчи­ну в состоянии «до» и «после». Ваши ухаживания были направлены целиком на господина в стадии явно «по­сле», с привлекающим внимание живой окраской и за­метно больше натурального размера органом.

Доктор Шима тоже в это время поддался любовно­му пылу. Он носился туда-сюда, срывая одежду с про­ходящих дам, обрызгивая их черной краской и распе­вая: «Черных трахать хорошо! Черных трахать хорошо!» Весьма удивительно, поскольку все дамы были черны­ми от природы.

Мне не доложили, как вы, госпожа Нунн, обзаве­лись гримом, но в помещении «ВГА», принадлежащей Армии Оледенения, вы появились в полной клоунской раскраске и нагло пытались пролезть в их постановку оперы «Паяцы» в обработке Скрябина-Финкеля, утвер­ждающей, что ревность нарушает предопределение Господне. Вы все время рассыпались верхним «до» в подтверждение вашего дарования, что побудило мно­жество бродячих собак поднять вой.

После нового хода коня оперативники разыскали вас обоих в комплексе «ФФФ». Вы подвергли разгрому лабораторию доктора Шимы — целью было смешать все химикаты и реагенты в гигантском цилиндре, похищен­ном с рекламы земляных орешков. Произведен был крайне дурной запах. На одной стене пальцем в перман- ганате калия (КМп04) было написано: «УБИВОНЬ — ДУХОВИЛОВКА ВОНЮЧЕЛОВЕКА!»[57]

На Стэйтен-Айленде доктор Шима привязал себя к ракете-носителю на Сатурн и упрашивал госпожу Нунн чиркнуть спичкой, поджечь ракету и запустить его в открытый космос. Мадам, однако, была слишком заня­та — из распылителя украшала бетон стартовой пло­щадки рождественскими призывами в красной и зеле­ной красках, вслух рассуждая о том, что чуждым обита­телям далеких звезд легче будет понять послание, со­держащееся у Луки, гл. II, ст. 14, чем Е = Мс[58] или даже 1 + 1=2.

Поисковый патруль далее обнаружил, по их словам, заговорщиков, явившихся непрошенными на офици­ально разрешенное сборище Черного Ку-Клукс-Клана, где вы загасили их священную пылающую мандалу, причем на крайне скатологический манер; далее вы пу­стились в импровизированное представление класси­ческой оперы «Порги и Бесс»2. Непредубежденные свидетели охарактеризовали выступление как попро­сту жалкое.

Все еще вдвоем, в нечестивом единении (моими словами) вы были замечены в маркетоне, где доктор

Шима гонялся с явно плотскими намерениями за виз­жащей и хохочущей госпожой Нунн. Вы забрасывали даму, доктор, фаллическими символами: спаржей, сельдереем, бананами, шампиньонами и сосисками. Для того чтобы окружающие не обманулись насчет ва­ших намерений, вы сопровождали метательные снаря­ды непристойными яркими описаниями.

Здесь наблюдается некий пробел в ходах коней, но вы, похоже, снова расстались. За мадам гонялись по всему Пассажу, где она громила витрины со звездными сапфирами и обличала мерзость общества потребления, возглашая: «Суета сует и все — суета». Доктор Шима вторгся в родильный дом Равных Прав, где воспрепят­ствовал приему нескольких родов, чем угрожал жизням рожениц. Он вопил, что его обрюхатил слон и ему сроч­но необходим аборт.

Вы, госпожа Нунн, укрылись в церкви Всех Ате­истов, где вам удалось шокировать тех немногих невер­ных, которые понимают латынь, громогласно распевая следующие стихи: «Otualingula, usque perniciter vibrans et vipera. О tuae mammulae, mammae molliculae, dulciter turgidae, gemina poma»[59]. Постыдились бы, мадам!

А вы, доктор Шима, вскарабкались на крышу Оазиса по соседству с правлением ООП и пытались голыми руками опрокинуть двухтонный дождевой бак на вер­шину пирамиды ООП. Слышали, как вы завывали: «Она может войти к вам, но не наоборот!» Ну что же это, доктор!

И завершающий акт безумия: вы двое ворвались в наше управление, вытащили меня из кабинета и пыта­лись побить камнями за то — вашими словами, — что я гнусный колдун, своими чарами вызвавший Голема-100. К счастью, на вооружении у вас были только магиче­ские жабьи камни, по верованиям древних чародеев, находимые в мозгу у жаб и разрушительные для всякого зла. Убить ими нельзя. Очень неприятно, правда, что вы позабыли добыть камни из жаб.

Субадар Индъдни остановился, улыбнулся, пере­вел дух и подошел к стволу, где остановился, рассеянно поглаживая его. Воцарилось молчание.

Затем Шима хрипло осведомился:

— Мы творили все это безумие?

— Возможно, и не только это, — тихо подтвердил Индъдни.

— Все двенадцать часов?

— Очень странно действует ваш прометий, доктор. Кстати говоря, могу ли я предложить, чтобы вы и госпо­жа Нунн согласились в самом ближайшем будущем на медосмотр. Прометий все-таки радиоактивен, хотя в от­чете не сообщали, чтобы вы светились в темноте.

— Я знаю, — буркнул Шима. — Это был осознан­ный риск.

Гретхен сказала:

— Ну что делать? Плакать или смеяться?

— Ни то, ни другое не поможет, мадам. Гораздо важнее узнать, как и почему вы делали то, что делали.

— Так вы верите нам, что мы ничего этого не знали и не помним, господин Индъдни?

— Я следил за выражениями ваших лиц во время своего повествования. Да, я верю. А теперь, согласитесь ли вы вместе со мной поискать выход из тупика? — Индъдни вернулся к жаровне с углями и уселся на крае­шке. — Прежде чем ответить, позвольте мне заверить вас, что официально я вам ничем не угрожаю. Ваши нелепые поступки были не более чем мелким хулиган­ством, последствия которого легко устранить, честно заплатив потерпевшим, в чем, я уверен, вы не откажете. Участок не будет рекомендовать Законникам возбудить дело. Все равно вас сейчас не наказать, потому что за­втра первый Опсдень недели Опс. Нет, меня волнует только Сторукое чудовище, а я убежден, что вы глубоко и тайно с ним связаны. Вы по-прежнему стоите на том, чтобы хранить свой секрет? У вас есть такое право, но в этом случае мы и заходим в тупик.

Гретхен наконец промолвила:

— Думаю, что пора открыть карты, Блэз.

— Я и раньше хотел, но ты меня остановила.

— Время было неподходящее. А теперь настал мо­мент истины.

— О чем умолчим?

— Ни о чем.

— Твое «секретное оружие»? Господин Хоч?

— Ни о чем.

— Тогда пропали наши карьеры.

— Нет, если можно доверять субадару.

Индъдни тихо осведомился, идет ли запись.

Бесплотный голос ответил утвердительно.

— Прекратите, пожалуйста. Дальнейшее собесе­дование только для моих ушей — под мою личную от­ветственность. На этих словах вы прерываете запись.

— Да, хозяин. Десять-четыре[60].

Гретхен поблагодарила Индъдни взглядом.

— Вы так милостивы, субадар!

— Это вы, мадам, оказали мне честь. Итак...

И тут они рассказали ему все, как на духу. Индъдни проявил высшую любезность, отказавшись на это время от своей бесстрастной маски и позволив изумлению, безнадежности, негодованию, сомнению, иногда даже насмешке отражаться на своем лице; единственно со­чувствие не промелькнуло ни разу. Напротив того, до­ждавшись конца затянувшегося пересказа, он обратил­ся к обоим с отеческой суровостью:

— Вы, люди с вашим положением, образованные, высоко профессиональные, принадлежащие к сливкам общества Гили, вели себя как неразумные дети, затеяв­шие — как это называлось в старину — игру «Сыщик, лови вора».

— Мы всего лишь пытались подобрать нестандарт­ное решение к нестандартной задаче, — пробормотал Шима.

— Нет, не так, — жестко произнес Индъдни. — Вы пытались отразить сильного противника из слабой по­зиции. Если верить вашему анализу ситуации, мадам, то я...

— Так вы поверили? — перебила его вопросом Гретхен.

— Меня сильно искушает возможность поверить по причине, которую вы непроизвольно мне подсказа-

ли. Я, быть может, оглашу ее далее. Согласно вашему анализу, это чудовищное порождение — Голем — не знает логики поведения человека. Им руководят только страсти. Он будто дикарь. Так как можно применить к нему рациональный подход? Возможно ли очеловечи­вать циклон? А ведь эта эманация зла сокрушает Гиль, подобно циклону. Вы упомянули, что видели это в сво­ем Подмире?

— Да, кажется.

— Опишите виденное. Нет, не сразу. Опишите сна­чала подспудный материк — как вы увидели его.

— Сначала мы не видели ничего, — пояснил Ши­ма. — Наши чувства только регистрировали эхо.

— Тогда опишите эхо.

— Но это чушь какая-то, это ничего не стоит.

— Вы так полагаете? Но у меня есть причина спра­шивать. Вы недооцениваете мои мыслительные воз­можности, а зря. Прошу вас ответить.

Индъдни внимательно вслушался в описание фан­тастических чувственных образов, мелькавших перед Гретхен и Блэзом во время действия прометия. Когда рассказ закончился, Индъдни удовлетворенно кивнул.

— Теперь мне понятны все безумства ваших две­надцатичасовых блужданий. Разве вам не очевидны па­раллели, связывающие реальный мир — Надмир, как говорит доктор Шима, — и ваши Фазма-странствия?