– Обидно, – согласился Владимир Алексеевич, прикладывая к замку пластиковую карточку, чтобы отключить сигнализацию. Только после этого он вставил ключ в замок. – Попробуем себя на новом поприще. Пока, кажется, очень похоже на прежнюю службу. Ты у генерала был?
– Две минуты как от него. Рано он у вас приезжает…
– Я даже еще не знаю, когда он появляется. Не успел пока изучить привычки руководства, – Кирпичников открыл дверь и с удивлением обнаружил, что в комнате появилось три новых стола. Похоже, бывший прапорщик ВДВ свои должностные обязанности знает хорошо. Вечером, когда Владимир Алексеевич уезжал, Гималай Кузьмич еще оставался в кабинете вместе с майором Старогоровым. Тогда столов не было. Но их успели доставить и даже собрать – упаковочная бумага все еще лежала в углу.
– Какое место мне выделишь, командир? – спросил Денисенко.
– Вот три стола. Выбирай любой.
– Мне бы подальше от окон. Не люблю около них сидеть.
– Значит, будешь сидеть в углу.
– Это меня больше устроит.
Спрашивать Анатолия Станиславовича о причине стойкой нелюбви к окнам Кирпичников не стал. Любые привычки боевого офицера имеют собственную подоплеку, а она может быть такого характера, что говорить о ней вслух лишний раз не стоит. Будет необходимость, Денисенко сам расскажет.
– Я только в общих чертах понимаю, чем мы должны будем заниматься, – сказал Анатолий Станиславович. – Испытание новых видов оружия. Это основная задача. Так?
– Так. Но есть и второстепенная. Поскольку мы находимся в прямом подчинении правительства, а, кроме нас, в такой же прямом подчинении находится и «Рособоронэкспорт», мы в какой-то степени помогаем этой системе в ее деятельности. По крайней мере, именно так я вижу нашу предстоящую операцию.
– Рассказать можешь?
– Пока очень мало. Место действия – приграничные районы Венесуэлы. На границе с Колумбией. Зона частых конфликтов, которые вспыхивают стараниями американской стороны.
– «Автономное плавание»? – поднял брови подполковник Денисенко.
– Нет. Официальная миссия, согласованная с венесуэльской стороной. Работать будем под прикрытием местной армии и пограничников.
– Уже легче. В спецназе «автономка» – дело серьезное. Но там знаешь, на кого работаешь. Здесь сложнее. Новая организация при правительстве… Правительство доверия вызывает мало, любви – еще меньше. Под их «крышей» работать в «автономке» сложно.
– Согласен. Но в этот раз мы работаем официально, хотя я не знаю, как будем работать в следующий раз. Если будем… У меня лично идет испытательный срок. У тебя, думаю, тоже. Здесь всех так принимают.
– Да. У меня тоже. Но я в своей квалификации уверен. И потому надеюсь испытания выдержать. Я даже не задумывался об этом всерьез.
– А я задумывался, – признался Владимир Алексеевич. – И иногда надеюсь испытания не выдержать. Тем более, что слышал – намечается большая приватизация в оборонной промышленности. Тогда получится, что мы в подобных операциях будем не на страну работать, а на тех, кто бюджетные деньги себе забирает. Может быть, даже иностранцы, которых мы своими потенциальными противниками привыкли считать. Я при всем своем старании никогда, наверное, не научусь думать об американцах как о друзьях.
– «Друзья Людмилы и Руслана, с героем моего романа без промедленья, сей же час, позвольте познакомить вас», – нараспев процитировал Анатолий Станиславович Пушкина. – Ты начал об операции рассказывать. Знакомь дальше. А над твоим лирическим отступлением я тоже подумаю.
– Времени на подготовку нам отпущено по минимуму, а знаю я об операции пока слишком мало. Думаю, начальник оперативного отдела Департамента полковник Градовокин сегодня или завтра подробно познакомит нас с планом операции. Пока я сказал почти все, что знаю. Могу добавить только отдельные детали. Они сводятся, в общем-то, к простой вещи. Американцы сильно взъелись на нас за поставки оружия Венесуэле. Это понятно. Большой рынок с широкими возможностями. Американцы его упустили с приходом к власти президента Чавеса. И теперь всеми средствами мешают нам закрепиться в регионе. Для этого планируется какой-то международный скандал с участием спецназа ЦРУ. Темой скандала выбрана продажа в Венесуэлу нескольких больших партий ПЗРК «Игла-С». По своим характеристикам она настолько же превосходит американский «Стингер», насколько сам «Стингер» превосходил простую «Иглу» и «Иглу-1». Это угрожает не только продажам американцев в самой Венесуэле – которые сейчас, кстати, на нуле, – но и экспорту в регион в целом, если «Игла-С» сумеет себя зарекомендовать. Поэтому американцы подняли тему поставок этого оружия через Венесуэлу колумбийским повстанцам. Я не знаком с данными СВР, но есть данные о подготовке американцами некоей провокации, обсуждать которую будут на самом высоком международном уровне. И это сможет сорвать наше дальнейшее сотрудничество с Чавесом. Мы должны будем этой провокации воспрепятствовать и восстановить «статус-кво». В лучшем случае, если представится возможность, постараемся самих американцев с грязью смешать. Не возражаешь?
– С превеликим удовольствием. С детства об этом мечтаю.
– Тогда нажимай на испанский язык. Не совсем еще забыл его?
– Отчасти, конечно, забыл. Нужна практика. А где ее взять?
– Слышу шаги в коридоре… Это твоя практика идет. Бывший прапорщик ВДВ, старшина роты, теперь наш, грубо говоря, старшина, хотя и гражданское лицо. Зовут его Гималай Кузьмич.
– Николай Кузьмич? – переспросил Денисенко.
– Гималай Кузьмич, – членораздельно произнес Кирпичников.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – сказал Владимир Алексеевич.
Дверь открылась и вошел «старшина роты» Слепаков.
– Буэнос диас, – сказал бывший прапорщик ВДВ по-испански. – Извините, товарищи подполковники. Я вчера столы собирал, но бумагу от упаковки вынести не успел. Разрешите? – кивнул Гималай Кузьмич на кучу бумаги в углу.
– Выносите, – разрешил Владимир Алексеевич.
– Если понадоблюсь, я за этой стеной, – кивнул Гималай Кузьмич за спину Кирпичникову. – Мне там комнату под склад и под канцелярию выделили. Можете по стене стукнуть, услышу. Я там пока оборудованием стеллажей занимаюсь.
– Работайте, – кивнул командир.
Хотя генерал и обещал прибытие очередного пополнения к обеду, майор Валеев, обладатель сухощавого и переплетенного мышцами тела настолько, что, казалось, даже сквозь одежду была видна мускулатура, прибыл вскоре после того, как собралась вся группа. Владимир Алексеевич представил всем подполковника Денисенко как своего заместителя и специалиста по взрывному делу. При этом сам Кирпичников внимательно следил за реакцией майора Старогорова на нового человека в должности заместителя командира группы. Но он никак на информацию Кирпичникова не отреагировал. Или Станислав Юрьевич умел хорошо владеть собой, или он уже смирился и больше не претендовал на руководство.
Майора Валеева привел Гималай Кузьмич и одновременно принес подписанный генерал-лейтенантом Апраксиным приказ о назначении самого Гималая Кузьмича Слепакова заместителем командира группы по хозяйственной части.
Коротко глянув, Кирпичников расписался внизу, что с приказом ознакомлен. После генеральского росчерка подписывать документ в левом верхнем углу наискосок, как это часто делается, показалось некорректным. В этом случае подпись будет больше походить на.
Майор Валеев ждал у порога. Когда Владимир Алексеевич передал листок своему уже заместителю, чтобы тот отнес приказ в канцелярию, майор шагнул вперед, собираясь выдать положенную по уставу фразу, Кирпичников остановил его поднятой ладонью.
– У нас, Бахтияр Ахматович, отношения здесь попроще, чем в войсках. Можешь без уставных докладов. Рад, что ты прибыл. Гималай Кузьмич из канцелярии вернется, пойдешь с ним на склад винтовку получать, – еле заметно улыбнулся Кирпичников, – а сейчас познакомься с сослуживцами.
Представление было достаточно коротким.
– Теперь осталось дождаться майора Лукошкина, и группа будет в сборе. Полковник Градовокин ждет не дождется, чтобы ввести нас в курс дела, но без Лукошкина начинать не хочет, чтобы все поняли все сразу и уже не донимали его вопросами. До этого у нас по расписанию занятия по рукопашному бою. Однако я расписание меняю, и мы сейчас отправимся в тир. А «рукопашкой» заниматься будем уже по системе Лукошкина. Кстати, Тамара Васильевна, я вчера вечером пообещал генералу, что, овладев данной системой, вы станете чемпионом мира по кёкусинкай. Настраивайтесь на интенсивные тренировки.
– Я прекратила соревновательную практику, товарищ подполковник, – сухо возразила майор Ставрова. – Возраст для таких занятий уже критический. Несолидно, когда молодежь тебя будет бить. Уходить следует вовремя.
– Ну вот, уже и вы о возрасте заговорили… А тут утром подполковник Денисенко посетовал, что он еще слишком молод, чтобы отправляться в отставку. При двух таких противоположных мнениях я, пожалуй, займу сторону Анатолия Станиславовича. Ему, несмотря на богатый опыт, конечно, трудно будет тягаться в тире с Бахтияром Ахматовичем, но с вами он посоревноваться сможет – и готов, мне кажется, доказать, что у него годы небольшие, а у вас вообще подростковый возраст. Майор же Лукошкин может научить многому всех нас.
– Я прекратила соревновательную практику, товарищ подполковник, – сухо возразила майор Ставрова. – Возраст для таких занятий уже критический. Несолидно, когда молодежь тебя будет бить. Уходить следует вовремя.
– Ну вот, уже и вы о возрасте заговорили… А тут утром подполковник Денисенко посетовал, что он еще слишком молод, чтобы отправляться в отставку. При двух таких противоположных мнениях я, пожалуй, займу сторону Анатолия Станиславовича. Ему, несмотря на богатый опыт, конечно, трудно будет тягаться в тире с Бахтияром Ахматовичем, но с вами он посоревноваться сможет – и готов, мне кажется, доказать, что у него годы небольшие, а у вас вообще подростковый возраст. Майор же Лукошкин может научить многому всех нас.
Владимир Алексеевич встал, показывая, что всем пора идти.
– В тире, Бахтияр Ахматович, винтовку испытывать, наверное, не будешь. У нас сегодня по расписанию стрельба из пистолета, поэтому винтовку получишь позже… Наш «старшина роты», слышу, уже возвращается. Он кое-что приготовил по моей подсказке.
Тир был тем самым подземным тоннелем сталинских времен, с которым бойцы первого состава группы уже ознакомились во время подготовки к предыдущей операции. Когда-то в войну или перед войной здесь, наверное, собирались строить правительственную ветку метро. Может быть, даже рельсы клали, но сейчас от них уже не осталось и следа.
Гималай Кузьмич был за проводника, хотя прибыл в Департамент «Х» всего день назад. Но впечатление складывалось такое, будто он уже все здесь успел изучить, понять и запомнить. Оставаясь внешне незаметным, бывший прапорщик ВДВ пытался стать незаменимым помощником любому офицеру. По крайней мере, то, что просил его сделать в тире подполковник Кирпичников, «старшина роты» не просто выполнил, но и перевыполнил.
В первый раз, когда группа спускалась в тир-тоннель, она пользовалась современным скоростным лифтом, расположенным рядом со старым. Сейчас на его двери висела табличка: «Не работает». Старинный лифт, кабина которого состояла из простой металлической корзины и сетки-рабицы, обтягивающей каркас из металлического уголка, опускался с шумом и остановился с суровым стальным лязганьем, как и было ему положено по древности лет. Автоматика включила свет в начальном секторе тоннеля и на площадке, которая когда-то должна, видимо, была стать посадочным перроном в метро. Остановиться рядом с этой площадкой смогли бы разве что три вагона. Но правительству, видимо, больше и не нужно было. Вообще поговаривали, что средний вагон предназначался для Сталина, а два других – под охрану и для прочих людей из свиты. Ходили слухи, что этот сталинский вагон до сих пор стоит в одном из столичных депо, живой и невредимый, готовый к использованию; только, как поговаривали, рабочие давно выпили запас любимого вина Сталина «Киндзмараули», разбросав по полу пустые бутылки. Больше в вагоне ничего не тронули. Это резерв нынешнего правительства. Но официально об этом никто не заявлял, а экскурсовода, который мог бы что-то пояснить, группе не полагалось.
Гималай Кузьмич повернул тяжелую чугунную дверную ручку и первым шагнул на площадку. За ним вышли остальные. В стене открылась металлическая дверь, тоже, похоже, сталинских времен, выглянул какой-то человек в военной форме, но без погон, кивнул сам себе и тут же выкатил небольшой столик-этажерку с оружием и патронами. Пистолетов было восемь, как еще издали определил Владимир Алексеевич, хотя группа состояла пока еще из семи человек. Начальник тира перестарался – хотя перестарался, скорее, «старшина роты», который сделал заявку на всех. Впрочем, стрелять можно было и без Лукошкина. А лишний пистолет не помешает, если майор Валеев не потерял былых навыков.
– Все готово, товарищ подполковник.
Начальник тира, похоже, знал Кирпичникова, хотя сам подполковник этого человека точно видел впервые. По крайней мере, впервые с ним разговаривал.
– Приступаем.
– Поехали, Андрей Максимович, – сказал Слепаков.
– Поехали, – откликнулся тот и первым двинулся к спуску с площадки в собственно тоннель. Столик с пистолетами и патронами он катил перед собой. Для оружейного столика был предусмотрен съезд, хотя, наверное, не только для столика, потому что внизу стояли прислоненные к стене три тележки, предназначенные, видимо, для более весомого груза. Для людей же существовали ступеньки, выводящие прямо на огневой рубеж.
– При необходимости здесь можно испытывать и дальнобойные снайперские винтовки, – сообщил начальник тира, показывая, что он в курсе того, какое оружие закупает Департамент «Х» для своей оперативной группы. – И даже мощные гранатометы, хотя это, скорее, привилегия полигонов. Но один-два выстрела, если установить подходящую тяжелую мишень, сделать можно. А для всех остальных видов ручного оружия, включая лазерное, – полный простор. И даже сделана перспектива на будущие модели, которые сейчас только в головах у ученых.
– Что за перспектива? – спросил майор Валеев.
– Усилены стены и потолки. Созданы специальные волновые ловушки, которые не позволяют взрывной волне разрушить тоннель.
– Я хотел бы сегодня опробовать здесь винтовку, – категорично заявил майор Валеев.
– Гималай Кузьмич, долго винтовку сюда доставить? – поинтересовался Кирпичников.
– Пятнадцать минут, – сообщил Слепаков.
– Будь любезен.
– Пожалуйста. Андрей Максимович в курсе расписания сегодняшних стрельб. Мы с ним все еще вчера подготовили. Как вы просили, по полной программе.
Бывший прапорщик ВДВ пошел к лифту, и через несколько секунд раздался звук закрывающихся дверей.
– Что, Андрей Максимович, начнем? – спросил Кирпичников.
– Первая дистанция?
– Двадцать пять метров. Поясная мишень.
Пульт управления мишенями размещался здесь же. Несколько нажатий кнопок – и на двадцатипятиметровом отдалении сначала зажегся свет, а после этого, повинуясь новой команде, из-под земли показалось что-то вроде бруствера, над которым возвышались привычные для каждого стрелка из пистолета поясные мишени. Их было пять штук, следовательно, стрелять одновременно все не могли.
– Бахтияр Ахматович, – предложил Владимир Алексеевич, кивая на столик с оружием. – Тебе два пистолета досталось. Не потерял еще навыков?
– Проверим. Не стрелял давно… Потренироваться бы нужно. Но рука, вроде, не ослабла.
Майор Валеев всегда был скромным человеком и, как помнил подполковник, хвалиться своими талантами не любил. Эта скромность говорила о его стремлении дать возможность показать себя другим. Однако практика показывала, что в присутствии майора это мало кому удавалось. По крайней мере, сам Кирпичников не помнил случая, чтобы кто-то мог превзойти Бахтияра Ахматовича в стрельбе что из винтовки, что из автомата, что из пистолета.
Андрей Максимович выдвинул из-под платформы стойку, на которой крепилась тренога подзорной трубы для просмотра результатов стрельбы.
– Труба пока только одна, – сообщил начальник тира. – Скоро привезут на каждую мишень по отдельной. И еще кое-что дооборудуем. Скоро тир у нас будет образцово-показательный, на все случаи боевой подготовки. По крайней мере, деньги на оборудование есть, а это главное.
Майор Валеев тем временем остановился у оружейного столика.
– «Грачи», – сказал он с одобрением и не стал долго выбирать себе пистолеты, сразу вооружившись двумя крайними. С пистолетом «Грач» майор был, видимо, хорошо знаком.
– Патроны в патронники досланы, – сообщил Андрей Максимович, почти любовно, как женскую руку, поглаживая рукоятки оставшихся в гнездах пистолетов. Даже голос его при этом изменился и звучал с какими-то характерными теплыми нотками. Видно было, что человек оружие откровенно любил. – Для вас подготовил. Можете начинать.
– Первая серия из пяти выстрелов, – дал команду Кирпичников. – Стреляем поочередно, чтобы иметь возможность фиксировать результат. Валеев стреляет по персональной программе. Радимов Костя, пошел…
Капитан подошел к столику, вытащил из гнезда первый попавшийся под руку пистолет, поднял ствол в потолок, опустил предохранитель и тут же бросил правую руку в ладонь левой руки, заняв классическое для боевой стрельбы положение. Пули летели одна за другой с минимальным интервалом, и ствол при этом почти не толкало влево при выбросе стреляной гильзы. У Константина была твердая рука.
– Неплохо, – не отрываясь от трубы, сказал Андрей Максимович. – Две «десятки», две «девятки» одна рядом с другой, а вот последний выстрел… Не могу найти. Боюсь, «за молоком» ушла…
– Такого не бывает, – спокойно возразил Константин. – Скорее, пуля попала в пулю.
– Возможно, соглашусь. Надо посмотреть вблизи. По крайней мере, в «десятке» одна дырка великовата. Хотя бумага тоже рвется по-разному…
Даже для офицера спецназа ГРУ такой результат при стрельбе с двадцати пяти метров считался хорошим, хотя и не отличным. Оценка «отлично» дается, если из пяти выстрелов только одна пуля уходит за десятибалльный центр мишени. При этом попадание в «девятку», «восьмерку» или в «семерку» рассматривались одинаково неудачными. Цель только одна – «десятка». Это было, как в бою. Если задел противника вскользь, значит, не попал в него и он может попасть в тебя. А здесь непонятно, две или три пули ушли в «девятку». В любом другом виде войск стрельба, которую показал капитан Радимов, была бы оценена на отлично. Но даже в спецназе на «отлично» стреляют только единицы. Такие, как майор Валеев, который вышел на огневой рубеж сразу за Костей.