— Я по поводу вещей, — раздался из-за двери приятный мужской голос, и дверь приоткрылась.
— Перерыв у меня, — привычно отрезала кладовщица.
— Обеденный перерыв у вас с часу до двух, — проговорил тот же голос, и его обладатель вошел на склад.
— А у меня технический… — пробормотала тетка, но в это время она разглядела настырного посетителя.
Это был молодой мужчина приятной наружности. Впрочем, кладовщице казались молодыми все мужчины младше пятидесяти, а уж про наружность можно и не говорить. Хотя во внешности этого посетителя было что-то необычное. А именно — стоило Михайловне отвести от него глаза, и она уже никакими силами не могла вспомнить, как он выглядит. То есть понятно, что она не смогла бы вспомнить цвет его глаз или форму носа, но она не могла даже вспомнить, толстый он или худощавый, высокий или маленький…
Впрочем, это не очень ее озаботило.
— Понятно, что по поводу вещей, а не на меня поглазеть! — проговорила кладовщица с обычным хамством. Поделать с ним она ничего не могла — хамила, как дышала. — А конкретно, по поводу каких вещей? Фамилия!
— Мне нужны вещи пациентки Малининой, — сообщил странный посетитель.
Про вещи Малининой кладовщица, разумеется, все помнила, она их только что выдала, а Катин телефон и сейчас лежал у нее кармане. Но она должна была придать значительность своей особе и поэтому с серьезным и озабоченным видом принялась листать амбарную книгу. Хотя заведующий административно-хозяйственной частью, которому Михайловна подчинялась, давно пытался компьютеризировать учет, Михайловна этому упорно сопротивлялась и записывала принятые вещи по старинке, в толстую книгу.
— А вы ей кто будете? — спросила она, продолжая перелистывать страницы.
— Родственник, — сухо ответил посетитель. — Родной дядя.
— Во как! — неопределенно отозвалась кладовщица и подняла глаза на посетителя. — Извиняюсь, но ничего вам выдать не могу. Так что зря вы свое время потратили.
— Это еще почему? — Мужчина двинул желваками и шагнул к кладовщице. — Это по какой такой причине? Если вам документы требуются, так это мы сейчас, это мы пожалуйста… — и он полез в карман своего пальто.
Отчего-то Михайловна почувствовала себя нехорошо. Она сглотнула, попятилась и поспешно проговорила:
— Не в документах дело. Вещички эти уже выданы.
— Как выданы? Кому выданы? — переспросил посетитель нехорошим голосом. — Почему выданы?
— Выданы, потому что за ними пришли и бирку предъявили, как положено.
— И кто же за ними пришел? Сама Малинина?
— Нет. Родственница за ними пришла. Как и вы.
В доказательство своих слов кладовщица показала посетителю потрепанную амбарную книгу и ткнула толстым пальцем в соответствующую запись:
— Видите? Вот тут она и расписалась… Сказала, что родная тетя. Вы вот — дядя, а она, значит, тетя, так что вы ее должны знать…
— Я с другой стороны, — непонятно ответил посетитель и вгляделся в запись. — А вот тут она приписала, что мобильный телефон вы ей не выдали… Это как же понимать? — Мужчина пристально уставился на кладовщицу змеиными немигающими глазами.
— А не знаю я, как понимать! — забормотала тетка, закрывая книгу. — Мало ли чего она тут приписала! Все тут будут приписками заниматься, а я отвечай? Нет телефона — значит, и не было! По дороге, может быть, потерялся!
— Вот как? — Посетитель вытащил из кармана свой телефон, потыкал в него пальцем.
— Куда это вы звоните? — опасливо спросила Михайловна. — Нечего тут звонить! Тут люди работают!
— Вижу я, как вы тут работаете! А звоню я по одному известному мне номеру…
Вдруг в кармане у кладовщицы раздалась заливистая птичья трель.
Михайловна побагровела и надулась, сделавшись еще больше похожей на огромную жабу.
— Вам звонят, — проговорил мужчина. — Ответьте!
— Позвонят и перестанут… — промямлила кладовщица.
— А вы ответьте, ответьте! Вдруг это что-то важное?
Михайловна вытащила из кармана телефон, опасливо поднесла его к уху.
— Ку-ку! — проговорил посетитель в свой телефон. — Вот, оказывается, где ее телефончик потерялся!
— Это он случайно сюда попал… — забормотала кладовщица. — Завалился, должно быть…
— Должно быть, — легко согласился с ней мужчина и протянул руку за телефоном.
Кладовщица вяло сопротивлялась, но он не обратил на это внимания.
— Так вы ей передадите…
— Передам, передам! А на этом позвольте попрощаться…
Михайловна облегченно вздохнула: наконец-то этот неприятный человек уйдет… Надо же, а сперва показался ей таким приятным! Ну ладно, телефона она лишилась, Захарыч будет недоволен, но в целом отделалась легко…
Посетитель, однако, вовсе не собирался уходить. Наоборот, он шагнул ближе к Михайловне и достал из кармана странную вещицу — две небольшие деревяшки, соединенные шелковым шнуром. Что-то вроде детской скакалки, только с очень маленькими ручками.
— Что же вы — попрощались, а не уходите? — опасливо спросила кладовщица.
— А я уйду, уйду, вы не беспокойтесь! Вот только дело одно доделаю и уйду…
С этими словами мужчина взял свою «скакалку» за концы и подергал, словно пробуя ее на прочность.
— Ка… какое дело? — испуганно переспросила тетка.
— Маленькое, но неприятное. — Мужчина вздохнул и сделал еще один шаг вперед. — Понимаете, вы меня видели, а это нехорошо… это просто очень нехорошо…
— Никого я не видела… — забормотала кладовщица, вжимаясь спиной в стену. — Никого и ничего…
— Если бы так… — Мужчина развел руки, быстрым неуловимым движением накинул «скакалку» на толстую шею кладовщицы и потянул ручки в разные стороны.
Тонкий шелковый шнурок врезался в шею под отвислым жабьим подбородком Михайловны, она широко раскрыла рот, как будто и в самом деле собралась заквакать. Однако изо рта вылетал только хрип. Лицо кладовщицы побагровело, затем начало отливать баклажанной синевой, глаза вылезли из орбит.
— Какая же ты толстая, — неприязненно проговорил мужчина, изо всех сил натягивая удавку.
Ноги кладовщицы подогнулись, она издала последний мучительный хрип — и бездыханной упала на пол.
Мужчина наклонился над ней, брезгливо дотронулся до шеи, чтобы проверить пульс, и покинул склад.
Катя подошла к стойке кафе. Ассортимент не порадовал, и пахло как-то неаппетитно. Но ей надо было пересидеть тут какое-то время. Девица за стойкой разговаривал по мобильному телефону и подняла глаза с молчаливым вопросом.
— Мне… чаю, — сказала Катя, — и булочку какую-нибудь… с маком, что ли.
Девица зажала трубку плечом и принялась готовить требуемое. Катя взяла поднос и пошла к дальнему столику. По дороге вдруг снова закружилась голова, и девушка упала бы, если бы не была подхвачена сильной рукой. Катя осознала себя уже за столиком, рядом сидел симпатичный молодой парень в такой же, как у нее, голубой униформе, только на голове у него была еще и шапочка с круглым зеркальцем, каким пользуются отоларингологи.
— Очухалась? — участливо спросил парень. — Пришла в себя?
Катя молча кивнула.
— Ты откуда такая взялась? Вроде бы я тебя раньше не видел…
— Я… — Катя наклонила голову и проговорила севшим от страха голосом: — Я… практикантка…
— А, ну все ясно! — Парень откинулся на спинку стула. — Ты с хирургического, да? Первый день сегодня?
В Катиной больной голове вдруг молнией мелькнула здравая мысль, что если у парня на лбу специальное зеркальце, то он явно с ЛОР-отделения, то есть на хирургическом не бывает и проверить ее слова не сможет.
— Ну да… — слабо кивнула она.
— Все ясно. Девочка впервые попала в операционную, — сказал парень. — А там — людей режут, много крови и внутренности ясно видно. Ну не буду, не буду, — заторопился он, увидев, что Катя сделала попытку встать из-за стола. — Сиди уж.
Он взял Катю за руку и стал считать пульс, потом поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза.
— Отпустите! — Катя испугалась, что своим профессиональным взглядом парень заметит, что она больна, а может, и вовсе прочитает ее мысли.
Ишь, как вцепился в нее, из молодых, да ранних!
— Не боись! — сказал парень, отпуская ее руку. — Пульс слабый, но жить будешь. И вообще, привыкнешь. А если не привыкнешь, то сядешь в каком-нибудь кабинете бумажки перебирать — тоже работа.
В голосе его прозвучало некоторое презрение, и Кате вдруг захотелось сказать, что вовсе она не собирается сидеть в кабинете и перебирать бумажки, она собирается стать художником и иллюстрировать книги.
— Я привыкну, — согласилась она, — спасибо вам.
Парень понял ее правильно, то есть сообразил, что Катя не в настроении для легкого флирта. А может быть, просто по-человечески пытался ее подбодрить. Так или иначе, он пересел за другой столик. Показалось Кате или нет, что в его глазах мелькнуло сожаление?
— Люсенька, сделай мне кофейку покрепче! — крикнул он девице у стойки.
— Для тебя, Антоша, все что угодно! — игриво сказала та в ответ и даже бросила свой телефон.
Катя отвернулась и заметила в дверях ту самую женщину, что вернула ей сумку. Женщина махала ей осторожно, чтобы не привлекать внимания. Катя отпила остывшего чая, который отдавал пареным веником, и вышла из кафе, не глядя по сторонам. Голова не кружилась — помогли слова того парня, что ли…
— Иди в туалет в конце холла, — шепотом давала наставления Надежда, — там в кабинке переоденешься, форму выбросишь в урну. Сумку мне давай, встретимся на автобусной остановке. Ни с кем не разговаривай, тоже, нашла время с врачом кокетничать!
— Да он сам… — слабо возражала Катя.
— Ладно, иди…
Надежда подтолкнула Катю в нужном направлении, и в это время холл огласился дикими криками. Из знакомого узкого коридорчика выбежала растрепанная женщина в расстегнутом белом халате, на колготках у нее была широкая петля, каблук на левой туфле вывернут на сторону.
— Убили! — орала она. — Караул, убили!
— Что, что случилось? — вокруг женщины собирался народ.
— Иди быстрее! — прошипела Надежда Николаевна. — Да смотри, не возись там!
Проводив Катю взглядом, Надежда сделала несколько шагов в сторону кричащей тетки. Очень ей не понравилось, что та выскочила из коридорчика, ведущего на склад. Не случилось ли чего с кладовщицей? Не то чтобы Надежда сильно за нее переживала, но настораживали такие совпадения. Как только схлестнулась она из-за сумки с воришкой Витькой — так его сразу удушили. Теперь вот кладовщица…
Вокруг тетки скопилась уже приличная толпа. Блондинка из справочного вынесла ей стакан воды.
— Прихожу я к Михаловне, — рассказывала тетка, чуть отдышавшись, — хотели с ней чаю попить, а там… — она снова жадно глотнула из стакана, — лежит Михаловна на полу мертвая.
— Да с чего ты взяла, что мертвая? — вступил тут дородный охранник, самовольно отлучившийся со своего поста. — Может, просто плохо человеку стало?
— Если бы ты ее видел, ты бы так не говорил, — вздохнула тетка. — Вся синяя, и след от удавки на шее.
«Задушили! — Надежда едва не ахнула вслух. — Значит, это тот же самый тип, что пытался отравить Катю и убил Витьку. Он здесь, в больнице!»
Тут к толпе подошел человек начальственного вида и строго поинтересовался, что происходит. Услышав от встрепанной тетки про убийство кладовщицы, он посмурнел лицом и направился к складу, мигнув охраннику, чтобы встал в коридорчике и никого туда не пускал. И тут Надежда поймала на себе внимательный взгляд блондинки из справочного. Ишь, проснулась, спящая красавица!
Вот сейчас приедет полиция, станут искать, кто был на складе последним, а вдруг эта, из справочного, вспомнит, что Надежда спрашивала про Катю Малинину, и видела, как Надежда на склад пошла! То спит с открытыми глазами, а то ишь как вылупилась! Как будто до всего ей дело есть!
Надежда сделала незаметный шаг назад, потом еще и еще, потом неторопливо свернула к туалету. Нельзя бросить Катю, когда тут бродит убийца.
Она застала ее возле раковины, девушка плескала в лицо холодной водой.
— Голова кружится… — прошептала она.
— Соберись! — Надежда схватила ее за локоть. — Пошли быстрее, он здесь.
От страха Катя скакнула вперед, как бодрый кузнечик.
— Да не беги ты, это подозрение вызывает!
До остановки дошли без происшествий, никто их не остановил и не окликнул. Уловив запах выхлопа из подъехавшего автобуса, Катя стала голубовато-зеленой, как брошенная униформа медсестры. Надежда вздохнула и подняла руку.
Остановился дядечка на стареньких «Жигулях». Катя слабым голосом дала водителю адрес.
— Чего это она у вас такая бледная? — поинтересовался он, когда Катя плюхнулась на заднее сиденье.
— А как думаете, из больницы здоровые, что ли, выходят? — сварливо ответила Надежда Николаевна. — Если у человека сотрясение мозга, он румяный, что ли?
— Что случилось-то, упала?
— Машиной сбило, — буркнула Надежда. — Ездите вы…
Дядечка обиделся и замолчал.
— Куда мы едем? — тихонько спросила Надежда.
— Домой.
— Слушай, у тебя есть к кому обратиться? — продолжала Надежда. — Родные, друзья… Все это очень опасно, нужно, чтобы кто-то с тобой рядом был…
— У меня родители далеко, — нехотя ответила Катя.
— А другие родственники?
— Есть одна тетка… — Катя помрачнела. — Тетя Тина… то ли мамина сестра двоюродная, то ли так — дальняя родня. Она вообще-то здесь живет, в Петербурге, но у нее с мамой сложные отношения были, так что не знаю, можно ли к ней обращаться.
Катя вспомнила раннее детство. Тогда тетя Тина довольно часто приезжала к ним, привозила девочке разные подарки. Тетя Тина тянулась к ней, но мама держалась настороженно, а как-то раз Катя застала ссору между ними. При ее появлении женщины замолчали, но тетя Тина почти сразу уехала и больше уже не появлялась в их доме. Катя еще долго вспоминала тетку, спрашивала маму, почему та не бывает у них, но мама отмахивалась от нее, отделывалась какими-то общими словами.
У детей память короткая, и примерно через полгода Катя перестала вспоминать тетю Тину.
— В общем, считайте, нет родственников, — подвела она итог своим размышлениям.
— А ты в общежитии живешь? — Надежда вспомнила, что девушка учится в «Мухе».
— Нет, квартиру снимаю… снимала…
— Так снимаешь или снимала? — удивилась Надежда. — Ну ладно, друзья, подруги, парень у тебя есть?
И тут она увидела, что Катя плачет.
— Ну что такое… — протянула Надежда, — ну что еще случилось?..
— Нет у меня подруг, — Катя шмыгнула носом, — теперь нет. И парня нет…
— Что, близкая подружка у тебя парня увела? — спросила Надежда.
— А как вы узнали?
— Ну, догадаться нетрудно, — Надежда пожала плечами, — дело житейское. Выброси их из головы, да и все.
— Если бы было так просто… — Катя поникла головой и, сама не зная почему, рассказала этой незнакомой женщине свою историю.
Она проучилась уже два года в художественном училище, когда подружка Кира, с которой они вместе снимали квартиру, неожиданно вышла замуж. Девушки подрабатывали на ежегодной выставке «Мир камня», торговали изделиями из полудрагоценных камней. Там Кира познакомилась с очень талантливым художником из Львова, у которого была своя мастерская, где он делал исключительные вещи.
За три вечера, что они провели вместе, художник сумел Кирку увлечь так, что она забыла все на свете, и когда он позвал ее с собой на Украину, она все бросила и улетела во Львов. Там, на месте, все оказалось не совсем так, как описывал художник: мастерская представляла собой крошечную тесную комнатку в подвале, а в квартире художника проживала его бывшая жена с новым мужем. Но постепенно все как-то устроилось, Кира была вполне довольна своей жизнью и не собиралась возвращаться.
Кате одной трудно было оплачивать квартиру, поэтому ей подыскали соседку. Вика приехала из того же города, что и Катя, поступала в музыкальное училище, но не поступила, устроилась куда-то на временную работу, а три вечера в неделю пела в ресторане.
С Катей они поладили — хоть Вика и была несколько шумной и норовила спихнуть на Катю уборку квартиры, Катя, от природы девушка неконфликтная, считала, что лучше лишний раз промолчать, чем раздувать на пустом месте ссору. Устраивало Катю и то, что Вика часто отсутствовала вечерами и теперь у нее появилась возможность встречаться с Шуриком.
В этом месте Катя тяжко вздохнула и провела пальцами по ресницам, чтобы удержать набежавшие слезы.
— Ну ладно, ладно. — Надежда погладила ее по худенькой руке. — Что же теперь так убиваться…
— Да я ничего… — Катя совсем по-детски шмыгнула носом. — Обидно просто. Что я им плохого сделала?
Пришел черед Надежды тяжко вздыхать. Досталось девчонке за последнее время. Мама далеко, парень бросил, да еще так подло, и поделиться не с кем. Если в академии узнают, начнут сплетничать и вообще затравят. Ух, у нас люди злые!
Далее выяснилось, что Катина история самая что ни на есть обычная, можно сказать, банальная. Шурик учился на курс старше, сначала они с Катей просто переглядывались при встречах, потом познакомились в компании, потом подружились.
Надежда хмыкнула: как-то все это несовременно, обычно молодые люди действуют гораздо быстрее. Но ей-то что до этого?
Шурик был, что называется, местным, жил в большой трехкомнатной квартире с папой-бизнесменом и мамой-домохозяйкой. Мама заочно невзлюбила Катю и сразу предупредила ее через Шурика, чтобы не раскатывала губу на трехкомнатную квартирку в центре; не для того, мол, они старались, чтобы единственный сын привел в дом какую-то приблудную девицу. Возможно, мама выразилась более вежливо, но смысл был именно такой.