Вот мы и подошли к концу моих записок, дорогая Агата. Конец этот печален. Во всяком случае, для меня.
73
Завтрак был окончен, посуда убрана.
Объевшись на радостях, Навлоцкий сыто развалился на стуле.
– Ну-с, господин полицейский сыщик, чем нас удивите?
– Сегодня Рождество, – сказал Ванзаров, выходя из-за стола. – Елки у нас нет, но подарки будут.
– Для Деда Мороза костюм ваш слишком клетчатый! – сострил Навлоцкий, чрезвычайно довольный собою.
Ванзаров поклонился ему.
– Благодарю за внимание к моей скромной персоне. Мне остается только выполнить поручение и вручить подарки…
– Ваши подарки? – спросил Игнатьев.
– Подарки не мои. Я всего лишь посланник. – Он подошел к месье Пуйроту и протянул небольшую коробочку. – Это вам…
Бельгиец заулыбался.
– О, как мило! Подарок на Рождество! Я могу взглянуть?
– На вашем месте я бы подождал до укромного места, – последовал ответ.
Месье Пуйрот понимающе улыбнулся одними усиками.
– Это вам… – Ванзаров протянул коробку Францевичу. – Совет вы слышали…
– Так точно… – ответил ротмистр, невольно взвешивая подарок в ладони.
Ванзаров бросил коробочку Навлоцкому. Тот поймал на лету.
– Ваше, – коротко сказал он и отвернулся.
Навлоцкий дернул за веревочку, коробочка открылась. Глаза его округлились.
– Так это же… – начал он, вовремя осекся и захлопнул крышку. Внутри лежала пачка ассигнаций. Те, что он быстро спустил в карточном турнире. Навлоцкий не мог скрыть своего счастья: настоящий подарок, без шуток! Там еще была краткая записка, но на радостях ее не заметил.
Осталось самое трудное. Ванзаров подошел к Марго и с поклоном протянул картонку с ее именем.
– Велено передать…
– От кого подарок? – Она счастливо улыбалась.
– Вы это сразу поймете. Только не стоит открывать прилюдно, мало ли что там окажется, – и он отошел.
Игнатьев, наблюдавшей за этой сценой, встал и постучал по столу, требуя себе внимания.
– Господа, конечно, все рады, что остались живы, но… – он взял многозначительную паузу, – …есть еще юридическая сторона момента. В завещании мистера Маверика, или если угодно – Кторова Петра Ивановича, было ясно указано: наследство получает выживший. Я могу принести документ. Следовательно, если все мы выжили, то наследство принадлежит нам на равных правах. Его надо поделить…
– Господин нотариус! – Ванзаров поднял руку. – Скажите, какое завещание имеет силу: оглашенное первым или вторым?
– Разумеется, последним…
– В таком случае вы забыли про пятый конверт, который запечатали своей печатью. Завещание там.
– Но где этот конверт?! – воскликнул Игнатьев, быть может, впервые в жизни.
Ванзаров обернулся.
– Это вы можете узнать у законной наследницы, которая вступила в совершеннолетие сегодня, госпоже… – он запнулся и продолжил, – …госпоже Верониной. Конверт только что ей вручен…
Он не стал дожидаться, что будет дальше. И так все было ясно. Подробности чужой зависти и чужого счастья его не интересовали. До них ему не было никакого дела.
На улице было холодно и чисто. Как на душе. Лебедев нагнал его сразу.
– Быстро и четко: что было в коробке, которую передали девице? – потребовал он, раздираемый когтями любопытства.
– Американские дорожные чеки, чеки Азово-Донского банка, брильянтовая заколка, перстень с алмазом и миллионы мистера Маверика, которые он передал своей дочери. Она теперь самая богатая невеста России.
– А вы что же? – не веря своим ушам, проговорил Аполлон Григорьевич.
– А я направляюсь в Петербург, – ответил Ванзаров. – Надо привести себя в должный вид перед балом, как-никак. Вы со мной или целебным воздухом подышете?
– Удивляюсь я вам… – только и смог сказать Лебедев.
Издалека долетел перезвон колокольчиков.
– Никак извозчик?
– Не удивлен, – сказал Ванзаров. – Вы же признанный маг нахождения извозчиков в любом месте и в любое время. Дар подтвержден экспериментально…
Аполлон Григорьевич принял лесть благосклонно.
В самом деле, из парка выехали сани. На облучке сидел извозчик, что привез Ванзарова сюда.
– Господа, до станции не желаете? Паровозы, значит, пустили… Возьму недорого ради праздника, что мы – не люди…
Господа желали. Вещей у них не было, прощаться было не с кем. Они уселись рядком и накрылись одним одеялом, как мальчишки в лесном походе. Извозчик гикнул, отдохнувшие кони шли споро.
На повороте Ванзаров оглянулся.
Марго выбежала из курзала и глядела ему вслед. Рядом с ней оказались заботливый Навлоцкий и доктор Могилевский, несший полушубок. Кажется, она что-то кричала, звала его. Ванзаров простился с ней мысленно. Было слишком тяжело что-то говорить. Он понимал, что сбежал как подлец. Это было не худшее из тех зол, из которых ему пришлось выбирать. Последний ход остался за ним.
– Ну, рассказывайте! – потребовал его нетерпеливый спутник. – Что тут на самом деле случилось?
– Простите, Аполлон Григорьевич, только не сейчас…
Ванзаров закрыл глаза, чтобы забыться в мягкой качке саней.
У него ничего не получилось.
74
Разыскной рапорт № 13-бисВаше превосходительство!
Имею честь доложить о результатах моих усилий. После проведенных розысков я установил непреложный факт: на самом деле всю преступную аферу провернул не месье Пуйрот, который оказался совершенно невинен, а непосредственно нотариус Игнатьев. Именно он замыслил хитрый план заманить и обмануть Джокера. Это ему удалось вполне.
Джокер был убит коварным образом, на меня была устроена беспримерная охота, из которой я вышел победителем. Это далось мне нелегко. Однако победа того стоила. Я точно и окончательно определил преступника. Оставалось только добиться от него признания и сдачи украденного.
Для этого я применил известную методику, когда рано утром спящего человека внезапно будят и предъявляют ему обвинения. Не имея сил со сна достойно сопротивляться, преступник обычно сознается в содеянном. Так и произошло. Когда еще не рассвело, я осторожно вскрыл дверь его номера и тщательно затворил ее за собой. После чего пробрался к постели преступника. Игнатьев спал одетый, готовый ко всему. Оружие его лежало на столе, дотянуться он не мог.
Выбрав удобную позу, я придавил его грудь и стал душить, тыча в лицо дулом и угрожая немедленно разделаться. Живым он мне не нужен, а пропавшую вещь я так или иначе найду, хоть переверну весь номер. Игнатьев даже не пытался оказать сопротивление. Так велик был его испуг. Он сознался, что злонамеренно погубил Джокера, чтобы захватить ценность. А все прочее было устроено его сообщниками, которые бежали этой ночью. Он же собирался смыться утром и никак не рассчитывал, что будет захвачен с поличным. Под дулом моего револьвера Игнатьев извлек украденное, что хранилось у него в простой картонной коробке, приделанной к днищу матраца. Пожалев старого мерзавца, я обещал не заявлять на него в полицию – при условии, что он навсегда покинет столицу. Игнатьев со слезами на глазах обещал сдержать слово.
Направляюсь в Петербург, чтобы передать найденное. Имею честь доложить, что операция выполнена успешно.
Честь имею.
Францевич П. Ф.,Жандармского корпуса ротмистр75
Столица звенела колоколами Рождества.
После долгого поста открылись мясные лавки, пошли чередой гулянья, балы, театральные представления. Весело мчались лихачи с бубенцами, горел праздничной иллюминацией Невский проспект, каждый уважающий себя купец разукрасил витрины к празднику, не скупясь. За шляпки дам цеплялись конфетти. Мужчины цвели приподнятым настроением. Дети лазали под елки за подарками, ходили в гости семьи, утопающие в снегу улицы стали веселыми катками. Даже вечно суровые городовые казались благодушными и милыми. Город пах морозом, миром и счастьем, какое всегда приходит в эти святые дни в самые ожесточенные сердца.
27 декабря, в начале девятого, в отдельный кабинет ресторана гостиницы «Европейская» вошли двое прилично одетых господ. Метрдотель был рад частому гостю с приятелем, которого тоже помнил. Официанты предвкушали щедрые чаевые, которые оставлялись непременно. Высокий завсегдатай был одет, как всегда, модно и ярко, его спутник предпочитал скромный костюм темного сукна, впрочем, добротный. Был заказан не в меру щедрый ужин с лучшим вином. Что в праздник не считалось излишеством.
Господа выпили по рюмке, поздравив друг друга с праздником.
– На балу блеснули, – без иронии заметил Аполлон Григорьевич. – Глаза всех жен и барышень были ваши, выбирай любую. Во фраке неотразимы, не то что в английском твиде. Кто бы мог подумать…
– Благодарю, – ответил Ванзаров, подцепив соленый груздок. – Фрак – это тяжкое испытание.
– А кого вы все время высматривали?
27 декабря, в начале девятого, в отдельный кабинет ресторана гостиницы «Европейская» вошли двое прилично одетых господ. Метрдотель был рад частому гостю с приятелем, которого тоже помнил. Официанты предвкушали щедрые чаевые, которые оставлялись непременно. Высокий завсегдатай был одет, как всегда, модно и ярко, его спутник предпочитал скромный костюм темного сукна, впрочем, добротный. Был заказан не в меру щедрый ужин с лучшим вином. Что в праздник не считалось излишеством.
Господа выпили по рюмке, поздравив друг друга с праздником.
– На балу блеснули, – без иронии заметил Аполлон Григорьевич. – Глаза всех жен и барышень были ваши, выбирай любую. Во фраке неотразимы, не то что в английском твиде. Кто бы мог подумать…
– Благодарю, – ответил Ванзаров, подцепив соленый груздок. – Фрак – это тяжкое испытание.
– А кого вы все время высматривали?
– Коллегу из бельгийской полиции, что гостил в «Курорте».
– Это тот чистенький карапуз? – Лебедев издал презрительный звук. – Тоже мне – полицейский. У нас с такими усиками злодеев рассмешишь до смерти. А что нам говорит психологика?
– Она предполагает…
– Интересно-интересно, – Аполлон Григорьевич был занят накладыванием салатов.
– Бельгийцу не повезло, – сказал Ванзаров и счел, что не стоит углубляться в детали: поверить в них трудно, даже самому не верится. Он выбрал невинную ложь: – Промерз в бальных башмаках, наверняка лежит в гостинице с простудой. Я предупреждал его. Хлипкие они – европейцы…
– Это точно. Что ответите на предложение директора департамента? Он перед вами разве в ногах не валялся…
– Взвешу и приму решение после святок, как обещал.
Лебедев жестом фокусника извлек из-за спины коробочку в яркой обертке.
– Вам, подарок на Рождество!
– Аполлон Григорьевич… Ну, в какое положение меня поставили? – говорил Ванзаров, разворачивая атласную бумагу. – О! Просто чудо! Я мечтал об этом томе!
Это было редкое издание Платона в немецком переводе с научными комментариями. Он говорил так искренно, а лицо его светилось такой радостью, что Лебедев был совершенно счастлив. Никто бы не догадался, что такой же том лежал у Ванзарова дома в стопке купленных книг.
– С вас подарок за подарок, – потребовал Лебедев, наполняя рюмки.
– Для вас – все, что угодно.
Они выпили со вкусом и мастерством.
– Что же вам подарить?
– Раскройте тайну. Лучшего не придумаешь!
– Я до конца не уверен, что прав, – сказал Ванзаров, рассматривая искорки на гранях хрусталя. – Слишком похоже на волшебство или сказку.
– Ну, так расскажите сказку. Рождество – самое время для таких историй.
– В общих чертах вы знаете, что произошло.
Лебедев кивнул, хрустя грибом.
– Не понимаю, что там случилось с наследством, – сказал он. – И если честно: кто же убийца…
– Я впервые столкнулся с тем, что преступник не только тщательно планирует преступление, но все происходит как он задумал, причем без сложных ухищрений, которые обычно и проваливаются. Его гениальность – в простоте, – начал Ванзаров. – Можно считать это фокусом. Или волшебством, как хотите.
– А на самом деле?
– На самом деле он применял… Психологику.
– Проболтались, друг мой? – Лебедев коварно подмигнул.
– Нет, это природный талант.
– Что же он придумал такое коварное?
– Это не коварство, а мастерство: точно предсказать, как поведет себя человек в определенных условиях.
– Меня предсказать невозможно! – сообщил Аполлон Григорьевич, цепляя сигарку в углу губ. – Не родился еще такой пройдоха. Вас в расчет не беру. Вы – жулик известный.
– Благодарю, – ответил Ванзаров.
– Так что он там предсказал?
– Не предсказал, предвидел. Он точно знал, что пожилая дама захочет исправить кожу лечебной глиной бесплатно. Что господин Веронин позарится на бесплатную ингаляцию. Что двое полицейских и один жандарм поведут себя как привыкли на месте преступления: не станут помогать с телом, ожидая, что это сделает «кто-нибудь», младшие чины. Что актеру ужасно захочется на себе попробовать снадобье, которое превратило Ромео в хладный труп до пробуждения. Что господин Ванзаров спросонья несильно будет вглядываться в вестового, но, на всякий случай, его надо чуть сильнее присыпать снегом… А нотариус будет соблюдать букву закона, зачитывая одну часть завещания за другой, не заглянув в последний конверт…
– Какая же профессия дает такой опасный и полезный опыт?
– Карточный шулер, – ответил Ванзаров, показывая две сохраненные карты. – Я бы сказал: карточный шулер на грани волшебства. Шулер должен знать поведение человека, чтобы его обыграть. В этом искусстве он достиг невероятных высот. Он обыграл шулера Веронина его же крапленой колодой, да так, что тот ничего не понял. Случайный недотепа выложил карты под игру одним движением: будто случайно рассыпав их.
Аполлон Григорьевич рассмотрел даму пик с профессиональным интересом.
– Да, крап не слишком элегантный. Такое возможно?
– Не поверил, если бы не видел собственными глазами. Натуральность поразительная. Опять точный расчет: Веронин не будет следить за простофилей, впервые взявшим колоду, если тот будет метать его колоду. Он был уверен, что никогда не проиграет своей колодой.
– Но вы-то были начеку?
– Понимал, что обман. Волшебство простоты подействовало и на меня.
– А зазнаваться не надо! – сказал Лебедев, поднес рюмку к губам, да так и замер. – Позвольте, а про кого вы говорите? Кто этот волшебник?
– Кторов Петр Иванович, – ответил Ванзаров.
– То есть мистер Маверик?
– Паспорт на это имя, безусловно, принадлежит ему.
Аполлон Григорьевич поставил полную рюмку на стол, чего терпеть не мог.
– Друг мой, вы что темните? Этот Маверик был убит чуть ли не в первый день. Как он мог из ледника водить вас за нос?
– Представьте невероятное: два разных мира, две реальности волшебством мага столкнулись, герои выпали и перепутались мирами. Только не заметили этого…
– Что за чушь вы несете?
– В любом фокусе есть ключевая тайна, которая называется престиж. То, что фокус делает волшебством. В этом случае престиж был настолько прост, что догадаться о нем было практически невозможно.
Лебедев отложил приборы и скрестил пальцы рук.
– Жду с нетерпением.
– Под видом мистера Маверика в соболиной шубе предстал никому не известный актер из Саратова Меркумов Леонтий Иванович. Сам Маверик, или Кторов Петр Иванович, успешно побрив голову и подрастив бороду, предстал актером Меркумовым. Они поменялись местами.
– Вы в этом уверены?
– Никакая другая версия не складывает все осколки…
– Как так?! Мы нашли Меркумова на льду, он плеснул себе в лицо яд. Как же…
– Мы нашли Кторова, – ответил Ванзаров. – Настоящий Меркумов давно замерзал в леднике. В подштаниках Маверика.
– Зачем же он убил себя?
– Это был задуманный конец игры. Лже-Меркумов все равно был бы найден мертвым в своем номере, например. К сожалению, я ускорил финал.
– Для чего ему это было надо? – Аполлон Григорьевич не скрывал полного и отчаянного непонимания. – Что за дурацкий фортель?
– Чтобы передать дочери Марго все, что он заработал в Америке. Плюс ту мелочь, что содрал с Веронина…
– Разве нельзя было явиться живым и богатым и забрать дочь?
– Нельзя, – сказал Ванзаров. – Двадцать лет назад Веронин выгнал его в счет уплаты долга. Вернувшемуся Кторову можно было предъявить счет за проигрыш плюс проценты за двадцать лет. Жадность Веронина такой куш наверняка бы не упустила. Пробный опыт, когда он передал Марго якобы наследство матери, показал: Веронин своего не упустит. На огромные деньги явились бы свидетели, далеко ходить не надо – Навлоцкий под рукой. Задача была сложнейшая: передать дочери наследство, отомстить Веронину со старухой, и немного позабавиться самому, потешить ум шулера, водя за нос двух глупых сыщиков и жандарма.
– Вы уверены, что все это так и было?
– Только психологика меня поддерживает, – Ванзаров взял рюмку, повертел в пальцах и опрокинул молча. – Здравый смысл, конечно, возражает.
Лебедев все еще не мог выбраться из тумана.
– Как же этот Кторов убил актера в облике мистера Маверика?
– Он не убивал. Актер все сделал сам. Сыграл роль. Почти мертвое тело в закрытой комнате – это, конечно, красиво. Нападение призрака и все подобное. Фокус прост: настоящий Меркумов изображал сцену драки с самим собой. Красиво упал без чувств. Стон: «Он пришел за мной» с выпученными глазами. Вы бы его, конечно, разоблачили, но Могилевского легко было провести.
– А яд?
– Кторов наверняка объяснил актеру, что это лекарство, которое на некоторое время приводит тело в бесчувствие. Через несколько часов он проснется живым и невредимым. Эффект Ромео. Меркумов сам сделал глоток. Кторову всего лишь надо было помочь доктору перенести тело, а потом спрятать в одеяло пузырек. Могилевский ничего не заметил. Больной тихо заснул после снотворного. С Лилией Карловной еще проще: полить ядом целебную глину, которая легла ей на лицо. А Веронину стоило поднести маску для ингаляции. Яд ждал его.