Она подошла к машине и быстро села за руль. Я постояла в дверях подъезда, провожая взглядом красавец-«Лексус», и вернулась в подъезд. Мне предстояло опросить соседей: вдруг кто-то знает мою подопечную? Что она тут делает? Явочная квартира у нее здесь? Просто личная собственность? Или она была у кого-то в гостях?
Как же я люблю это занятие – опрос соседей! Всегда найдется некто, кто знает все про всех и выдаст такие сокровенные сведения, что никакая разведка не потягается с этими осведомителями! И, как правило, это, конечно же, бабушки.
Милейшая старушка по имени Александра Семеновна оказалась соседкой Светланы по лестничной клетке. Она, как это ни покажется странным, жила за той дверью, из-за которой доносилась музыка.
– Вы говорите, Светочка? Как же, знаю! У нее здесь квартира, вот эта – двухкомнатная. Нет, там никто не живет. Она иногда появляется здесь, чаще – одна, очень редко – с мужем. Но с посторонними мужчинами – ни-ни! Что вы! Очень порядочная женщина, очень! Всегда здоровается со мной, всегда – улыбка на лице… А как одевается!.. Милейшая женщина…
– А почему же ее муж приезжает так редко?
– Так ведь некогда ему: приприниматель он, – старушка именно так и сказала: «приприниматель». – А она иногда приезжает, смотрит за квартирой: мало ли что! И залезть могут, обокрасть! Такие времена… Вон у нас на третьем этаже квартиру вскрыли, пока хозяева на работе были. Да, говорят, все и вынесли, что там было… Вот Светочка и наведывается. Они-то в другом месте живут, где-то в центре, она мне рассказывала…
– Как часто она сюда приезжает?
– Ну-у… по-разному. Когда раз в месяц, когда и чаще…
– Значит, говорите, порядочная женщина?
– Очень, очень порядочная! Мы на ремонт домофона сбрасывались, я ей сказала, она деньги сразу и отдала… А еще, это… на озеленение двора тоже деньги собирали, так она – сразу… И всегда здоровается, спрашивает, мол, как вы себя чувствуете? Хорошая женщина, ничего не скажешь!
– Понятно. Вы случайно не в курсе, это ее квартира или ее мужа?
– Вот этого я, милая, не знаю. Но ты в правление зайди и спроси, там председатель наш сидит, он в курсе…
Председатель – пожилой худощавый мужчина в безукоризненно выглаженной рубашке – выдал, даже не заглядывая в мои документы, следующие сведения: квартира принадлежит Говоровой Светлане Юрьевне, получена ею по наследству от умершей пару лет назад бабушки. Новая хозяйка аккуратно платит за коммунальные услуги. Больше ничего председатель сказать не мог. Я поблагодарила его и вышла из душного помещения на залитую солнцем улицу.
Вечером я, как и обещала, заехала за Андрюшей, и мы отправились ужинать в ресторан. Устроившись в уютном зале за маленьким, на двоих, столиком, мы сделали заказ и в ожидании его закурили.
– Ну, друже, колись: что там у тебя за секреты? – потребовала я. – А то мне показалось, что ты даже подпрыгнул на стуле, когда услышал фамилию Крапивин.
Андрюша выпустил в сторону струйку дыма:
– Понимаешь, мне на днях дали новое дело…
– Понимаю. И что?
– Черт знает что, а не дело! Убита женщина-предприниматель, владелица солидной риелторской конторы.
– Ну и что? – пожала я плечами. – Все это старо как мир, Андрюша. Ищи, кому это было выгодно.
– Выгодно – очень даже! – ее мужу.
– А кто у нас муж?
– Сейчас, сейчас, дойдем и до мужа.
– Ну вот! Разрабатывай этого субчика…
– Но получается, что он не при делах: алиби у него, понимаешь? Он в момент убийства был в командировке, в Пензе. А его женушке в это время плеснули в лицо серной кислотой, да так, что сожгли к черту все лицо вместе с глазами, и шею, и грудь… От болевого шока она и скончалась.
– Жуть какая! Нет, правда… В лицо кислотой… Вот садюги! А кто, говоришь, у нас муж?
– Один журналист-неудачник, скандальная личность, работает в местной газетенке, в отделе криминальных новостей. Крапивин, может, слышала?
– Не доводилось… Подожди! Ты сказал – Крапивин?!
– Вот-вот. Крапивин Василий Егорович.
– Не может этого быть!
– Да почему же не может? В наше время все может быть.
– Но что же это… Вот черт! Андрюша, я его только-только начала подозревать как минимум в причастности к моему делу – к убийству предпринимателя Говорова. А тут – нате вам…
– Ах, так он и у тебя отметился? Ну-ка, расскажи, что там и как!
В это время нам принесли заказ, и я, уминая греческий салат, рассказала моему другу, как вышла на человека, приехавшего в ночь убийства в гаражный комплекс, где погиб Никита. Андрей выслушал меня очень внимательно, он, кажется, даже забыл о своем салате.
– Да, интересная получается картинка: наши дела пересеклись… А теперь, Татьяна, слушай меня: риелторская контора – заметь: солидная – теперь переходит к этому журналюге-неудачнику, равно как и квартира, и дача, и иномарка жены. Я не знаю, причастен ли он к убийству твоего Говорова, но к убийству своей жены – сто процентов! Нет, сто процентов, пожалуй, не дам… Девяносто пять.
– Почему ты называешь его неудачником?
– Ну, сама посуди: печатается он редко, перебивается случайными заработками, его имени практически никто не знает, я имею в виду, из читателей. Статейки у него, как правило, небольшие и неинтересные, он успел поработать во многих изданиях города, но как журналист он – никто, ноль. Так говорят о Крапивине его коллеги. Из трех газет он ушел со скандалом, после чего его долго не хотели брать на работу ни в одно издательство.
– На что же он жил?
– А жена-предприниматель? Нетрудно догадаться, что она кормила своего скандального муженька, хотя, говорят, не упускала возможности хорошенько попилить его.
– Но за это, согласись, не убивают. Сколько жен пилят своих мужей! При этом все они живы и здоровы. Я имею в виду жен.
– Согласен. Но дражайшая половинка Крапивина была, ко всему прочему, еще и богата, не забывай.
Андрюша подвинул поближе тарелку с дымящимся мясом, которое нам к тому времени принесла официантка, потянул носом:
– М-м-м… С баклажанами! Обожаю… А картошечка как славно поджарилась!
– Мельников, ты, того, не отвлекайся. Что у тебя есть еще на Крапивина?
– А что – Крапивин? Я же сказал: я его подозреваю, хочу проверить его алиби лично, съездить в Пензу.
– Что он там делал?
– Якобы ездил по заданию редакции в одну организацию, филиал здешней крупной фирмы. Там случился какой-то криминал… Именно в тот день и была убита его жена.
– Где именно ей плеснули в лицо кислотой?
– В подъезде дома. Она приехала домой на машине, то ли хотела пообедать, то ли еще зачем-то. Вошла в подъезд, ну и… Короче, я хочу съездить в Пензу лично, проверить: действительно ли ее муженек жил в это время в гостинице «Ленинград»?
– Командировочное удостоверение у него на руках?
– Что командировочное, Тань! Сама понимаешь, сейчас любую бумажку можно подделать.
– Слушай, Андрюша, но кислотой в лицо – это как-то… того…
– Хочешь сказать, по-женски?
– Вот именно. Мужчины так не убивают, ты же знаешь.
– Согласен. Хотя в моей практике бывали исключения. Целых два! Поэтому проверить все-таки сто́ит.
– Да, наверное, ты прав. Я тоже люблю все проверять и перепроверять… Слушай, Андрюшенька, возьми меня с собой, а?
– Это еще зачем? – вскинул брови Мельников, орудуя вилкой.
– Да так, прокачусь с тобой, развеюсь… У меня такое ощущение, что мое расследование заходит в тупик. Я подозреваю вдову Говорова, но доказательств на нее у меня нет. Никаких! И это начинает меня злить. Теперь еще вылез этот журналист – Крапивин… Кстати, пробей мне один адресок, если не трудно, – я протянула Мельникову бумажку с адресом.
– А что это такое? Подпольное казино или, пардон, массажный салон?
– Что за проза, Мельников! Это еще одна квартира моей подозреваемой. Она, как выяснилось, туда иногда наведывается. Хотя соседка клятвенно уверяла меня, что дамочка она суперпорядочная, приезжает туда исключительно с мужем либо одна, но кто знает, любые сведения в нашем деле лишними не бывают…
Андрей убрал бумажку в нагрудный карман рубашки:
– Ладно, пробью тебе адресок. Делов-то!
– В Пензу ты когда думаешь ехать?
– Пока не знаю. Как только соберусь – позвоню тебе. Понимаешь, у меня, кроме этого дела, еще куча таких же висит… Вчера опять до девяти на работе задержался…
– Эх, Андрюша, не жалеешь ты себя, не бережешь! Так и сгоришь на своей работе.
– Ну, хоть ты меня понимаешь и, надеюсь, жалеешь… Так. Надо еще со служебной машиной договориться, а начальство у нас, ты же знаешь, Тань, крайне не любит, когда у него выпрашивают машину.
– Андрюш, черт с ней, служебной машиной, едем на моей!
– Да? Здорово! Тогда все, мать: заметано. Уж насчет бензина договориться – не проблема.
– Жду звонка!
Глава 6
На другой день я с раннего утра вновь отправилась следить за Светланой. До обеда она торчала в своем кабинете, а я «загорала» под ее окнами в машине. Потом мы вместе прокатились в налоговую – я висела у нее на хвосте, – под окнами которой я больше двух часов вновь ждала мою подопечную. Потом она отправилась в пенсионный фонд, потом – в соцстрах…
– Жду звонка!
Глава 6
На другой день я с раннего утра вновь отправилась следить за Светланой. До обеда она торчала в своем кабинете, а я «загорала» под ее окнами в машине. Потом мы вместе прокатились в налоговую – я висела у нее на хвосте, – под окнами которой я больше двух часов вновь ждала мою подопечную. Потом она отправилась в пенсионный фонд, потом – в соцстрах…
Деловая женщина, что и говорить! Но следить за такими особами до одури скучно: ни тебе романтических свиданий, ни погони, ни хоть какого-нибудь завалящего мордобоя… Того и гляди, уснешь в машине. Но я честно выполняла свою работу: во все глаза бдила за подопечной. Мало ли что…
Ближе к вечеру я уж было подумала, что день пропал даром, но тут, к счастью, неожиданно позвонил Мельников:
– Тань, я готов ехать!
– Когда?
– Да хоть сейчас.
– На ночь глядя?
– Почему на ночь? До Пензы всего-то ничего – двести километров. Часа за два доедем.
– Тогда я еду домой, собираться. А ты готов?
– Я, между прочим, как пионер: всегда готов. Сейчас домой заеду за зубной щеткой.
– Тогда жди: через час я у тебя.
Ровно через час я подъехала к дому Мельникова. Он, с небольшой дорожной сумкой под мышкой, сел в мою машину. Я направила свою боевую подругу к выезду из города. Андрей пристегнулся и откинулся на спинку сиденья:
– Уф! Ну, теперь можно и расслабиться.
– Рано нам расслабляться, Андрюша, дела пока не раскрыты. Что-нибудь еще удалось раскопать на нашего Крапивина? – спросила я.
– А что, по-твоему, я сегодня делал полдня? Опрос соседей дал хорошие результаты: этот горе-журналист не просто ругался со своей половиной, он, как сегодня выяснилось, еще и изменял ей.
– Он у нас мужчина хоть куда? Покоритель дамских сердец?
– Да как тебе сказать?.. – Андрей полез в свою сумку, достал папку, извлек из нее фотографию и протянул мне.
В этот момент мы остановились на светофоре, и я успела рассмотреть фото мужчины лет тридцати пяти, имеющего, по-моему, самую заурядную, ничем не выдающуюся внешность. Он был блондином с короткими волосами, серыми глазами и волевым подбородком. Прямой нос придавал его лицу некоторое обаяние, но только и всего.
– Ну, и как на ваш взыскательный вкус?
– Не Ален Делон, – сказала я, возвращая фото Андрею.
Он загадочно усмехнулся:
– Не скажи. Говорят, бабы… пардон, дамы виснут на нем, как на вешалке.
– Да? – с сомнением переспросила я. – С чего бы это? Маленький гигант большого секса?
– Ну, во-первых, наш Вася не такой уж и маленький, рост у него выше среднего. А во-вторых, по словам его сослуживцев – и бывших, и теперешних, – он умеет красиво ухаживать, говорить дамочкам комплименты и все такое… Короче, где бы этот Вася ни работал, везде у него бывали романы, и не только со свободными женщинами.
– Но к твоему-то делу это какое имеет отношение?
– Как сказать? Понимаешь, Тань, меня всегда настораживали мужики, на которых женщины кидаются, как голодный на хлеб.
– Понятно, – улыбнулась я.
Андрей посмотрел на меня удивленно:
– Что тебе понятно?
– Все понятно: тебя настораживают мужики, на которых женщины кидаются, как голодный на хлеб. Кстати, почему именно они тебя так настораживают?..
– Мать, ну что ты меня перебиваешь все время? Я и сам хотел тебе объяснить, почему меня настораживают мужики, на которых женщины кидаются, как голодный… Короче, женщины кидаются далеко не на всех мужиков…
– Это я, представь себе, знаю!
– Опять перебиваешь? – возмутился Мельников.
– Извини, Андрюша: вырвалось.
– Так вот. На нормальных мужиков они не кидаются. На нормальных!
– Значит, наш Вася – ненормальный?
– А такие, как этот журналюга-неудачник, обладают каким-то секретом, который притягивает женщин, как мед – мух. Его сослуживцы говорят, что как минимум одна женщина из редакции западает на него – как минимум! Бывало, что в Крапивина влюблялись и две дамы одновременно.
– Силен!
– Восхищаешься? – с укором спросил Андрей. – Зря: такими типами нельзя восхищаться, они разбивают женские сердца, разрушают семьи…
– Мельников, я понимаю: ты свято веришь в то, что женщины должны влюбляться исключительно в нормальных мужиков, но лучше вот что скажи: какое это имеет отношение к нашим расследованиям – и к твоему, и к моему?
Андрей нахмурился, поерзал на сиденье, потом выдал недовольно:
– Пока не знаю, но чувствую, что имеет.
– Его жену убили, притом жутко варварским способом. Если ему это было выгодно, как ты говоришь, давай лучше думать: как он это сделал?
– Вот! И я об этом. Если это сделала одна из его поклонниц…
– А их у него – пруд пруди…
– …то шерстить надо всех дамочек, с которыми у Крапивина были романы.
– Как говорится, шерше ля фам?
– Как говорится… Но найти надо такую ля фам, которая была в него влюблена без ума, а не просто крутила с ним служебный романчик.
– Да, Андрюша, явно страсти бушевали нешуточные. Возможно, какая-то из его дам решила устранить жену, метя на ее место, вот и плеснула кислотой…
– Так и я о том! Решила женить на себе Крапивина, уже в качестве вдовца. И заметь: вдовца далеко не бедного. Может, он отказывался разводиться со своей богатенькой женушкой? В самом деле, ему что, плохо было: в семье достаток, романчик на стороне можно закрутить, так сказать, расслабиться, – пожалуйста!
– Не забывай: жена его пилила! Ты сам сказал… Кстати, Андрюша, дети у них остались?
– Дочке десять лет.
– Значит, вдовец-жених с «довеском». Впрочем, при больших деньгах ребенок – не проблема.
– Ага, если он их еще получит, эти деньги! Если окажется, что он имеет прямое отношение к смерти супруги, ни денег, ни свободы ему не видать.
Мы выехали за город и покатили по шоссе. За окном замелькали поля и деревни. Некоторое время мы ехали молча, Мельников, похоже, просто любовался пейзажем, отдыхал, ему редко удавалось вырваться за город, а мои мысли вернулись к моему делу.
Через два с половиной часа мы благополучно прибыли в славный город Пензу. Остановив машину на стоянке возле гостиницы «Ленинградская», мы с Андреем поднялись по ступеням и одновременно взялись за ручку шикарной двери.
Выслушав нас, девушка-администратор покачала головой:
– К сожалению, администратор и горничная, работавшие здесь такого-то числа, сегодня отдыхают: не их смена.
– Когда они появятся? – строго спросил Андрей.
– Завтра в восемь утра они заступают на дежурство, так что приходите утром.
– Нет уж, мы лучше подождем их до завтра здесь. Есть у вас два одноместных номера?
– Номера-то есть, но, к сожалению, они заняты, – вновь покачала головой администратор.
Андрей, как мне показалось, скрипнул зубами:
– Я вас про свободные номера спрашиваю! Зачем нам занятые?
– А из свободных, господа сыщики, номер у нас только один – зато двойной! – радостно доложила девушка.
– Но, – встряла я, – нам надо два одноместных.
– Сожалею, но помочь ничем не могу. Один одноместный номер освободится только в одиннадцать часов. Подождете?
– А какой смысл? – вздохнул Андрей. – Один из нас вселится, а другой в фойе останется ночевать? Ладно, давайте двухместный…
– Что ж у вас так плохо с номерами? – попеняла я администратору, забирая ключи.
– Так ведь в городе идет фестиваль народной песни, вот гости и понаехали…
Номер наш оказался весьма уютным: небольшая прихожая, где мы бросили вещи, переходила в просторную комнату с внушительных размеров кроватью, с двумя тумбочками, с «плазмой», висевшей под потолком напротив кровати, со шкафом, журнальным столиком и двумя низкими креслами. Я заглянула в ванную. Там все сверкало голубым кафелем, на никелированном крючке висели белые полотенца.
– Андрюш, а здесь ничего: чисто. Короче, ночь тут провести – вполне пойдет.
Андрей плюхнулся в одно из кресел, потянулся:
– Что-то мне ку́сать хоцца… Интересно, есть здесь где-нибудь приличное кафе?
– Давай спросим у администратора. Кстати, смотри: кровать – не одно целое, это две «одиночки», составленные вместе.
Мельников обернулся и посмотрел на спальное ложе:
– И что?
– Как – что? Их раздвинуть можно. Чур, моя будет стоять у окна!
– Да хоть в коридоре.
– Сам спи в коридоре, – огрызнулась я. – Короче так, Мельников: мне надо принять душ с дороги, а ты пока спустись к администратору, разведай насчет потрескать.
Когда я вышла из ванной, Андрей уже сидел за столиком с самым сияющим видом.
– Мельников, ты что, поел один?! – ахнула я.
– Нет, я заказал в номер пиццу, точнее, две пиццы и шашлык.
– А кофе?
– Ну, разумеется! Ты же помрешь без него. Возись потом с твоим трупом…
Вскоре нам доставили заказ, мы расположились за столиком в креслах и продолжили беседу о журналюге (иначе Андрей его не называл) Крапивине.
– Сестра погибшей поведала, – с набитым ртом рассказывал Андрей, – что одиннадцать лет назад этот хмырь ошельмовал ее сестру, и та благополучно забеременела. Правда, Васенька оказался весьма порядочным кавалером: он тут же сделал предложение обесчещенной девушке.