Кэт подскочила к двери и, отперев замок, распахнула ее. В прихожую тут же ввалился невысокий брюнет в добротном, но плохо сидящем на его узкоплечей фигуре костюме. Его звали Сережа. Он был личным помощником Кэт и ее лучшим другом.
Познакомились они несколько лет назад, в те времена, когда Кэт работала посудомойкой. Был понедельник – самый тяжелый день недели для всех, а для Кати особенно. Тогда она только-только устроилась в шашлычку, основная работа выпадала как раз на выходные, когда посетителей было больше обычного, как и грязи после них. Вымотанная до предела, злющая, встрепанная и бледная, Кэт возвращалась работы. Пешком, поскольку метро еще не работало, а такси хозяин забегаловки оплачивал только поварам и тем официанткам, с которыми спал. Кэт брела по пустынному переулку к общежитию, где обитала последние месяцы, ненавидя всех на свете и едва не мечтая о том, чтоб на нее напал грабитель или насильник (в их районе женщинам было опасно ходить по улицам даже днем, не то что ночью). И дело было, естественно, не в желании быть ограбленной или изнасилованной, просто ее обуревали мизантропические настроения такой силы, что хотелось кого-нибудь придушить! Кэт не сомневалась: напади на нее в тот день хоть кто-то, она бы нарушила одну из заповедей («Не убий!»), не задумываясь, только повинуясь инстинкту.
– Девушка, – услышала Кэт за своей спиной и хищно подобралась. Ожидая нападения, она приготовилась броситься на окликнувшего ее мужика с кулаками, однако никто нападать на нее не собирался. Мужчина приблизился к Кэт со словами: – Зря вы в такой час одна ходите. Тут небезопасно. Давайте я вас провожу?
Кэт обернулась на голос и внимательно посмотрела на незнакомца. Все еще ожидая подвоха, она искала на его лице следы порочности или агрессии, но у мужчины была совершенно безобидная внешность. Приятный брюнет с аккуратными усиками и большими грустными глазами, он производил впечатление человека спокойного, интеллигентного и немного застенчивого. Кэт почему-то сразу решила, что он холостяк, скорее всего, живущий с мамой. Типаж у него был какой-то такой...
– Да не смотрите вы на меня волком, – с мягким укором сказал незнакомец. – Не думайте, я не маньяк. И мне от вас ничего не надо. Просто хочу вас проводить. Я уже не первый раз вижу вас и знаю, что вы живете в общежитии, оно рядом с моим домом. Я возвращаюсь с работы (подрабатываю фасовщиком в супермаркете) примерно в то же время, что и вы, давайте будем ходить вместе?
Кэт в компании не нуждалась. Как и в защитнике. Но ответить отказом единственному в этом жестоком городе человеку, проявившему к ней участие, было как-то неловко, поэтому Кэт сказала:
– Если хотите...
– Хочу, – улыбнулся он. – Я все равно каждый раз вас провожаю до подъезда, чтоб убедиться, что с вами все в порядке... А то ведь не усну, – смущенно добавил он, потом представился: – Меня Сергеем зовут, а вас?
Кэт назвала свое имя, и они двинулись в сторону общаги. Оба молчали. Кэт не была расположена к беседам, а Сергей, поняв это, не стал навязываться ей с разговорами. Он оказался на удивление деликатным человеком. А также спокойным и интеллигентным – как Кэт и думала. Со временем же она узнала, что он действительно живет с мамой. И никогда не был женат.
Получив подтверждение своим догадкам, Кэт решила, что Сережа холостяк поневоле и жениться ему мешает мамаша, но, узнав его лучше, поняла, что ошибалась. Наладить личную жизнь ему мешала не деспотичная родительница, а застенчивость! Сережа оказался таким скромником, что Кэт только диву давалась. Видя, что нравится ему не только как человек, но и как женщина, она все ждала, когда же он предпримет хотя бы одну попытку к сближению, но тот все годы держался на расстоянии. Лишь один раз, в день Катиного рождения, поздравляя ее, он потянулся губами не к щеке, а к губам, но в последний момент стушевался и «клюнул» ее в подбородок. Естественно, пожелай Кэт, Сережа давно бы стал ее мужчиной, но она не хотела. Она дорожила именно их дружбой и любила его только по-дружески...
– Почему ты еще не одета? – укорил ее Сережа, заметив, что Кэт в пижаме. – Нам уже выходить надо, а ты все тянешь...
– Я только что встала, – бросила Кэт торопливо и заспешила в ванную, чтобы наскоро принять душ. – Свари мне, пожалуйста, кофе, я быстро...
– Что с твоим телефоном? – крикнул вдогонку Сережа.
– Все расскажу за кофе! – ответила она и захлопнула дверь.
Помылась Кэт не так быстро, как планировала. А все потому, что никак не могла согнать с себя сон – пришлось прибегнуть к помощи контрастного душа. Взбодрив себя, Кэт вылезла из кабинки и принялась наносить на лицо антистрессовую маску. Она знала, что времени мало, но не могла себе позволить явиться на съемку с замученной физиономией. Кэт играла молодую беззаботную женщину, а набрякшие под глазами мешки не скрыл бы даже хороший грим.
Выйдя из ванной комнаты с обмазанным зеленой кашицей лицом, Кэт направилась к кухне. Судя по доносившимся оттуда запахам, Сергей успел не только кофе приготовить, но еще и тосты сделать.
– Какой же ты молодец! – крикнула Кэт, не дойдя до двери пары шагов и остановившись, чтобы поднять валявшуюся на полу тапочку. Ту самую «Золушку», которую она вчера так часто теряла. – Я умираю, хочу есть...
– Это не Сережа молодец, а я! – услышала она в ответ.
– Эльза! – взвизгнула Кэт радостно.
Подруга вышла из кухни с дымящейся кофейной чашкой и вечной сигаретой, зажатой в уголке тонкогубого, не знающего помады рта.
– Привет, – поздоровалась она с Кэт и, пыхнув дымом, протянула ей чашку. – Быстро хлебай, ешь, умывайся, и погнали! Мы сегодня никак не можем опаздывать...
– Почему? – полюбопытствовала Кэт, принимая из рук подруги кофе и направляясь в кухню, чтобы по-человечески попить его за столом.
– Я ж тебе говорила, что сегодня новую актрису на роль главной злодейки вводят!
– А ведь точно... – Катя уселась за стол, придвинула к себе тарелку с тостами. – Я совсем забыла...
– Ничего удивительного, – хмыкнула Эльза. – У тебя ж сейчас одна любовь на уме! – И она, подмигнув Кэт, полюбопытствовала: – Как, кстати, прошла долгожданная ночь с мужчиной твоей мечты? Надеюсь, он оправдал твои надежды?
Кэт помрачнела. И тост недоеденный обратно на тарелку положила. Перемена в ее настроении не укрылась от Эльзы. Она сразу стала серьезной и обеспокоенно спросила:
– Что-то не так? Он тебя обидел?
– Нет, все гораздо хуже... – И Катя, нервно колупая зеленую кашицу анти-стрессовой маски, принялась рассказывать друзьям о событиях минувшей ночи.
– Какой кошмар! – выдохнула Эльза, когда Кэт закончила. – Приди ты чуть раньше, убить могли и тебя.
– А меня-то за что?
– Убрали бы, как свидетеля! – ответил за нее Сергей. – Так что, можно сказать, ты отделалась легким испугом...
– Ничего себе – легким! Я чуть не умерла от разрыва сердца, когда поняла, что нахожусь в постели с мертвецом!
– Радуйся, что им оказался не мужчина твоей мечты, а его охранник! – Эльза затушила докуренную до самого фильтра сигарету и вытряхнула из пачки новую – процесс потребления никотина у нее был практически беспрерывный. – Кстати, ты еще не сказала, как он выглядит, этот Игорь Серов?
– Он... – Кэт замялась на миг. – Он выглядит совсем не так, как я ожидала...
– Главное, чтоб не кривой и не хромой, остальное неважно.
«Именно кривой и хромой», – подумала про себя Кэт, но озвучивать свои мысли не стала, сказала только:
– Пойду умоюсь. Через десять минут буду готова к выходу...
И, залпом допив кофе, заспешила в ванную.
Когда она скрылась за дверью, Эльза повернулась к Сергею и задумчиво спросила:
– Тебе это имя, Игорь Серов, ни о чем не говорит?
– Мне нет, – покачал головой тот и, подойдя к окну, открыл форточку – он не переносил табачного дыма, а Эльза дымила так, что, просто находясь рядом с ней, можно было заработать рак легких.
– Я вроде уже где-то слышала о нем... Игорь Серов, Игорь Серов... Знакомо очень...
– Довольно распространенная фамилия. И имя. Мало ли...
– Нет, подожди! – перебила его Эльза. И, хлопнув себя по лбу ладонью, воскликнула: – Ланская была замужем за Игорем Серовым!
– Она была замужем? – удивился Сергей. – А я думал, она из тех кошек, которые гуляют сами по себе...
– Все так думают, поэтому Ланская не афишировала своего брака. Даже на публике с ним не появлялась. Просто судачили в свое время о том, что роли ей богатый супруг покупает. А еще телевизионные интервью и журнальные развороты. Она же одно время была на самой вершине! Куда ни глянь, везде Ланская! А потом вдруг пропала... Видимо, муж отставку дал!
– Просто устал человек от своей звездности, вот и ушел в тень.
– Ой, не верю я в это! – отмахнулась от него Эльза. – Ни один актер по доброй воле от славы не откажется! – Она нервно прикусила сигаретный фильтр. – Серега, я должна все выяснить... Если тот Серов и этот, который за нашей Кэт ухлестывает, один и тот же человек, то надо держать с Ланской ухо востро. Она баба мстительная, может и нагадить!
И Эльза, плюхнувшись прямо на кухонный стол, достала оба своих сотовых и начала шарить по телефонным книжкам, выискивая тех, кто мог знать Ланскую. Таких в справочниках ее сотового было немало, ведь Эльза не только работала с актерами, но и сама когда-то была актрисой. Причем, потомственной...
Глава 2
Мать Эльзы была актрисой. Не сказать, что бездарной, но и не очень талантливой. Средненькой. Играла только роли вторых планов, а то и вовсе эпизодические. Что в театре, что в кино. Из-за этого ее мало кто из зрителей знал, а фамилия не была на устах у театральных и киношных фанатов. Зато в актерской среде Софья Петрова была личностью известной. По двум причинам! Первая – в ее уютной квартирке в самом центре Москвы всегда были рады гостям, так что всевозможные сабантуи и посиделки после спектаклей проходили именно там, а вторая любой из гостей мужского пола, кто пожелал бы остаться на ночь, мог рассчитывать не только на ночлег, но и на пылкие ласки хозяйки. О да, Соня была неразборчива в связях! Спала практически со всеми, кто имел отношение к сценическому искусству (от режиссеров до осветителей сцены), при этом исключала из своей жизни всех остальных. Пытался с ней как-то «подружиться» один очень известный авиаконструктор, пришедший на спектакль и запавший на хорошенькую актрисульку, но был отвергнут. Сонечка признавала только тех, кто служил Мельпомене, делая исключение лишь для киношников, но и тех не особо жаловала.
В двадцать семь Сонечка забеременела. От кого именно из своих многочисленных любовников, она сама не знала, но это не остановило ее от решительного шага – она надумала рожать. Прослышав об этом, друзья, приятели принялись ее отговаривать, но Соня, зная о своем отрицательном резус-факторе, никого не слушала. Детей она, конечно, в ближайшие пару-тройку лет заводить не планировала, но коль так вышло, куда ж деваться? А вдруг потом забеременеть не удастся, и что тогда? Бездетной Сонечка оставаться не хотела. Пугала одинокая старость и перспектива умереть от обезвоживания (поговорка о стакане воды, который, когда она будет лежать на смертном одре, и подать ей некому будет, прочно впечаталась в память). Посему она решилась стать матерью-одиночкой, хотя в те времена это, мягко говоря, не приветствовалось.
Дочь свою Соня родила в день рождения Ленина. 22 апреля. И сначала хотела назвать ее Владленой (сокращенно от «Владимир Ленин» – тогда, в советские времена, это было очень распространено). Но вскоре передумала и нарекла Элизой, в честь великой французской актрисы Элизы Рашель (это паспортистка потом что-то напутала и записала девочку Эльзой), блиставшей на театральных подмостках в девятнадцатом веке. Знаменитая француженка являлась Сониным кумиром: уже в семнадцать лет Рашель была принята в состав известнейшей труппы «Комеди Франсез», а в двадцать стала звездой. Сонечка в детстве мечтала о такой же судьбе, жаль, что не получилось у нее повторить жизненный путь великой актрисы, но теперь у нее есть дочь, которая сможет совершить то, что не удалось матери. «Моя девочка станет великой актрисой! – сказала себе Соня сразу после того, как нарекла ее Элизой. – Она станет второй Рашель! И я сделаю все, чтоб ей в этом помочь...»
Претворять свой план в жизнь Соня начала сразу после выписки из роддома. Первое, что она сделала, это отвадила всех кавалеров и закрыла свой дом для посещений: чтобы не отвлекаться от главного, и ребенка с пеленок не травмировать шумом и гамом. Второе – убаюкивала дочку не колыбельными, а сонетами Шекспира. Третье – развлекала ее кукольными спектаклями, а не банальным треском погремушки...
Едва Эльзе исполнился год, как Соня вышла на службу. Дочь свою она неизменно брала с собой и оставляла во время спектаклей за кулисами (благо, ребенок был удивительно спокойным). Коллеги думали, что Петровой просто-напросто не с кем оставить девочку дома, а на самом деле Соня хотела, чтобы малышка «пропитывалась» театральным духом уже с пеленок. Чуть позже она планировала задействовать ее в какой-нибудь постановке, но этому не суждено было исполниться, поскольку сама Соня вскоре вынуждена была уйти из театра. И все из-за жены художественного руководителя, которая в чертах Сониной дочки вдруг обнаружила сходство с чертами своего благоверного! Ну и устроила сопернице (не докажешь же, что между худруком и артисткой и было-то всего пару раз) такую «райскую жизнь», что та не выдержала – уволилась.
Ни в один другой театр Соню не взяли. На телевидение и в кино тоже не удалось пристроиться. Пришлось согласиться на единственное предложение и стать руководителем театрального кружка в Доме ветеранов. Там Сонечка всю оставшуюся жизнь и работала. И умерла за кулисами во время спектакля. Молодой умерла, не дожив до пятидесяти, Эльза тогда только в «Щуку» поступила. Так что не увидела Сонечка дочь свою на профессиональной сцене. Что, может, было и к лучшему, потому что Эльза ее очень бы разочаровала. Ну не тянула она на вторую Элизу Рашель, никак не тянула!
Талантом она пошла в маму: то есть была не без способностей, но в выдающиеся актрисы никогда бы не выбилась. С простенькими ролями справлялась хорошо, но те, что посложнее, ей не давались. А вот что у нее действительно хорошо получалось, так это эффектно выглядеть на сцене. У Эльзы была сногсшибательная фигура и роскошные черные волосы. Ей шли костюмы всех эпох, любые фасоны и цвета. Поэтому она была задействована почти во всех спектаклях в качестве украшения сцены. Эльза могла собой отвлечь внимание от убогих декораций или дыры в занавесе. Роли ее, как правило, были без слов, но иногда ей поручали выдать что-то из серии «кушать подано». Соня от этого пришла бы в ужас! Даже она в дочкином возрасте достигла большего! Играла роли, текст которых помещался на двух, а то и на трех страницах! Эльза же была не столько актрисой, сколько бутафорией! «И как ее это не унижает? – со стыдом подумала бы Сонечка, доживи она до тех времен.
Но Эльзу Петрову это абсолютно не унижало. Ей даже нравилось то, чем она занимается. Напрягаться не надо, а деньги платят. Ну, дали бы ей главную роль, и что тогда? Многочасовые репетиции, бессонные ночи, терзания по поводу того, что не получается, и переживания из-за того, понравится ее игра зрителю или нет! То ли дело – ее работа. Вышел на сцену, посидел или постоял на радость зрителю, и зарплату получил приличную, потому что занятость большая, а платят за каждый выход. К тому же постоянно на виду, и как следствие – море поклонников. Правда, в отличие от матери, Эльза была девушкой крайне строгих правил, но кому же не приятно, когда после спектакля тебе дарят цветы, хоть ты и двух слов не сказала?
В общем, жизнью своей Эльза была более-менее довольна. Работа есть, квартира есть, машина – и та есть. Путь и старенькая. Мужа только не было, но и от этого Эльза не страдала. К браку она не стремилась. Да и не за кого было замуж выходить. Романы у Эльзы если и случались, то какие-то «проходные», почти как ее роли: ни за душу не брали, ни следа в памяти не оставляли, ни особых эмоций не вызывали. А вот кто эти самые эмоции вызывал, на Эльзу никакого внимания не обращал. Звали его Корнеем Иванцовым, и был он одним из ведущих актеров театра, в котором она служила.
Корнею было хорошо за сорок. Он был женат и многодетен (супруга родила ему аж четверых). Внешность имел эффектную, но немного поблекшую. То есть когда-то он сражал дам буйством кудрей, яркостью очей и статью, но с возрастом немного пооблез, потускнел, пополнел, и теперь роли героев-любовников исполнял только на сцене, да и то после тщательного грима и утяжки в корсет. Однако Эльза его изъянов не замечала. Ей он казался самым прекрасным мужчиной на свете. А еще самым талантливым, умным, щедрым. Короче, идеальным! Вздыхала по Корнею Эльза на протяжении двух лет, тайно страдая и мечтая о том дне, когда он, наконец, обратит на нее внимание...
И вот такой день настал! Они тогда отыграли премьеру. Корней в спектакле исполнял роль отца главного героя, к которому ушла юная невеста его сына, а Эльза изображала цветочницу, у которой то один, то другой покупал букет для их общей девушки. После спектакля был банкет. Иванцов перебрал! Обычно он пил очень мало, страшась гнева супруги, а тут жена отчалила в санаторий, и бояться было некого, вот Корней и позволил себе расслабиться. Как следствие – полная дезориентация и заплетающийся шаг. То есть до дома он добираться самостоятельно не мог, нужно было его сопровождать кому-то. Сделать это поручили Эльзе, единственной, кто не пил в тот день и мог сесть за руль. Погрузив пьяного Корнея в свою «пятерку», Эльза доставила его до подъезда, а когда поняла, что без ее помощи он в квартиру не попадет, помогла ему подняться на нужный этаж, отпереть дверь, добрести до дивана. И стоило Иванцову принять горизонтальное положение, как в нем проснулась жажда плотских утех. Он схватил Эльза за руку, потянул на себя и, когда она на него упала, стал целовать. От Корнея пахло перегаром, губы были вялыми, язык неповоротливым, но Эльза не отстранилась, а с жаром откликнулась на его поцелуй. Более того, она с радостью бы ему отдалась, хотя и понимала, что с секс с пьяным не удовольствие, а одно мучение, но Корнея хватило только на то, чтобы девушку раздеть и поцеловать в левую грудь. После чего он уснул, но перед тем, как отключиться, попросил Эльзу остаться с ним. Та с радостью пристроилась под жирноватым боком Корнея и задремала.