После случая с электрическим стулом несколько дней Олег ходил как во сне. С ним разговаривали, он что-то машинально отвечал, но и мир, и однокурсники предстали перед ним в новом свете.
«Как люди могут спокойно смеяться, болтать, ходить на занятия, если буквально недавно они убили человека, пускай не по-настоящему, но мы же до самого конца не знали, сработает электрический стул или нет?» — думал парень.
Кто-то из ребят подходил к нему, чтобы извиниться за произошедшее в подвале. Разумеется, Олег говорил, что не обижается, все понимает, жал протянутые руки. Если человек считает, что можно просто сказать «извини» за то, что он решил тебя убить, и после этого все снова будет как раньше, то не стоит с ним спорить. Надо просто изменить свое отношение к этому человеку.
Его странное оцепенение разрушил смешной случай. Как-то после занятий, подходя к своей комнате, Волков услышал заливистый лай Чуда.
Поспешив, Олег распахнул дверь и, к своему удивлению, увидел Никиту, парня из Никиной свиты.
Крупный и упитанный парень лежал на шкафу и отчаянно балансировал, пытаясь не свалиться. Узкий и довольно шаткий предмет мебели ходил под ним ходуном, угрожающе кренясь то в одну, то в другую сторону. Пол был усыпан упавшими со шкафа коробками, распечатками и прочими ненужными прямо сейчас вещами, которые Олег туда запихивал.
А по комнате, лая и угрожающе рыча, скакал Чуд, трепля зубами изрядно пожеванную кроссовку сорок пятого размера.
При виде этой нелепой сцены Олег даже забыл рассмеяться.
— Ты чего это? Слезай, а то шкаф мне развалишь, — сказал он Никите.
— Убери сперва свое чудовище, — откликнулся со шкафа парень, глядя на Чуда с подозрением.
Олег оттащил разбушевавшегося пса подальше, заставил его сесть.
— Слезай теперь. — Он приглашающе махнул парню.
— Нет, ты сперва привяжи, надень намордник, а лучше запри в сейфе! — крикнул тот со своего насеста.
— Ну знаешь, это уже слишком! — Бредовость ситуации явно зашкаливала. — Может, тебя самого привязать и надеть намордник?! Хочешь там сидеть — сиди.
Никита помолчал, что-то обдумывая.
— А ты его точно удержишь? — осторожно поинтересовался он.
— Удержу… — Волков нахмурился. — Если ты, конечно, объяснишь, что делаешь у меня в комнате, и к тому же на шкафу?
«Может, они решили меня разыграть, развеселить, так сказать, — мелькнула в голове мысль, — заметно, наверное, что в последние дни я был сам не свой».
— Вот, Ника просила тебе передать. — Никита кое-как слез со шкафа на стул (с него он, видимо, туда и взбирался) и протянул Олегу тетрадь.
Волков смутно вспомнил, что, да, староста пару дней назад просила у него конспекты по математике, говорила, что забыла записать какие-то лекции.
— У тебя было открыто, — продолжал парень, — ну я и вошел, а этот, — он кивнул в сторону Чуда, который в присутствии хозяина только многозначительно скалил страшные зубы, соблюдая, так сказать, вооруженный нейтралитет, — а это чудище как бросится на меня! Я реально подумал, что он мне сейчас ногу отгрызет.
Олег скептически соотнес размер Никиты и размер собаки.
— Ну, для этого ему пришлось бы долго стараться, быстро не справился бы, — сказал Волков, а Чуд довольно рыкнул, то ли подтверждая, то ли опровергая это утверждение.
— Тебе сейчас, наверное, смешно, а вот мне было не до смеха, — с возмущением заявил Никита. — Как рванет, как вцепится в кроссовку! Он не давал мне к двери подойти. Я сам не знаю, как на твой шкаф забрался.
— Ладно, проехали, — кивнул Олег. Настроение у него стремительно улучшалось. — Чудовище укрощено, и ты можешь идти. Я что-то тебе должен за обувь? — Он кивнул на босую ногу Никиты.
Тот замахал руками:
— Что ты, не стоит. Сам виноват. Только ты это… не говори никому, что твое чудовище меня туда, — он кивнул на шкаф, — загнало. Смеяться же будут. Я вообще собак боюсь, а он у тебя злющий.
— По рукам, — согласился Олег.
Когда Никита покинул комнату, Волков почесал довольного Чуда за ушами.
— А ты у меня молодец, вон какого лося напугал, настоящий сторож. Но я-то хорош, даже дверь забыл запереть.
Постепенно все вернулось на свои места. Олег ходил на занятия, гулял с Чудом, и ощущение напряжения начало стихать. Что бы ни происходило, жизнь все же продолжается…
В последнее время компанию Олегу нередко составляла Юля. Хотя Волков не понимал, связано ли это с их договоренностью, или ей после случившегося просто не хочется общаться с другими студентами, или ей правда интересно с ним? В целом она хорошая девчонка, даже несмотря на слишком красивую внешность, которую Олег почему-то рассматривал скорее в отрицательном аспекте.
— А что, Чудище, не пригласить ли нам ее куда-нибудь? — сказал щенку Олег, когда они возвращались однажды с прогулки.
Он толкнул дверь и обнаружил, что опять забыл ее запереть.
— Тьфу, — мысленно сплюнул парень, — пора заканчивать с мрачными мыслями, а то так и до психушки недалеко. Вести обычную жизнь, учиться, сходить куда-нибудь, наконец, вот хотя бы с Юлей. Это, конечно, будет похоже на свидание… Но мы же договорились изображать пару… Почему бы и нет? Я совершенно свободен, как неуловимый Джек, которого никто не ловит. Почему бы нет?..
Можно, конечно, позвать с собой еще и Алису, но она в последнее время постоянно где-то пропадала, даже в скайпе появлялась редко.
Зазвонил телефон. Олег увидел на экране надпись «мама» и с некоторым раскаянием подумал о том, что в последние дни не звонил домой. Он принял вызов.
— Да, мам, все хорошо, — бодро откликнулся Олег и мысленно добавил: «Только у нас тут ведут игру на выбывание и неудачников сажают на электрический стул». — Да, нормально, с другими ребятами, — ответил он на следующий вопрос, а на языке вертелось: «Только вот они решили меня убить. Ну и что, если не получилось, кто же знал, что это понарошку».
Нет, безусловно, все это осталось непроизнесенным: зачем расстраивать маму попусту. К тому же, заподозри она, что сыну что-то угрожает, немедленно примчалась бы забирать его из академии. А Олегу не хотелось, чтобы за него принимали такие важные решения. «Если уж я решу уйти, то сделаю это сам», — подумал он.
— А ты пьешь витамины? Помнишь, я тебе оставила? Сейчас осень, все болеют, а у вас такая интенсивная учеба. — Следующий вопрос застал его врасплох.
Чтобы не врать, Олег быстро открыл баночку, сунул в рот пару небольших капсул и, проглотив, с чистой совестью заявил:
— Конечно, пью.
Наконец, несколько раз заверив маму, что у него все хорошо, он нажал «отбой».
Утром Олег с удивлением обнаружил, что проспал. Не то чтобы с ним раньше подобного не случалось, но в академии это было первый раз.
«Наверное, устал», — хмыкнул Олег и сунул в рот пару капсул — заодно и маме можно будет сказать, что он делает то, что она просила.
На первую пару Олег, конечно, опоздал. Математичка Марта Адольфовна, сухая и желчная особа, которую даже первокурсники уже звали за глаза Гитлером, сняла с него балл и прочитала нотацию о пользе пунктуальности.
Вдобавок, выслушав несколько спутанный из-за того, что Олег не до конца проснулся, но, по сути, почти правильный ответ, заявила:
— Волков, некоторым из ваших товарищей я бы дала балл за такой ответ, но вы знаете, что я следую принципу «от каждого по способностям, каждому по труду». Ваше сегодняшнее выступление явно свидетельствует о том, что вы не используете ваши способности и не даете себе труда с полной отдачей готовиться к моему предмету. Поэтому минус балл. И впредь будьте, пожалуйста, серьезнее.
Внутри Олега всколыхнулась злость.
«Да что эта вобла себе позволяет! — подумал он, но быстро взял себя в руки: — Она просто не выносит, когда на ее лекции опаздывают, — успокоил себя парень, — ей кажется, это значит, будто ее не уважают. Соответственно обиделась и придирается. Надо будет извиниться и реферат написать какой-нибудь… С точными науками у меня никогда проблем не было».
В перерыве он прикидывал, какую бы заковыристую тему взять, чтобы произвести на Марту Адольфовну впечатление и отыграть назад снятые баллы, когда мимо почти пробежала Алиса. Она коротко кивнула на его «привет» и исчезла на лестнице, ведущей вниз. Олег подошел к окну. У крыльца стоял Криш, ожидая кого-то, впрочем, вполне понятно кого.
Гнев вспыхнул в Олеге с новой силой.
«Какого черта? — спросил себя Олег. — Что это со мной творится? Мы же вроде расставили все точки над «i». Почему же я так злюсь при виде этой сладкой парочки?»
Он мысленно досчитал до ста. Черный комок внутри как будто рассосался.
Волков поговорил с Мартой Адольфовной, взял реферат и, кажется, убедил ее сменить гнев на милость. Затем пригласил Юлю сходить куда-нибудь, и она с некоторым удивлением, но согласилась. После уроков, когда Олег наконец вывел погулять Чуда, им встретилась шумная компания.
Димка и еще несколько парней стояли у стены, как будто ожидая кого-то.
— Вот и воплощенное благородство нашего курса! — крикнул один из ребят при виде Олега.
— На нас, презренных, даже не обращает внимания, — добавил Димка.
Они отчетливо и очень неумело напрашивались на ссору. Олег даже испытал некоторое недоумение: «Они что, думают, что я поведусь на эти мелкие подначки? Димка, конечно, негодяй и лизоблюд, но вроде не дурак?»
— А вот скажи, ты ведь знал, что это просто стул? Ты же этими своими штучками-дрючками можешь, говорят, электричество вырубить? — Димка подскочил к нему. — Может, сам и вырубил? Хотел себя самым лучшим показать, а мы типа подлецы?
Его лицо было перекошено. Олег снова почувствовал, что закипает. Не зря говорят, что, если день начался неудачно, ничего хорошего от него не жди.
— Тут и показывать ничего не нужно, про вас и так все было ясно с самого начала! — ответил он, глядя Димке в глаза.
Чуд, которому передалось состояние хозяина, зарычал.
— А скажи, — продолжал Димка, — ты с Юлей мутишь или с Пановой? Мы тут с пацанами поспорили. А может, с обеими? У вас как это называется, шведская семья?
Олег с удивлением увидел, как его рука с зажатой в ней тростью обрушивается Димке на голову. Парня мотнуло в сторону, и он, зажав лицо руками, с воем покатился по земле. Чуд, рванув поводок, с рычанием бросился на лежащего.
Этот рывок отрезвил Олега.
«Что же я делаю? — подумал он, оттаскивая Чуда от Димки. — Я ведь не хотел! Как помутнение какое-то!»
Остальные ребята опрометью бросились прочь. Кто-то из них крикнул:
— Волков взбесился! Избил Иванова и собаку на него натравливает!
Димку увезли в медблок, но вскоре выставили оттуда, снабдив холодным компрессом на пострадавшую щеку.
Всех участников происшествия Наталья Михайловна вызвала к себе и по очереди беседовала с каждым при закрытых дверях. Волков оказался последним.
Он честно рассказал ей все, кроме непосредственного содержания Димкиных ругательств.
— Я очень сожалею, просто не сдержался, сам не знаю, что на меня нашло, — закончил Олег.
В директорском кабинете, несмотря на еще теплую пору, было как-то зябко. Директриса восседала за своим столом с очень прямой спиной, словно кукла, и смотрела на студента совершенно бесстрастно. «Как судия», — промелькнуло в голове.
— Конечно, он тебя спровоцировал, — наконец произнесла Наталья Михайловна. — Но то, что ты не умеешь обуздывать свое раздражение, это очень-очень плохо. По сути, это оружие, которое можно использовать против тебя в любой момент.
Олег молчал: что еще тут скажешь.
— Я думаю, тебе надо дополнительно поработать над самоконтролем. В любом случае с тебя минус восемь баллов: три за драку, они у нас строго запрещены. И пять за то, что не смог сдержаться, поддался на обидные слова. Это на самом деле гораздо хуже. Принимать более серьезные меры пока не будем, потому что ты, похоже, осознаешь проблему и, стало быть, можешь с ней справиться. Я поговорю с нашим психологом, чтобы она позанималась с тобой дополнительно. На этом всё.
Выйдя в коридор, Олег прислонился спиной к стене и сполз на пол. Минус десять баллов за день! Примерно три недели упорной работы коту под хвост! Из верхней части списка он в одночасье переместился ближе к его концу.
Да, день определенно не задался.
* * *Постепенно все налаживалось. Ника первая подошла к ней с извинениями.
— Прости, Юля, сама не понимаю, что на меня там нашло. От духоты и страха у всех крыша поехала…
Насколько можно доверять словам старосты, это еще вопрос. Но открытая война пока никому не нужна, поэтому Юля равнодушно пожала плечами и ничего не ответила.
— Я понимаю. — Ника вздохнула. — Я и сама бы так просто не смогла простить. Но вышло как вышло, на твоем месте мог оказаться любой.
«Но только не ты», — подумала девушка, однако не стала высказывать эту мысль вслух.
— Тебе нужно время, — тоном опытного психолога проговорила староста, — ну что же, отлично. Уже ухожу.
Кто-то с курса извинился таким же порядком, но большинство предпочло сделать вид, будто ничего неприятного и не было.
— Это только сон, а сны не считаются, — заявила Юле одна девушка с курса. Разумеется, не с семинара сновидящих.
Сама Юля так не думала. Решение остаться в академии далось ей нелегко. И «за», и «против» оказалось примерно поровну. Но какие у нее варианты? Возвращаться к папе и его новой красотке не хотелось. Значит, нужно или идти содержанкой к богатому папику, или искать работу. Даже думать про папика было противно. Оставалась работа… но кем ее возьмут — либо секретаршей, либо продавщицей. И закончится все это навязчивыми приставаниями шефа, скандалом и увольнением. Нет уж, лучше оставаться в академии и, не обращая внимания ни на что и ни на кого, развивать свои способности и делать потом карьеру, базируясь на знаниях, полученных у инициатов. Ну, решил курс убить Юлю, и что? Она пережила это, и недаром говорят: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее».
Решение было принято, и даже дышать ей стало легче.
Между тем возникла еще одна проблема. После того как Олег Волков спас Юлю, отношения между ними отчего-то стали еще более напряженными. Именно теперь она, как никогда, чувствовала, что Олег ее не любит, а во снах стал появляться человек в полумаске, шепчущий странные и волнующие речи. А еще она все чаще видела себя во снах той самой шекспировской Джульеттой, которую сейчас готовилась играть на сцене.
Репетиции шли полным ходом. Роман — отчество его отпало как-то само собой, и все называли режиссера просто Романом — выжимал из своих актеров все соки. Любимое Станиславским «не верю» то и дело звучало в зале, и Роман подбегал, чтобы самому вместо Олега встать в фехтовальную позицию, подменить собой исполнявшего роль Ромео Тёму или даже кормилицу. Он оказался мастером перевоплощений и был убедителен в любой роли. Даже когда изображал толстую кормилицу, Юля видела ее, а не поджарого породистого мужчину. Но как Роман оказался хорош в роли Ромео! Он становился лет на десять моложе, и Юля видела перед собой настоящего Монтекки — юного, пылкого, влюбленного. Когда Роман, изображая Ромео, брал руку своей партнерши, Юле казалось, будто ее пронзает ток. Она забывала обо всем и, словно под действием чар, смотрела только на Романа Антоновича, дышала и жила исключительно для него. А потом Роман вдруг резко отпускал ее руку и поворачивался к Тёме, который, пользуясь случаем, уже, конечно, любезничал с неизменно присутствовавшей на всех репетициях Жанной.
— Понял, как нужно играть? — спрашивал Роман, хмурясь. — Надо, чтобы в твои чувства верили, словно они настоящие. Понял?
Тёма уныло кивал и смотрел на Жанну, которая явно вызывала у него больше чувств, чем партнерша. А Юля ощущала странную обиду и пустоту. Словно ее обманули, поманили конфеткой, а подсунули обманку — свернутый пустой фантик.
Ника, вдруг проникшаяся театральным искусством, все время крутилась рядом с Романом. После репетиций они частенько задерживались, сославшись на необходимость позаниматься дополнительно, да и во время подготовки к спектаклю режиссер явно уделял ей больше внимания, что задевало всех и особенно Юлю, хотя она этого и не показывала. Что греха таить: после того как Роман лично пригласил ее участвовать в спектакле, дал главную роль и был так убедителен, изображая перед ней влюбленного Ромео, Юля почти не сомневалась, что понравилась ему. Тем более странной показалась ей резкая перемена в отношении к ней Романа: режиссер обращался с ней так же, как со всеми остальными актерами, не уделяя ей ни капли больше внимания и ни разу не предложив остаться на дополнительные занятия. Это равнодушие дразнило ее, а еще в присутствии режиссера девушка чувствовала себя немного странно, словно между ними существовала невидимая связь. Это было необъяснимо, но связь ощущалась почти физически, даже кончики пальцев покалывало.
В академии, несмотря на суровость, витала странная атмосфера всеобщей влюбленности. Тёма хвостиком ходил за молодой учительницей, и на курсе ни для кого не было секретом, что он неровно дышит к Жанне. Алиса встречалась с кем-то, тщательно скрываясь, но Юля подозревала, что это один из преподавателей, скорее всего, тот красавчик, который ведет историю и мифологию. Ника загадочно улыбалась и явно похорошела, что тоже очевидным образом намекало на постоянного поклонника… И только Юля и Олег в свободное от занятий время мрачно слонялись по общежитию.
— Может, сходим куда-нибудь завтра после репетиции? — предложил однажды Олег.
Была чудесная пора бабьего лета, начало октября, то самое время, когда деревья уже оделись в золото и только начали ронять листву. Погода стояла по-летнему теплая не только днем, но даже по вечерам. Пропускать такое время казалось преступлением.