— Подслушивал, — признался он честно и полез к ней с поцелуями, тут же пробормотав, что успел соскучиться.
— А зачем? Зачем подслушивал? — выбравшись из его горячих рук, Александра поправила сарафанчик и полезла в перегретую на солнце машину. — Ну, и духотища! Лучше бы проветрил, Димка! А он под окнами лазил, с чего, спрашивается?
— Ага, пока я буду тут машину проветривать, тебя того.
— Чего того?
— Тю-тю! Быков-то пропал. Откуда я знаю, что тут за люди! — Он сердито вцепился в ключ в замке зажигания. — Ушла — и как провалилась! А я откуда знать должен, что там вообще за этим забором?
— Беда там, Дима. — Она вздохнула, вспомнив глаза пожилой женщины. — Большая беда. Парень рвался в предприниматели. Хотел невесте угодить и ее родителям. Поехал…
— Да слышал я все, Сань. Не глухой! — Калинкин выехал на дорогу, опустил стекло, глотнув встречного ветра, который, хоть и горячей, обдал все же волной его разгоряченное потное лицо. — Теперь небось прикажешь к этим самым родителям ехать?
— Почему прикажу? Попрошу. Откажешь?
— Ага, откажешь тебе, как же! Снова придумаешь какой-нибудь завтрак на траве в музее восковых фигур. Едем. Мне уж и самому интересно, куда мог подеваться господин Быков Юрий Павлович.
Глава 14
— Ну откуда мне знать, куда он мог подеваться?!
Очень красивая, высокая грудастая девица, как раз из тех, от взгляда на которых у него раньше сводило все внутренности, смотрела на Калинкина, как на ископаемое. При этом она не переставала подпиливать себе ногти, громко прихлебывать какую-то мутно-серую бурду из высокого потного стакана и зажевывать ее карамельками из красивой глянцевой коробки. Принять его она соизволила прямо в шезлонге, в одном купальнике, в тени громадных лип позади их дома.
— Я же говорю, что мы поссорились в тот день. Он громко хлопнул дверью и ушел. Вернее, уехал. А куда — одному ему ведомо. А почему вы им интересуетесь, он что, натворил что-нибудь?
Ей было неинтересно, сразу понял Калинкин. Куда пропал, куда уехал ее жених, давно переведенный в разряд бывших. Она спрашивала просто так — эта роскошная длинноногая девка, — от безделья, которым маялась день за днем, месяц за месяцем. И от этого Калинкину было еще противнее.
— Да, я нигде не работаю, а зачем? — совершенно искренне изумилась она. — Сейчас меня содержат родители, потом будет содержать мой муж. А Быков… Пусть он катится ко всем чертям со своими крестьянскими корнями. Маму, видите ли, он оставить в деревне не может. А мне она в городе нужна, кто бы спросил?!
Дима начал прохаживаться вокруг шезлонга, в котором возлежала дивная Тамара с дивными формами и такими же дивными черными глазами. Прохаживался и вопросы ей задавал, один каверзнее другого. И девице поневоле приходилось задирать голову, разворачиваться, реагировать хоть как-то, когда он находился за ее спиной.
Ну очень уж ему хотелось сбить с нее спесь. Очень хотелось, чтобы она взмокла от усердия, принялась раздражаться и взгляд ее наконец перестал быть таким надменным.
— Как же так, Тамара?.. — продолжал удивляться Калинкин, стоя у нее за спиной. — Вы собирались за него замуж. Собирались рожать от него детей. Потом вы ссоритесь и…
— И что? Ну что «и»?! — Она в очередной раз повернула к нему голову, и художественно рассредоточенные по спине пряди волос смешались.
— Вы же собирались прожить с ним долгую счастливую жизнь. Собирались рожать детей, быть может, от него. И вдруг такое равнодушие с вашей стороны. Не верю! Хоть убейте, не верю! Ведь у вас был секс наверняка. Был ведь секс, Тамара? — Он взял еще и на корточки присел, чтобы заставить ее поменять вольготную позу еще раз.
— Я не обязана отвечать на ваши вопросы!
— Обязаны, представьте. — Он хихикнул отвратительно, он так умел и содержал это хихиканье в своем арсенале для таких вот подследственных штучек. — Что мне помешает предположить, что вы убили своего жениха, к примеру? Убили, а труп закопали вот под этой самой липой. Он ведь к вам сюда с деньгами приехал, я слышал.
Это было чистым блефом, игрой втемную, ни про какие деньги ему никто не говорил, но он рискнул. И не ошибся!
Тамара нервно дернулась в своем шезлонге, оттолкнула крохотный табурет, на котором у нее стоял стакан с пойлом непонятного происхождения и карамельки, вскочила на ноги и зашипела, глядя ему прямо в глаза:
— Ты мне, умник, ничего не клей, понял! Всех его дел я не знаю и знать не желаю! Что он тут мутил с партнерами моего отца, знать не могу и не хочу! В тот день, когда он приехал, с тремя сразу встречался. С тремя. — Тамара едва глаза ему не выколола, начав потряхивать перед его лицом тремя пальцами с отточенными только что длинными ногтями. — С ними и разговор веди, а от меня отстань!
Отстать Калинкину пришлось поневоле. Минут через пять на дорожке, выложенной тротуарной плиткой, показался хозяин дома. Шел он размашистым шагом уверенного в себе человека и направлялся прямиком в их сторону.
— Что вы хотели, молодой человек? — так же надменно, по примеру своей дочери, спросил он у Калинкина.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, касающихся исчезновения Быкова Юрия Павловича. — Калинкин сунул под нос хозяину свое удостоверение. — Не откажите в любезности.
— Я уже все рассказал представителям местного отделения УВД. Что еще надо?! — возмущенно воскликнул тот. — По какому праву!..
— По праву, будьте уверены. — Калинкин ухмыльнулся, кивнув в сторону попритихшей Тамары. — Дама утверждает, что никакого отношения к исчезновению Быкова не имеет. А вы?
— Что я?! Что я?! Да как вы смеете?! Я сейчас милицию вызову!
Папа Тамары принялся хлопать себя по карманам легкой клетчатой рубашки, видимо, пытался отыскать телефон. Телефона не нашел и как-то сконфуженно притих. А тут еще Калинкин, набравшись наглости, уселся в шезлонг, на манер Тамары вольготно раскинув ноги. И уходить, кажется, никуда не собирался.
Так оно и оказалось, потому что буквально через минуту Дима сонно пробормотал:
— Какой смысл вызывать милицию, если она уже здесь! Вам лучше удовлетворить мое любопытство, чтобы не быть вызванным в наш город для официального допроса.
— А чего это он там забыл?! — вступилась за папашу дочка. — Юркино исчезновение вообще к вашему району никакого отношения не имеет!
— А вот тут вы ошибаетесь, милая. — Калинкин удовлетворенно разулыбался. — Поскольку в нашем городе произошло преступление, совершенное предположительно на машине Быкова. И замечу, что произошло оно уже после его исчезновения. Как быть? Что подскажете, господа хорошие?
Он подхватил с крохотной табуреточки стакан с непонятным напитком и поднес его к лицу, принюхиваясь. Надо же, пахло совсем даже ничего. Этот неприглядный на вид напиток запросто мог оказаться свежеотжатым соком какого-нибудь экзотического фрукта, а он-то морщился брезгливо, наблюдая за Тамарой.
Эх, Калинкин, Калинкин, никогда тебе не осознать всех прелестей жизни хорошо и прочно обеспеченных людей. Потому и девчонок, рвущихся туда, тебе понять не под силу.
— Что за преступление? — строгим голосом поинтересовался хозяин дома и тут же добавил чуть мягче: — Хотя бы это мы имеем право знать, прежде чем станем отвечать на ваши вопросы?
— Да, думаю, да. — Высоко подбросив ноги, Дима выбрался из неудобного шезлонга и предложил хозяину пройти в дом. — Там нам будет удобнее, я думаю.
Тот подчинился, безропотно провел его в свой кабинет, запер двери и со стоном опустился за рабочий стол.
— Так я и думал, что из этого мезальянса ничего путного не выйдет. Говорил ведь этой кошке. — Хозяин дома кивнул на окно, за которым по газону бездумно блуждала красавица Тамара. — Нет же! Любовь! А какая, к черту, может быть любовь, если Быков был… крестьянином, одним словом, он был. Свел его с такими видными людьми. Могли бы дел наворотить. Целое состояние мог бы сбить себе на грошовых контрактах. А он…
— А что он?
— Поскандалил. Глупо так, бездумно. Деньги свои сгреб со стола, в сумку побросал и уехал.
— Куда?
— Откуда же я знаю, куда он поехал?! Мы все здесь остались. Я и трое моих знакомых. Посетовали на молодежь, на их бездумное стремление все решать через секс. Она ведь только из-за этого на него и запала. Одно слово — кошка! — Он поставил локти на стол, собрал пальцы замком и со вздохом опустил на них подбородок. — Мало того что оставил после себя неприятную тему для обсуждения, так потом еще и в милицию из-за него тягали! А мы тут при чем?! У нас алиби стопроцентное после его отъезда.
— У всех, у всех? — не поверил Калинкин. — И у ваших друзей тоже?
— Вот за них я не в ответе, — тут же открестился хозяин, подняв обе ладони кверху, будто сдаваться собирался или сдавать всех подчистую. — Я имею в виду членов моей семьи. У нас железобетонное алиби, о чем в милиции есть соответствующая запись. Поинтересуйтесь, если что.
— Ну да, ну да… — Дима дотянулся до графина, налил себе полный стакан и выпил залпом, приятно удивившись тому, что вода ледяная просто. — Скажите, а вам знаком такой человек, как Черешнев Игорь Андреевич? Ну, может, в бизнесе когда пересекались, районы-то граничат и…
— Игорь?! Черешнев?! — перебил его тут же неучтиво отец Тамары и вроде как в сердцах хлопнул ладонью по столу. — Почему вы спросили?!
— А вы почему? — тут же нашелся Калинкин, поняв, что упоминание имени покойного его собеседника разволновало. — Что-то не так?
— Да нет, все так. Просто… — Он побарабанил пальцами по столу, следом осторожно пригладил редкие волосы, аккуратно рассредоточив их по обширной лысине. — Просто Игорь и был одним из тех троих моих друзей, с которыми встречался в тот день Быков. Они и раньше встречались, я знакомил их задолго до этого. Но в тот день… Да, Игорь тоже здесь присутствовал. Мы сообразили потом на троих, чисто по-мужски. Все Быкова ругали за импульсивность…
— Черешнев остался у вас ночевать?
— Нет, а с чего это?
— Ну, раз выпил, как тогда за руль-то сел!
Калинкин в ответе был уверен, но еще раз хотелось услышать из первоисточника подтверждение своим догадкам.
— Так он с водителем был, не один, потому и расслабился. А что здесь криминального?
Криминального в этом не было бы ничего, если бы не цепь событий, происшедших позднее. Но этим с хозяином дома Калинкин делиться не стал. Заручившись его честным словом, что тот непременно даст свидетельские показания в случае надобности, Калинкин вернулся к машине, где второй час томилась в ожидании Александра.
— Ну что, Дим?! Что?! — тут же вцепилась она в него.
— Что-что! Молодец ты у меня, Александра Степановна! Еще какой молодец! И я уже горжусь тобой безо всякого почти, — пробормотал Дима, целуя ее в губы. — Как думаешь, с кем здесь Быков встречался?
— Ну… наверное, с Черешневым, раз ты так сияешь, — сморщила она носик, подумав всего лишь минутку, не больше.
— Ну, с тобой даже неинтересно, знаешь все наперед! — фыркнул Калинкин, заводя машину. — Только одного ты не знаешь, Александра Степановна.
— Чего?
— Того, что в тот день при Быкове находилась большая сумма денег, которую он намеревался вложить в дело. Почему не воспользоваться было банком, черт его знает! Чудаки эти фермеры. Привез бабло в сумке, умереть не встать! Первобытный век просто! Хотя, с другой стороны, чего ему было бояться. Ехал в гости к будущему тестю, вот и доверился.
— Черешнев был один? — встряла Саша, когда он замолчал, размышляя.
— И тут ты играешь на опережение, дорогая моя! Нет, не один. С водителем он здесь был.
— С Теминым! — ахнула Саша, прижимая руки к глубокому вырезу сарафана. — С Сергеем Теминым?! Конечно, с ним, а с кем же еще? Гривнева-то к тому времени уже разжаловали. И что теперь, Дим? Что дальше делать станем?
— Дальше-то… Дальше необходимо сделать запрос об уголовном прошлом этого водителя. И покопаться в его личной жизни более детально. Не понравился, говоришь, он тебе? Во-во… Он и мне уже не нравится. Очень не нравится, Сашок. Будем думать сообща…
Глава 15
Влада стояла на пороге своей спальни, внутренне поражаясь тому хладнокровию, с которым рассматривала следы крови на стенах и шторах. Хаос, оставленный после обыска, расстроил ее куда больше. Вещи из всех шкафов были свалены в огромные кучи посреди комнат. Ящики комодов выдвинуты до середины, будто задвинуть их обратно было делом великой сложности. Всюду пыль, следы ботинок на полу и коврах. Пепельницы служители закона нарочито игнорировали, стряхивая пепел прямо на пол и туша бычки в цветочных горшках. Такого она даже в кино не видела. Там как раз наоборот, все выглядело вполне пристойно. Хотя…
Хотя она совершенно забыла, кем является во всей этой истории. Она же главная подозреваемая в деле об убийстве своего мужа и его любовницы. Церемониться, стало быть, ни с ней, ни с ее жилищем никто не обязан.
Влада обошла все комнаты второго этажа. Спустилась на первый, прошла на кухню через столовую и открыла холодильник.
Надо же, будто бы ничего и не случилось. Замаринованная Татьяной утка в стеклянном лотке, хоть сейчас сажай ее в духовку. Под стеклом полный ящик фруктов. Сыр, колбаса, грудинка. Все как в прошлой жизни. И даже бутылка шампанского охлаждается. Интересно бы спросить у покойников — для кого конкретно? Ее так уж точно не стали бы угощать.
Со вздохом она вытянула за горлышко холодную бутылку шампанского с полки. Сорвала фольгу, очень ловко — даже не ожидала от себя самой такой прыти — открыла бутылку и, не найдя нигде взглядом припрятанные Татьяной бокалы, принялась потягивать полусладкую холодную шипучку прямо из горла.
— О-охо! — крякнул кто-то от двери не без ядовитости. — Что празднуем?
Она резко оглянулась и удивленно вскинула брови.
На пороге кухни стоял тот самый мужчина, который привел ей в милицию адвоката и, кажется, очень рьяно хлопотал о ее освобождении.
— Кто вы такой? Как сюда вошли? — опустив приветствие, сразу пошла она в наступление. — Что вам от меня нужно?
— Вошел через дверь, было не заперто. Что мне нужно? Не только мне, а всем сотрудникам фирмы, которой вы документально владеете, Владимира. Ничего, что я так, без отчества? — вопрос опять-таки прозвучал с издевкой.
— Вы?.. — Она наморщила лоб, вспоминая. — Кажется, вы исполнительный директор, который…
— Который теперь вынужден взять все бразды правления в свои руки. — Он развел руки, подхватившие бразды, в разные стороны и покрутил ладонями так и эдак, будто демонстрируя ей, как он это сделал.
— Да? Ну что же, вот и славно. И правьте себе на здоровье. — Шампанское загудело в голове с такой силой, что собственные слова стали доноситься до нее будто через толстый слой ваты. — Чего сюда пришли? Кстати, как вас зовут?
— Кстати или нет, не знаю, но зовут меня так же, как вашего покойного мужа, — Игорем.
И снова ей показалось, что он издевается над ней. Или испытывает на прочность силу ее характера. Ждет, что она сорвется, нагрубит ему и выставит за дверь. А он потом сядет в красном уголке, или как там теперь называются такие места на преуспевающих фирмах — конференц-залами, кажется. Да, точно. Так вот он сядет в том самом конференц-зале в окружении любопытных и под уютное гудение дорогих кондиционеров станет рассказывать и горевать о том, какая же все-таки стерва вдова покойного Игоря Андреевича! И что хотите думайте, но без ее вмешательства в этом страшном убийстве дело не обошлось. Дело-то очень-очень темное!..
Она не стала ему грубить и за дверь выставлять тоже. Указала на обеденный стол и с улыбкой предложила присесть. Тут же устроилась напротив, грациозно выгнув спину и очень правильно сложив ноги. Все проделала именно так, как учил ее Игорь Андреевич.
— Итак, вы занимаете теперь пост генерального директора, если я не ошибаюсь, — начала она с вежливой улыбкой. — Вас что-то в этом не устраивает?
— Ну… Нет, отчего же, просто… нужно утрясти кое-какие формальности.
Ее холодная вежливость сбила его с толку. Столько раз слышав о ее слабоумии, Игорь совсем не ожидал такой изысканной манерности.
Пожалуй, все может оказаться не так гладко, как пророчили его сотрудники. Дама и в самом деле не из простушек. Еще чего доброго начнет лезть во все, копаться в мелочах, придираться, а то и с поста попрет. Надо язык-то попридержать и сарказм свой неуместный оставить для секретарш, продолжающих горевать по Игорю Андреевичу, который не пропустил на фирме ни одной юбки.
— Если вы помните, я теперь нахожусь под следствием, — напомнила ему Влада с натянутой улыбкой. — Меня освободили пока. Кстати, пользуясь случаем, хочу вас за это поблагодарить.
— Ну что вы! Не стоит! — засмущался Игорь, чуть не брякнув, что залог-то был заплачен ее собственными деньгами.
— Тем не менее спасибо вам. Так о чем мы говорили?.. Ах да. Пока дело не закрыто, а преступник не установлен, я никаких конкретных шагов предпринимать не стану.
Она видела, как с каждым ее словом вытягивается его лицо и каменеет буквально. Знала, что, возможно, и не имела права говорить с ним в таком тоне. Человек много сил отдал делу. И верен был, и не воровал, со слов покойника. Но уж очень ей хотелось поставить на место хотя бы его!
Может быть, когда-нибудь потом, когда снимут с нее все подозрения, она доберется и до той мерзкой секретарши, чей кошачий взгляд заставлял ее всякий раз внутренне сжиматься и чувствовать себя ничтожеством. Она укажет этой девке ее место, если и вовсе не укажет на дверь…
Пока приходилось потчевать своей желчной горечью лишь исполнительного директора, что явился в этот дом с явным намерением сыграть на собственном превосходстве.
— А потом, когда с меня снимут все подозрения, я, возможно, фирму продам.