– Хорошо. Дальше сотни метров от русла не отходите – связи-то, кроме свиста, никакой…
Мы расходимся.
А еще через двести метров падаю на горячий желтоватый грунт, скупо разбавленный пожухлой растительностью. Впереди склоны расступаются, образуя большую котловину с ровным дном; в центре пересохшего водоема стоит светлый внедорожник, вокруг мелькают фигурки людей.
– Вот оно что! Сколько же их сюда пожаловало? И не они ли утащили нашего Палыча?
Взгляд натыкается на травянистый бугорок, перепачканный кровью; чуть левее тускло поблескивает латунная гильза от «Винтореза». Догадки в одну секунду превращаются в факты.
Ползу к вершине левого склона и зову условным сигналом Илью.
Голова его тотчас появляется из дальнего приямка. Знаками рисую диспозицию и приказываю обходить котловину слева. Перебравшись на другую сторону русла, тем же способом общаюсь с Борькой.
Мой план прост, и парни все отлично понимают. Ничего нового или особенного в задумке нет – в Чечне многократно приходилось молниеносно принимать решения и выполнять подобные операции. Правда, там, «разговаривая» с помощью ладони и пальцев, я бросал в прорыв или в обход вражеских позиций как минимум отделение или взвод. Сейчас ресурс живой силы значительно уменьшился: левый фланг – майор Супрун, правый – майор Куценко, в центре – я собственной персоной. Задача: внезапно появиться с трех сторон, прицельными выстрелами положить чужаков и выцарапать Серегу. Живого или мертвого. Лучше, конечно, живого.
Осторожно ползу по склону в направлении котловины. Дистанция, с которой я засек незнакомцев, слишком большая для стрельбы даже из такого мощного пистолета, как «СПС». Необходимо подобраться ближе и стрелять наверняка…
Достигаю последнего изгиба русла, надежно закрывающего меня горбатым склоном от тех, кто суетился вокруг тел, лежащих рядом с белым внедорожником.
Дистанция метров восемьдесят. Годится. Проверяю пистолет. Для верности выжидаю пару минут – товарищи должны занять свои позиции с противоположных сторон котловины.
Пора!
Осторожно приподнимаю голову и прицеливаюсь в ближайшего противника…
Выстрелить не успеваю – со стороны грунтовой дороги появляется четвертый мужчина. Он спускается по пологому склону котловины и с кем-то разговаривает то ли по рации, то ли по мобильному телефону. Приходится начать с него.
«Гюрза» трижды дергается в моей руке, посылая пули точно в цель.
Отлично! Говоривший роняет мобилу, сгибается пополам и катится вниз. Один готов. К тому же мои выстрелы служат сигналом для приятелей.
Ага, слышу хлопки слева и справа – это начали работу Илья с Борисом. Второй падает там же, где и стоял. Третий отлетает к машине и неуклюже тюкается головой в колесо. Последний хватает автомат и бросился за корму внедорожника, на ходу посылая пули в белый свет.
На моем лице появляется нехорошая усмешка.
– Надеешься спрятаться? Дурачок…
Последние шесть из восемнадцати пуль я выпускаю по борту машины, уложив их рядком на расстоянии полуметра от земли. Примерно туда же целят и мои товарищи.
– Вот и все, – замечаю упавший автомат, а следом и повалившегося бесформенным кулем хозяина. Оповещаю свистом коллег, поднимаюсь и, меняя в пистолетной рукоятке магазин, бегу к машине.
Матвеев тяжело поднимается с земли, отряхивает одежку и шарит вокруг взглядом в поисках своего «Винтореза».
– Живой? – радостно обнимаю Сергея.
– А то! – отвечает тот.
Голос слабоват, физиономия в кровоподтеках, но на разбитых губах блуждает улыбка.
– Поторопись, этот фрукт кому-то звонил, – киваю на тело грузного мужика, говорившего перед смертью по телефону.
Убитый мало походит на вояку из НАТО. Это скорее чиновник из местных: лет пятидесяти, с отвислым брюшком, холеный; азиатское лицо со сросшимися у переносицы мохнатыми бровями. Брюки от дорогого костюмчика, белая рубашечка с коротким рукавом. Его дружки также смуглы и черноволосы.
– Аркадий, пошли, – зовет Борька.
– Иду, – делаю шаг и вдруг отмечаю про себя некую странность: оба запястья толстого мужчины перехватывают ремешки.
Присев на колено, осматриваю одну руку, потом вторую.
Обычные часы не интересуют, а вот незнакомый электронный прибор с дисплеем и четырьмя кнопками быстро юркает в карман затертых рыбацких брюк.
А спустя минуту мы помогаем прихрамывающему снайперу топать все по тому же руслу. Одной рукой тот опирается на плечо Куценко, другой потирает ушибленный затылок. И смущенно приговаривает:
– Фу-ух… Цельный каскад впечатлений! И башка трещит по швам. Спасибо, мужики, что выручили. Чую, повезло мне…
Глава пятая
Азербайджан
7 августа
Мы торопились вернуться к лагерю.
Белый внедорожник впервые повстречался на нашем пути четвертого августа – в день высадки на азербайджанском побережье, когда мы шли над проселком по склону бесконечного хребта. Номера, к сожалению, не разглядели, и сейчас приходится гадать: он это был или другой?.. Понятно, что подобных машин в Азербайджане не одна тысяча – вероятность элементарного совпадения имелась. Но только теоретически – не любил я полагаться на счастливые случайности. На той пыльной дороге позади белого вездехода стояли два черных джипа. И, возможно, спускавшийся в котловину мужик и звонил своим кунакам: делился радостью по поводу поимки одного из бойцов заброшенной из России группы. Так что задерживаться не стоило.
Палыч потихоньку приходит в себя. Пока вытаскивали из кустов спрятанные вещички, Илья перевязал бинтом его рассеченную в двух местах голову. Налил в кружку крепкого чая, распечатал и подал шоколадку.
Подхожу к Куценко. Он лучший из нас пловец.
– Боря, ты сумеешь переправить на тот берег наши ящики?
– В два рейса смогу. Но для надежи надо бы привязывать к каждому по бревнышку – быстрее получится.
Находим в зарослях пару сухих обломков, прикрепляем к тяжеленным рюкзакам. И раздетый Куценко подхватывает первый контейнер…
Ширина Куры в этом месте не превышает сотни метров. Однако дважды туда и обратно за пять минут не смотаться.
– Илья, бери свои вещички и плыви вместе с Борькой.
– А вы с Палычем?
– Он подстрахует вас с этого берега и переправится вторым рейсом. Я погляжу за сухим руслом – как бы не примчались те, кому звонил этот… толстый…
Четверть часа обстановка между зарослями и грунтовкой остается спокойной. Потом почти одновременно слева и справа от старого русла появляются клубы светло-желтой пыли – к котловине по грунтовке мчатся автомобили. С километрового расстояния угадать их марки без оптики затруднительно, но я не сомневаюсь: едут среди них и два черных джипа.
– А вот и дружки усопших. – Плюю под ноги и с беспокойством смотрю на реку.
Снайпер обещал подать знак перед своим заплывом, но пока молчит.
Наблюдаю за маневрами машин. Вот две пары темных автомобилей сбрасывают скорость и останавливаются у пологого спуска в котловину. Наверное, там же съезжал вниз и белый внедорожник. Одна из подъехавших машин медленно исчезает из поля зрения, другие дожидаются на краю склона.
– Ага, секут по сторонам. Похвально. Мина у потухшего костерка вас ничему не научила, так, может, теперь поумнеете?..
Долгожданный короткий свист от реки извещает о готовности Палыча и Куценко покинуть левый берег.
– Ну, слава богу, – вдавливаю в грунт окурок и в последний раз гляжу на точки у горизонта.
Ведомый любопытным водителем джип выныривает из котловины. Из всех четырех машин выходят люди и, рассыпавшись длинной цепью, направляются в нашу сторону.
* * *Раздеваться некогда – подхватываю рюкзачок и с разбегу прыгаю в воду. Вынырнув, нагоняю медленно отдалявшихся от берега товарищей. Борька плывет впереди, подталкивая перед собой обломок древесного ствола с привязанными к нему «Винторезом» и рюкзаком с контейнером. Серега не отстает. А на правом берегу, внимательно вглядываясь в оставшиеся позади заросли, ждет Илья.
– Ну, как там, спокойно? – замечает меня снайпер.
– Не совсем. Человек двенадцать подъехало на четырех машинах. Идут к берегу.
– Опять обложили, сволочи! Я тебе вот о чем хотел сказать, Аркаша… Мне когда по башке-то настучали, я, конечно, обмяк и не соображал минуты две. Можа, чуток побольше. А, очнувшись, вида не подал – дескать, лежу себе и подыхаю помаленьку…
– Короче, Палыч.
– Балакали они промеж собой о чем-то на басурманском языке. Я в языках несилен, но кое-что разобрал.
Взяв паузу, он отдышался. И со значением сообщил:
– Об уране они говорили. И о контейнерах.
– Об уране? Ты не ошибся?
– Об уране они говорили. И о контейнерах.
– Об уране? Ты не ошибся?
– Я старый, да не глухой. Точно – об уране.
Обдумывать новость не ко времени. С минуты на минуту преследователи найдут бивак, следом выйдут на берег. А у них, несомненно, автоматы, для которых сотня метров – не расстояние. Даже если они начнут палить вдогон – хорошего не жди: в километре от правого берега Куры оживленное шоссе, южнее и западнее точки переправы – крупные села.
Зайдя по пояс в воду, Супрун помогает Борису вытащить ящик. Разобрав вещи, мы пускаемся прочь от опасного места…
Прошагав в быстром темпе около километра, группа подходит к автомобильной трассе. Небо теряет прозрачность, день клонится к закату.
– Илья, достань из кармашка рюкзака сложенную карту. – Подставляю приятелю свою ношу.
– В целлофане?
– Да-да. Вытаскивай.
На ходу разглядываю план местности.
– Проблемы? – интересуется сапер.
– Как тебе сказать… До наших настойчивых оппонентов уже дошло, что мы переправились через реку. Вот и смотрю, где находится ближайший мост.
– Далеко?
– Не очень – в тридцати километрах южнее. Если считать все дорожные изгибы до моста и путь по правому берегу обратно – получится не больше семидесяти.
– Для хороших машин это полчаса.
– То-то и оно. Выходит, в нашем распоряжении осталось не больше десяти минут.
– Хочешь пересечь трассу и идти дальше на юго-запад?
Смотрю влево – на видневшийся вдали край селения, потом вправо – в бесконечное и пестрое от полей пространство с исчезающей на горизонте серой ленточкой шоссе. И уверенно говорю:
– Нет, Илья, тут нас постреляют, как куропаток – во все стороны на полсотни верст равнина. Даже виноградников и чайных плантаций нет. А горы с хорошими лесами начинаются только на территории Карабаха. Так что…
Группа выходит на обочину трассы, и наш разговор прерывается бодрым докладом Палыча:
– Парни, я, кажись, оклемался и могу нести наши чемоданы.
– Что, сразу оба? – подкалывает Куценко.
– Не, пока один.
– Тогда держи…
Борька помогает прапорщику водрузить на спину внушительный груз. Меняется поклажей и другая пара – теперь тащить контейнер выпадает мне.
Слегка подкидываю спиной ящик, расправляю на плечах лямки рюкзака… И вдруг чувствую левым бедром мелкую вибрацию.
«Что за хрень?!»
Разобраться не успеваю – отвлекает встревоженный голос Ильи:
– Аркадий, с юга приближаются машины. Две. Три. Четыре!..
На языке вертится крепкое словцо. Однако, посмотрев в другую сторону, кричу:
– Тормозни его!
С севера подъезжает здоровенная серебристая «Тойота». «Рыбачки» дружно машут руками и живенько перебегают на другую сторону трассы. Из остановившейся машины высовывается дядька со следами ожогов на лице:
– Вам куда?
– По хрену! – выпаливает Борька и тут же получает локтем в бок от Илюхи.
Уточняю:
– Нам вообще-то на юго-запад – к Карабаху.
– Агдам устроит?
– Вполне.
– Бросайте вещи в багажник и садитесь быстрее – опаздываю! – командует водила и, нацепив на нос темные очки, снисходительно добавляет: – А денег с рыбаков не беру – сам фанат рыбалки.
– Договорились. Мы тебе за это расскажем, где кутума ловить на креветку, – кряхтит прапорщик. – Эх-х… чем круче джип, тем дальше бежать за трактором…
* * *Незнакомец – наш сверстник, лет сорок пять с небольшим. По-русски говорит чисто; много шутит, но при этом не проявляет любопытства, не задает лишних вопросов. Порой мне кажется, что он все понимает без слов. Во всяком случае, разминувшись с черными внедорожниками, он разгоняет «Тойоту» так, что пассажиры невольно замолкают и цепляются за ручки дверок. В ближайшем селе он сбрасывает скорость и, свернув на грунт, поясняет:
– Здесь срежем километров двадцать.
«Это хорошо – так нас будет сложнее найти». Киваю и на всякий случай нащупываю рукоятку торчащего за поясом пистолета.
Сидя справа от него, я избегаю поворачивать голову. Лицо владельца иномарки сильно изуродовано – то ли огнем, то ли кислотой. Оттого, видимо, и не снимает темных очков, невзирая на угасающий день.
Илья незаметно оглядывается на удалявшееся шоссе и показывает нам большой палец: сзади никого!
Проехав по грунтовке минут десять, выворачиваем на пустынную асфальтовую дорогу и мчимся на запад. Затем снова неровная ухабистая рокада, петляющая средь утонувших в сумерках полей. Пересекая по мосту неширокий канал, водитель нажимает пару клавиш – и из динамиков надрывно хрипит Высоцкий. Под его песни мы несемся по ночной дороге около часа…
– Агдам, – извещает спаситель, въезжая в спящий городок. – Могу высадить в центре.
– Ты сам-то куда дальше?
– Я приехал.
– Тогда подбрось до западной окраины, если не в тягость.
– Легко. Городок-то – семь кварталов и два переулка.
Через пять минут, поблагодарив принесшего спасение мужчину, мы покидаем уютный салон «Тойоты». Забрав из багажника скарб и оглянувшись по сторонам, шагаем в темноту непроглядной ночи.
Днем неплохо выспались, а после треволнений и физического напряжения вдруг снова захотели упасть и забыться крепким сном. Но сначала требовалось найти подходящее место, и я упрямо веду группу к подножию лесистых гор…
– Ты никогда не задумывался над красотой асимметрии? – задумчиво спрашивает Илья, закинув руки за голову и рассматривая яркие звезды.
Справа от него похрапывает здоровяк Борька; слева лежу я. Палыч вызвался дежурить первым и сидел, прислонившись спиной к дереву метрах в тридцати от разбитого на склоне ущелья лагеря.
– Ты о какой асимметрии?
– О человеческих лицах, – уточняет подрывник.
До меня доходит, почему он спрашивает об этом. Вероятно, изувеченное лицо водителя «Тойоты» произвело на него тягостное и вызывающее сострадание впечатление. Да что говорить – я и сам поеживаюсь, припоминая внешность внезапно подвернувшегося спасителя.
– Нет, никогда не думал. А что означает эта красота?
– Я не имею в виду разноцветные глаза или кривой нос – это, пожалуй, выглядит уродливо. А вот, скажем, рот…
– Что же рот?
– Если один краешек рта расположен немного ниже другого, то… Вот, скажем, как у актера Тихонова или певца Утесова. Помнишь их лица?
Я копаюсь в памяти, пытаясь воспроизвести названных людей…
Утесова в деталях припомнить не смог, а вот образ Штирлица воображение рисует с хорошей достоверностью. И верно – некий шарм в тонких губах, расположенных малость неровно относительно оси лица, имелся.
– Ты прав, дружище, – соглашаюсь и… замолкаю, припомнив еще одного человека с такой же «асимметрией лица».
Глава шестая
Азербайджан
8 августа
Согласно жребию, дежурю под утро, когда в предрассветной синеве проявляется холодный туман, мягко обволакивающий верхушки деревьев. Уступив нагретое место Борису, закидываю в рот шоколадку, подхватываю винтовку и направляюсь к «посту». А проходя мимо сложенных в кучу рюкзаков, резко торможу – левое бедро вдруг снова ощущает легкую вибрацию.
«Как же я мог про него забыть?» – нащупываю в кармане тот странный приборчик, снятый с запястья убитого в котловине «чиновника». Вибрировал именно тот приборчик.
Устраиваюсь на «посту», с которого неплохо просматривается склон ущелья. Обозрев округу, убеждаюсь в отсутствии гостей, а также других неприятных сюрпризов. И принимаюсь изучать вчерашнюю находку.
Спустя несколько минут заключение практически готово: в моей ладони лежит импортный индивидуальный дозиметр гамма-излучения в прочном герметичном корпусе. Когда-то в военном училище мне довелось изучать всевозможные средства регистрации излучения и защиты от него. Но то происходило давно, и вещицы подобного назначения имели совершенно иной вид.
Крохотный экран разделен пополам; в нижней части высвечивается время, верхняя показывала мощность индивидуального эквивалента полученной дозы. Цифры мало о чем говорили – я никогда не сталкивался с радиацией и не помнил значений опасных порогов. Сейчас тревожило другое: вероятно, настроенный на оповещение хозяина при значениях, многократно превышающих фоновые, умный приборчик завибрировал дважды: вчера вечером на обочине шоссе, когда я взваливал на спину контейнер, и только что – стоило пройти рядом с металлическими ящиками.
По спине пробегает неприятный холодок. Не от страха перед радиацией, а от предположения, что меня и друзей используют в какой-то хитроумной и нечистоплотной игре. После многочисленных проверок, более похожих на провокации или подставы, я не очень-то доверял Баркову. Теперь еще эта радиация, будь она трижды неладна!