— Для меня это не повод! — услышала она его крик.
Инна обернулась: у нее не хватало слов, чтобы выразить все возмущение.
— Увидимся еще, — прокричал ей Артем.
— Увидимся, это уж точно, — пробормотала она, глядя ему вслед.
«Может, он узнал меня? Тогда зачем ломает эту комедию? Хочет посмеяться? Ну и типчик!»
У дома она увидела соседку, выгуливающую сенбернара по кличке Топтышка. Пес узнал Инну и подбежал к ней. Инна поздоровалась с соседкой, но та почему-то ничего не отвечала.
— Тетя Наташа, здравствуйте! — повторила девушка уже громче. Соседка подошла ближе и осмотрела ее со всех сторон.
— А вы меня ни с кем не путаете? — неуверенно спросила она.
— Да нет же, я ведь Инна, соседка ваша!
— Инна… Инна?! Это ты? — Соседка перекрестилась. — Ну, девочка, никогда бы тебя не узнала. Ты что с собой сотворила?
— Да так… — Инна улыбнулась. Именно это ей и нужно было сейчас услышать. Соседи переехали в их дом два года назад. Тетя Наташа частенько захаживала к маме Инны на кофе. Если уж она не смогла узнать Инну, то что говорить о каком-то Артеме, который беседовал с ней лишь однажды, а вблизи видел в мерцании дискотечных огней! Да и видел он не ее — настоящую Инну, а обворожительную голубоглазую блондинку с другими манерами, с иными нотками в голосе, обладательницу титула самой лучшей девчонки школы.
«Он никогда бы меня не узнал, — с легкой радостью решила она, — для него я останусь Аней, скромной и… немного странной».
Глава 5. Бесплатный цирк, или Страшная любовь
Если раньше понедельник тяжелым днем считался, то у Инны теперь любой день недели, кроме воскресенья, был не просто тяжелым, а невыносимым. Она терпела две недели. Готовила уроки так, чтобы нельзя было к ней придраться, сносила смешки, издевки, молча уходила, когда Кристина на ее глазах начинала обниматься с Максимом, из последних сил улыбалась директору на его «Как дела?» — в общем, старалась как могла. Первый раз она сдалась на географии, когда учитель несправедливо занизил ей оценку по контурным картам.
— Тройка, Высотина, ты знаешь свои ошибки, — бормоча себе под нос, вывел оценку учитель в ее дневнике.
Вот так просто — лишь потому, что он пьет чай за одним столиком с физиком и историком! Инна ощутила, как болезненно сжалось сердце в груди: она около четырех часов вырисовывала эти контурные карты! Сама не понимая, что делает, она вскочила с места.
Учитель изумленно поднял от журнала глаза.
— Высотина нам хочет что-то сказать?
Одноклассники захихикали, на губах учителя заиграла насмешливо-понимающая улыбка.
— Я не знаю своих ошибок! — медленно выговорила она. — Потому что их нет. — Инна захлопнула тетрадь, побросала все свои вещи в рюкзак и указала на доску. — Кавказские горы пишутся через «в», а не через «ф», проверочное слово — не фамилия писателя Кафки, запомните это, прежде чем указывать кому-то на его несуществующие ошибки! — Она хлопнула дверью, да так, что из соседних кабинетов начали высовываться учителя.
Инну душил гнев, ей хотелось кричать, топать ногами, даже накинуться на кого-нибудь. На первом этаже словно в награду за смелость ей встретился Максим. Парень остановился и хотел что-то сказать, но она ему не позволила:
— Не нужно так себя утруждать: домашнему любимцу Кристины еще понадобится голос, чтобы подтявкивать ей! — Она вихрем пронеслась мимо него и зашла в столовую.
Казалось немыслимым, что совсем недавно она мечтала о любви с этим слабым, зависящим от общественного мнения, точно младенец от матери, трусливым подхалимом! Он говорил ей комплименты, подарил цветочки, водил ее гулять, но встречаться-то хотел не с ней, а с безликим существом под условным названием «всеобщее одобрение». Макса заинтересовала в Инне лишь претензия на популярность, а не ум и симпатичная внешность, как она вообразила. Даже в новой оболочке старая тупая блондинка делала свою черную работу. Опять любовь — и снова ложь, и что значит новая школа, и новый парень, и новая она, Инна, но все та же у нее соперница: неугомонная, непобедимая, ослепляющая Популярность! Она, настоящая, меркла, слава не пожелала шагать с Инной в ногу и вырвалась вперед. Не каждый способен влюбиться в алмаз, пока его не огранят и не превратят в бриллиант! А кто-то не способен и вовсе полюбить, но готов сохранить алмаз исключительно из-за его громкого имени.
Конечно, думать так четко, «по-взрослому», Инна еще просто не умела! Но чувства ее вполне можно описать примерно этими словами…
Две девочки из параллельного класса при ее появлении зашушукались. Инна, недолго думая, подошла к ним и презрительно бросила:
— Прежде чем говорить что-то обо мне, — она вперила взгляд в рыжеволосую девицу, — переодень рваные колготки! А ты, — перевела она взгляд на разукрашенную блондиночку, — научись красить глаза, а то на клоуна похожа!
Лица закадычных сплетниц мгновенно покраснели, и Инне внезапно захотелось засмеяться. Она почувствовала небывалое облегчение: яд, который выплескивал на нее каждый, кому не лень, — хлынул обратно.
Инна купила себе в буфете лимонад, села за центральный столик, считавшийся собственностью Кристины, и, засунув в бутылку соломинку, принялась неспешно цедить напиток. Больше молчать она не собиралась!
«Если я не могу отсюда уйти, пусть меня выгонят», — окончательно решила она. Терять, кроме всеобщей ненависти, ей было нечего.
Раздался звонок с урока, в столовую потянулись ученики. Кристина в коричневом свитере и длинной джинсовой юбке шла к своему столику. А узрев Инну, прищурилась и начала с еще большим остервенением пробираться к столу.
— Вали отсюда, это мой стол! — перво-наперво заявила белобрысая, подбочениваясь.
— А ты меня попробуй прогони, — посоветовала Инна.
Максим остановился позади Кристины, свита разместилась вокруг «королевы».
— Ты чё, не поняла, это мой стол! — взбесилась Кристина. — Если ты сейчас не уйдешь отсюда…
— Что будет? — перебила Инна. — Наверное, пожалуешься учителям или своим друзьям… вперед!
— Это наш стол, мы всегда тут едим, — возмутилась черноволосая подруга Кристины.
— Ели — не путай настоящее время с прошедшим, а то не сдашь единый государственный!
— Ты совсем страх потеряла, — взвизгнула Кристина, — уматывай, тебе говорят!
Инна поставила локти на стол, взяла трубочку и начала, громко причмокивая, пить лимонад.
— Ты оглохла?!
— Уматывай сама! — огрызнулась Инна.
— Парни, — обернулась к свите Кристина, — выкиньте ее отсюда!
— Да фиг с ним, с этим столом, — передернул плечами коренастый Леха.
— Забей, пойдем отсюда, — предложила черноволосая.
Кристина топнула ногой:
— Я не сдвинусь с этого места, пока она не уберется!
— Долго же тебе стоять, я чувствую, придется. — Откуда ни возьмись рядом возник Ваня.
— Ванечка, — воскликнула Кристина, — посмотри только — расселась тут, грубит нам!
Парень обнял подругу и чмокнул ее в щеку:
— Ты сегодня — просто конфетка!
— Ты скажешь ей?! — заныла Кристина.
Ваня отодвинул стул и уселся за стол.
— Конечно, скажу. — Парень обернулся: — Инна, Кристина думает, что это ее стол! — весело произнес он.
— Думать полезно, пусть продолжает в том же духе! — усмехнулась Инна.
Ваня развел руками:
— Ты слышала, Крис: ничем не могу помочь.
— Это мой стол! — взвыла Кристина.
Привлеченный шумом, подошел директор. Оглядел собравшихся и строгим тоном, к которому прибегал крайне редко, спросил:
— В чем тут дело?
— Это мой стол! — чуть тише повторила Кристина.
Константин Викторович, видно, был не в духе, потому что ответил он очень резко:
— Этот стол — школьное имущество, он не принадлежит ни мне, ни буфетчице Ирочке и тем более он не принадлежит тебе! Надеюсь, Кристина, это был последний раз, когда я вижу, как ты делишь школьное имущество. — Он обвел раздраженным взглядом остальных участников драмы и приказал: — Расходитесь, раз вы сюда не обедать пришли, а ссориться!
Никому не пришло в голову ослушаться его. Кристина самой первой с гордо поднятой головой выплыла из столовой, за ней поплелись остальные. Ваня остался сидеть за столом, Константин Викторович тоже задержался.
— Инна, зайди ко мне после уроков, — так же строго произнес он. Это значило только одно: разговор в его кабинете будет протекать в таком же резком, сухом тоне.
Ваня вздохнул:
— Какие-то все злые сегодня…
Директор снисходительно смерил его взглядом и напомнил:
— У тебя задолженность по физике, больше отсрочек я выбивать для тебя не стану!
Когда он ушел, Ваня тихо сказал:
— Не завидую я тому, кто его так разозлил!
Инна и сама «тому» не завидовала. Константина Викторовича нелегко было вывести из себя, но если уж это случилось — жди беды! По слухам, его решения отличались от решений многих добродушных учителей тем, что пересмотру они не подлежали. Мало нашлось бы смельчаков, рискнувших поссориться с директором, если не считать сидящего рядом неугомонного парня, который своими бесконечными шуточками уже свел с ума всех учителей. Да и Ване не сошло бы столь многое с рук, не будь его дед ректором вуза, где в свое время учился Константин Викторович. Ваня бессовестно пользовался хорошим к себе отношением, хотя другим ребятам упрекнуть его было не в чем: привилегиями своими он никогда не кичился в отличие от сына физика, который всякий раз демонстрировал прочим ученикам свое превосходство.
Когда он ушел, Ваня тихо сказал:
— Не завидую я тому, кто его так разозлил!
Инна и сама «тому» не завидовала. Константина Викторовича нелегко было вывести из себя, но если уж это случилось — жди беды! По слухам, его решения отличались от решений многих добродушных учителей тем, что пересмотру они не подлежали. Мало нашлось бы смельчаков, рискнувших поссориться с директором, если не считать сидящего рядом неугомонного парня, который своими бесконечными шуточками уже свел с ума всех учителей. Да и Ване не сошло бы столь многое с рук, не будь его дед ректором вуза, где в свое время учился Константин Викторович. Ваня бессовестно пользовался хорошим к себе отношением, хотя другим ребятам упрекнуть его было не в чем: привилегиями своими он никогда не кичился в отличие от сына физика, который всякий раз демонстрировал прочим ученикам свое превосходство.
Инна уронила голову на скрещенные руки. Стол она, во всяком случае, отвоевала.
— Смотрю, ты вышла на тропу войны? — усмехнулся парень.
— Что-то вроде того. — Инна закрыла глаза. После стычки с Кристиной на нее навалилась жуткая усталость. — Кстати, а о каком оружии ты тогда говорил, я так и не поняла?
Ваня хмыкнул.
— А что ж тут непонятного: каким оружием ты добилась того, что твоя фотка в гимназии висела на доске почета?
— А-а-а, это, — Инна вздохнула, — по-твоему, я снова должна покраситься в блондинку?
— Смешная ты, при чем тут краска, что ж, в гимназии твоей одни дураки учатся, которым можно запудрить мозги светлыми волосами?
— Нет, не дураки… ах, если бы ты только знал, я прежняя — это целая система, теперь все по-другому. Я изменилась.
— Изменись снова, — поднимаясь, улыбнулся Ваня.
— Не хочу и не могу, та история в прошлом.
Парень покачал головой:
— Пусть это будет новая история: более идеальная, чем прежняя.
Следующим уроком по расписанию стояла физкультура, вот уж поистине предмет, где молодой учитель не мог напакостить Инне, не затронув при этом остальных учеников. Нормативы она сдавала всегда на «отлично», играла в баскетбол, волейбол, прекрасно бегала. Пока не случился инцидент на школьном дворе, ее ставили в пример другим. Теперь этого не происходило, но Инне было все равно, лишь бы оценки не занижали.
Еще два урока прошли в относительном спокойствии, словно для того, чтобы она успела набраться сил перед походом в кабинет директора.
Нельзя сказать, что Инна боялась Константина Викторовича, но у его дверей ей почему-то захотелось помолиться. Она боялась потерять его расположение, разочаровать его. Если чье-то мнение и волновало Инну в этой школе, то это — мнение директора. Человека, который верил ей, никогда ничем ее не обидел, поддерживал и всячески подбадривал ее…
Инна с замиранием сердца постучала… Дверь распахнулась, Константин Викторович пригласил ее войти. Ее удивлению не было предела, когда она увидела некоторых из своих учителей. Стало страшно…
— Садись, — указал директор ей на свободное место во главе стола. Инна села. В голове ее кружилась сотня вопросов.
— На повестке дня вопрос об успеваемости учащейся 9 «А» Высотиной Инны Сергеевны, — с места в карьер начал Константин Викторович, обходя стол по окружности. — Обратимся к истории. — Он открыл журнал. — Девочка переходит к нам в школу и становится хорошисткой, если не сказать — отличницей. Думаю, каждый помнит. Смотрим, что же происходит потом… — Константин Викторович умолк, поднял от журнала глаза, обвел взглядом всех присутствующих. — Уверен, все знают о неприятном инциденте, недавно случившемся возле школы. Так… это было в субботу. — Он снова опустил глаза на страницы журнала. — Оценки Высотиной в этот день: история — пять, алгебра — четыре, физика — две пятерки. Что же случается в понедельник? Алгебра — два, история — три, география — два. Смотрим вторник: геометрия — три, физика — два, английский — три. Далее картина не улучшается. — Директор захлопнул журнал. — Это что за мистика?! Каким образом почти отличница за столь короткий срок могла нахватать столько «неудов», кто-нибудь мне объяснит?
Повисло общее молчание.
Директор обратился к Инне:
— Инна, разве с пятого ноября ты резко перестала делать домашние задания?
Она смотрела на него и удивлялась — какой слепой все это время она была! Сердце заколотилось сильнее, сбилось дыхание, что-то оглушило ее — и открыло глаза. Он смотрел внимательно, с необыкновенной заботой, а она неожиданно позабыла даже алфавит! Лишь когда брови директора слегка сдвинулись, Инна пробормотала:
— Нет.
— Может, ты прогуливала?
— Нет.
— Тогда, может, решила неожиданно завалить основные предметы?
— Нет.
— Так я и думал. — Константин Викторович швырнул журнал на стол и обвел гневным взглядом учителей. — И долго вы собираетесь наказывать ее за то побоище во дворе?!
Инна возблагодарила небеса за этого ангела возмездия! Она была готова расплакаться от чувства облегчения. Ей казалось, что происходящего с ее оценками никто не замечает — не хочет замечать, а оказалось, что справедливость не любит проигрывать. Инна верила, что вмешательство директора послано ей за стойкость. Сколько раз хотелось ей рассказать кому-нибудь о своих бедах, но жаловаться было стыдно, и она молчала. Учителей пристыдили. Инна не знала, будет ли теперь ей легче учиться, изменят ли они свое мнение о ней или втихую все равно будут заваливать ее при любом удобном случае? Сейчас это казалось неважным.
Главный злодей — физик — почему-то не вмешивался, а угрюмо молчал. Поднялся с места историк.
— Не знаю, о чем тут речь, но свои оценки я ставлю по письменным работам!
— Спасибо, Виктор Александрович, что напомнили, — спохватился директор, — я попросил бы предоставить мне все письменные работы Высотиной, начиная с пятого ноября.
— Немыслимо! — воскликнула математичка.
— Согласен, — кивнул Константин Викторович, — мне вся эта ситуация тоже сперва показалась немыслимой.
Все учителя повернули головы к пышнотелой женщине — завучу, за все это время не проронившей ни слова. Инна слышала, что у нее когда-то произошел конфликт с Кристиной, но до сих пор не знала, из-за чего. Завуч положила руку на журнал и тихо заговорила:
— В моей практике еще никогда такого не было. То, что последнее время творится в школе, в коллективе, — просто ненормально! Это называется травлей. В сложившейся ситуации, принимая чью-то сторону, мы, учителя, лишь нагнетаем обстановку, в то время как следовало бы выступить в роли миротворцев. Что до перепроверки оценок, я полностью поддерживаю решение Константина Викторовича.
На этой печальной для учителей ноте Инну отправили домой. Она давно забыла о солнце, а сегодня долго стояла посреди улицы и смотрела в небо. Белоснежные облака-барашки плыли по ярко-синему небосводу, хотелось их потрогать, такими воздушными и живыми они казались. Неожиданно кто-то подкрался сзади и закрыл ей глаза. Инна вздрогнула и коснулась чьих-то прохладных рук.
Она рассмеялась.
— Все равно не отгадаю!
— А ты попробуй, — прошептал какой-то мальчик ей на ухо. Несмотря на хорошее настроение, ей не хотелось подыгрывать непонятно кому, поэтому она убрала его руки и обернулась. Даже сумела выдавить приветливую улыбку, хотя ничего, кроме изумления, легкого раздражения и недоумения, таинственный мальчик у нее не вызвал. Наверно, потому, что ничего таинственного в Артеме она и не находила.
— А я увидел тебя и решил подойти. Ты что на небе выискиваешь? — как всегда, сияя лучезарной улыбкой, полюбопытствовал парень.
— Молнию, которая ударит в тебя, — беззлобно усмехнулась она.
Артем, не переставая улыбаться, весело заметил:
— Тогда нам нужно встретиться завтра, вроде дождик обещают, может, и молния будет?
— Молния в ноябре — ну-ну, пропащее дело!
— Ты снова идешь в магазин?
— Нет, гуляю.
— С рюкзаком?
— А почему бы и нет, он мне не мешает.
— А я могу погулять тут, неподалеку? — не спуская с нее смеющегося взора голубых глаз, спросил он.
— Кто я такая, чтобы запретить тебе, все равно ведь не отстанешь.
Они неспешно двинулись по дороге. Сегодня Инне все было нипочем, даже предатель с самыми потрясающими глазами на свете не мог испортить ее настроения. Все внутри пело, хотелось совершить какое-нибудь безумство.
— Тебе идет улыбка, — косясь на нее, серьезно произнес Артем.
— Клеишься, что ли?
Он засмеялся.
— Так заметно?
— Мне показалось, у тебя есть подружка?
— Не-а, мы расстались.
— Часто же вы расстаетесь!
Он наклонил голову набок.
— Часто? С чего ты взяла?
Инна поняла, что сболтнула лишнее, и, дабы исправиться, выпалила:
— Мне так показалось, само собой, я понятия не имею, сколько раз ты с кем-то расставался и расставался ли вообще.