— Он сам себе на уме. Будь он женщиной, было бы проще.
Гриша повернула ко мне лицо, улыбаясь. Ноги лежали на сумке. Голова на подлокотнике дивана.
— Ты можешь найти другого агента. За тебя кто угодно возьмется.
Я засмеялась.
— Агентов, так же как и религию, выбирают при рождении. И чаще всего это происходит по воле всевышнего и без твоего ведома.
Гриша засмеялась в ответ. Но ее слова напомнили мои собственные мысли. Запустить программу по поиску агента, подходящего под мои запросы было не сложно. Несколько минут. Требований не много и главное из них — женский пол. Но я думала о другом.
— Гриша. — Сказала я, не открывая глаз. — Хочешь быть моим агентом?
Гриша промолчала. Потом издала звук, похожий на хрюк.
— Из меня агент как из тебя баскетболист.
— Ну что он знает, чего не знаешь ты? Я помогу. — Я скинула ноги со стола. Гриша смотрела на меня с дивана.
— У тебя кабальные условия. Он тебя никогда не отпустит.
— А если отпустит? — Я поднялась, направляясь к мини-бару. — Я никому не доверяю так, как тебе. Ты сама это прекрасно знаешь. Виски?
Гриша задрала голову, наблюдая за мной. Когда я села рядом с ней на диван, приняла стакан.
— За нас. — Усмехнулась я, ударяя стеклом об стекло.
Она отрицательно покачала головой, не веря. Отглотнула. Вздохнула. Вернула ко мне взгляд. В это мгновение открылась входная дверь.
— Ничему не удивляйся. — Проговорила я тихо и отпила.
— Какого хрена вы сбежали? — Заорал Миша от входа. Я обернулась к нему, чуть улыбаясь. Гриша, даже, не стала подниматься.
— Нервные клетки восстанавливаются настолько медленно, что можно считать, они не восстанавливаются вообще. — Вздохнула я. Подвинув Гришу к спинке дивана, я откинулась сама. — Присаживайся.
Миша сел за свой стол. Я говорила, что делать, но он был в полном сознании. Разве что, без свободы воли.
— Сейчас ты сделаешь следующие вещи. — Кивнула я, когда он сел. — Составишь приложение о расторжении к договору об агентских услугах и подпишешь его. Дата расторжения — сегодня. Штраф за досрочное расторжение — один процент, как и было в договоре. Все средства, за исключением этого одного процента с нашего счета ты переведешь на мой личный. Все права на торговые марки переписываешь на меня. Субагентские договора тоже. Действуй, Маня.
Гриша за моей спиной развернулась на бок. Не произнося и слова, Миша начал что-то печатать на клавиатуре. Я смотрела на его спокойное лицо. Левой рукой нащупала ладонь Гриши. Она сжала мои пальцы. Мы молча наблюдали за тем, как Миша прощается со всеми связанными со мной надеждами, деньгами, планами.
Это могло затянуться на несколько часов. Через минут пятнадцать я уже не могла на него смотреть, что-то набирающего на клавиатуре, выводившего на принтер, звонившего по телефону.
— Я не хочу охрану… — Сказала я, обернувшись к Грише. Она пожала плечами.
— Это тебе решать. Если ты чувствуешь в себе силы… Но сегодня я испугалась.
— Я сама испугалась. — Тряхнула я головой. — Не нужна мне живая аудитория. Это слишком опасно.
— Но «звезды на воде»… Я бы не стала отказываться. — Качнула она головой, посмотрев на Мишу.
— Давай организуем охрану для подобных мероприятий. Но не на каждый день.
— Хорошо. — Кивнула она, расстегивая поясную сумочку. Достав телефон, Гриша набрала номер.
Я поднялась, направляясь к окну сбоку от стола агента. Когда Гриша закончила разговор, обернулась.
— Закончишь со списком — отправь документы с курьером Грише и позвони мне.
Подняв взгляд на Гришу, кивнула. Ночевать здесь я не собиралась.
Подхватив сумку, женщина пошла на выход. Я за ней.
Кинув последний взгляд на Мишу, я вздохнула. Два года он продвигал меня, был советником и старшим другом. Но теперь настала пора расстаться. И почему-то совсем-совсем не было жаль.
Догнав Гришу в лифте, я нажала кнопку первого этажа. Она довезет меня до дома и поедет к себе. Именно об этом попросил ее Марк. Проводить до двери… Я знала.
Так получалось, что чем больше людей жаждали моего внимания, тем уже становился круг людей, которым я могла доверять. У меня не было никого кроме них. Марк и Гриша. Все…
9
Звезды на воде — это нечто! Меня поразили три факта, осознанные в первые дни участия в проекте.
Во-первых — их формы. Все участники шоу вне купальной кондиции мгновенно посетили вакуумные массажи, лепоксировались и поднакачали мышцы и силикон. Попы и животы были подтянуты, словно они всю жизнь провели в бассейне.
Во-вторых — их загадочные стили плавания. Я присоединилась к проекту на последней четверти ежедневных тренировок. Запись шоу должна начаться через месяц. Но подружившись с одним из операторов, не совсем официально подглядывающим за тренировками в объектив камеры, получила в домашнюю видеотеку копию записи первой недели. И это было что-то! Стили плавания наших звезд носили не столь громкие наименования, как баттерфляй, брас, кроль… Это было по-жирафьи, по-лягушачьи, по-собачьи, топориком, бомбочкой… Глядя на них теперь, я ни за что бы не поверила, что на моем диске бултыхались они — всего несколько месяцев назад. Они пахали как умалишенные и получали результаты. С разной скоростью, с переменным успехом, но получали. Выглядывая из компьютерной комнаты в бассейн, я ожидала увидеть следы мутации…
В-третьих — совершенно неописуемый огонь в глазах; заряды, расходящиеся волнами от участников проекта. Их искренний восторг, не подвластный ни усталости, ни неудачам. На этапе начала работы мне казалось, что они сотворили и продолжают творить невозможное. Это как сравнять с землей Китайскую стену киркой. Это как не позволить взлететь Боингу 747, держа его за веревку зубами…
Я гордилась тем, что буду вести это шоу. Даже если кто-то все еще походил на жирафа, находясь в воде…
Прошло полтора месяца, как мы распрощались с Мишей. Но он не отпускал меня. На звонки отвечала (или не отвечала) Гриша. Я не успела отконтролировать начавшееся судебное разбирательство. Он обвинял меня в принуждении к расторжению договора и воровстве под телепатическим воздействием. К тому моменту, как меня вызвали повесткой, о деле уже знало столько народу, что вылавливать их поодиночке время найти было нереально. Я смотрела на Гришу и спрашивала взглядом: неужели в нашей стране возможно и такое?
Из Самары пришла весть о поднятии дел давно минувших лет. Они зацепились за выпускной вечер. Вся восьмерка, окружившая меня на лестничной клетке в ту ночь, прекрасно помнила о своих намерениях и произошедшем после. Забыть я их заставила лишь прозвучавшее обвинение: она убила Даню. И бывшие одноклассники испытывали стойкое желание порыться в моем кошельке.
Нужно было ехать в Самару и встретиться с каждым. На телефон они благоразумно не отвечали. Восемь рыл в суде, подтверждающих телепатическое воздействие для усыпления, которое в свою очередь подтверждали медики и злополучная статья, требовали моего личного внимания. И чем скорее, тем лучше.
Я стремительно начинала терять контроль над собственной жизнью.
Тут же в очередь выстроились адвокаты. Это мы с Гришей свалили на Марка. Он, настойчиво абстрагировавшийся от моей деятельности и не совсем случайно упавшей славы, молча согласился.
Смердящим облачком над головой завис вопрос о моем участии в проекте «Звезды на воде».
Как обратная сторона медали — новая волна интереса. Не пригласить в ток-шоу Лиду, ныне обвинявшуюся в оказании влияния посредством телепатии, было непростительной оплошностью. Что вы? Что вы? Рейтинг! Рейтинг!
Гриша отговаривала.
Я же соглашалась на передачи, продолжая готовиться к освещению проекта с новыми Водяными.
Текст рекламы духов мгновенно изменили. Теперь он звучал не просто как: «Своди с ума». Теперь из моих уст с экрана между рекламой памперсов и пива слетало: «Гипнотизируй». Я была против. Ровно один день. Пока Грише не предоставили отчет о продажах. На носу было 8 марта. И я была той, капельку чьего влияния на мужчин хотели иметь женщины и капельку чьего внимания — мужчины. Вот эти капельки и сметались с прилавков парфюмерных магазинов.
С книжных прилавков уходили «Секреты влияния от Лиды», «Маленькие тайны» и «Байки бывшей журналистки». Над байками мы с Марком покатывались ночами — единственное время, когда мы могли быть вместе. Я хотела познакомиться с автором баек. Тексты остальных двух брошюр я прочитала сквозь строки где-то за пару часов до печати и более внимательно на пляже Римини. Это все были идеи Миши. Он думал об обеспечении прибыли всеми возможными способами, и логично предполагал, что я заинтересована в том же.
О нескольких уже запущенных проектах с моим именем я узнала только тогда, когда Грише передали документы. Мы сидели над бумагами в ее квартирке, удивленно поигрывая бровями, и пытались сообразить, что же делать дальше. В течение нескольких дней у нас появился бренд-менеджер и юрист. Так же мой стилист перешла на оклад, и Гриша настояла на телохранителе. Она знала обо мне больше, чем кто-либо… даже Марк. Но на невзрачного отставного капитана я согласилась. Он не был киношной грудой мышц. Он был ниже Гриши и чуть выше меня. И, предполагаю, он знал свое дело. Потому что в этом была уверена Гриша.
— Как вы относитесь к обвинениям Михаила Мамасовича Миросяна? — Спрашивала ведущая ток-шоу.
— Как можно относиться к обвинениям обиженного агента? Мы подписали расторжение договора. Михаил получил причитающуюся по договору сумму штрафа за преждевременное расторжение. Но, похоже, ему этого мало. Я очень надеюсь, что эта история очень скоро завершится.
— То есть, вы абсолютно не признаете за собой телепатических способностей, в использовании которых для подписания документов Михаил Мамасович обвиняет вас?
— На мгновение показалось, что я уже в суде. — Я засмеялась. — Лида против МММ…
Ведущая тоже засмеялась и отвела взгляд.
— Лида, как ваш супруг реагирует на разразившийся скандал?
— Он поддерживает меня. — Улыбнулась я. Главное, не начать играть в «Жириновский — Немцов», если она спросит, как Марк реагирует на десяток повыскакивавших дел с самыми различными обвинениями.
Все вопросы, которые я могла услышать, мне дали на ознакомления перед эфиром. Но я знала две вещи: вопросы звонящих мне читать не давали. И я могла спровоцировать на внеплановый вопрос саму ведущую.
— У нас есть звонок. — Кивнула ведущая. — Вы в эфире, говорите.
— Лидонька, я ваш большой поклонник. — Сказал мужской голос и я прикрыла веки на мгновение. Макс… — Вы завоевываете сердца одним взглядом, одним вздохом. Любой мужчина в вашей власти. Как же получилось, что вы выбрали в мужья такого урода?
Я подняла взгляд к Грише. Она прикоснулась указательными пальцами к уголкам губ. Я улыбнулась. Его мгновенно отключили. Ведущая умело скрывала шок. На экране за ее спиной загорелся текст: ЧУДОВИЩЕ — ПРИНЦ
— У меня потрясающий муж. — Я улыбнулась еще шире. — Каждую ночь он превращается в прекрасного принца. А днем я превращаю его обратно в обычного человека, чтобы никто не увел…
Ведущая засмеялась, разряжая обстановку. Макс, сволочь… Ну зачем такие гадости? Зачем? Как попал? Как пропустили?
— У нас еще один звонок. Вы в эфире. Представьтесь, пожалуйста.
Я опустила правую руку за подлокотник, нервно сжимая пальцы. Гриша покачала головой.
— Евгений. Самара. Ваш выпускной вечер в школе был освещен в прессе. Насколько я знаю, сейчас восемь ваших одноклассников согласились свидетельствовать против вас в суде. Но есть еще один. Не доживший до наших дней… — Женя сделал паузу. Если я остановлю его сейчас, это будет «еще одно доказательство»… — Вы не боитесь, что вас обвинят в смерти Данилы Верхого?
— Все мы чего-то боимся, Евгений. — Я смотрела в камеру не улыбаясь. На телесуфлере появился текст, но я игнорировала его. — Виноватые боятся праведной кары. Невинные — ложного обвинения. — На экране рядом с камерой появилось НЕ ГОВОРИ О БОГЕ. — Я сделала паузу. Миша давал текст. Гриша давала мысли. По-другому она, пока не умела. — Я читала о трагедии в газете, так же как и другие жители Самары. Очень надеюсь, что власти не будут обвинять меня в гибели Дани лишь потому, что мой агент решил позаимствовать американскую судебную практику и выбрал для этого абсолютно нелепое обвинение.
О том, какого хрена они пропустили эти звонки, нам еще предстояло поговорить после эфира. Гриша играла желваками, совершенно перестав быть похожей на женщину. Ведущая продолжала задавать невинные вопросы. Я улыбалась, стараясь ни о чем не думать и читая подсказки с экрана.
Казалось, это никогда не закончится. Нужно было послушать Гришу и не соглашаться. Все было прогнозируемо.
— Ты молодец. — Сказала Гриша, беря меня под локоть. — Пошли отсюда.
— Ты оставишь это так?
— Да, я оставлю это так. Я тебя предупреждала. Пошли.
Мы шли по запутанным коридорам, я пыталась вдеть руку в рукав полушубка. Гриша шла рядом. Валера, отставной капитан, помог справиться с неподдающейся одежкой. Гримерша догоняла, стуча сапогами по линолеуму как мамонтенок.
— Нужно в Самару. — Сказала я тихо. — Закажи билеты. Ты и я. Больше никто.
— Нельзя.
Мы выходили на улицу. Катя, стилистка, крикнула «пока», направляясь к своей машине. Мы втроем шли к нашей. К моей. Но за рулем последнее время была Гриша.
— Когда он звонил последний раз? Давай попробуем договориться. — Просила я в очередной раз. Миша был достаточно умным и адекватным, чтобы оставить мне возможность договориться. По крайней мере, я считала его таким до того, как мы ушли.
Гриша сунула руку в карман за ключами. Достала, пиликнув сигнализацией. Обернулась ко мне.
— Сама решай…
Было тепло и слякотно. Выше нуля. Падал легкий мелкий снег. Ноги тонули в грязной весенней жиже. Со всех сторон стоянку освещали фонари. Но откуда раздался хлопок, я не поняла.
Гриша продолжала смотреть на меня, а я уже падала на землю под давлением Валеры. Плечо ударилось об асфальт. Ударившись головой, я набрала в рот ледяной жижи. Начала отбиваться, разворачивая лицо под его рукой и кашляя.
Гриша…
Когда он отнял руку и побежал, я села. Руки тряслись.
Протянув ладони к дубленке Гриши, распахнула. На груди расползалось пятно.
Гриша…
Подняла взгляд, ища Валеру. Он побежал за стрелявшим. За машинами не было видно. Поднялась. Увидела.
Подумала: стоять.
Подумала: не оказывать сопротивления.
Валера, звони в скорую. Звони в скорую. Звони…
— Гриша. — Опустилась на колени.
Она смотрела на меня и молчала, прижимая руку к груди. Коса потонула в грязной жиже. Губы раскрывались и снова закрывались. В горле клокотало.
— Все будет хорошо. Сейчас скорая приедет. Потерпи… — Шептала я, гладя ее щеку. — Все будет хорошо.
— Я знаю. — Кашлянула она. Я отвернулась на мгновение. Изо рта потекла темная струйка. Вернув к ней взгляд, стерла кровавую пену.
— Сейчас скорая приедет. — Я наклонилась к ней.
Поздно прикрывать… Но хотелось закрыть ее хоть от снега. От ночи. От боли…
— Ты все можешь… я знаю. — Выдохнула она с бульканьем.
Я закрыла глаза. Что я могу? Я накрыла ладонью ее руку, прикрывающую эпицентр боли. Что я могу? Если бы я понимала. Я не могу сказать: не умирай. Не могу приказать: живи.
— Потерпи. Сейчас скорая приедет. — Шептала я, плача. Господи, как глупо.
— Я вызвал скорую. — Сказал Валера над нами, кидая мордой об багажник какого-то парня.
— В кого он стрелял? — Перевела я взгляд на капитана.
— В него. — Ответил парень, кивая на Гришу.
Валера смотрел на него странным взглядом. Он явно не понимал спокойствия наемника.
— Потерпи. — Прошептала я снова, прижимаясь губами ко лбу Гриши.
— Лида…
Я смахнула с плеча руку.
— Лида, его… Ее уже нет.
Я заревела, прижимая ее голову к себе. Как же так? Как же так? За что? За что ее? Она же часть меня. Часть моей жизни. Как я без нее?
Скоро послышались серены. С каждым мгновением все громче и громче. Я же не могла поверить, что ее больше нет.
10
Мы давали показания. Парень, стрелявший в Гришу, признался в содеянном. Я удерживала его внимание даже за стенами. Валера смотрел на меня странным взглядом. А у меня перед глазами была только Гриша. Ее спокойное лицо, ее светлая коса. Ты все можешь… Я знаю…
Далеко за полночь Марк привез меня домой. Раздел, усаживая в ванну. Я вся пропиталась химическими реагентами, грязными лужами, кровью Гриши. Я не могла отпустить ее. Не могла разжать пальцы. Она не могла исчезнуть…
Он что-то шептал. Марк что-то шептал. Я не слышала, иногда фокусируя на нем взгляд.
— Миша…
— Что? — Марк тер мочалкой мою правую руку.
— Это Миша ее убил. Она была мне ближе всех. Я променяла его на нее. Он не простил. Это он. Я знаю.
— Не думай об этом. Не сейчас.
— Это он убил ее…
Марк взял вторую руку и начал намыливать. Она все еще тряслась.
— Я не знаю что делать. — Я снова заревела. — Я не знаю.
— Сейчас поспишь, а завтра все решим.
Я чувствовала, как люфа смывает со спины эту ночь. Будто я отмывалась от самой Гриши… Подняла голову к Марку.
— Поднимешься? — Спросил он на мой взгляд. Я поднялась. Забрала у него мочалку.
— Принеси телефон.
— Зачем? — Удивился он. — Ночь на дворе.
— Принеси телефон.
Подняв душ, я направила на себя горячие струи. Как только он вернулся с телефоном, протянула руку за полотенцем. Обмоталась. Взяла телефон.
— Кому ты собралась звонить?
Положив ладонь ему на грудь, начала выталкивать из ванны.
— Успокойся, Лида. — Он поймал мои руки. — Успокойся.
Я сказала: Выйди.
И он вышел.
Я набрала номер. Миша сонно сказала: Да.
— Это ты. — Колени задрожали. Я опустилась на коврик в ванной. — Я знаю, это ты.
— Лидок, ты о чем? Твою мать, четыре утра. Что из сделанного мной заставило тебя позвонить в четыре утра?