– Зацепка должна быть!
– Представь себе, что нет, – усмехнулся Шаман. – Был банк, и нет его. Он просто разорился. А от директора избавились потому, что он был в курсе, мог навести. Уж слишком большие деньги были поставлены на кон.
– Хорошо, а если зайти с другой стороны. Ведь уже успели убрать десять хранителей. Почему их убрали? Они знали какие-то тайны?
– Мы здесь тоже копали изрядно, но ничего не нашли. Такое впечатление, что те, кто посягнул на общак, просто заметали следы или хотели пустить нас по ложному следу. Такое тоже нельзя исключать.
– Меня удивляет другое – как они вообще вышли на общак? Подавляющее большинство воров даже понятия не имеет, где он может быть сосредоточен, не говоря уже о счетах. А тут какой-то неведомый хакер выкачал два десятка миллионов, перевел на счет в другой банк и был таков. Не нравится мне эта история.
Шаман понимающе покачал головой. Похоже, что они думают об одном и том же, но никто из них не хотел высказать неприятную мысль первым.
Наконец Шаман решился:
– Знаю, о чем ты подумал. Мне тоже эта история очень не нравится. Ты хочешь сказать, что среди нас завелся «крот», который капает обо всем, что происходит?
– Да. Уж слишком много случайностей. Только на нас в последнее время была парочка покушений. У меня такое ощущение, что мне в затылок кто-то очень сильно дышит.
– После того, как пропали деньги, мы попытались разобраться. Подозрение в первую очередь упало на тех, кто находился ближе всего к деньгам.
– Хранители?
– Да, они самые. Но ничего не выведали.
– Ладно, поживем – увидим. Я думаю, что Костыль как-то связан с этими делами. И если мы его отыщем, то многое может проясниться.
– Но весь вопрос, как его найти.
– Ты не знаешь, у него есть какие-нибудь привязанности, скажем, подруга, престарелая мать, ребенок?
Шаман задумался:
– Пока я не могу сказать тебе об этом. Нужно навести справки, потребуются кое-какие затраты. – И уже утвердительно добавил: – Думаю, я могу утрясти этот вопрос… к завтрашнему дню.
Шаман словоблудием не страдал и всегда знал, о чем говорил.
– Отлично. Было бы хорошо, если бы отыскалась женщина, к которой он неравнодушен. В тюрьме чувства обостряются, и ему просто захочется душевного тепла. А проститутками такой пожар не загасить.
– Попробую. Но при том, что я о нем знаю, не очень-то и верится, что у него могут быть привязанности. А насчет душевной теплоты, мне кажется, ты и вовсе соврал. Ладно, посмотрим. Какие у тебя сейчас планы? – неожиданно поинтересовался Шаман.
Святой неопределенно пожал плечами.
– Как будто бы никаких.
– Вот и отлично. Сейчас поедем ко мне, – воодушевился Шаман, – пивца попьем, старое вспомним, нам ведь есть о чем поговорить.
Он завел двигатель, и автомобиль, юркнув в брешь между двумя грузовиками, быстро помчался по улице.
– Постой, я не готов, – попробовал воспротивиться Герасим.
– А-а, понимаю, – протянул Шаман, – это ты из-за Оксанки? Напрасно. Она как раз хотела тебя видеть. Я не смог ей отказать, – в голосе вора прозвучала едва заметная горечь.
Интуиция подсказывала Герасиму, что он не должен отказывать сейчас Баскакову. И вообще, его жизнь после монастыря стала до того запутанной, что он едва разбирался в том, что происходит.
– Я не могу!
– Ну ты можешь сделать мне одолжение? – взмолился Шаман.
Подобные интонации были нехарактерны для Гриши Баскакова. Размяк старый вор, слабину дал. Но неожиданно Святой подумал: а что, если все обстоит иначе – прикипел Шаман к бабенке настолько, что готов выполнить любой ее каприз? Святой посмотрел на Шамана, который, затеяв догонялки, лихо перескакивал с одной полосы на другую. Лицо у него волевое, сильное, трудно заподозрить такого человека в слабости, а уж тем более невозможно представить в качестве рогоносца, терпеливо наблюдающего за похождениями своей подруги.
– Хорошо. Договорились.
– Вот и славно, – с облегчением выдохнул Шаман, заметно повеселев.
* * *
Кроме Оксаны, в квартире оказалась ее подруга – милое молодое создание в потертых джинсах. Звали ее Юля. Посмотрев с лукавой улыбкой снизу вверх на вошедших, она юркнула в дальнюю комнату и больше не появлялась. Но уже только от одного присутствия этой девушки Святому сделалось легче.
Возможно, удастся избежать ненужных объяснений.
В бордовом халатике и просторных шелковых шароварах Оксана выглядела очень по-домашнему. Во всем ее облике, в манере держаться преобладала подкупающая мягкость и женственность. В таком наряде ее можно было бы запросто представить в гареме арабского шейха, где она наверняка не затерялась бы среди многочисленных красавиц.
– Проходи, – пригласила она застывшего у порога Святого.
Герасим перешагнул порог знакомой квартиры. Так же отрешенно ступает на эшафот узник, обреченный на казнь. Святой сделал попытку улыбнуться и почувствовал, что получилось очень неубедительно.
Единственное, что ушло отсюда, так это прежний запах, вместо него появился другой, чужой, слегка горьковатый. И Святой почувствовал себя неуютно.
– Фу-ты, черт, как я забыл, – спохватился Шаман, посмотрев на часы. – У меня срочное дело. Через пару часов я приду, так что не скучайте. А ты, Оксана, угости гостя.
Похоже, что женщину устраивала такая ситуация. На ее лице выразилось облегчение, и, когда за Шаманом закрылась дверь, Оксана по-хозяйски взяла Святого за руку и провела в комнату.
– Зачем ты устроила все это? – Святой высвободил свою руку.
– Я скучала по тебе.
– Это что-то новенькое, – произнес Святой, понимая, что без объяснений обойтись не удастся. – И что будет дальше? – произнес Герасим громче, чем следовало.
– Помнишь, ты мне когда-то предлагал уехать отсюда?
– Помню… Но это было в другой жизни.
– Мне бы хотелось узнать, осталось ли твое предложение в силе?
– Ты слишком поздно спрашиваешь, прошла целая жизнь.
– А если я тебя попрошу о том же самом, ты откажешь женщине?
– А как же Шаман?
На столе стояла бутылка красного вина. Оксана выдернула пробку, разлила вино в высокие фужеры и тут же отпила чуть ли не половину. Оказывается, она изменилась не только внешне. Вот так запросто может налить себе винца и выпить. Прежде за ней такого не наблюдалось.
Она отставила фужер и произнесла:
– А какая, в сущности, разница. То, что произойдет, касается только нас двоих. Разве не так?
– Признаюсь, мне лестно услышать это предложение, но я вынужден ответить отказом.
– Жаль. Мы были бы очень хорошей парой.
День складывался как-то странно. Сегодня ему уже второй раз предлагают уехать. Святого передернуло от мысли: а что, если предложение Оксаны – это лишь частичка какого-то непонятного плана? Шаман ему не доверяет и с помощью его бывшей возлюбленной хочет выведать нечто такое, что неизвестно ему самому.
Взяв фужер, Оксана выпила вино до донышка. С минуту подержала пустой бокал в руке, как бы оценивая вкус выпитого, после чего поставила его на краешек стола. Оксана умела подать себя. Даже самые обычные ее движения были наполнены такой грацией, как будто она долго репетировала их.
– Я ведь тогда многим рисковал, когда предложил тебе уехать со мной. Ты этого не оценила. Когда ты ответила «нет», мне показалось, что для меня больше не существует будущего. Но жизнь сама подсказала мне выход.
Глаза Оксаны поблескивали. В монастыре он вспоминал ее именно такой: чуть смешливой, в меру азартной и соблазнительной, как Афродита.
– Ты когда-нибудь жалел об этом?
– Не в моих правилах жалеть о том, что случилось. Все, что происходит, идет по провидению божьему.
– Ты стал немного философом.
Святой отрицательно покачал головой:
– Совсем нет. Я всего лишь бывший монах.
Оксана откинулась на спинку кресла. Ворот халата у нее слегка распахнулся, и Святой увидел открытую грудь.
– Не надо мне этого. Я не мальчик. И не собираюсь таять от женских прелестей. Прикройся!
– Никогда не думала, что ты так плохо воспитан, мог бы сделать замечание и поделикатнее. Ты мне можешь ответить на один вопрос откровенно?
– Постараюсь.
Оксана неожиданно поднялась и в три небольших шага приблизилась к Святому.
– Помнится, раньше во мне тебя многое возбуждало. Ты мне говорил, что на тебя возбуждающе действует даже мой голос.
– Сейчас я этого не скажу. Хотелось, чтобы ты поняла меня правильно, между нами все кончено. Твое желание заполучить меня я воспринимаю как бабью прихоть.
– Я бы не хотела расставаться с тобой навсегда, – неожиданно призналась Оксана. – Возможно, я этого тебе бы никогда не сказала, но я сейчас выпила и поэтому как-то расслабилась. Так что прости мне эту слабость. Хочешь, я тебя познакомлю со своей подругой? Она моложе меня, и я отношусь к ней как к своей младшей сестре.
Святой невольно улыбнулся:
Святой невольно улыбнулся:
– Это любопытно. Что же получается, ты хочешь познакомить меня со своей подругой только лишь затем, чтобы я никуда не исчезал и все время находился в пределах твоей видимости. Мне так это понимать?
Рука Оксаны потянулась к откупоренной бутылке.
– Господи, что же это со мной? – почти брезгливо она отодвинула вино в сторону. – Да, ты правильно меня понял.
– И ты не будешь меня ревновать к ней?
– Если я и буду ревновать, то ты этого никак не заметишь. Тебе понравится эта девочка, она рослая, с длинными пшеничными волосами, домашняя…
– Любит вязать, шить, очень привязана к родителям, – продолжил за Оксану Святой. – Я боюсь разочаровать ее, странная получится пара: вор и домашняя девочка. Даже не верится, откуда у тебя взялась такая невинная подруга? И тебе не жаль такое прелестное создание бросать в пасть такому свирепому тигру, как я? Ведь я могу ее и проглотить.
– Не наговаривай на себя, в тебе больше хорошего, чем плохого. Вы будете просто идеальной парой, она тиха и очень покладиста. И вообще, с такой девушкой, как она, жизнь твоя может очень здорово перемениться. Во всяком случае, ты не пожалеешь…
Герасим уже хотел ответить, что не чужд всевозможных экспериментов и принимает предложение Оксаны, но тут в дверь позвонили.
Оксана с сожалением развела руками и направилась к двери.
– Я открою! – неожиданно выскочила из соседней комнаты Юля и уверенно направилась к двери.
– Кто это?
– Открывай, свои, – раздался из-за двери уверенный задиристый голос. Так говорить мог только хороший знакомый, чуть ли не друг дома.
Юля поспешно сбросила цепочку, повернула ключ и широко распахнула дверь. Святой не сразу понял, что произошло, просто послышался негромкий щелчок, после чего в прихожей раздался какой-то глухой стук и звон разбитого стекла. Мгновенно вскочив, он спрятался за угол шкафа и рванул из-за пояса «макаров».
Герасим никогда не видел этого человека прежде. Плюгавый, с чуть оттопыренными ушами, с блестящими глазами-пуговками, чем-то он напоминал мелкого грызуна. Даже голова его была слегка вытянута, что еще более усиливало сходство. Не хватало разве что крысиного оскала с мелкими зубками.
Взгляд киллера скользнул по дальним углам комнаты. Это была ошибка, и Святой выиграл дополнительные мгновения. Глаза их встретились в тот самый момент, когда Герасим надавил на курок. Ему было понятно, что все уже кончено, что выпущенная пуля уже на пути к своей цели. Но «гость» еще не знал этого. Святой поймал в блестящих глазах киллера охотничий азарт, тот даже успел направить ствол в его сторону. Но в этот же момент неизвестного отшвырнуло к стене, и, стараясь удержать равновесие, он вытянул руки, цепляясь за высокий торшер. Тонкое стекло абажура, ударившись об угол, сыпануло по всей комнате колючими осколками, и незнакомец упал лицом прямо на них.
– Кто? – перевернул Святой его на спину. – Кто?!
В глазах парня таяло недоумение – неужели это все?
У Святого не было времени, чтобы разубеждать его в обратном. Ангел смерти уже накрыл свою жертву темным крылом. Губы киллера шевелились, но Герасим не мог понять его.
– Кто?!
Ноги лежащего мелко задрожали, после чего он дернулся всем телом и вытянулся во весь рост, нелепо откинув набок голову.
– Плохо, что без причастия помер, – пожалел Святой и, сунув пистолет за пояс, прикрыл глаза покойному.
Юля была убита выстрелом в голову, скорее всего она даже и не осознала, что произошло, просто на нее навалилась темнота, и она ушла в небытие, как это бывает при операциях под общим наркозом. На левой стороне ее лба Святой рассмотрел небольшое аккуратное отверстие.
Неожиданно в квартиру ворвался Шаман и сразу же оценил обстановку.
– Чего стоишь? – закричал он. – Уходить надо! Ты ей больше не поможешь.
– Ее прямо… с порога, – негромко проговорил Святой, не в силах отвести взгляда от лица убитой. Ему хотелось запомнить девушку другой. Но он отчетливо понимал, что память злорадно будет подсовывать ему именно эту картинку. – А тот там лежит… в комнате. Я его подстрелил.
Шаман закрыл за собой дверь и прошел в комнату. С минуту он разглядывал лежащего на полу мужчину, под которым уже расплылась большая кровавая лужа.
– Нарвался… Ты знаешь его?
– Впервые вижу, – признался Святой. – А ты не встречал?
Шаман притронулся пальцами ко лбу убитого, как будто бы хотел проверить его температуру, повернул набок голову и бесцветно констатировал:
– Жаль, быстро сдох, могли бы поспрашивать с пристрастием. Я прямо чуял что-то недоброе. Решил вернуться… А рожа мне его незнакома. Да и мало ли по столице отморозков бегает, готовых за дозу героина мать родную укокошить. Оксана, как ты?
– Юльку жалко, – всхлипнула девушка. – Она мне как сестра была.
– Ладно, пошли отсюда, Святой, не хватало, чтобы нас легавые прихватили. Славная была Юлька баба, надо будет выпить за помин ее души. Только, бога ради, прошу тебя, не делай скорбное лицо, когда по лестнице будем спускаться! Мало ли, кто может встретиться.
– Попробую, – глухо пообещал Святой, оторвав взгляд от убитой.
– Ты, Оксана, ничего не видела и не слышала. Поняла? Выкрутишься как-нибудь…
– Да…
– Кстати, у тебя какой ствол?
– «Макаров».
– Возьми вот «беретту», а свой на помойку выкинь, – протянул Шаман пистолет.
В подъезде царил обыкновенный полумрак. На верхнем этаже кто-то усиленно колотил в стену, а с улицы раздавался вой «Скорой помощи».
– Не торопись, иди спокойнее, – строго предупредил Шаман, направляясь к машине. Он нажал на пульт, и охранная система, пропиликав дважды, гостеприимно отомкнула замки.
Киллер, возможно, был не один, и тогда уже следующая пуля достанется кому-нибудь из них. Святой посмотрел в заросли акации, откуда мог быть произведен выстрел, но вокруг было тихо.
– Что теперь? – спросил Святой, когда машина отъехала от дома Оксаны.
– Откровенно говоря, не знаю. Да, не заладился сегодняшний денечек, и это только начало, представляю, что будет, когда наступит вечер, – невесело пошутил Шаман.
– Останови, Шаман, я не могу, мне нужно выйти.
– Не раскисай, – строго предупредил Баскаков, – нам нужно шевелиться. Искать гадов… Иначе нам болты накрутят.
– Останови! Я не могу!
– Ладно, – притормозил Шаман, – вижу, что ты крепко переживаешь. Что ты намерен делать? – И, повысив голос, добавил: – Только не надо говорить, что ты уходишь на неделю в запой и будешь находиться в лежке! Мне тоже Оксану жаль, я с ней прожил последние несколько лет, но дела требуют, чтобы мы шевелились. Я не знаю, что в таких случаях положено делать монахам… Молиться, что ли? Молись! Свечу поставь. Но завтра я заеду к тебе, и будь в полном порядке. Вижу, что сейчас разговора у нас не получится. Ну, затрахай ты, что ли, свою Настю!
Машина мягко прижалась к тротуару, Святой вышел, не простившись.
– Я заеду за тобой, – напомнил Шаман.
Глава 16
В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ Я – ВОР
– Ты уже вернулся? – захлопала ресницами Настя.
В халате, в голубеньких тапочках, она выглядела очень доступной и напоминала беззаботную бабочку, едва вылупившуюся из тесного кокона.
– Как видишь, – хмуро протянул Святой, тяжело перешагнув через порог.
– Что случилось? Ты можешь рассказать, в чем дело? Может, я тебе смогу помочь? – участливо предложила Настя, сразу почуявшая что-то неладное.
Девушка уже полностью освоилась в купленной Святым квартире. На столе – чистая скатерть в круглых узорах, кажется, прежде ее не было; на диване, облокотившись о мягкий валик, сидел плюшевый мишка; в стеклянном шкафу аккуратно расставлена посуда. Святой все собирался съездить посмотреть Настино жилье в Москве, но все никак не удавалось. Да и Настя не настаивала…
– Вряд ли, – плюхнулся Святой в кресло. Почувствовал, что под боком чего-то мешает – еще одна мягкая игрушка, на сей раз заяц. По обыкновению хотел забросить его далеко в сторону, но, заметив сочувствующий взгляд Насти, поступил не так жестоко – положил к себе на колени.
– А ты поделись, тебе станет легче, – Настя подошла ближе, не смея сесть рядом.
Вот она, его женщина. Доступная, желанная, все понимающая. И ласковая, как домашняя кошечка. Кто бы мог подумать, что в одном человеке может быть сосредоточено столько добродетелей.
– Ты не поймешь, – обреченно махнул он рукой.
– Тебе надо выговориться, тогда станет легче. Так бывает.
Вот кого ему не хватает – игумена. Праведный старик умел слушать, не перебивая, мужественно взваливая чужую беду на собственные плечи. Для этой девочки подобная ноша будет чересчур тяжеловата.
– Оставь меня, я хочу побыть один, – сказал Святой, отвернувшись.
Неожиданно Настя опустилась на колени и, взяв его ладони в свои, посмотрела на Герасима снизу вверх.
– Доверься мне, расскажи, в чем дело. Мне больно смотреть, как ты мучаешься.