Светлана хлопнула ладонью по столу. Жест был такой неожиданный, что даже Мрак вздрогнул, а Иваш так и вовсе подпрыгнул.
— Нет, — сказала Светлана властно. — Иваш, на будущее знай: в таких делах ничего не смей делать без меня. Без моего разрешения, если хочешь знать! Иваш, я тебя люблю, ты мой муж, но запомни: я родилась дочерью тцара и видела, как принимаются важные решения, почему принимаются и что можно ожидать от этих решений. В случае удачи и случае неудачи. Ты можешь навлечь серьезную беду...
Иваш воскликнул, шокированный:
— Каким образом?
— Если в Барбуссии поймут, что мы хотим их земли присоединить к Куявии, они могут обратиться к Артании! А мы, введя войска в Барбуссию, столкнёмся с войском артанцев, которые вошли туда на сутки раньше! А к войне с Артанией мы не готовы. Я вообще предпочла бы, чтобы с Артанией никогда никаких войн не было. Эти дикари не считаются с потерями, у них гибель в бою считается почётной, потому они радуются поводу начать войну и бросаются в бой, распевая песни!
Иваш раскрыл рот, чтобы возразить, Мрак видел по его лицу, что обязательно сказал бы нечто вроде: шапками забросаем, но внезапно дверь приоткрылась, вошла в длинной детской рубашке Кузя. Личико её было заспанное, она тёрла кулачками глаза. За нею вбежала ещё более заспанная нянька. Светлана, нахмурившись, властным жестом отправила няньку за двери.
— Кузя, — сказала она строго чистым, ясным голосом, — что случилось?
— Я видела Мрака, — заявила Кузя.
Иваш вздрогнул, Светлана побледнела, глаза её расширились, она оглянулась по сторонам.
— Мрака?
— Да. Он приходил ко мне.
— Когда?
— Только что.
Она подошла вплотную к Светлане. Та нагнулась, обняла девочку, напускная строгость с лица исчезла. Иваш с облегчением вздохнул, засмеялся:
— Мне тоже иной раз такое приснится!
Но голос его звучал натужно, а глаза всё ещё бегали по сторонам. Кузя высвободилась из объятий старшей сестры, глаза её обшаривали взглядом лицо Светланы, на Иваша не посмотрела ни разу.
— Светлана! — сказала она напоминающе. — Я не пойду замуж за Громланда!..
Я же буду женой Мрака, ты забыла?
Иваш отмахнулся, вид у него был довольно брезгливый, Светлана кивнула с отсутствующим видом. Ее рука погладила Кузю по тонкой спинке.
— Да-да, конечно, мой Кузнечик... Тебе никто не мешает оставаться его невестой, женой... кем угодно. Но сейчас мы намерены заключить твой брак с Громландом. Что поделаешь, нам нужно укреплять границы и мощь нашей страны.
Кузя закричала:
— А я не пойду за него!.. Не пойду! Ведь ты же пошла за своего Иваша по собственной воле?
— Мне просто повезло, — ответила Светлана. Она покосилась в сторону Иваша, слабая улыбка скользнула по её прекрасным губам. — Мне просто повезло... Но, боюсь, что умри наш дядя раньше, то даже это мне не удалось бы. Ибо тогда я была всего лишь дочерью тцара, могла настаивать на своих решениях... которые диктовало мне сердце. Сейчас же я — повелительница Куявии. А это такая ноша... Теперь я знаю, что должна поступать только разумно и правильно. И что даже моя жизнь — всего лишь песчинка...
Иваш завозился в нетерпении, сказал брезгливо:
— Светлана, она всего лишь ребёнок! А ты ей что-то объясняешь. Как будто оправдываешься!
Светлана вздохнула.
— Ты прав. Я веду себя...
— Не по-тцарски, — досказал он.
— Да, — сказала она. — Не по-тцарски. Тцар не объясняет и не оправдывается.
Иваш кивнул.
— Вот это верно. Не объясняет и не оправдывается. А поступает так, как велит железная необходимость. Итак, Кузю отдаём за Громланда, за это получаем безопасность наших земель на границах с Вантитом. Плюс наши купцы получают доступ на просторы этого Вантита, довольно загадочного и непонятного... Надо два-три каравана снарядить за наш счёт, а задачу дать не столько набрать редких товаров, сколько разузнать побольше о Вантите, составить карту, отыскать их слабые места, наметить сильные...
Светлана взяла Кузю на руки, встала из-за стола.
— Это потом, — прервала она. — Эти мелочи можно поручить советникам. На сегодня довольно. Я отнесу Кузю, а ты... отправляйся спать тоже. Я сейчас приду. Присплю Кузненечика и приду.
Когда помещение опустело, Мрак тихонько отодвинулся, в груди зарождалось глухое рычание, он давил его, как мог. Значит, это Иваш возжаждал его жизни. Тот самый Иваш, шкуру которого он спас... Скотина. Правда, возможно, если бы знал, что на троне тот самый Мрак, то, возможно, не стал бы? Хотя кто знает, люди думают так, а тцары — эдак. У них всё подчинено не «хочу», а «надо». Причем в наихудшей форме: надо не мне, а государству, что значит, можно оправдать всё.
Светлана даже не против того, чтобы убивали незнакомого тцара. Нет, она против, чтобы убивали без её ведома. Без её одобрения. Мол, убивать соседнего тцара — дело серьёзное, потому убивать его или не убивать — должны решать другие тцары, а не их жёны. А этот Иваш — всего лишь жена тцара Куявии!
Он улыбнулся по-волчьи, тихонько двинулся по ходу, заглядывая в помещения, освежая в памяти расположение комнат, залов, длинных коридоров огромного дворца. Когда он вернулся к спальне, заглянул, сердце снова стиснулось, а в груди заныло.
Огромное ложе уже занято: Иваш спит на спине, руки широко раскинул. Рядом тихонько заснула Светлана, её щека лежит на сгибе его локтя. Тайный выход из спальни ведёт через тёмную комнату, где тесно от тцарских одежд Светланы и ещё более пышных и ярких — Иваша. Мрак поколебался, можно бы и так, спят же, но что-то внутри удержало, сбегал за своей одеждой, даже пояс надел с кинжалом в ножнах, потихоньку отодвинул камни и выбрался в комнату.
Человечий нюх уже не рисовал отчетливые картины, пришлось постоять в полутьме, среди надушенных одежд, причём — от одеяний Иваша пахнет сильнее и смраднее, потом потихоньку приоткрыл дверь. Лицо Светланы разрумянилось, пухлые губы шевелятся, но Мрак не расслышал ни слова.
Он снял с пояса нож, острый, с изогнутым клинком, какой делают только в Барбусе, глаза быстро пробежали по сторонам, взгляд упал на стол с расстеленной картой. С размаха всадить нож не решился, могут услышать, попробовал приставить острие к столешнице и навалиться, тоже не получилось, озлился, со всего размаха загнал нож в крышку стола, пришпилив карту, молниеносно отпрыгнул, шмыгнул в тёмную комнату, как можно тише раздвинул дурно и сильно пахнущие одежды, вон он, главный камень, пальцы нажали как будто сами по себе, он проскользнул в тайный ход и вернул камень на место.
В комнате раздавались голоса: встревоженный — Светланы и сонный, капризный
— говорок Иваша. Мрак прильнул глазом к дырочке. Светлана сидела на постели, озиралась. Золотые волосы падали на плечи и обнажённую грудь. Она выглядела такой прекрасной и невинной, что в сердце снова кольнула боль. Он поспешно отодвинулся, показалось непристойно видеть её обнажённой. Пальцы схватились за волосатую грудь, он помял с силой, отступил и, шатаясь, потащился по тёмному ходу прочь.
8. ВОСЬМОЙ ДЕНЬ НА ТЦАРСТВЕ
Утром проснулся, уже морщась от сильного запаха оливкового масла. Даже не запаха, а уже откровенной вони. На этом масле внизу в людской жарят рыбу, а здесь в помещениях для благородного люда хоть забивай окна. Со двора резко и неожиданно раздались пронзительно грубые овечьи крики. Он рассерженно прыгнул к окну, весь двор внизу покрыт этой волнующейся массой, все мясистые тела втягиваются в раскрытые двери подвала: кому-то приспичило резать прямо здесь, чтобы свежее мясо сразу к столу...
Пастух на худой лошадке, сам тоже как скелет, весь лиловый, настолько пропитался солнцем, но голова белая, как у перезревшего одуванчика. Мрак рассмотрел даже седые волосы на руках и на груди. Овцы, мелко-мелко перебирая копытцами, исчезают в подвале, пастух сонно тыкал в отставших длинным посохом.
— И это дворец, — сказал Мрак с сердцем. — Столица!..
Зевнул, почесался, самокритично подумал, что и он вроде бы не совсем император, таких тцаров пруд пруди, их больше, чем лягушек. На всех дворцов, окружённых огромными садами с розами, не настроишься. Настроение улучшилось, подмигнул Хрюнде, та наблюдала за ним сонными глазами.
Жаба зевнула, тоже почесалась, уморительно вытягивая шею и выворачивая голову, перевернулась на другой бок и заснула, приоткрыв крохотную красную пасть.
На этот раз Мрак позволил завести себя в бассейн, разрешил мыть, чистить, скрести, мять и щупать, а к завтраку вышел свеженький, бодрый, готовый сожрать хоть жареного коня с копытами и даже с подковами. На завтраке присутствовали неизменный Аспард, Червлен, даже Манмурт ради такого дела выгулял жабу быстрее обычного, ибо разделить с самим тцаром завтрак — это ж можно рассказывать о такой привилегии всем потомкам до самого дальнего колена.
Мрак с удовольствием выслушал новости о крепости Несокрушимой, которую артанцы сдуру дважды пытались захватить конными отрядами, даже не удосужившись запастись штурмовыми лестницами. Аспард со смешками напомнил о Щербатом, случай на заднем дворе уже оброс легендами, поговорили о драконах, здесь Аспард посерьёзнел и рассказал подробно и скучно, как ищут тех, кто осмелился посягнуть на священную особу Его Величества.
На этот раз Мрак позволил завести себя в бассейн, разрешил мыть, чистить, скрести, мять и щупать, а к завтраку вышел свеженький, бодрый, готовый сожрать хоть жареного коня с копытами и даже с подковами. На завтраке присутствовали неизменный Аспард, Червлен, даже Манмурт ради такого дела выгулял жабу быстрее обычного, ибо разделить с самим тцаром завтрак — это ж можно рассказывать о такой привилегии всем потомкам до самого дальнего колена.
Мрак с удовольствием выслушал новости о крепости Несокрушимой, которую артанцы сдуру дважды пытались захватить конными отрядами, даже не удосужившись запастись штурмовыми лестницами. Аспард со смешками напомнил о Щербатом, случай на заднем дворе уже оброс легендами, поговорили о драконах, здесь Аспард посерьёзнел и рассказал подробно и скучно, как ищут тех, кто осмелился посягнуть на священную особу Его Величества.
После завтрака время принимать посетителей, решать дворцовые мелочи, Мрак уже привычно направился в зал, но сразу за дверью услышал радостный возглас:
— Ваше Величество!
К нему с ослепительной улыбкой подходила, лукаво улыбаясь и томно покачивая обнажёнными плечами, роскошная молодая женщина. На голове блистает башня золотых волос, все сооружение перевито голубой лентой, глубокий вырез на платье, молочные белые полушария с такой жаждой рвутся наверх, что у Мрака пальцы шевельнулись сами, словно помогал, да, просто помогал, в поясе узка, но бёдра широки, а зад похотливо приподнят, оттопырен. Крупные сочные губы, огромные голубые глаза, соболиные брови, а мелкие ровные зубки блещут как жемчуг.
— Эт я, — ответил Мрак. Он покосился по сторонам, но верный Аспард отлучился, проверяет стражу на входе в тронный зал. — Эт я, ты угадала.
Она весело засмеялась, красиво вскидывая голову, чтобы он лучше рассмотрел её нежное чистое горло. У неё в самом деле, отметил он, удивительно красивая шейка, изящный подбородок, а смеётся тихо и в то же время звонко, как будто звенит маленький серебряный колокольчик.
— Да, — сказала она смешливым голосом, — как же мне угадать, Ваше Величество, когда вижу вас так редко?
— Да, что-то и я тебя вчера не видел, — ответил он осторожно.
В самом деле, мелькнула мысль, такую женщину он бы заметил издали. Таких замечают так, что остальные женщины в зале, да и вообще на всем свете исчезают вовсе.
— А как вы могли меня заметить, Ваше Величество, — сказала она томно, — если я только сегодня утром приехала из своего медвежьего угла. Но, слава небу, все дела закончила, теперь могу рассмотреть вас снова...
— Хе, — сказал он тоже весело. — Ну, вот он я! Смотри вволю. Я не жадный.
Она покачала головой, голубые глаза слегка потемнели. — Ваше Величество, я ведь из этих... которые самые первые люди на свете! А они, пока не пощупают, так и не поверят.
— А что, — ответил Мрак легкомысленно, — щупай, я разве против?
Она засмеялась, снова запрокинула изящную головку, башня роскошных волос заколыхалась, но выдержала. Мрак невольно представил себе, как они рухнут, рассыплются золотым водопадом по плечам, а как здорово будут смотреться на подушке...
Они шли через зал, женщина держала его под руку и что-то ворковала. Мрак поймал пару взглядов придворных, но не обратил внимания, пока за ними не захлопнулась дверь. Вместо тронного зала они оказались в небольшой комнатке. Женшина сразу же бурно задышала, протянула к нему руки. Мрак стоял столбом, его чуткие уши ловили все звуки по ту сторону двери в большой людный зал. Жужжат, как шмели, можно даже различить, кто и как высказывается по их поводу.
— Ваше Величество! — вскрикнула она со страстью. — Звёзды звёздами, но вы
— сильный и крепкий мужчина, вы должны наслаждаться женским теплом. Да, я знаю про вашу любовь к жене... но она ушла, боги её взяли себе... и вообще, с того дня прошла целая вечность, Ваше Величество!
Он пробормотал глупо, понимая, что она права:
— Да, конечно... Но мы вот, мужчины, иногда... Понимаешь, верность... ну и обеты, понимаешь...
Она начала расстёгивать шнуровку на лифе. Пальцы её дрожали, глаза впились в его лицо. Мрак уловил радостное недоверие, сразу сориентировался, перехватил её за руку, остановил.
— Погоди...
— Ваше Величество!
Она умоляющим жестом прижала руки к груди, пальцы Мрака вмялись в горячую мягкую плоть, всё-таки успела расшнуровать, зараза, а что там веревочки, так только сильнее дразнит. Но от женщины... как же её звать, слишком сильно пахнет благовониями, маслами, притираниями, такие купают своё роскошное тело в разных водах с целебными да приворотными травами, из-за этого не только в груди ничего не ворохнулось, но даже плоть сперва начала разогреваться, а потом как-то заснула.
— Погоди, — сказал Мрак твёрже, — у меня, понимаешь, голова сейчас занята совсем не звёздами. И даже не покойной женой, будь земля ей пухом... Государственные проблемы, понимаешь?.. Столько дел накопилось, столько дел... Ты пока остынь, поняла? Я не могу мозги отвлекать в такое сложное время.
— Мозги?
— А чё, — обиделся Мрак, — у меня мозгов совсем нету?.. Есть, честное слово.
— Ваше Величество...
— Остынь, — велел Мрак уже строже. — Мне надо делами, поняла?
Он шагнул к двери. Она вскричала вдогонку порывисто:
— Ваше Величество!.. Оставьте мне хотя бы надежду!
— Надежду лови, — согласился Мрак, довольный, хоть ещё легко отделался. — Как-нибудь и когда-нибудь. Поняла?
— Ваше Величество, я буду молить богов, чтобы это время наступило как можно быстрее!
Мрак торопливо выскользнул за двери. Его рассматривали очень заинтересованно, он ощутил щупающие взгляды по всей своей фигуре, озлился, гаркнул:
— У кого ко мне дело?.. Нет дел? Тогда я вам щас отыщу работу...
От него шарахнулись, он пошёл торопливо через зал, на этот раз стражи оказались рядом, проводили до самой Двери. Дальше Аспард и Червлен подхватили под руки, церемониймейстер что-то прокричал, трон приближался, приближался, Мрак изволил позволить усадить себя на мягкое сиденье, испустил могучий вздох, потрудился, мол, затем с усилием закутался в тцарское достоинство и стал тцарствовать.
Придворные чередой проходили мимо, кланялись. Мрак смотрел отеческим взглядом, то есть бараньим, тупо уставясь в нечто великое и далёкое над их головами, дабы взор был государственным, зато ноздри вздрагивали, раздувались, как паруса. Его звериная память хранила сотни тысяч запахов и десятки тысяч оттенков каждого запаха, и сейчас он краем глаза помечал проходящих перед троном, сравнивал запахи первого дня и нынешнего, запоминал разницу. Пока только запоминал, а разобраться можно позже.
Это они проходят смиренные, кланяются и проходят, кланяются и проходят, а он явственно слышит: "Молодец, начал просыпаться... ", "Ах ты, сволочь, надо бы тебя раньше, а то зашевелился, наших людей удалил из дворца... ", "Ишь ты, дед в нём заговорил... ", «Неужто правда, что Клентису зубы вышиб?», "Как бы его снова к звёздам, к звёздам... ", "Хорошо, молодец... Найти бы да порвать его звёздные карты... "
Запах одного был острым, резким, Мрак явственно увидел себя с перерезанным горлом, руки-ноги переломаны, живот вспорот, а неимоверно длинный синий язык высунулся на длину руки. Мрак проводил взглядом придворного, кивнул в его спину Аспарду, бровью подал знак, мол, запомни, потом о нём расскажешь всё, что знаешь.
Двух ярых противников, которые в первый день готовы были его в порошок, вычеркнул. Сейчас в их запахе чувствовалось сдержанное одобрение. Что значит, были готовы убить или сместить того тцара, что за звёздами перестал видеть государство, а сейчас колеблются, присматриваются. С этими потом можно будет даже сойтись, раз уж ради дела готовы человеку голову свернуть, как курёнку. Настоящие, значитца, люди. С пониманием.
Когда прошёл последний, он бодро поднялся, кивнул Аспарду:
— Зови Верховного жреца, как его...
— Плавунца?
— Да, Плавунца. Скажи, Его Величество, эта я, значитца, изволю его видеть у себя в покоях. Если Манмурт уже выгулял жабу, пусть тоже, я ему малость доверяю.
Аспард сказал горячо:
— Я ненадёжного не порекомендую. А насчёт чего, Ваше Величество? Я к тому, что ежели чего, можно какие-то меры принять...
Мрак поморщился.
— Какие? Окружить дворец войсками?
— Да нет, но если бы я знал, что вы замыслили...
— Я и сам ещё не знаю, — объявил Мрак гордо.
— Но как же...
— А вдохновление придет, понял? Пошто у Верховного жреца имя такое?
— Его предок сумел в бурю переплыть реку, когда никто этого не ожидал. А он не то ворота открыл своим, не то сам кого-то зарезал и снова в реку, но с той поры имя забылось, звали Плавунцом, а потом и дети пошли — Плавунцы...
— Ага, значитца, предок героем был? А этот, наоборот, в умные пошёл...
Дверь отворилась, Плавунец вошел осторожно, с порога посмотрел на Мрака вопросительно и ожидающе. Мрак указал на свободные кресла по ту сторону стола.