– Подождите минуту, сейчас переключу вас на мистера Воша.
Серия щелчков, помехи. Я поднял голову: в безоблачном небе сверкали звездные россыпи. Я никогда не видел так много звезд.
– Кропп, – сказал Вош.
– Я готов, Вош.
– Где ты?
Я сказал.
– Стой там и никуда не уходи. Я все устрою.
– Буду ждать в магазине, здесь холодно, – ответил я. – И я хотел спросить, Вош. Для мистера Нидлмайера еще не поздно?
– Нет, Альфред. Ты успел как раз вовремя.
Я вернулся в магазин и принялся ждать, потягивая «биг галп». Продавщица сверлила меня глазами, и я купил и «сникерс». Хотелось, конечно, взять корн-дог, но «два» – счастливое число. Я то и дело поглядывал на часы. Эшли могла в любой момент передумать, или мог появиться Нуэве и передумать за нее. Я прикинул, кто кого убьет – Сэм Нуэве или Нуэве Сэма. Оба были Оп-девять, причем лучшими в своем деле. Думаю, они схватились бы на равных. Потом я начал разглядывать пустынную парковку за окном.
– Дозвонился до отца? – спросила продавщица.
Я кивнул.
– Скоро уже приедет.
Черный «линкольн-навигатор» остановился напротив магазина. Открылась передняя пассажирская дверь, и появился Вош. Он поднял воротник модного пыльника цвета загара, медленно повернулся и оглядел парковку, держа руку в кармане.
Я попрощался с продавщицей.
– Эй, давай еще как-нибудь повторим, – сказала она.
Выйдя на холод, я подошел к Вошу и встал рядом.
– Я один.
– Не лги мне, Альфред.
– Я сын рыцаря. Честность у нас в крови.
Вош расхохотался, как будто я удачно сострил, и распахнул вторую дверь. Я залез в салон и устроился рядом с мелким, похожим на куницу типом. У него были острый нос и узкие плечи, от него пахло арахисовым маслом.
– Не двигайся, – сказал он и быстро меня обыскал.
За рулем сидел здоровяк с плоским лицом и глазами-щелочками. Он вполне мог быть клоном того плоскорожего, которого я прикончил на шоссе. Сдается мне, что плосколицых громил с заплывшими жиром глазками на свете не меньше, чем симпатичных девчонок.
– Все чисто, – сказал Куница.
Мы покатили по федеральному шоссе И-15 на север, к аэропорту.
– Я знаю, куда вы меня везете, – подал я голос. – Я знаю, где замыкается круг.
– Толково, согласись? – отозвался Вош.
– Oui, – ответил я.
00:11:03:21
С высоты тридцать пять тысяч футов Атлантический океан похож на чистую школьную доску, и смотреть на него не менее интересно. Но я смотрел, потому что надеялся, что вид меня убаюкает. Мне надо было поспать.
Вош в белой водолазке и серых брюках развалился в кожаном кресле напротив. Плосколицый Номер Два сидел за мной, а рядом с ним – Куница. Оба очень быстро заснули. Их храп действовал мне на нервы. Ничто не раздражает так сильно, как чужой сон, когда тебе самому не спится.
Я изучал океан. Вош – меня.
– «Один, один, всегда один, – тихо процитировал он. – Один и день и ночь! И Бог не внял моим мольбам, не захотел помочь…» «Сказание о старом мореходе» Колриджа.[18] Читал?
Я не ответил, но ему, похоже, было плевать.
– Поэзия – дыхание души. Не помню, чьи слова. Я полагаю, твое знакомство с поэзией ограничивается творчеством Пи Дидди и Джей-Зет.[19] Если хочешь, можешь их послушать, у нас есть спутниковое радио. И телевизор. А еще на борту целая библиотека DVD. Только что добавили шестой том в коллекцию «Трех балбесов».[20] В высоком разрешении! Можешь утешиться параллелями.
– Нет, спасибо, – отозвался я.
– И книги есть, – продолжал Вош. – Классическая литература, популярная. Но комиксов, боюсь, нет. Ты поражаешь меня как фаната продукции Арчи. Ох уж этот Джагхед![21] И выберет ли Арч между Вероникой и Бетти?
– Ты и правда разносторонний малый, – заметил я. – Поэзия, книги, музыка, комиксы, похищение людей, пытки, убийства.
– О, я просто нахватался по верхам. Как там у вас выражаются? За все берется, да не все удается.
– Мне не дает покоя одна вещь, – сказал я. – Тринадцатый Череп.
Вош улыбнулся и приподнял бровь:
– И?..
– Зачем Журдену меня убивать, чтобы его получить?
– Зачем – что? – переспросил Вош и расхохотался. Он смеялся, пока не выступили слезы.
– А что я такого сказал? – спросил я.
– Ох, Альфред, – произнес Вош, промокая щеку белым платком. – Я думаю, затем же, зачем курица перешла через дорогу.[22]
– Мой друг сказал, что Журден гоняется за мифом.
– Твой друг так сказал? А я скажу, что тебе надо научиться выбирать друзей!
Вош подался вперед и, не успел я отпрянуть, схватил меня за голову, упершись ладонью в нос и впившись пальцами в скальп.
– В нашем поиске нет ничего мифического, Альфред Кропп. В настоящий момент этот Череп у нас и через считаные часы займет свое место среди двенадцати.
Вош хотел продолжить, но осекся. Не нарушил ли он чего своими откровениями?
Он сменил тему:
– Я знал, конечно, что ты позвонишь, как только поймешь, что Нидлмайер у нас. Он единственный ценный груз, который еще остался на борту. Ты не смирился бы с его потерей, ибо сказано: «Нет большей любви…»[23]
– Я знаю, это из Библии.
– Впрочем, Нидлмайер с натяжкой попадает под определение «друг». Он сдал нам Сэмюэла быстрее, чем ты скажешь «Иуда».
– Возможно, он просто не создан для таких игр.
– Да уж не то что мы, это точно.
– Не равняй меня с собой, Вош.
– Почему? Мы не такие уж разные, ты и я. Ты мигом смекнул, что я переключусь на адвоката, а я понял, что ты свяжешься со мной. У нас с тобой, Альфред, даже мотивы схожи. Ты готов на все ради друзей, а я пойду на все, чтобы защитить моего босса, Журдена Гармо. Игра близится к концу. Я доставлю тебя на место, а ты думай над следующим ходом. Что нас ждет? Засада в Тинтагеле? Твой опекун и таинственная, но прекрасная блондинка? Или ты заручился поддержкой у этого фехтовальщика-испанца и его могущественной Конторы?
– Возможно, все проще, – ответил я.
Над Атлантикой всходило солнце, и серая школьная доска начала отливать золотом. Под этой сверкающей патиной скрывался целый мир, населенный фантастическими существами, для которых наш мир был смертоносен. Хищники и жертвы, от гигантских до микроскопических, – океан казался пустынным и одновременно набитым битком. В моих последних снах он был полон драконов.
– Подобно Ланселоту, – сказал Вош, – он шествует по равнине навстречу року под барабанный бой своих грехов.
– Кто это сказал?
– Я, – улыбнулся Вош.
Тинтагель, Корнуолл, Соединенное королевство, замок Камелот
00:06:35:10
Луна освещала развалины замка на отвесной скале. Волны с грохотом разбивались о камни, шум прибоя был слышен даже на высоте трехсот футов. Далеко в море бушевал шторм. Западный горизонт заволокли черные тучи, их пронзали молнии, но это было слишком далеко, громовые раскаты не достигали руин.
Тысячелетние камни, выбеленные солнцем, изъеденные ветром и дождем, торчали из земли, как редкие гигантские зубы. Когда-то здесь были великолепные залы, внутренние дворы, палаты с высокими потолками. Где-то среди этих каменных завалов находился и зал с круглым столом, за которым собирались король и его рыцари, в том числе храбрейший рыцарь королевства, лучший друг короля и мой предок, чья неверность привела к разрушению белокаменного замка и гибели его любимого монарха.
В полночь в Камелоте не было ни души.
– Где Журден? – спросил я.
– Ты и сам знаешь, – ответил Вош.
Конечно же, я знал. Плосколицый Номер Два и Куница остались в «лендровере», а мы с Вошем спустились по вырезанным в скале ступеням. На восточном берегу залива был вход в пещеру – зияющая пасть, обращенная к океану и беззвучному шторму.
Мы вошли в пещеру Мерлина. Вдоль стен горели факелы. Наши тени убегали по полу и взбирались на противоположную стену, где примерно на высоте груди имелся естественный выступ, на котором были расставлены кругом улыбающиеся черепа.
– Чьи они? – спросил я в ужасе.
– А ты не догадываешься? – отозвался Вош.
В глазницах плясали черные тени, и создавалась иллюзия, будто они живые и глядят на меня, пока я, оцепенев от страха, смотрю на них, а ветер свистит и воет в невидимых расселинах.
– Это рыцари Священного ордена, Альфред. Вот Виндимар из Сведберга. Вот Биллот из Сент-Этьена. А вот этот – Камбон из Сицилии. Те, которые ближе к тебе, – лорд Беннасио и, конечно же, великий Бернард Сэмсон, наследник Ланселота.
Так вот зачем Журден отправился в Пенсильванию! За тем же он приезжал и в Ноксвилл. Он раскапывал могилы рыцарей и забирал их головы.
Я пересчитал черепа. Двенадцать. Когда-то давно, в квартире дяди Фаррела, отец сказал: «Теперь нас осталось всего двенадцать…»
– Как видишь, в центре оставлено место для еще одного черепа, – сказал сзади Вош. – Почетное место.
«Последний рыцарский поход… за Тринадцатым Черепом».
– Это место для меня, – произнес я. – Тринадцатый Череп – это я.
Неудивительно, что Вош посмеялся надо мной в самолете. Я кто угодно, только не миф. Журдена не интересовал магический череп, который выточил из хрусталя Мерлин. Предмет его интереса заключался совсем в другом. Как не была богиней, сидящей по левую руку от Бога, СОФИЯ, так не был Черепом Судьбы и Альфред Кропп.
Вош приобнял меня за плечи, словно утешая. Этот жест был до того неуместен, что меня чуть не вырвало. Я стряхнул его руку и заявил:
– Я никогда не состоял в Ордене. О том, что отец был рыцарем, я узнал только после его смерти. Я не имею к ним никакого отношения.
Вдобавок на мне лежала ответственность: это я украл меч и передал его отцу Журдена, из-за чего они все погибли. Поставить мой череп в центр круга из черепов последних двенадцати рыцарей на земле, которые умерли, исправляя мою ошибку, – жест более чем непристойный!
Вош растворился в темноте и через минуту вернулся с каким-то длинным тонким предметом, завернутым в белый атлас. Он потянул за уголок, и ткань упала на пол пещеры.
– Прощальный подарок. – Вош протянул мне черный меч, который я оставил в Ноксвилле. – От верного Альфонсо Нидлмайера.
Я взял меч. Клинок переливался в свете факелов. Меч последнего рыцаря, череп которого взирал на меня с каменного выступа.
– Знаешь, – сказал я, – было бы гораздо проще отрубить мне голову еще в Монтане.
– Проще… но далеко не так романтично.
Вош взял меня за локоть и повел в конец пещеры. Наши тени бежали впереди и заползали на стену. Ему не обязательно было меня сопровождать. Я знал дорогу. Я уже ходил по этой тропе. Мы подошли к широкой трещине в стене – там начинался ход в потайную пещеру, где я, спасая мир от гибели, впервые воспользовался мечом Беннасио.
Вош остановился.
– А теперь я должен попрощаться с тобой, Альфред. Больше ты меня не увидишь.
Я посмотрел через его плечо на черепа. Я не видел его, но он мог видеть меня.
Вош проследил за моим взглядом.
– Разве найдется более удачное место для могилы, Альфред? Здесь, под самым дорогим их сердцу символом, в последнем прибежище волшебника, который внушил простому крестьянскому мальчику, что он способен создать рай на земле! И сегодня вечером круг замкнется. Ланселот обрушил стены замка наверху, а теперь его сын заплатит за их падение внизу. Конечно же, тебе здесь и место!
Я шагнул в проход.
– Adieu, adieu, Альфред Кропп! – негромко крикнул мне вслед Вош. – «Страшись проклятья сироты святого ввергнет в ад! Но верь, проклятье мертвых глаз ужасней во сто крат!»[24]
Под ногами хрустела каменная крошка. Проход временами сужался настолько, что я был вынужден боком протискиваться между острыми как бритва камнями. По сырым стенам стекали капли влаги, свист ветра у входа превратился в пронзительный вой – это призрак Мерлина оплакивал гибель королевства любви. Я прикоснулся к острым камням, и они напомнили мне о зубах дракона. Вход у меня за спиной был его губами, а я находился в пасти и двигался к глотке.
Наконец я добрался до главной пещеры. Год назад я умер здесь, в брюхе дракона. И теперь, как тогда, у меня не было выбора. Все так и будет длиться, пока я не остановлю. Я не просил об этом, но получил. Как выразился Нуэве, «дар, но не богатство». Богатство можно припрятать, а дар – нет.
У меня были дары, которые надлежало раздать. Дар для Нидлмайера, дар для Сэма и, как ни странно, дар для Журдена Гармо.
Я вошел в пещеру.
Пещера волшебника
00:05:25:19
В драконовом брюхе не было ориентиров. Стены и потолок скрывали черные тени, и через пару шагов уже не удавалось понять, где находишься – в центре пещеры или ближе к стене. Куда не встанешь, везде будет центр.
Вот там и стоял Журден с черным, таким же, как у меня, мечом в руке. Сквозь трещины в потолке в пещеру просачивался рассеянный свет. В его лучах Журден был похож на призрака.
Я направился к нему. Когда между нами осталось десять футов, он скомандовал:
– Стой.
Я остановился.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он.
Я не ответил. Конечно, я знал, кто он, а он знал, что я знаю. У меня было чувство, что Журден готовился к этому моменту и многократно отрепетировал дальнейшее после нашей встречи в Ноксвилле. Он действовал по сценарию, который сам написал и переписывал снова и снова, пока не выучил наизусть.
– Я сын человека, которого ты убил в этой пещере.
– А я сын того, кого он убил в Хативе, – ответил я.
– Да, сын последнего в роду Ланселота. Скажи мне вот что, Альфред Кропп, известно ли тебе, какого рода я?
Я не знал. Мне не рассказывали о родословной рыцаря Могара.
– Из рода Мордреда, – сказал Журден. – Мордред – единственный сын короля Артура. Я – истинный наследник короля и трона Камелота. Теперь ты понимаешь, почему мой отец притязал на меч? Он принадлежал ему по праву.
– Мордред убил короля Артура, – заметил я.
– Он отнял его бренную жизнь. А твой пращур, который предал короля, забрал его душу и отдал его в руки матери Мордреда. Если бы не Ланселот, Камелот бы не пал.
Двумя руками Журден поднял меч и поднес клинок к груди.
– Леди приходила ко мне во сне, – сказал он. – Твоя кровь смоет проклятие рода Артура. Камелот возродится, и архангел вернет меч… Вернет мне, последнему сыну Артура. Итак, Альфред Кропп, давай закончим то, что тысячу лет назад начали наши предки.
Журден бросился на меня. Его меч со свистом обрушился на мое темя, и я едва успел отразить удар. Черные клинки сшиблись. Зазвенел металл. Я с трудом устоял на ногах. Брызнула и полетела во тьму стальная пыль.
Журден усилил нажим. Я шагнул к нему, левой рукой перехватил кисть с мечом и рывком опустил ее вниз. Теперь мой клинок был свободен, и я всадил его в бок Журдена. Сталь натолкнулась на ребро и чиркнула по животу. Глаза Журдена расширились.
Он отступил. Я не тронулся с места. Журден стоял передо мной и тяжело дышал, его белая сорочка заблестела от крови.
– Может, хватит? – спросил я. – Мы ничего не должны нашим отцам, Журден. Они мертвы. Все рыцари умерли. Замок просто груда камней, а через тысячу лет и они сгинут. Меч не вернется. Забудь о нем.
Журден перебросил меч в левую руку и снова пошел на меня. Я увернулся и нанес удар справа. Острие моего меча распороло сорочку Журдена и на два дюйма вошло в живот.
И тут в голове раздался голос его отца: «Благородный Беннасио рассказывал тебе, как встретил смерть твой отец? Я истязал его. Я исполосовал его всего, пока он не начал умолять на коленях, чтобы я его прикончил…»
Журден открыл рот, словно желая что-то сказать, и начал, пошатываясь, отступать. Я остался на месте.
– Я не хочу тебя убивать. Я никогда никому не желал смерти. Даже твоему отцу, но у меня не было выбора. Однако сейчас он есть, как и у тебя, Журден. Ты можешь забыть обо всем. Мы оба можем все забыть.
Журден так и не проронил ни слова. Действие вышло за рамки его сценария, он представлял все иначе.
– Позволь мне тебя спасти, – шепнул я.
Журден Гармо бросился на меня в последний раз. Его правая рука беспомощно болталась, и он яростно размахивал мечом в левой. Я обошел его справа, развернулся, обхватил за шею, прижал его голову к груди и по самую рукоять всадил в него меч.
Журден застыл. Его пальцы разжались, и черный меч упал на пол. Затем единственными звуками остались наше дыхание и далекое завывание ветра.
Я вытащил клинок из его тела и отбросил в сторону. Потом осторожно опустил Журдена на пол, сел рядом и положил его голову себе на колени. Глаза Журдена были открыты, он смотрел на меня и беззвучно шевелил губами.
– Прости, – сказал я.
– Бог простит! – выдавил он.
Я подобрал меч его отца и полоснул себя по левой ладони.
– Сейчас мы выясним, кому прощать, Журден. Я знаю, что это исцелит твое тело. Но настоящая рана гораздо глубже.
Я прижал окровавленную ладонь к его боку.
– Именем архангела, князя света…
У Журдена закатились глаза. Я почувствовал, как моя кровь перетекает в его тело.
– И пусть он дарует тебе покой.
00:04:47:19
Журден был слишком слаб, и я понес его на руках вверх по драконовой глотке. Я прижимал его к себе, как ребенка, оберегая от острых зубов, и вынес в пещеру черепов, где его ждал Вош. Увидев, как мы выходим из расселины, он выхватил пистолет и прицелился мне в лицо.
– Нет, – выдохнул Журден, – убери его.
Вош опустил пистолет.
– Он будет жить, – сказал я.
Я не знал, поверил ли мне Вош, так как Журден был в крови с головы до ног. Я опустил его на пол и привалил к стене напротив черепов, а сам сел у каменного выступа, так что круг из улыбающихся черепов оказался над моей головой.
Вош посмотрел на меня. Потом на Журдена.
– Альфред преподал мне урок милосердия, – сказал Журден. – Разве это не достойно милости? – Он улыбнулся. – Он предложил мне прощение. Разве это не достойно прощения? – Он перевел взгляд на меня. Улыбка не сходила с его лица.