Я то и дело тёрла пальцами глаза и постоянно зевала, а Калеб не упускал возможности меня поддеть.
Впрочем, мы больше разговаривали, чем занимались делом. Он даже немного рассказал о своей семье, проживающей в Сеуле, а я в ответ поделилась секретом, что сейчас должна находиться в Пенсильвании, а не на съёмках шоу.
Он смеялся и выглядел таким… обычным. Никак не звёздным представителем с завышенной самооценкой и статусом неприкасаемого. Нормальный милый парень, с которым так удивительно приятно проводить время. Может быть, мы даже могли бы стать друзьями. Этот расклад был бы идеальным. Если бы только не мурлыкающий зверёк внутри меня, у которого сегодня, видимо, крупная вечеринка.
– Я принесу кофе. У нас ещё много работы, – Калеб вышел, и за дверью раздались его удаляющиеся шаги.
Я рухнула спиной на чёрные шелковые простыни его кровати и затуманенным взглядом уткнулась в белоснежный потолок, рассчитывая полежать так всего минутку. До тех пор пока Калеб не вернётся с кофе. Но моя привычка засыпать где попало за двадцать секунд взяла верх. И кофе я так и не попробовала.
Пробуждение было внезапным. Жутко представить себя со стороны. Ещё до того, как мозг окончательно проснулся, удалось сообразить, в каком месте я уснула, и глаза распахнулись со скоростью вспышки небесной молнии. И первое, что я увидела, это лицо Калеба. Он сидел на краю кровати вполоборота и просто смотрел на меня. Слишком пристально. Слишком откровенно.
Дурацкая ситуация.
– П-прости… я уснула, – прохрипела несвязно, приподнявшись на локтях. – Сколько времени?
– Половина второго ночи, – тихо ответил Калеб, глядя на меня всё с тем же отстранённо-задумчивым выражением лица.
Села и недоумевающе уставилась на него:
– И почему ты не спишь?.. Чёрт… прости, я ведь заняла твою кровать. Это ты накрыл меня одеялом? Почему не разбудил? Я могу уснуть где угодно, но это не значит, что меня нельзя будить. Я бы даже не стала тебя убивать.
– Я смотрел, как ты спишь, – голос Калеба прозвучал настолько чувственно, что я не сразу поняла, что не дышу.
– Для чего?..
Калеб слабо пожал плечами и всё тем же умопомрачительным до дрожи в коленках тоном ответил:
– Не смог себе в этом отказать.
Потупив взгляд, опасаясь интимности момента и собственных желаний и мысленно вставив себе мозги на место, я отбросила одеяло и слезла с кровати.
– Тебе… тебе надо поспать, – пробурчала не глядя, пряча свою гитару в чехол.
Боковым зрением заметила, как Калеб поднялся следом и остановился возле меня:
– Нескольких часов мне вполне достаточно.
– Или ты вампир, – как вариант выдала я и направилась к двери. – Завтра продолжим. С песней. Спокойной ночи.
Вылетела за двери с гулко стучащим сердцем и помчалась к себе, пока не передумала и не совершила того, о чём впоследствии придётся пожалеть.
Глава 26
Утром, в пятнадцать минут седьмого, мой мобильный уже трижды успел полетать по комнате после того, как я выключила будильник. И с каждым разом я забрасывала его всё дальше, упорно веря, что чем больший путь придётся преодолеть, чтобы нажать на кнопку «Отключить», тем скорее я проснусь и откажусь от желания возвращаться в кровать.
Четвёртая попытка увенчалась успехом, и теперь мне предстоял поход в душ, пока в коттедже всё ещё царила тишина.
И в мыслях не было послушаться Калеба и отправиться за этим делом к нему. Больше я себе не доверяю. К тому же от пошлых мыслишек, что я буду обнажённая стоять под душем, когда меня и Калеба разделяет одна-единственная дверь, и вовсе жить не хотелось.
Так что я привычно направилась в общую ванную комнату.
Вот так встреча.
Застыла на месте, прекратив шоркать тапочками и почему-то даже не сильно удивившись, смерила Калеба тяжёлым взглядом. Его широкая спина, обтянутая белой боксёркой, подпирала дверь, за которую я собиралась попасть. Сложенные на груди руки удачно приукрашивали безапелляционный вид. А влажные растрёпанные волосы бессовестно сообщали о том, что душ он уже принял и теперь настала моя очередь. В его комнате.
– Я же сказал больше не ходить в общую душевую, – голос звучал приглушённо, но уверенно.
– Ага. И тебе доброго утречка.
Пригнувшись, надавила на ручку и почти прошмыгнула в ванную, как Калеб круто развернул меня, словил за запястье и потащил за собой вверх по лестнице.
– Не пытайся выглядеть круто! – язвительно бросила ему в спину, шурша тапочками по полу. – Я видела твою ухмылку!
– Шевели булками, Харпер, – усмехнулся Калеб. – День давно начался, и у нас куча работы.
Слава богам, ничего подсудного в его комнате не произошло. Зато я узнала о себе то, что способна принимать душ ещё быстрее, чем в мужской душевой.
Здесь было ещё страшнее.
Переодевшись в чистый спортивный костюм, высушила волосы, вернула все атрибуты перевоплощения на место, поблагодарила Калеба за бесплатную аренду его ванной комнаты и, не дождавшись ответа, выскользнула за дверь.
– Привет, – усмехнулась Анемона, которую я чуть не сбила с ног, заинтригованно поглядывая на дверь Калеба за моей спиной.
– Ничего такого! – уверенно заявила я, взмахнув руками, и рванула вниз по лестнице.
После завтрака мы с Калебом провели два часа в репетиционной студии, а когда наше время закончилось, он велел мне продолжать заниматься самостоятельно, разучивая партию, которую я уже и так назубок выучила, а сам отправился на очередную фотосессию с остальными парнями из FB. И это время, пока его не было, показалось мне самым медленно ползущим временем на свете!
Я думала о Калебе в то время, когда должна была думать о Мики и о нашем предстоящем разговоре. О наших отношениях, катящихся ко всем чертям. О нашей годовщине, которая была не за горами. Но я не могла об этом думать. То ли потому, что моя злость на своего парня была всё ещё безмерно велика, то ли… То ли сами понимаете почему.
И хоть никакой физической измены не было, я стыжусь того, что не смогла совладать со своими чувствами.
Какое-то время я болтала с Эстер по телефону. Затем позвонила Хизер, и та неутешительно сообщила, что родители стали что-то подозревать. Хотя я только вчера говорила с мамой, и её голос показался мне самым обычным: нравоучительно-спокойным.
Но самым большим удивлением за сегодняшний день стало сообщение от Дылды. Он написал, что на моей стороне и вообще не понимает, чего парни так бесятся.
Вот так сюрприз! А я не так уж и одинока!
В дверь постучали, и я тут же вскочила с кровати, но Калеба, к моему разочарованию, за дверью не было.
– Харпер, тебе передали живо идти к воротам! – сообщил мне Шелдон Боуди, и я ещё некоторое время озадаченно смотрела на закрывшуюся за ним дверь.
Надела свежую футболку, напялила кеды и посеменила к воротам.
Калеб ждал меня за рулём синей «Камри» Анемоны и лучисто улыбнулся, увидев меня.
– Садись, – кивнул он мне через открытое окно. – Прости, дверь открыть не могу. Не то подумают.
Молча глядя на него с нескрываемым недоверием, опустилась на сиденье и хлопнула дверью.
– Я получил разрешение. Тебя не станут искать, – кратко пояснил Калеб и опустил на глаза тёмные очки. – Пристегнись. Я бы помог, но…
– …не то подумают, – с недоверчивым видом закончила за него, пристегнулась, и машина рванула с места.
Сумерки опускались на Лос-Анджелес, город утопал в мягком свечении заходящего солнца и навевал ощущение спокойствия и умиротворённости, которых я уже давным-давно не испытывала. В салоне негромко играла песня AC/DC – «Highway To Hell», и на месте Калеба больше никого не хотелось представлять.
– Куда ты меня везёшь? – спросила спустя долгую паузу. – Надеюсь, не родителям возвращаешь?
– А я уже делал ставки, когда же ты задашь этот вопрос, – ухмыльнулся Калеб. – Почти приехали. Сама увидишь. И твоих родителей там точно нет. – Подмигнул. – Они подъедут позже.
– Ха. Ха.
Сегодня закат безумно напоминал тот, когда я слушала музыку Калеба, наблюдая за небом из окна. А он, как оказалось, наблюдал за мной.
Красное солнце уже наполовину поглотил горизонт, когда автомобиль Анемоны остановился у высокого забора, ограждающего стройку. На этот раз Калеб открыл для меня дверь ещё до того, как я сообразила, что пора выходить, и зашагал к высоким воротам, которые вели на благоустраиваемую территорию новенького высоченного отеля.
– Это ведь отель? – уточнила я, вытягивая шею в попытках прикинуть, сколько этажей в этом хрупком на вид здании, очень напоминающем изящный продолговатый кристалл.
– Открытия ещё не было, – Калеб вёл меня к главному входу по гладкой дорожке со свеженьким асфальтом, и только сейчас я заметила в его руках чёрную глянцевую акустическую гитару, играющую бликами заходящего солнца. – Внутри идут облицовочные работы, но рабочее время уже закончилось.
– Ты собираешься проникнуть в отель?! – изумилась я.
– Ты собираешься проникнуть в отель?! – изумилась я.
– Проникнуть? – криво ухмыльнулся Калеб. – Что ж, возможно, это выглядело бы более эпично, но вынужден тебя разочаровать, Лекса, я уже договорился с охраной.
– И не боишься, что тебя сдадут? Или… по-твоему, нет ничего подозрительного в том, что ты ведёшь девушку в пустой отель?
Весёлый взгляд Калеба заставил меня улыбнуться.
Терпеть не могу то, что способны делать со мной эти его ямочки на щеках!
– Девушка? – усмехнулся он, забрасывая гитару на плечо. – Не вижу таких. Это во-первых. А во-вторых, у каждого молчания есть своя цена.
– О, да-а-а. Ты, несомненно, крут!
Для нас даже запустили один из блестящих хромированных лифтов, чтобы подняться на самый что ни на есть верхний уровень. На шестьдесят второй этаж!
– У меня коленки дрожат, – выдохнула я, нервно кусая внутреннюю сторону щеки.
– Боишься высоты? – Голос Калеба звучал серьёзно.
Я сглотнула.
– Не то чтобы… Не боюсь. Просто не люблю. На земле как-то более комфортно. Странно, да?
Калеб подошёл ко мне вплотную и, словно это в порядке вещей, взял меня за руку. И какой же разной бывает его улыбка – немного робкая и милая, что совершенно на него не похоже. А ладонь влажная и тёплая. И у меня без шуток кружится голова от его прикосновений. Любых.
– Поверить не могу. Ты всё-таки чего-то боишься, – хмыкнул он.
– Я не боюсь, сказала же. – Попыталась вырвать ладонь из захвата, но в ответ Калеб лишь сильнее сжал мои пальцы и покачал головой.
Помещение, в которое он привёл меня, оказалось размером с целый этаж. И всё, что нас окружало, это серые шпаклёванные стены, бетонный пол и гипсокартон на потолке. Широкие окна покрывала прозрачная плёнка, к ним Калеб и направился. Распахнул настежь балконные двери, и тёплый свежий воздух быстро заполнил помещение.
Я осмотрелась и остановилась недоумевающим взглядом на Калебе:
– Даже не знаю, как спросить… А что мы здесь, собственно, делаем?
Калеб одарил меня одной из своих очаровательных улыбок (с каких пор его улыбки стали очаровательными?), шагнул ко мне и плавно опустил ладонь на мою голову.
– Сними парик, – мягко попросил он, пристально глядя на меня глазами, которые искрились невероятным блеском в свете заходящего солнца.
– Плохая идея, – мой натянутый голос прозвучал чуть громче шёпота. – И не смотри на меня так.
– Как?
– Словно я под арестом и у меня нет выбора.
– Не думал, что тебе по вкусу ролевые игры. Обязательно бы раздобыл униформу.
Чего это он? Шутить пытается?
– В любом случае попытка снять с меня парик успехом не увенчалась, – улыбнулась я.
Многозначительное молчание Калеба и его лицо, которое находилось так близко, всё больше и больше пробуждало во мне чувство презрения к самой себе.
Мне нравится, как он на меня смотрит.
Нравится чувственность во взгляде.
И резкие движения кадыка – единственное в его образе, что хоть немного намекает о нервозности. И это нравится мне больше всего.
Мики был первым и единственным мужчиной в моей жизни. И я уже не помню этих ощущений, когда кто-то смотрит на тебя такими горящими глазами.
Был?.. Я так и сказала?
Пульс учащался. Его аромат кружил голову. Сердце трепетало в груди, а кожа покрывалась мурашками от движения его ладони вниз от макушки моей головы и до оголённого участка шеи.
– Что ты делаешь? – сбивчиво прошептала я.
– Прошу тебя снять парик, – без улыбки ответил Калеб. – Всего-то…
– Это… это сложная манипуляция, Калеб. И я не шучу. Давай просто… просто… – Слегка встряхнула головой. – Что мы здесь делаем? Зачем ты привёл меня сюда?
Калеб опустил руку и расслабленно улыбнулся:
– Не беспокойся. Точно не для того, чтобы увидеть Симпсонов на твоих трусиках.
Что?
Что-что?
Поверить не могу, что Калеб это сказал.
Сказал же?
С блуждающей на губах легкомысленной ухмылкой он неряшливо взлохматил свои волосы и, отступив на шаг назад, перевесил через плечо гитару.
– У тебя всё равно нет шансов. – Чёрт! И с какой стати это прозвучало так, будто я с ним заигрываю?!
– Шанс есть всегда, – парировал Калеб. – Разве не ты мне об этом недавно сказала? – Ухмыльнулся. – Но планов на твои трусики у меня точно нет. Сегодня.
– Твои шутки становятся определённо лучше, – с сарказмом заметила я, игнорируя странные ощущения внизу живота. И я отлично знаю эти ощущения – точно пёрышком щекочет.
Отлично. Теперь Калеб оказался способным возбудить меня одной глупой фразой.
– Шуточки? Это ещё что такое? – фыркнул он, пробегаясь кончиками пальцев по струнам, и я невольно заметила, что акустика в этом помещении отменная!
– Ну, нет, – протянула я, отходя к дальней стене. – Это уже не оригинально.
– Буду лучше практиковаться.
– У тебя нет шансов. Ты сдержанный и почти во всём правильный. Эдакий прекрасный принц на белом коне. Мечта любой очаровашки-принцессы. А принцы обычно либо романтики, либо зануды, но никак не весельчаки.
Ладонь Калеба зажала струны, и в помещении вновь воцарилась напряжённая тишина.
– И кто же я? – спросил, глядя исподлобья, Калеб и медленно зашагал ко мне. – Романтик или зануда? Или кто-то другой?
Ну вот. Как мне сбежать?
Вниз с балкона без парашюта? Интересно, надолго ли перенесут открытие отеля после моей кровавой кучки у парадной?
Вжалась в стену, потому что Калеб оказался так близко, что корпус гитары коснулся моей рубашки.
– М-м-м? – вопросительно изогнул он бровь и наклонился ближе. – Тогда кто я?
– Домогатор?
– Нет такого слова.
– Уже есть. Поздравляю. Это ты. – Ещё немного, и в новой стене будет дыра, потому что я сейчас проломлю её своим телом!
И я не могу не смотреть на его губы. Они слишком близко. И вот уже пёрышко внизу живота превращается в хвост павлина…
– Я же сказал, что не целую девушек, которые состоят в отношениях, – с лёгкой улыбкой произнёс он. – И тем более тех, кто носит мужские парики.
– Отлично. Тогда точно не буду его снимать!
Вместо ответа Калеба тишину в помещении нарушил звон его мобильного. И он его упорно игнорировал, буквально пожирая меня взглядом. Страсть, желание, нежность? Понятия не имею, что творится с его глазами. Как и то, что творится с моим телом. И с моими чувствами.
Особенно с чувствами.
– Тебя вызывают, – произнесла с неправдоподобной твёрдостью, не разрывая контакт глазами.
– Сочувствую им. Я не собираюсь отвечать. – Его лицо практически вплотную нависло над моим, и я сейчас готова упасть к ногам того, кто изобрёл гитару, ведь она так уместно застряла между нашими телами.
– Что мы здесь делаем, Калеб? Ты так и не ответил.
– Я хочу сыграть тебе. Ту песню, – прошептал он, прикрыв глаза, будто ему невыносимо смотреть на мои мужские брови, и коснулся кончиком носа моей щеки.
Тело пропустило удар, и из моего рта вырвался полувздох-полустон, который был совершенно неожиданным даже для меня самой.
Его прикосновения, как и улыбку, необходимо запретить законом!
– Как… как… какую песню?
Глубокое дыхание Калеба, точно самый нежный в мире шёлк, скользило по коже. Щека пылала от его невесомых прикосновений, и глаза было невозможно держать открытыми. Я хотела большего до дрожи в коленях. И меня чертовски это пугало. И сердце болело из-за Мики.
Мягкие горячие губы коснулись моего уха. С трудом ощутимо, нежно… И это было потрясающе.
– «Под одним небом», – прошептал Калеб, и приятное щекотание в ухе вызвало новый бунт мурашек на коже.
Та самая песня. Та самая музыка, которую я заслушала «до дыр». Та самая, которой не хватало лирики…
– Ты написал слова? – прошептала, сбивчиво и тяжело дыша, потому что губы Калеба теперь испытывали меня на прочность, скользя вниз по шее и останавливаясь на маленькой впадинке над ключицей. Обжигающее прикосновение его языка вынудило мою грудь приподняться на вымученном вдохе, и я почти что уговорила себя умолять о пощаде, как его язык двинулся вверх к подбородку и в голове абсолютно опустело. Но поцелуев не было. Ни одного. Лишь лёгкие и самые невероятные прикосновения.
То, что происходит, – практически невинно. Но могу поклясться, и мне стыдно за это, ничего подобного я никогда не испытывала.
А мобильный в это время продолжал греметь на всё помещение.
– Я привёл тебя сюда, чтобы сыграть её, – произнёс Калеб, дыша мне в шею. – Сегодня подходящий закат, и лучшего места, чем это, было не найти. – Опустился ниже, вновь коснувшись губами моей ключицы, и моё дыхание задрожало. – Одно из самых высоких зданий Лос-Анджелеса. Максимально близко к небу.
– «Под одним небом», – прошептала я название песни, со всей силы сжимая в кулаках подол своей рубашки, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы руки оставались на месте. Как и руки Калеба. Он не касается меня ими. Только губами и кончиком носа, невесомо скользя по шее.