Аля вскинула дрожащую руку, пробормотала:
– Она ж-живая!
Собачница обернулась.
Алле показалось, что на ее лице отразилась досада. Однако драться девица перестала, подхватила свою питомицу на руки, заворковала:
– Эсмеральда! Девочка моя! Ты как? Где болит, моя миленькая?
Алла с трудом поднялась. Колготки в грязи, на коленке дырка, сочится кровью изрядная ссадина.
А девица совершенно невозмутима. Чмокнула свою омерзительную Эсмеральду в нос, хмуро заявила:
– Сейчас к ветеринару поеду. Если хоть что с моей девочкой, хоть царапина – с тобой по-другому поговорят. Не я – серьезные люди. Я твой номер запомнила.
– Правильно! – поддержала из толпы ротозеев какая-то бабка. – А то совсем стыд потеряли, носются по парковке, как бешеные!
– Мамочка, не плачь! – Настенька наконец выбралась из машины, обняла Алю.
Но слезы было не остановить. Слишком много всего навалилось: ужасное кино, бездна, что едва не утянула ее вниз, бегство из больницы, из дома… теперь еще эта собачка и ее хамка-хозяйка…
«Как я смогу жить одна, поднимать на ноги дочку, если даже какой-то девице не в состоянии дать отпор?» – безнадежно думала Алла.
И совсем уж малодушная мысль стучала в голове: а может, зря сегодня Муха ее удержала? Может, было бы к лучшему покончить одним махом со всем?!
Аля крепко прижала к себе дочку и зарыдала еще горше. Нет, нет у нее никакого права думать о самоубийстве!
– Алла Сергеевна! – вдруг раздалось рядом. – Что случилось? Кто вас обидел?
Она вскинула заплаканное лицо. Боже мой! Уже второй раз – когда она в слезах – с неба на нее снисходит добрый ангел. Ее бывший ученик. Кирилл. Аля начала лихорадочно вытирать слезы. Плач – совсем позорно! – перешел в икоту, она смутилась еще больше.
Настя же ослепительно улыбнулась Кириллу, объяснила:
– Мама собачку задавила! То есть не задавила, а при… прифингалила немножко! А хозяйка собачки драться начала!
Но Кирилл на девочку едва взглянул. Попросил:
– Алла Сергеевна, дайте мне, пожалуйста, ключи.
Она машинально повиновалась – прочно же засело в голове: делать, что мужчина велит!
Впрочем, Кирилл прав, машина так и стоит, перегородив въезд на парковку, спасибо хоть, место есть объехать, и пробка пока не образовалась.
Бывший ученик сел за руль и очень ловко припарковал ее автомобиль. Настя же горячо зашептала маме:
– Давай его вместе с нами ужинать позовем!
– Позовем его ужинать? – бесстрастно, будто автомат, повторила Аля.
Дочь снисходительно взглянула на нее, проворчала:
– Мам, ты прямо размазня какая-то!
И бросилась к парню, царственным жестом велела наклониться, что-то проговорила в ухо.
Кирилл кивнул, подхватил Аллу под руку:
– Пойдемте.
И она, словно робот, получивший команду, оперлась на его предплечье, позволила привести себя в ресторанный дворик, усадить за стол.
Кирилл – деловитый, счастливый от своей востребованности – захлопотал над своими дамами.
Насте по ее заказу притащил огромный сэндвич, молочный коктейль, кусок торта. На Алю, чтобы поела, наседать не стал. Принес, как она попросила, только апельсиновый сок. Снова куда-то умчался, прибежал минут через пять, вручил ей небольшой пакет:
– Вот, возьмите.
Аля заглянула: внутри упаковка колготок. Размер – трешка. Ее.
– Переодеться можно в туалете. Вон там, наискосок, – подсказал молодой человек.
Кирилл выглядел трогательно. И очень гордо – он полезен, он нужен, он командует!
…Когда Алла вернулась, строго спросил:
– Мне тут Настя сказала, у вас чемодан в багажнике? Куда это вы собрались?
Она вздохнула:
– Куда глаза глядят.
Пора наконец объявить и дочери, и всем. Набрала в грудь побольше воздуха и бухнула:
– Настя. Мы с твоим папой расстаемся.
– Но… – Девочка смертельно побледнела. – Почему?!
– Он совершил поступок… который я простить не могу.
Кирилл поспешно отвернулся, но Аля все ж увидела: на лице его блеснула победная улыбка. Наивный ребенок!
Она продолжала, очень стараясь, чтобы голос звучал твердо:
– Настенька, ты, конечно, будешь с папой видеться. Сколько угодно и когда захочешь. Но сейчас мы с тобой поедем к бабушке.
Боялась, что дочка расплачется. Однако Настя – удивительно для ее семи лет! – проявила неожиданное здравомыслие. Капризно сказала:
– Но если он виноват, почему куда-то уезжать должны мы?
– Я хочу дать ему время… спокойно собрать свои вещи, – отрезала Аля.
Не объяснять же дочери – да еще в присутствии Кирилла! – что изменил ей муж с заказчицей ее беременности.
Да и еще одна причина была для бегства. Василия можно просто послать. Но с Верой, заказчицей, в любом случае придется объясняться. И, хуже того, подчиняться ей.
– Мам, – серьезно спросила дочка, – а вы с папой можете помириться?
– Не думаю, – покачала головой Алла.
Кирилл же спокойно поинтересовался:
– Где живет ваша бабушка?
– В Александрове.
– Не хочу туда ехать, – наморщила носик Настя. Доверительно сообщила Кириллу: – Там скучно. И туалет на улице.
– Настя, – улыбнулся молодой человек, – а почему ты не просишься сходить на аттракционы?
– А потому что мама мне все равно денег не даст, – вздохнула девочка.
– Алла Сергеевна, вы позволите? Порадовать вашу дочь? – галантно поинтересовался Кирилл.
Ну не давать же Насте единственную пятитысячную бумажку!
Аля кивнула. Дочка восторженно выхватила у молодого человека две сотенных и умчалась развлекаться.
– Спасибо тебе, Кирилл, – благодарно произнесла Алла.
А он смущенно сказал:
– Алла Сергеевна… мне показалось, вам совсем не хочется ехать к матери?
– Не хочется, – призналась она. – Мама – она хорошая. Но у нее своя жизнь, и…
– Так и не езжайте туда! – радостно перебил Кирилл. – У меня есть другой вариант! Куда лучше! Вы только пообещайте, что сразу отказываться не станете!
* * *Предложение Кирилла звучало заманчиво. Итак, повествовал он, есть тихий и милый городок Калядин за четыреста километров от Москвы. В нем небольшой частный домик. Там живет скромная, спокойная старушка, Кириллова бабушка.
– Она просто замечательная! – с восторгом расписывал теннисист. – В чужие дела никогда не лезет, сама никого не напрягает. Но возраст-то, вы ж, Алла Сергеевна, понимаете, свое берет. Восемьдесят четыре года, силы уже не те. Продукты покупает сама, но со всем остальным проблемы. В поликлинику, например, ходить отказывается. Далеко, говорит, пешком не доковыляешь, а в автобус залезать тяжело. Я уже сколько раз пытался сюда, в Москву, ее перетащить. У меня ведь квартира двухкомнатная – живи, пожалуйста! Но не хочет бабуля, – Кирилл слегка покраснел, – моей жизни молодой мешать. Да и Москву не любит. К тому же там у нее собственный дворик, цветы, соловьи. А здесь ей придется на лавочке у подъезда сидеть. Поэтому, если вы согласитесь остановиться у бабушки и немного ей помогать, это вообще супер будет! А там все и наладится.
Алла Сергеевна улыбнулась его горячности.
– Спасибо тебе, Кирилл, за заманчивое предложение!
– Ну, что? – просиял он. – Поедете?
– Кирюша, – вздохнула она. – Ну как ты себе это представляешь? Твоей бабушке нужна приходящая помощница. На пару часов в день. А ты хочешь, чтобы у нее в доме посторонняя женщина поселилась. С ребенком. Даже с двумя.
– Ну и что? Бабушка детей обожает!
– Со стороны – по голове погладить и конфетку дать – их все обожают, – заверила Аля. – Но ребенок в доме это постоянный шум. Суматоха. Капризы.
– Бросьте, – отмахнулся паренек. – Ваша Настя прекрасно воспитанная молодая леди.
– Плохо ты ее знаешь, – улыбнулась Аля. – Хотя я сейчас даже не о ней говорю – о младенце.
Кирилл нахмурился:
– Но… я так понял… этот младенец – он же не ваш? Вы его отдать должны? Той противной тетке, которая тогда в кафе на вас орала?
– В том и дело, – опустила глаза Аля. – Я должна, конечно, ребенка отдать. По закону, по логике, по здравому смыслу… но… – она осеклась и вдруг выпалила: – Но мне так не хочется его отдавать! Ты меня не поймешь, конечно…
– Почему это? – возмутился Кирилл. – Прекрасно пойму. Я б с ума сошел, если б у меня была такая мамаша, как та тетка! Злобная истеричка!
– Все равно придется, – печально произнесла Аля. – У нас с ней подписан договор, там за такой случай штрафы предусмотрены огромные…
– Подумаешь! – презрительно усмехнулся мальчишка. – Помните, фильм был? Назывался «Поймай меня, если сможешь!».
– Ты о чем?
– А кто этой мымре скажет – где находитесь вы и ребенок? Уж, по крайней мере, не я!
– Ох, Кирилл, я вроде не намного тебя старше, – улыбнулась Аля. – Но рядом с тобой чувствую себя косной, ворчливой, осторожной старухой!
– Помолодейте, кто вам мешает? – с жаром воскликнул Кирилл. – Отдайтесь на волю волн! Совершите единственный раз в жизни авантюрный поступок! Или, – погрустнел он, – вы своего мужа все еще любите?..
Алла поморщилась, а парень поспешно добавил:
– Может, вы боитесь, что я к вам в Калядине… приставать стану? Ну, типа требовать плату за услугу?
Вот что ему отвечать?
Впрочем, Кирюша – хоть юнец! – очень даже дипломат. Веско добавил:
– Но подумайте сами, с какой стати мне к вам приставать? Вы мне ничем не обязаны. Наоборот, это вы очень меня выручите. Я бабуле уже год помощницу искал и наконец нашел! Алла Сергеевна, ну, пожалуйста! Вы только попробуйте! А не понравится – машина при вас. Всегда можно просто развернуться и уехать.
Она молчала. Думала. Кирилл же не унимался:
– Неужели вам никогда не хотелось жизнь с чистого листа начать?!
«Бред. Полный. Уезжать из Москвы в какую-то дыру. Жить в чужом доме, ухаживать за посторонней старухой. Кирилл сказал: маленький частный дом, туалет, наверно, на улице. А представляю, что там за школа, в этом Калядине!..»
Но только ни Василию, ни Вере даже в голову не придет ее там искать.
* * *Аля пока не знала, что ждет ее в неведомом Калядине, но дорога туда оказалась сущим адом. Километров пятьдесят от Москвы отъехали, и началось: яма на яме, сужения, знаки «ремонт» (и ни единого, конечно, рабочего рядом). Зато гаишники за каждым поворотом.
Алла героически вела сама: Кирилл простодушно признался, что сдал на права всего месяц назад: «А восклицательного знака на вашем авто нет». Впрочем, к часу ночи она окончательно выбилась из сил. Пустила Кирилла за руль – и не пожалела. Ехал он быстро, уверенно, и ямы объезжал куда успешнее, чем она.
– Как у тебя это получается? – с завистью поинтересовалась Аля.
– За это теннису спасибо, – серьезно ответил он. – Знаете, как реакцию развивает?
Аккуратно вдавил педаль тормоза, машинка сбросила скорость.
– Ты чего? – удивилась Аля.
– А вон, видите? Полицейская машина, за автобусной остановкой прячется?
– Я только сейчас заметила, – призналась она. – Вот ты глазастый!
– А что делать? – с притворной скромностью сказал парень. – Если теннисист не может мгновенно оценить обстановку, грош ему цена.
– Слушай, – вдруг осенило Алю. – У тебя же на сегодняшний вечер, на завтра, наверно, какие-то планы были?
– Ерунда, – отмахнулся он. Галантно добавил: – Ради вас я согласен на любой форс-мажор. Завтра утром тренеру позвоню, навру, что заболел. А вечером вернусь в Москву на проходящем поезде.
– Но ты хоть не турнир пропустил? – продолжала волноваться она.
– Не, обычную тренировку. Турнир через три дня только.
– Ну, вот, – расстроилась Аля. – А ты, вместо того чтоб готовиться, со мной возишься…
– Алла Сергеевна, да я для вас… – горячо начал парень и запнулся. – В общем, я дико счастлив, что хоть чем-то вам полезен! А для турнира – чтоб вы знали! – куда важней не физподготовка, а настрой. Когда на сердце легко – и на корте все отлично получается.
– Кирилл, я тебе искренне желаю в соревновании только победы! – улыбнулась Аля.
– Я постараюсь, – серьезно ответил он. – Для вас.
Алла смутилась, потупилась…
Но тут, очень кстати, они въехали в Калядин. Выглядел городок в четыре часа утра совсем заброшенным, сонным. Темные окна домов, закрытые жалюзи магазинов, несколько одиноких уличных фонарей. Але вдруг вспомнились «Записки юного врача» Булгакова – та же самая изматывающая дорога и дикая глушь по прибытии, только с поправкой на столетие. Которое, судя по всему, минуло Калядин стороной. Разве что спутниковые антенны появились.
Впрочем, Кирилл разливался соловьем:
– Вы не думайте, у нас тут очень богатая культурная жизнь. Имеется театр, библиотеки, даже клуб знатоков есть! И вообще здесь… – задумался, подбирая слово, – здесь душевно, народ не злой.
Машина свернула с центральной улицы в частный сектор. На звук мотора дружно залились лаем собаки. Если на главной городской магистрали снег кое-как был почищен, то здесь почти что целина, мотор крошечного автомобильчика ревел, колеса буксовали.
Кирилл отчаянно вертел рулем, выравнивая машину, глаза его весело блестели:
– Ничего, Алла Сергеевна, не волнуйтесь! Если застрянем, я другану звякну, у него снегоход есть!
Але же вновь стало неуютно, страшно. Сейчас – в начале пятого утра! – они ввалятся в чужой дом. Разбудят Кириллову бабушку. У той – какой бы ни была старушка милой – конечно, полезут глаза на лоб…
Кирюша будто прочел ее мысли, успокоил:
– Бабушка, наверно, еще не ложилась, она у меня полуночница.
А у Али на душе – только тошнее. Вот это будет жизнь! В маленьком (как все здесь) доме. Да еще старуха – наверно, полубезумная, вроде карги из «Пиковой дамы» – по ночам бродит…
Они миновали квартал ветхих деревянных избушек и свернули на улицу с домами побогаче. Дорога тоже пошла поприличней.
– Наша Рублевка! – усмехнулся Кирилл.
И, наконец, затормозил. У эффектного трехэтажного особняка.
– Ты чего? – удивилась Аля.
– Приехали! – триумфально молвил Кирилл.
И, слегка рисуясь, нажал кнопку пульта. Ворота плавно начали разъезжаться. Алла в изумлении осматривала ухоженный участок с соснами, ладный, явно построенный по индивидуальному проекту, дом.
Настя тоже проснулась, изумленно захлопала глазами, набросилась на Кирилла:
– Ты же говорил, будет деревенский домик!
– Ну… твоя мама, когда я учился, всегда меня ругала, что я не умею четко формулировать, – усмехнулся парень.
Входная дверь распахнулась, и Аля опешила еще больше.
На пороге стояла высокая женщина. С прямой спиной, аккуратно причесанная, в меховой накидке, в левой руке – высокий бокал, по виду с коктейлем.
– Бабушка! – бросился к ней Кирилл.
А она молодым голосом отозвалась:
– Кирилл, даже не представляешь, до чего ты вовремя! Мне ужасно хотелось с кем-нибудь поболтать!
* * *Только после третьей стопки Василию стало легче. Но чувство вины перед женой так и не возникло. Наоборот, злость разбирала. Алка в последние месяцы все сделала, чтобы он себя почувствовал полным ничтожеством. И хозяйка она, и мать, и семью содержит. Мало того, что работает, еще чужого ребенка вынашивает. А теперь новая ипостась. Обманутая супруга. Муж – покуда идеальная жена заботится о его благополучии и комфорте – оказывается, ходит налево.
Василий налил себе в четвертый раз пятьдесят. От коньяка в голове приятно шумело, и ни капли ему было не одиноко в пустой квартире. Устал он – давно устал! – от вечно укоряющего взгляда жены. От постоянных вопросов, что у него с работой. Кто-то может, когда кругом виноват, волчком вертеться, чтобы стать лучше. Но его этот груз просто придавил.
И спасибо Алке, что не стала выяснять отношений, просто ушла. Если бы ему сейчас пришлось оправдываться в ряду прочих прегрешений еще и за интрижку с Верой, он бы не выдержал.
«Какая, интересно, сволочь, – задумался Василий, – нас заложила?»
С Веркой-то они совсем даже не любовники, так – переспали мимолетно единственный раз. Что же ему отказываться было, когда роскошная, успешная, богатая женщина сама звонит, уговаривает, соблазняет?
Место, где проходило действо, Василий узнал: мини-отель возле станции метро «Рижская». И даже догадался, где была установлена камера – под картиной напротив кровати. Но кому понадобилось снимать это кино? И зачем его передали Алке? Кто за этим стоит? Уж явно не Вера, ей ссориться с подругой (и одновременно суррогатной матерью) смысла нет.
Может, бывшие работодатели постарались? Но откуда они могли узнать про его любовницу и тем более про место их встреч? И, главное, в чем их-то интерес ссорить его с женой?! Нет, не сходится.
Веркин муж подкузьмил? Алла, когда он навещал ее в больнице, рассказала: Бородулины разругались, расходятся. Но Игорь бы, в первую руку, компромат своей беспутной женушке предъявил. А если совсем уж приревновал бы – тогда ему, герою-любовнику. Но какой смысл Алкино-то сердце бередить?!
Василий пару секунд поколебался, но все же налил себе еще одну рюмку. Закусить, жаль, нечем, холодильник, пока жена отлеживалась в больнице, совсем опустел. (С дочкой они – по обоюдному согласию! – дома не питались. Утром обходились хлопьями, вечером шли в общепит.)
Триста граммов коньяку для крепкого мужчины – ничто, но, когда он встал, его качнуло. И снова Василий порадовался, что никто его сейчас не укорит и не надо вешать костюм в шкаф, а носки – дисциплинированно относить в бак с грязным бельем. Он швырнул пиджак на диван, начал расстегивать брюки… и тут в дверь затрезвонили. Кого еще нелегкая принесла?
Прежде чем отпирать, посмотрел в глазок – объясняться в нынешнем беспечно-нетрезвом состоянии с кредиторами совсем не хотелось.
Но это оказались не братки.
На пороге стояла Верка, и Василий поймал себя на мысли, что рад. Распахнул дверь, широко улыбнулся, потянулся поцеловать – но она отодвинула его, повела носом, поморщилась. Укорять за то, что он выпивши, впрочем, не стала. Деловито вошла в квартиру, хмуро потребовала: