Старуха помрачнела еще больше, добавила:
– Сын – отец Кирилла – пятнадцать лет назад погиб. Вместе с женой. В автокатастрофе.
– Сожалею, – пробормотала Аля.
– Спасибо Богу, внучок со мной остался, моя отрада, – тепло улыбнулась старуха. Добавила лукаво: – Мы с ним, кстати, тоже против всех канонов живем. Кирюшка поначалу рос настоящим тепличным созданием. Он же поздний ребенок у сына. А у меня поздний внук, соответственно. Пухлощекий был, неловкий. Зато умненький. Научился читать лет с четырех, над книжками круглые сутки сидел. Ласковый был, как девочка. Постоянно цветы мне дарил, по хозяйству помогал, научился вязать. Попросился в музыкальную школу. Во дворе его поколачивали, смеялись. А мне, конечно, в радость такой домашний внучок, но умом я понимала: жизнь парню калечу. И решила ситуацию переломить. Сначала на карате Кирюшку привела – не получилось у него. И с хоккеем не вышло, и с гимнастикой. В конце концов притащила его на теннис. В восемь лет – хотя начинать надо с пяти самое позднее – умолила тренера дать парню шанс. Представляешь картину? Группа новичков, сопливые дошкольники, а вместе с ними тренируется дылда, второклассник! Я почти уверена была: не выдержит Кирюша. Однако у него тоже характер. Да и понравился ему теннис. Единственный, сказал, спорт, где нужно не тупо прыгать-бегать-по лицу бить, а думать. Через год уже в соревнованиях участвовал – по возрасту на пределе прошел, там ограничения от шести до восьми. И дальше понеслось. А теперь он звезда! Обещал мне салатницу с Уимблдона добыть. И добудет! Дожить бы только…
Аля, разумеется, не стала расстраивать старуху, что перспектив на турниры «Большого шлема» у Кирилла пока никаких, да парень и вообще собирается бросать большой спорт. Но сама после жаркой речи Виктории Арнольдовны приободрилась. Может, все у нее не так уж и плохо?
А пожилая женщина продолжала:
– Пусть Кирилл сегодня в Москву возвращается. У него тренировки, пропускать нельзя. А мы с тобой – уверяю! – душа в душу заживем. Я ни тебя, ни дочку напрягать, как говорит молодежь, не буду. Школу, подработки – все устрою, даже в голову не бери. Опять современный сленг! – Она улыбнулась. – Меня в Калядине уважают. И вообще, – ее глаза блеснули, – предлагаю тебе заговор! Не отталкивай ты Кирюшку совсем уж. Держи его в тонусе. Пусть он – как рыцарь! – своей прекрасной даме служит. Из Москвы, прекрасного далека. Тебе не сложно, а мальчишка землю носом рыть будет. Ему полезно.
* * *Пока Кирилл был юниором, тренировала его женщина. Громогласная, острая на язык, а если ее довести, могла и ракеткой по попе приложить. Но подопечные ее обожали. Потому что тренерша, хотя и крыла их нещадно, была с пониманием. И даже – единственная во всем теннисном клубе! – ввела правило: что каждый спортсмен может без объяснения причин раз в месяц пропустить тренировку. Или – если игра совсем не идет – с занятия уйти. Тоже не оправдываясь.
А другим коньком женщины-тренера был индивидуальный подход. «Фабрис Санторо, например, роста крошечного, а в туре сколько продержался! – приводила пример она. – За счет чего? Что использовал фирменный козырь, у сетки играл неподражаемо!»
И каждому из их группы помогла свой «козырь» найти. Кириллу внушала: «Ты счастливчик! В теннис играешь, как в покер. Умеешь притворяться!»
Он и правда умел измотать противника ударами из угла в угол. И замахнуться – будто бьет туда же. А в последний момент неуловимым движением укорачивал, и мяч падал сразу за сеткой.
Но когда Кириллу исполнилось пятнадцать, его убедили перейти к тренеру рангом повыше. «А то так и застрянешь в талантливых юниорах!»
Он послушался. С тех пор – не обманули советчики! – существенно поднялся в рейтинге, взял первые места на нескольких не слишком крупных турнирах, а финалов сыграл вообще без счета. Единственная беда: раньше теннис был его любовью. Искренней, настоящей. А теперь стал работой. Работой тяжкой, неблагодарной, чертовски ответственной.
Новый тренер приговаривал: «Вы, теннисисты, как балетные. Вкалываете только до тридцати, потом пенсия. Значит, и пахать вам надо втрое интенсивнее, чем обычным людям».
Козырь, которым Кирилл очень гордился, тренер поднял на смех: «Какая, к дьяволу, хитрая игра?! В современном теннисе главное – физика. В первую очередь ты должен быть вынослив и силен. А всякие секреты оставь для девчонок».
Кто спорит, иметь пушечную подачу – классно, и парень, конечно, был благодарен тренеру, что с его помощью стал подавать со скоростью за двести. Но давалось ему увеличение силы удара очень не просто. Проведешь на корте шесть часов в день (против трех-четырех, как прежде) – и впору сдохнуть. Мышечная боль, казалось Кириллу, будет теперь с ним всегда, даже в коротких отпусках. А что самое обидное: сколько он ни тренировался, на турнирах всегда находились те, кто и «быстрее, и выше, и сильнее». Или – просто удачливее.
…Турнир, который начинался завтра, как назло, собрал всех, кому Кирилл уже проигрывал. Да еще и тренер устроил жесточайший разнос за пропуск целых двух тренировок:
– Нашел время шляться в самые ответственные дни!
Хотя сам Кирилл считал, что поездка в Калядин его, наоборот, вдохновила. Да благодарная улыбка Али стоит ста, тысячи тренировочных часов на корте! А одобрительное бабушкино: «Эта женщина – с твоей стороны, отличный выбор»! А робкая благодарность Алиной дочери, Настеньки: «Спасибо вам, Кирилл Игоревич, что мою маму спасаете!»
Кирилл слушал вполуха ругательства тренера, а про себя улыбался, думал: «Размету, к черту, всех. Тебе назло. А кубок отвезу в Калядин».
Да и призовые за первое место (пять тысяч долларов) Алле сейчас очень не помешают.
В итоге расхрабрился окончательно и на последнюю тренировку – накануне турнира – просто забил. Отключил телефон (какой смысл выслушивать очередные претензии тренера?) и завалился перед телевизором. Даже кое-что себе позволил – не пива, конечно, но упаковочку «начос» с любимым (но чертовски вредным) холодным чаем. Ничего не случится с его спортивной кондицией.
Посмотрел пару неплохих фильмов, разгрузил мозг. Ближе к полуночи на городской позвонила бабушка. Отчиталась:
– Аля твоя мечется, конечно, страдает, но потихоньку начала привыкать. Сегодня вечером все вместе – Настенька помогала! – пельмени лепили.
– Как она себя чувствует? – обеспокоенно поинтересовался Кирилл.
– Физически прекрасно, – заверила бабушка. – Второй триместр вообще самое спокойное время беременности. А морально… тяжело ей, конечно. Очень она обижена на своего мужа.
– Я думаю! – горячо воскликнул Кирилл. – Сволочь такая! Я б его своими руками убил! Ну, или в глаз дал бы.
– Он тогда сразу догадается, – мгновенно отреагировала бабушка.
– Понимаю, – уныло вздохнул Кирилл.
– Аля, кстати, – сменила тему Виктория Арнольдовна, – завтра утром в церковь собирается. Хочет у Николая Угодника для тебя удачи на турнире просить.
– Правда? – недоверчиво спросил Кирилл.
– Честное благородное. И еще сказала, что у меня очень мудрый внук. И вообще замечательный.
Тут уж Кирилл совсем окрылился. Может, получится, как в самых его дерзких мечтах? Пройдет время, Алла привыкнет к мысли, что он может быть не только учеником, но и возлюбленным? Он станет выигрывать престижнейшие турниры, Аля – ездить с ним, болеть за него на трибуне и горячо поддерживать ночами, на кровати кинг-сайз пятизвездочного отеля…
Надо бы уже спать, чтоб завтра, в день первого круга соревнований, с утра быть свеженьким, но разве уснешь, когда одолевает тебя предвкушение успеха? До часу ночи по квартире бродил, а в пять минут второго в дверь позвонили.
* * *Проигрывать врагу обидно.
Проигрывать женщине – невыносимо.
Василий, конечно, и раньше подозревал, что Вера втянула его жену в суррогатное материнство неспроста. Но когда выяснилось, насколько все просчитано, просто в депрессию впал. Обидно, горько. И еще непонятно: как женщины могут быть такими жестокими?!
Он вспоминал Веркины старания в постели, ее сладостные стоны, восхищенные комплименты (насквозь, получается, лживые) – и руки сами собой сжимались в кулаки.
И главное: выхода нет! Со всех сторон подлая баба его обложила. И даже не удосужилась выждать сорок восемь часов, что обещала ему выделить на поиски Аллы.
Уже на следующее утро после исчезновения жены в квартире – очень рано, еще семи не было – затрезвонил телефон. Василий спросонья потянулся к мобильнику, уронил его с тумбочки, сообразил, что звонит городской, пошаркал к нему, натыкаясь на мебель…
Это была его мать. Она рыдала – отчаянно, громко. Вася с трудом сквозь ее судорожные всхлипы добился ответа: к ней только что приходили двое. Огромные, невоспитанные бугаи. И требовали денег. «Какие-то двести пятьдесят тысяч долларов. Уверяют, что ты им должен, Васенька. Это правда?!»
Он тяжело вздохнул. Будь проклята Вера! Будь проклят банк! Будь проклята его наивность!
Постарался успокоить мать:
– Временные трудности, в бизнесе такое бывает.
И заверил:
– Не волнуйся. Я решу эту проблему.
– Уж, пожалуйста, – скорбно молвила родительница. – Сделай так, чтобы меня больше не беспокоили.
И хоть бы поинтересовалась, как получилось, что он задолжал?! Не говоря о том, чтоб помощь предложить…
Едва успокоил колотящееся сердце, снова звонок. На этот раз Вера.
Послать ее не успел – подруга жены елейным голоском провещала:
– Васенька, я тут думала всю ночь. И решила сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Послушай внимательно. Если поможешь мне найти Аллу, я все силы приложу, чтобы в банке с тебя долг списали. Весь, полностью. Но – внимание! – если с ребенком все в порядке будет, Але я тоже весь ее гонорар выплачу. До копеечки! Ты только представь: и банку – ты ничего не должен, и жена тебе в клювике пять с половиной миллионов принесет. Вы – в одночасье! – богачами станете! Пусть она возвращается, пожалуйста!
– Ты нам уже много чего пообещала, – тяжко вздохнул Василий.
Но Вера не унималась:
– Нет, Васенька, на этот раз мне нет смысла лукавить! Слишком много на карту поставлено. Лучше уж заплатить вдвое и получить свое, чем вообще остаться ни с чем. Хочешь, я даже у шефа твоего, господина Кахиани, документик вытребую? Следующего содержания: если Алла Кузовлева выполняет свои обязательства передо мной, он к тебе никаких претензий иметь не будет?
Он молчал.
Вера продолжала напирать:
– Вася, ты же умный человек, финансист. Должен понимать, что я тебе очень выгодную сделку предлагаю!
– Иди ты к дьяволу, – буркнул Василий.
И швырнул трубку.
Но только не прошло и часа, ему действительно позвонил бывший шеф. Сам! И подтвердил Веркины слова:
– Сделаешь, чего Бородулина просит, своими руками твою расписку порву. Обещаю.
Василий призадумался. Клятвам господина Кахиани, разумеется, грош цена, но если бы получилось сначала вернуть расписку, а уже потом отдать ребенка…
В любом случае Аллу надо искать. Каяться перед ней, вымаливать прощение. И убеждать, что исчезать с Веркиным отродьем в животе (или на руках) – путь тупиковый.
Но только Аля (удивительно для женушки-простушки) следы умудрилась замести – будь здоров.
Теща изображает полное неведенье (и, похоже, не врет). Все трое Алиных подружек (Вера, конечно, не в счет) тоже клянутся, что без понятия, где она. Василий даже съездил в больницу – вдруг соседка жены по палате что подскажет? Приготовился играть любящего мужа, но Алка, похоже, со смешной толстушкой своими бедами делилась. Девица по имени Мария, едва увидела его, напустила на себя ледяной вид и отрезала:
– Даже если б я знала, где она, не сказала бы вам ни за что!
Вот проклятье!
Найти бы хоть в бизнесе отдушину, но с его участком под автосервис тоже все застопорилось. Артём, как попугай, повторяет, что подписание договора долгосрочной аренды – вопрос нескольких дней. Но, зараза, сегодня весь день не брал трубку. И вчера тоже.
Одно спасение осталось – алкоголь. Дозы, правда, нужны все бульшие. Зато иногда приходят в голову ценные идеи.
И к ночи – третьей ночи после исчезновения жены – Василия наконец осенило.
Нужно поговорить с хлыщом-теннисистом. Вдруг влюбленный щенок причастен к исчезновению Алки?
Соблюдать приличия и ждать до утра Василий не стал. Отправился к нему немедленно, благо тот жил в их доме.
Парень, похоже, собирался спать – открыл дверь в одних трусах, через плечо полотенце.
Вася не без зависти отметил, что торс у него как из рекламы: мышцы-кубики, пресс подтянут и вообще вид очень уж свеженький для столь позднего времени. Молодой, гад. Непьющий, некурящий.
– Привет, – сухо молвил Василий.
– Здравствуйте, – подчеркнуто вежливо отозвался парень.
С порога – ни на шаг. У Васи вдруг мелькнула шальная мысль: что, если он повсюду ищет Алку, а та на самом деле прячется в квартире этого типа?! Впрочем, вряд ли жена настолько уж глупа. Да и в коридоре – он смог заглянуть через плечо парня – никаких следов женского присутствия.
Но все равно было что-то в зеленых, будто у кота, глазах сопляка. Что-то невыразимо издевательское, насмешливое.
– Ты не знаешь, где Алла? – Василий постарался, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее.
– Кто? – разинул рот парень.
– Алла Сергеевна. Твоя учительница, – усмехнулся Вася, продолжая внимательно наблюдать за мальчишкой. – И моя жена.
– Чего вы меня-то спрашиваете? – пожал плечами тот.
Слишком, пожалуй, поторопился ответить. Да еще губу нервно облизнул, покраснел. Неужели прав Василий в своих подозрениях?! И его тихая домашняя Аллочка состоит в любовных отношениях со своим ученичком?!
Вася почувствовал, как к горлу комком подкатила ярость. И сказалось, видно, напряжение последних дней – у него не вышло сдержаться. Спокойно подумать, как расколоть парня.
Василий размахнулся и, прежде чем благостно расслабленный Кирилл успел среагировать, врезал ему в челюсть.
Удар получился что надо. Кирилл странно охнул и мгновенно осыпался на пол. Голова глухо стукнулась о тумбочку для обуви, глаза закатились.
– Эй, ты чего? – перепугался Василий.
Но парень остался недвижим, из носа по верхней губе стекала кровь.
Васю затопила дикая паника, он схватил Кирилла за плечи, начал трясти – тот, не открывая глаз, лишь постанывал. Спасибо, конечно, что жив – но вдруг у него перелом основания черепа?! Только этого не хватает вдобавок ко всей прочей горе неприятностей.
Наконец мозгляк распахнул свои зеленющие глаза, и Василий ужасно обрадовался. Забормотал:
– Эй, вставай потихоньку, а? Я не хотел. Сам не знаю, как получилось. Извини.
Парень смотрел, будто не узнает. Неужели сотрясение мозга?
Вася сгонял на кухню, принес воды. По пути успел отметить: никаких в квартире, конечно, Алкиных следов. Плеснул парню в лицо. Тот зафырчал, начал отплевываться. Пробормотал удивленно:
– Дядя Вася? Вы откуда? Чего случилось?
Ничего не помнит, что ли?
Василий взглянул недоверчиво. Парень попытался встать, но, видно, голова закружилась, снова осел на пол. Хмуро взглянул на гостя:
– Вы меня ударили. За что?
«За дело», – едва не вырвалось у Васи.
Пусть Кирилл сейчас выглядел несчастным, побитым, никчемным щенком, а все равно ему казалось: что-то знает пацан.
Василий присел на корточки, заглянул мальчишке в лицо, прошипел:
– Я хочу знать, где Алла.
– По… всем… квартирам? – с трудом вымолвил парень.
– Чего?
Сосед сплюнул кровь, заговорил отчетливее:
– Заходите к каждому и всем даете в морду? – Повел носом, сочувственно поинтересовался: – Сколько выпили-то, дядь Вась?
Ох, какое искушение пришибить его окончательно!
Мальчишка будто почувствовал, сменил издевательский тон на виноватый, проговорил горячо:
– Вообще не понимаю, о чем вы. Я Аллу Сергеевну последний раз две недели назад видел.
Опасливо взглянул, добавил:
– А если тронете меня еще, я в травмпункт поеду. Побои сниму.
Ну что с него взять, с дурака?
Василий вздохнул и отправился восвояси.
* * *Когда муж Али вырубил его неожиданным подлым ударом, у Кирилла, конечно, возникло искушение размазать козла по стенке. Куда банкирчику-доходяге с ним тягаться?
Но, к счастью, он успел сообразить: ни к чему ему затевать драку. Куда разумнее будет прикинуться шлангом. Сопляком, доходягой, трусом. Мальчишка, мол, полностью спасовал перед матерым бизнесменом. А истинное положение вещей знают только они с Аллой. Ну и бабушка. Ха!
Кирилл добрел до ванной. Голова гудела. До начала турнира оставалось восемь часов. Но встать, конечно, надо гораздо раньше. Доехать, размяться. В первом круге – вот подлый жребий! – ему достался один из опаснейших соперников, Семка Климов. Не слишком быстрый, со средненькой подачей, вязкий, будто топкое болото. Кирилл в его трясине уже раз пять увязал, впервые – лет в девять, на одном из детских турниров. Потому что Сема методичен – куда там до него школьной учительнице Алле Сергеевне. Никаких спонтанных поступков, яростных, наудачу, ударов – все точно по линии, аккуратненько, надежно. Разозлить, к сетке выманить такого невозможно.
Кирилл подошел к зеркалу. А губу-то ему сосед разбил прилично! На внешний вид плевать, но тренер, конечно, увидит, взъярится.
…Приложил лед, помазал ранозаживляющим, но к утру видок, увы, получился совсем тухлым. Под глазами синяки, губа распухла. И главное – голова кружилась. Не все время, но после любого, хотя бы минимально резкого движения: встал, присел. А что на корте будет?
Кирилл вспомнил, как когда-то пугала тренерша – та, прежняя: «Даже если у вас есть только намек на сотрясение мозга, нужно обязательно ложиться в постель. И лежать, не вставая. Минимум три дня. Если переносить его на ногах, последствия могут быть непредсказуемы. В лучшем случае – постоянные мигрени. Есть и другие варианты: например, травматическая эпилепсия или болезнь Паркинсона».