«Значит, все ж не зря я баррикаду строила!» – похвалила себя Настя.
Снова схватила свечу и быстро, пока та не погасла, полезла на подоконник.
* * *Аля смогла уснуть только к четырем. А проснулась в семь утра от безотчетной тревоги. Холодный, липкий страх обволакивал ее всю с ног до головы.
Малышка в животе тоже тревожилась, выставляла то ручку, то ножку. Алла ласково погладила девочку, прошептала: «Не бойся, милая! Я с тобой… пока!»
Нерожденное дитя тут же успокоилось. Но беспокойство не отступало, наоборот, накатило еще сильнее.
«Нужно немедленно у Верки потребовать: пусть везет сюда Настю! – пронеслось в голове. – А пока дочку не увижу, никаких кесаревых!»
В сложившейся ситуации было не до приличий – Аля схватила телефон. Набрала Верин номер: аппарат абонента выключен. Ничего, позвоним домой. Один гудок, пятый, девятый… На одиннадцатом ответил заспанный женский голос. Аля попросила Веру Аркадьевну.
– А ее дома нет, – отозвалась дама (говорок далеко не изысканный – похоже, Веркина домработница).
– Когда она появится?
– Понятия не имею. Она уже два дня ночевать не приходит. Может, отдыхать уехала, – недовольно произнесла женщина.
«Где же тогда Настя? – еще больше разволновалась Аля. – Верка же сказала: что у нее в квартире?»
Она бросилась прочь из палаты. Медседстра, что дежурила на посту, заквохтала:
– Алла Сергеевна! Вы куда? Рано, вам можно еще поспать!
– Где Вера Аркадьевна? – в непривычном для себя стиле грубо рявкнула Аля.
– Только что подъехала. В ординаторскую пошла, – доложила медсестра.
Алла поспешила туда. Но, прежде чем распахнуть дверь, услышала гневный Верин голос:
– Почему ты звонишь мне по каждому пустяку? Пойди и сам разберись, чем она там занимается!
Алла вошла в ординаторскую. Вера спешно нажала на отбой, хмуро взглянула на нее:
– Что тебе?
– Я хочу видеть мою дочь, – потребовала Алла. – Немедленно.
* * *Настя из последних сил все тянулась и тянулась вверх и никак не могла достать до проклятого датчика. Пламя свечи вроде и близко, должен бы прибор ощущать жар, но никакой сирены не звучало. Она уже не просто на цыпочки встала, а – как самой казалось – практически зависла в воздухе. Сосредоточилась на единственной и главной цели: коробочке, прикрепленной к потолку. «Все боги, какие есть, пожалуйста, сделайте так, чтобы устройство сработало!»
Но сигнализация молчала. Зато – увы, Настя увидела слишком поздно! – край тяжелой бархатной портьеры уже полыхал вовсю.
* * *Кирилл всегда восхищался бабушкой. По мелочам иногда восставал, но в принципиальных вопросах считал, что его старушка никогда не ошибается.
И очень горько было сейчас, когда домашний оракул мягко, между делом, но постоянно капал на мозг: что с Алей они не пара. Он еле сдерживался, чтоб не взвиться, не заорать: «Я все равно на ней женюсь!»
Главное, непонятно, чего бабуля упрямится? Сама Аллу обожает, предоставила ей кров, возится с Настенькой, закупает приданое младенцу. Разве плохо, если он станет мужем Але и отцом двум ее дочкам?
Но Викторию Арнольдовну, похоже, совсем не радовала такая перспектива. И, когда их гостья вместе с дочкой внезапно сорвалась в Москву, бабушка настрого велела Кириллу:
– Ни в коем случае ее не доставай. Позвони, конечно. Предложи помощь. Но не навязывайся, в гости не заявляйся.
Кирилл скрепя сердце бабушкиного совета послушался. И чрезвычайно расстроился, когда Аля тоже ни о чем его не попросила:
– Ради бога, Кирюша, не отвлекайся от своих тренировок. Я сама справляюсь. И у Насти в больнице все есть.
Кирилл, конечно, навестил девочку – та обрадовалась чрезвычайно. Но Алла держалась с ним сдержанно, даже суховато. А ему так мечталось стать ей опорой, утешителем, советчиком. Если она и плакала на чьей-то груди, то не на его. Вообще она показалась ему отстраненной, далекой. И страшно стало: вдруг любимая учительница вовсе не вернется в Калядин?
Пока что она ничего не говорила о возвращении. И о себе знать не давала. Хотя они сейчас в одном городе, в Москве!
Он совсем впал в отчаяние. Но тут ему позвонила бабушка. Деловито поинтересовалась:
– У тебя кредитные карточки есть?
– Конечно. А зачем тебе? – удивился Кирилл.
Виктория Арнольдовна отвечать не сочла нужным, продолжила вопрошать:
– Сколько их?
– Три.
– Разных банков?
– Да.
– Каких?
Кирилл назвал.
– Не клади трубку, – велела старуха. – Я посоветуюсь.
Через минуту вернулась на линию:
– Срочно присылай мне их номера. Потом свяжись с банками и узнай, какой в каждом из них ежедневный лимит на выдачу наличных. Через банкомат и через кассу.
– Да что случилось-то?!
– Кирюша, не надо задавать никаких вопросов. Просто сделай, что я говорю. Хорошо?
* * *Настя словно завороженная смотрела на огонь. Пламя мощное, яркое. Искры сыплются во все стороны, уже и обои тлеют.
Секунды три она позорно тормозила и трусила. И только потом истошно завопила: «Пожар! На помощь!»
Впрочем, особенно на хлюпика Романа не полагалась. Смело сдернула со стены пылающую портьеру, схватила с кровати покрывало, набросила сверху, попробовала затоптать огонь ногами… закашлялась, обожглась, отпрянула. Если бы в комнате была вода! Но дверь заперта. А пламя уже прожгло покрывало, выбралось наружу. Дым едкий, черный.
Настя попробовала сорвать с кровати матрас – хотела накрыть кострище. Не вышло: слишком тяжелый. Перед глазами уже все плыло. А Ромчика нет как нет! Дым клубами рвется в распахнутое окно, но никто не спешит к ней на помощь.
Она свесилась с подоконника, закричала отчаянно:
– По-мо-ги-те!!!
Но людей не увидела – только глухую стену, чужой заброшенный участок. А потом вдруг краешком глаза, за углом дома узрела Романа. Тот мчался по двору. Прочь от пылающего особняка.
Неужели он ее здесь бросит?!
– Рома! – из последних сил взмолилась девочка.
Но парень даже не оглянулся.
* * *Вера неприязненно взглянула на подругу, процедила сквозь зубы:
– Мы, кажется, с тобой договорились, что ты увидишь свою дочь сразу после того, как я получу своего ребенка.
Алла печально улыбнулась:
– Но я ведь уже здесь, в клинике. В твоей власти. И никуда от тебя не денусь.
Умоляюще прижала руки к груди:
– Пожалуйста, Вера! Дай мне с Настей хотя бы по телефону поговорить! У меня просто сердце разрывается.
У Веры зазвонил телефон. Она взглянула на экран, но отвечать не стала, вызов сбросила. Безжалостно заявила:
– Все в порядке с твоей дочкой. Иди в палату.
Аля же в который раз за эти месяцы, погубившие ее семью, да что там семью – всю жизнь! – горько подумала: «И я еще жалела ее! Думала, Верка мне благодарна будет!»
…Дверь ординаторской приотворилась, на пороге показалась медсестра, пробормотала виновато:
– Простите, что отвлекаю… К Алле Сергеевна посетитель.
– Для нее посещений нет! – рявкнула Вера. – Ее к операции готовят!
Алла тревожно обернулась к медсестре:
– Кто?
– Какой-то молодой человек. Говорит, что дело очень срочное.
– Пусть приходит завтра!
– Извини, Вера, но я пока еще не в тюрьме, – твердо произнесла Алла.
Двинулась к выходу из ординаторской. На пороге остановилась, добавила:
– И если моей дочери здесь не будет через час, не будет и никакой операции. Понятно?
От души хлопнула дверью. В душе клокотала ярость. Ощущение необычное, но, оказывается, весьма приятное!
Медсестра взглянула на нее с уважением, произнесла:
– Посетитель ждет вас в холле.
Алла поспешила туда. Увидела: Кирилл нетерпеливыми шагами меряет просторное помещение. Она бросилась к нему:
– Что случилось?
Молодой человек улыбнулся:
– От бабушки привез привет. И небольшую посылку.
Протянул ей дипломат, попросил:
– Открой.
– Что это? – Аля озадаченно уставилась на аккуратные пачки денег.
– Как что? – В голосе Кирилла звучало нескрываемое торжество. – Сто семьдесят тысяч долларов. За твою дочку!
* * *Шарахнула дверью и радуется: она героиня, она осмелилась, победила!
Вера насмешливо улыбнулась. И нажала на вызов.
Роман трубку долго не брал, она уже начала кипятиться: что за бестолковый идиот! Элементарных вещей нельзя поручить!
Но наконец молодой человек ответил. Сдавленно пробормотал:
– Вера Аркадьевна, простите!
– Что?! – холодея от дурного предчувствия, прохрипела она.
– Девчонка устроила в доме пожар! И я не знаю, что теперь делать!
* * *Аля в изумлении взяла пачку банкнот, рассмотрела, вернула обратно. Пробормотала:
– Откуда у тебя эти деньги?
– Бабушка достала, – с гордостью отозвался Кирилл.
– Где?! – ахнула Аля.
– У нее же друзей полно. Вот один из них и помог, – торопливо начал Кирилл. – Ты его, может быть, даже знаешь. Николай Алексеевич Мякинин, стоматолог, наше калядинское светило. Он человек очень обеспеченный. И бабулю обожает безмерно. Она попросила – он одолжил. Без всякой расписки. Под одно ее честное слово.
– У нее же друзей полно. Вот один из них и помог, – торопливо начал Кирилл. – Ты его, может быть, даже знаешь. Николай Алексеевич Мякинин, стоматолог, наше калядинское светило. Он человек очень обеспеченный. И бабулю обожает безмерно. Она попросила – он одолжил. Без всякой расписки. Под одно ее честное слово.
Алла почувствовала, как краска заливает лицо.
Она прекрасно помнила, кто такой Николай Алексеевич. Элегантный. Ироничный. Добродушный. Заботливый. Значит, Виктория Арнольдовна кинулась за помощью к нему. И тот, конечно, не отказал. Ей вспомнилось, как однажды он обмолвился: «Ради таких женщин, как вы, Аля, мужчины всегда готовы на любые поступки. Даже самые безрассудные».
Она решительно отодвинула от себя дипломат:
– Кирилл, я не возьму этих денег.
– Почему? – опешил он.
– Я не могу себе позволить брать в долг, если не знаю, как буду отдавать.
– Так я ж вам говорю: Николай Алексеевич готов ждать! Сколько нужно, хоть три года, хоть пять. Для него сто семьдесят тысяч – сумма не критическая. Впрочем, я, – подбоченился он, – смогу рассчитаться с ним гораздо раньше.
Робко обнял ее, взглянул в глаза, пробормотал:
– Я на турнир еду. Призовой фонд впечатляющий! Даже если в четвертьфинале вылечу – уже в кармане минимум тридцатник долларов. Но ведь и выиграть могу, почему нет?! Мне теперь все с тех пор, как вы появились в моей жизни, удается!
Она не стала вырываться из его объятий. Лишь произнесла печально:
– Кирюша, но с какой стати ты должен платить за меня долги?
– Да с такой, Алла Сергеевна, что я люблю вас! – бухнул Кирилл.
Почувствовал, как напряглась она, поспешно добавил:
– Люблю – и понимаю. Что не можете вы отдать эту малышку. Так и не отдавайте! Девочка с вами будет куда счастливее, чем с Верой!
Аля уткнулась в его плечо. Всхлипнула. Растроганно произнесла:
– Кирилл! Какой ты хороший!
Голос нежный, глаза счастливые. Но тщетно он пытался увидать в ней, почувствовать хотя бы толику страсти.
– Я возьму эти деньги, – благодарно произнесла Аля. – Потому что они действительно мне нужны. Но ты даже не думай выплачивать долг за меня. Я теперь стала сильной. Я сама справлюсь.
* * *Настя забилась в самый дальний угол комнаты и в страхе смотрела на подступающий огонь. Тот действовал вкрадчиво: не наступал нахраписто, не опалял. Расширял свои владения медленно, по шажочку. Вот уже пылает покрывало, занялся пол. Дым все чернее, все удушливее. И никто, никто не идет ей на помощь!
Девочка изо всех сил старалась не сдаваться, сохранить силы, не потерять сознание, но дышать становилось все тяжелее. Последний остался шанс – выпрыгнуть в окно. Пусть и третий этаж, но вдруг повезет? Только Настя никак не могла себя заставить пройти сквозь огонь. Встать на пылающий подоконник. Шагнуть в никуда.
«Если я умру – меня примут в ангелы? Или уже нет, в них только совсем малышей берут? А может… моя душа вселится в сестренку?! И у мамы будут я и она, то есть не совсем уже я…»
Мысли путались, в глазах нестерпимо щипало, и девочка сдалась.
Свернулась в клубочек, ткнулась носом в руки. Никогда она уже не увидит ни мамы, ни сестренки, ни папы.
* * *Вера в отчаянии смотрела на телефон. Второй гудок, пятый, четырнадцатый… Абонент не отвечает, попробуйте перезвонить позже…
Как этот идиот мог допустить, чтоб девчонка устроила пожар?! И почему не отвечает? Борется с огнем? Откачивает Алкино отродье? Или – от последней мысли сердце холодело, ныряло куда-то в пропасть – просто все бросил? Сбежал?!
Что же делать? Ехать в арендованный особняк самой? Времени это займет как минимум час. Как тогда быть с операцией, которая назначена на восемь утра? Алка, тут Вера была уверена, уперлась намертво: пока не увидит девчонку, врачам не дастся.
Сколько проблем из-за этого ребенка, дьявол его разбери! Безусловно, у нее, Веры, должен быть наследник, это аксиома. Но только сможет ли она полюбить свою дочку после всего, что пришлось из-за нее пережить? Брак с удобным, подходящим во всех отношениях человеком распался. С финансами все сложно. Да еще ужасные головные боли начались в последние месяц-два.
Вот и сейчас голову, словно раскаленным обручем, сжало.
Вера открыла ящик стола – в нем наготове таблетки.
Но выпить спасительную капсулу не успела – дверь ординаторской снова отворилась.
Опять Алла, никаких сил уже нет ее видеть!
– Твою дочку везут, будет здесь через полчаса! – на ходу сымпровизировала Вера.
– Очень хорошо, – вкрадчиво отозвалась Аля. Взглянула на когда-то свою подругу и триумфально произнесла: – Я дождусь ее, и… – Осеклась, сбивчиво добавила: – И тогда мы поговорим.
– По-моему, – холодно произнесла Вера, – говорить нам не о чем. Мы уже все решили.
Ей совсем не нравился уверенный, да что там, просто счастливый, Алькин вид. Что она задумала?
Но насесть на подругу не успела. В кармане Алиного халата зазвонил телефон.
* * *Лежать на пахнущих лесом досках, под ярким солнцем, – что может быть приятнее?
Хаким готов был проводить здесь часы, дни. Все время, пока стройматериалы не подвезли, а другие парни из бригады водку пьют.
Небо в России высокое и блеклое. Никакого сравнения с тем, что на родине, но тоже по-своему красивое. А вот люди здесь плохие. Его хозяин – скупердяй. И все остальные жадные, кому денег хватает особняк себе построить.
Взять дом наискосок от того, где они работают. В него пару дней назад въехала удивительная пара. Женщина красивая, но злая. А с ней – то ли муж, то ли вообще непонятно кто. Тощий, с глазами крашеными. Сначала жили вдвоем, а вчера маленькую девочку привезли. И нет бы выпустить ребенка погулять – вечером на улице хорошо, соловьи разливаются, но они держат ее взаперти. Хаким – зрение у него острое! – видел: засунули ребенка в комнату, где даже окно не открывается…
Хотя что ему за дело до русских баев, до их проблем.
Отвернулся от соседского дома, задумался: как там его жена, трое собственных любимых дочек? Мысли улетели далеко-далеко… А когда наконец очнулся, отчетливо учуял: дымом пахнет. И парни из его бригады кричат:
– Хаким, поди глянь, че горит! Все равно бездельничаешь.
(Можно подумать, у них дела важные – пивком после вчерашнего опохмеляются.)
Но, конечно, пошел, ему не сложно. Обежал соседский дом и в ужасе замер: из окна на третьем этаже клубами рвался черный дым.
– Пожар! – хрипло выкрикнул Хаким.
И бросился к особняку, заколотил в ворота. Те неожиданно оказались открытыми, он ввалился во двор. Увидел: дверь в дом тоже распахнута. И никого!
Хаким не сомневался ни минуты. Ворвался в холл – и помчался на третий этаж.
* * *Приходила в сознание Настя долго. А когда наконец поняла, что жива, что ее все-таки спасли, начала хохотать, а потом – горько плакать. А когда напилась валерьянки, воды, горячего чаю, потребовала телефон и дрожащими руками набрала номер мамы.
* * *– Настя! – выкрикнула Аля. – Почему ты плачешь! Ты где?!
– Мамочка, – всхлипнула дочка, – ты только не волнуйся. Тут в доме был пожар, и я почти погибла. Но сейчас все хорошо.
И закашлялась. Надрывно, надсадно.
Алла схватилась за сердце. Малышка в ее животе яростно заворочалась. Вера – она так и сидела за столом начальницы – опустила голову, сжалась в комок.
…В телефонной трубке зазвучал мужской голос:
– Вы Настина мама? Алла Сергеевна? Капитан Лотошин, участковый. С дочкой вашей все в порядке, не волнуйтесь. Но мне нужно, чтоб вы подъехали, дали объяснения. Девочка говорит, что ее здесь, в доме, насильно удерживали. Дверь в комнату была заперта, когда начался пожар, на помощь ей никто не пришел. Спасибо, строитель, узбек, запах дыма учуял, бросился на помощь.
– Что??! – У Аллы от ярости перехватило дыхание.
– Аля, я все тебе сейчас объясню! – пискнула Вера.
И в этот момент острейшая боль пронзила Алино тело.
Она схватилась за живот, с трудом пролепетала:
– Что… это?..
Новый приступ боли стиснул все тело, сотряс. Она пронзительно закричала.
В ординаторскую тут же ворвался Кирилл:
– Аля, что?!
– Кирюша, – с трудом выдохнула она, – я, кажется, рожаю…
* * *Производить свое дитя на свет в клинике у Милены Алла отказалась категорически. Кирилл вызвал «Скорую». Ситуация, к счастью, позволяла, и Аллу Сергеевну перевезли в обычный роддом.
Делать кесарево не стали – разрешили рожать самой.
Верный рыцарь Кирилл убедился, что Аля в надежных руках, и умчался в подмосковный поселок, за Настей.
Алла переживала очередную схватку и в недолгие минуты передышек хваталась за телефон. Звонила Кириллу. А тот докладывал: «Подъезжаю… встретил Настю… все хорошо, только бледненькая, в больницу ее надо».
Процесс шел стремительно, Аля уже с трудом соображала от боли. Но, постанывая, попросила акушера: