Из ванной она вышла пахнущая свежестью, обмотанная полотенцем. Мою рубашку приспособила вместо юбки.
Пришло время заняться её синяками и ушибами.
Попросил сесть и успокоиться, а сам снова потянулся за своей седельной сумкой. Извлёк из неё неприметную баночку и рулон полотняного бинта.
Одана сидела, свесив босые ноги с кровати, и с интересом наблюдала за моими действиями. Тревоги я не почувствовал, значит, девочка мне доверяла. Доверяла намного больше, чем прежде. Странно, ведь я остался прежним и совершил с общепринятой точки зрения неблаговидный поступок: бросил её на произвол судьбы.
Загадочные существа эти женщины! До этого спасал, из передряг вытаскивал, - и ничего, а тут такая любовь…
- Так, расскажи мне, они тебя били?
- Под рёбра пинали, толкали…
- Полотенце снимай, я посмотрю.
- Нет! – испуганно крикнула она, отшатнувшись. Маленький забитый зверек. Глаза лихорадочно сверкают.
- Хорошо, - со вздохом согласился я, - если ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, возьми мазь и сама обработай синяки и ушибы. Только на спине ты всё равно не сможешь… Глупо, глупо, Одана, ты же знаешь, что не трону.
- Знаю, просто после того, как меня… Если бы с вами делали то же, что и со мной, вы бы тоже так реагировали! Вас ведь не пытался сегодня изнасиловать омерзительный солдат, который… Его пальцы ведь…
- Так, понятно, теперь для тебя все мужчины такие. Но сама знаешь, что это не так. Так что давай, успокойся и снимай полотенце.
- Не могу.
Усмехнулся:
- Что, под полотенцем нет ничего?
Девушка кивнула:
- Можно я в ванную вернусь, бельё надену?
Я пожал плечами и сделал огонь в камине жарче.
Одана на пару минут скрылась за дверью. Вернулась в том же наряде, но на этот раз подошла ко мне, держась за край полотенца, взглядом спрашивая, снимать ли.
- Редко встретишь такую стыдливую девушку, - прокомментировал я. – Снимай уж, я хоть полюбуюсь на то, что ты так старательно прячешь. Скажи, ты, когда наедине с мужчиной остаёшься, выставляешь его из комнаты, раздеваешься и ждёшь под одеялом?
- Нет, - всё же смутилась, но и удивилась одновременно. – С чего вы взяли? Я при нём… И не в темноте могу, – торопливо добавила она. – Только тогда – это другое.
Она сняла полотенце, повесила его на спинку стула и непроизвольно прикрыла вырез корсажа. Стоило так переживать: он у неё не открытый, длинный, до талии. Между ним и юбкой из моей сползшей рубашки – тонкая полоска кожи.
Живот и грудь то поднимаются, то опускаются от частого дыхания.
Окинул беглым взглядом плечи и руки, потянулся за баночкой с мазью и нанес тонкий слой землянисто-зелёной субстанции на ткань.
На прикосновение к саднящему локтю Одана ответила едва слышным ойканьем. Мазь жжется, придется немного потерпеть.
Мелкие синяки просто смазал, не накладывая повязки.
Теперь нужно было осмотреть спину и живот, но я боялся к ним прикасаться, предчувствуя реакцию девушки.
Нет, умом я понимаю, что, когда тебя, жертву насилия, лапает мало знакомый мужик, пусть даже с благими целями, автоматически накатывает чувство страха, омерзения и протеста, но на практике никак не могу понять, что в этом такого дурного, ужасного и отвратительного. Спиртным от меня не пахнет, ничего такого себе не позволяю, самоотверженно залечиваю её ссадины – можно и потерпеть.
Корсаж зашнуровался спереди, вернее, зашнуровывалась только его верхняя часть, фиксируя грудь, а нижняя для удобства застегивалась на крючки. Мне подобные современные конструкции нравились намного больше старомодных, с двумя лентами шнуровки – пока с ними разберёшься, уже забудешь, зачем расшнуровывал. Ещё лучше, разумеется, облегчённые модели, исключительно на крючках; за удобство расстёгивания и застёгивания их любили придворные дамы.
Когда я расстегнул нижний крючок, Одана вздохнула. Успокоил её, сказав, что на грудь смотреть не буду.
Оставив пока шнуровку не тронутой, осторожно надавил на живот, проверяя, нет ли повреждений внутренних органов. Таковых, к счастью, не обнаружилось, как и синяков. Это хорошо; когда бьют ногами в живот, могут быть самые печальные последствия.
Не удержался и погладил. Вздрогнула, но после второго кругового движения расслабилась: то ли сама, то ли под действием успокаивающей магии. Даже дышать стала иначе.
Позволил себе небольшую шалость, приспустив ей юбку из рубашки. Даже не заметила – настолько нравилось. Неужели невольно угадал с любимой лаской? Похоже.
Гладить было приятно, но пора и честь знать.
Спина и бока Оданы пребывали в куда более плачевном состоянии, чем живот. То здесь, то там попадались фиолетовые пятна, в одном месте я обнаружил лёгкий ушиб.
Расшнуровав корсаж, обработал свидетельства дурного обращения с женщинами солдат местного гарнизона. Одана стыдливо прикрывала грудь руками, но не вздрагивала, не краснела и не возражала.
Надевать корсаж обратно не стал, просто дал бинт, чтобы она перевязала им грудь: всё равно ниже шла полоса из ткани, пропитанной мазью, всё благопристойно.
Решив не травмировать хрупкую девичью психику, попросил её не лечь, а сесть. Опустился перед ней на корточки и осмотрел ноги. Опять синяки, парочка кровоподтеков.
Нижняя часть бедер в порядке, верхняя при беглом осмотре тоже.
- Скажи, зачем ты так над собой измываешься? – снова порылся в сумке, извлёк ещё одну баночку, на этот раз меньшего размера, пахнущую хвоёй, пододвинул к кровати стул, сел, вытянул её ногу и положил себе на колени. – Ботинки явно тебе жмут.
- Нет, просто я много ходила пешком, - смущённо ответила Одана.
- И от этого у тебя все ступни в мозолях? Ты же женщина, должна следить за ногами.
Вот бесовка, ей определенно доставляет удовольствие то, что я делаю! Сидит, слегка наклонилась вперёд, мышцы расслаблены, даже глаза прикрыла. А как же девичья стыдливость, незнакомый мужчина и его тёмные инстинкты? Или я просто случайно нашёл те точки, о которых говорила Ланит? Надо же, второй раз за сегодня! На всякий случай запомню.
- Я раньше и следила, просто теперь не до этого.
- Ладно, хватит оправдываться, давай другую ногу. Сама положишь, - с ехидной улыбочкой добавил я. Знаю, не стоило, но ничего не смог с собой поделать.
Думал, скажет, что-то вроде: « Я приличная девушка!» и покраснеет, но нет, вручила в моё полное распоряжение вторую конечность.
Могла бы и выше положить, самой ведь неудобно, но ёрзать не желает. Пришлось самому взять за щиколотку и устроить так, чтобы пальцы не соскальзывали.
Когда с осмотром тела было покончено, убрал баночки обратно в сумку, укутал вновь ставшую блондинкой девушку в одеяло, усадил у огня и ушёл. Нет, не из гостиницы, а всего лишь в номер Артена. Тот только проснулся и выглядел слегка помятым. Значит, когда развлекался с девочками, успел пропустить ещё кружечку-другую.
- О. Лэрзен! А ты что так рано?
- Кому рано, а кто уже завтракал. Послушай, Артен, дело к тебе есть, - я раздвинул занавески, пуская в комнату тусклый свет ноябрьского утра и прогоняя остатки сна с лица друга. – У тебя ведь жена, случалось, наверное, покупать ей что-нибудь из одежды?
- Бывало, - зевнул Артен, встал и начал собирать разбросанную по полу одежду. Правильно понял, что вздремнуть ещё полчасика не удастся, я не отстану.
- Вот и славно! Я тебе сейчас покажу девушку, а ты купишь ей все, что положено. Не броское, но приличное. И выбери вещички точно такого же размера и для мальчишки, но тут по минимуму: рубашку, штаны, сапоги и куртку. Да, ещё мне понадобиться плащ, тёплый плащ с капюшоном, который подошел бы и мужчине, и женщине.
- Послушай, Лэрзен, я тебе не слуга! – «встал в позу» приятель. Выглядело это забавно: растрёпанный мужчина в подштанниках стоит с носками в руках и хмурит брови. Не выдержав, я рассмеялся. – Нет, я серьёзно, Лэрзен, сам покупай вещи своей любовнице.
- Она мне не любовница, она моя хорошая знакомая.
- А поухаживать за твоей хорошей знакомой можно будет? – оживился Артен. Горбатого могила исправит! А ещё говорят, что после женитьбы мужчины остепеняются. Врут! – Мы бы вместе с ней и прогулялись, я бы ей отрез шёлка подарил…
- Прогуляться не получится: она нелюдимая, а всё остальное – с её согласия. Я тебя представлю, а дальше уж от неё зависит. Только заранее предупреждаю: мы с ней долго в Эдине не задержимся. И, настоятельно тебя прошу, Артен, не распространяйся о том, что её видел. Для твоего же блага.
Друг приуныл, безо всякого энтузиазма оделся, умылся и поплелся ко мне смотреть на Одану.
Как-то непривычно было стучаться в собственный номер, но я решил не пренебрегать правилами приличия, чтобы не застать девушку врасплох. Ответа не последовало, но о своём приходе мы предупредили.
Одана пряталась в ванной, пришлось со смехом её оттуда вытаскивать. Наверное, опасалась, что пришла горничная. Кстати, это проблема, надо её как-то решать. Ладно, потом, пока я рядом, можем обойтись пологом невидимости.
- Кто это? – вопрос был резонным. Какой-то мужик с помятой рожей с нескрываемым интересом рассматривает её, то и дело останавливая взгляд на груди. Не удержался и толкнул Артена в бок: нечего приличных девушек смущать, всё, что надо, он уже разглядел.
- Мой друг Артен. Я попросил его купить тебе одежду. Не беспокойся, он уже уходит, - я практически взашей вытолкал приятеля в коридор и сунул ему в руки кошелек. Его содержимого хватило бы для того, чтобы скупить весь магазин готового платья. Разумеется, если не соваться за эксклюзивными тканями и моделями.
Не забыл предупредить, так, чтобы уберечь от соблазна:
- Не пытайся прикарманить лишние монетки: узнаю.
Артен вздохнул, снова поплелся к себе за верхней одеждой и с видом мученика спустился вниз. Из окна я видел, как скрывается среди не перестававшего идти мокрого снега его бурая шапка.
- Одана, - я обернулся к девушке. Она стояла возле камина, снова облаченная в мою рубашку, и напряжённо прислушивалась к шагам в коридоре, - как ты отнесёшься к тому, чтобы на время стать мальчиком?
- А? – похоже, Одана о чём-то задумалась.
- Нет, я, конечно, могу навести новую иллюзию, но толку-то? Будут искать мага с молодой девушкой. Как вариант, можно было бы тебя состарить, но я такие фокусы проделывать не умею, да и тоже недальновидно: сыскари могут предусмотреть и такой вариант. Остаётся сделать тебя мальчиком. Только внешне, разумеется. Тогда бы могли покинуть Эдин порознь, не возбуждая подозрений. Ну так как, согласна?
- Я на всё согласна, лишь бы снова не попасть в руки солдатам.
- Ну, со всем ты погорячилась, - улыбнулся я. – Мало ли, что взбредёт в мою больную голову? А согласие на превращение – не пустая формальность, потому что мне понадобится твоя помощь. Предупреждаю сразу: буду делать в первый раз, так что сразу может не выйти. Пока Артен бегает по лавкам, комплектуя твой гардероб, продумай образ.
- Лэрзен, вы ведь покупаете всё это из своих денег, мне нечем будет отдать… Все мои нехитрые пожитки остались лежать на мостовой, там, где меня схватили. Их, наверное, давно растащили…
- Что за место?
- Бесполезно, их давно там нет.
- Одана, - она никак не может понять, что маги не совсем обычные люди, а поиск пропавших вещей для них – плевое дело, - если я сказал, что заберу, значит, заберу. Ты же долго их с собой носила? – Кивнула. – Значит, на них остался твой отпечаток. Не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла, но это что-то вроде невидимых частичек… Лошадь есть?
- Нет, - упавшим голосом пробормотала девушка. Наверное, чувствует себя бродяжкой или содержанкой.
- Значит, всё, как всегда, - ободряюще улыбнулся ей и ещё раз проверил, не пасут ли нас незваные гости. Нет, всё чисто. – Ничего, моя кобылка крепкая, выдержит. Но при первой возможности я тебе животинку достану. Итак, вещички где бросила?
- Там темно было…
- Ладно, просто представь, я постараюсь сориентироваться. И вещи свои вспомни, в чём ты их там держала?
Приятно, когда тебе помогают. Вот и сейчас не осталась стоять столбом, подошла, повернулась спиной, подставляя затылок. Умная девочка, запомнила, каким образом я воспоминания считываю.
Волосы у неё были еще влажные, неуловимо пахнущие лимоном – его сок для запаха добавляли в мыло.
На прикосновение не отреагировала привычной волной страха, спокойная, расслабленная, так что нужную информацию я добыл быстро.
- Простудишься с мокрой головой ходить. Полотенцем оберни и у камина сядь. Только осторожно, не обожгись. Вернусь максимум через час. Дверь запру.
Одана кивнула и вернулась к очагу.
Какая же она хрупкая и тонкая, особенно в таком, прямо скажем, не красящем её одеянии. Исхудавшая, девчонка, пожалуй, сейчас и без всяких иллюзий походила на мальчишку, хотя у мальчишек таких ног не бывает. Красивые ножки.
Первым делом, выйдя из гостиницы, отследил передвижения потенциально опасных элементов. Их тут пруд-пруди! И всем, разорви их оборотень в полнолунье, нужна несчастная затравленная девушка, сидящая на полу в моём номере. Преступники перевелись, или одотьер Дер’Коне теперь у нас вместо Императора? Настырный мужик, много на себя берёт, на место единственного метит. С его замашками подчиняться кому-то – всё равно, что пытаться приручить василиска: в обоих случаях одна видимость. И василиск ручным не станет, и Наместник свои интересы блюсти будет.
Моей персоной не интересуются – и то радует. Пришёлся мой напиток по вкусу, подействовал.
Примериваясь к скорости движения толпы, стараясь не возбуждать подозрений, время от времени прицениваясь к «благонадежным» товарам, даже разжившись какой-то мелочёвкой, я добрался до места назначения. Неприметная улочка, если бы не пара подсмотренных в голове Оданы ориентиров, ни за что не нашел бы.
Хотел поискать следы вещей, а потом передумал, наткнувшись глазами на женщину с птичьим лицом, деловито выбивавшую половики. Она жила напротив нужного места, могла что-то видеть.
- Здравствуйте! – я широко улыбнулся.
- И вам доброго дня. Что-нибудь ищите?
- Да вот вчера домой возвращался, вещичку одну обронил, сейчас найти не могу…Может, вы видели – тёмненькая такая коробочка.
- Пропала ваша коробочка! – присвистнула женщина. – Тут вчера такое было, что либо растоптали, либо солдаты украли.
- А что случилось-то? – я облокотился о стену, с интересом внимая рассказу горожанки.
- Да преступницу опасную ловили. Целый отряд во главе с капралом. Потом, когда схватили, дамочка какая-то появилась, важная птица, раз солдаты ей стремя придерживали. Погрузили, значит, обоих на телегу и увезли.
- Обоих?
- Да с девицей, преступницей то есть, мужчина был, защитить её пытался. Я, когда всё улеглось, вышла, мешок с вещами нашла…
- Какими вещами? – я уже смирился с тем, что Оданин мешок валялся в какой-нибудь судейской каморке, а тут такая удача!
- Да женскими. Я часть себе забрала, часть соседкам раздала – не пропадать же добру!
Тебе везёт, Лэрзен! И по городу таскаться не надо, всё на блюдечке преподнесли, осталось только взять.
И я взял, применив заклинание подчинения.
Чувствую себя пауком в паутине: дёргаю за ниточки, муха дрыгается, а вырваться не может, полностью в моей власти. Так и эта баба – разинула рот, а сказать ничего не в силах.
На всякий случай закрыл её от прохожих, – вдруг кто странный остекленевший взгляд заметит – толкнул дверь. Женщина, как приклеенная, последовала за мной, даже половики забыла.
- Вещички, что нашла, принеси. И у соседок забери, скажи, что племяшке отдашь. Уложишь всё в какую-нибудь сумку и отдашь мне. Ну, что стоишь? Выполняй.
Пока хозяйка дома копалась по сундукам и шкафам, с боем возвращала у подруг уже нашедшее применение в хозяйстве чужое имущество, я спокойно пил кофе на кухне. Во рту, кроме местной выпечки, продаваемой уличными торговцами, маковой росинки не было – соврал я Артену, что позавтракал. Зато с успехом наверстал упущенное сейчас. Ну да, одной чашечкой кофе (дурного, скажу честно, но на безрыбье…) не обошлось, немного пострадали вчерашняя курица и парочка вареных яиц, обнаруженных в леднике.
Когда женщина вернулась, я подумывал над тем, не прихватить ли мне парочку яблок. Я-то сыт, а вот девчонке подкрепиться не помешало бы. Конечно, яблоки – это не еда, но сомневаюсь, что в её состоянии она вообще способна что-то проглотить. Вернусь, спрошу. А яблочки возьму.
- Вот, как вы и просили, - живая зомби протянула мне пухлую холщовую сумку.
Заглядывать внутрь не стал, понадеялся на честность местного населения. Нет, эта-то всё отдала, а соседки, те могли сжульничать. Даже если и так, невелика потеря! Вернётся Артен, оденем девушку, на человека станет похожа.
- Я у тебя дорогу спрашивал, а потом стакан воды попросил, поняла? – щёлкнул пальцами перед глазами женщины, и та усиленно заморгала. Потом пискнула, схватилась за лоб и, извинившись, выпроводила меня за дверь, даже не поинтересовавшись происхождением сумки.
Знаю, такие заклинания не проходят бесследно – теперь лежит с ужасной мигренью и стонет. Ну, и так, побочный эффект, часть её сил перешла ко мне. Тёмная магия всегда забирает энергию у жертвы, где-то больше, где-то меньше. Сам силы тратишь? Тратишь. А восполнять дефицит чем-то надо. Вот и наполнил до краев свой резерв. Женщине ещё повезло – я забрал совсем чуть-чуть, а то бы пластом на полу лежала.
Чужая жизненная сила – это замечательно, но поглощать в больших количествах не советую. Потребуется время на переработку, перестройку, да и банально может не подойти – прецеденты были. Тогда сам будешь мучиться ломотой в теле. Правда, с энергией обыкновенных людей такое редко случается: они магически нейтральны, поэтому вреда нанести не могут.
Перед дверью в номер меня дожидался Артен. Вернее, Артен и гора свертков. Мина у друга была такая же кислая, как молоко, простоявшее целый день на жаре.