Пока он рассматривал город, улицы и здания, из которых он состоял, и людей, его населяющих, на вокзале метался крайне возмущенный профессор Галкин, проклиная необязательность организаторов океанологической конференции.
В гостинице Ивану понравилось. Полковник сразу же после вселения пошел представляться генералу, проживающему в соседнем номере, а Хохотов и Гайкин погрузились в мягкие кресла и принялись беседовать.
– Вот говорят: Москва, Москва, злые здесь все. А нас встретили, отвезли, жилье предоставили. Видишь, как выходит: раз ты гражданин России – почет тебе и уважение! Сижу вот и думаю: не зря я в мазуте двадцать лет ковырялся – уважает страна свой рабочий класс.
– Рано радуешься, может быть, ошибка какая вышла, – раздраженно заметил Хохотов.
– Какая ошибка?! – задорно продолжал Иван, – Ты же сам слышал: «Вы господин Галкин? А это ваши помощники? Попрошу в автомобиль!» Слышал? Так чего же говоришь?!
– Слышал, слышал. А почему, кстати, «помощники»? Какие могут быть помощники у слесаря? Да еще клоун и полковник.
– Наверное, подумали, что вы мои ученики.
– Не знаю, не знаю… Подозрительно все это. Сегодня здесь переночую, а завтра к дядьке переберусь.
– А у тебя родственники в Москве есть? – с уважением спросил Гайкин.
– Дядя в Медведково живет.
– Ты в Москву-то, Гера, чего поехал?
– Я же тебе рассказывал. Собаку мою Люську отравили.
– Может быть, старая была и сама умерла?
– Нет! Ее недруги отравили! Я в газету пойду, к журналистам. Все расскажу! И как Гавриков, директор нашего цирка, в 98 – м все помещение под автосалон сдал, и как администратор Решеткин вместе с дрессировщиком Глуповым мясо у тигров воровал, и как наездники – джигитовщики людей в городском парке на лошадях и пони за деньги катали, и…
– Думаешь, в газете пропечатают и все – сразу всех накажут?
– Посадят!! В тюрьму всех гадов!
В номер влетел полковник, громко хлопнув дверью. Он был сильно пьян.
– Смирно! – крикнул военный.
Затем он рухнул на кровать и тут же заснул.
– А полковник в Москве зачем? – продолжая беседу, спросил Гайкин.
– Из армии его поперли. Танк он, вроде бы, продал. Или хочет, чтобы восстановили в Вооруженных силах, или место ищет, я так и не понял.
Бравому полковнику, видимо, приснился жестокий бой, поскольку он шумно испортил воздух.
Гайкин и Хохотов вышли на балкон. Внизу суетилась Москва.
– А я найду начальника самого главного и все ему расскажу. Должен он понять, как же иначе? Ведь не брал я эти тали!..
– Ладно, ладно, не заводись! Слышал уже. Пойдем лучше по городу пройдемся, пока Геннадий Павлович спит.
Провинциалы спустились вниз, вышли на улицу и растворились в плотной массе столичных жителей.
Глава 6
К двум часам пополудни Иван и Герард вернулись в гостиницу. На полу их номера сидел полковник Свинаренко Геннадий Павлович. У него был настолько бледный вид, как будто ему только что вырвали коренной зуб. Из кармана его кителя вывалился портсигар и сиротливо лежал рядом с хозяином. Эта железная коробочка для папирос была ему вручена еще в военном училище, как было выгравировано на ней, «за отличную стрельбу и высокий идейно-политический уровень». Некоторые буквы за долгие годы мыканья портсигара по карманам хозяина стерлись, и надпись сейчас читалась «за…личную стрельбу…» Обрывком газеты военный пытался удалить блевотные массы со своих форменных штанов. Увидев своих путевых друзей, полковник слегка смутился и сказал:
– Генерал совсем пить не умеет. Вот приходится…
– Не парься, Палыч, рудоспуск тебя забери! Бывает. Мы тут кефирчика купили. Иди-ка попей, кишочки прочисть, – улыбаясь, сказал Гайкин.
Хохотов разложил на столе принесенную провизию, и вся троица приступила к обеду. Полковник, напившись кефира и приобретя розовый цвет лица, попытался назначить раздатчика пищи и дневального, но ему клоун – философ Хохотов в длинных и витиеватых выражениях объяснил, что он здесь не полковник, а обыкновенный жилец, к тому же на птичьих правах. Полковник насупился, но ел с аппетитом. Его губы, приобретшие за долгие годы, проведенные на плацу, форму рупора, интенсивно двигались, пропуская вовнутрь пищу.
Не успели гости столицы закончить трапезу, как в дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, в номер вошли два человека с серьезными лицами. Одеты они были в черные костюмы и белые рубашки. Широкие, по моде, галстуки стягивали шеи. В руках у визитеров были черные дорогие кейсы. Они увидели на руке полковника часы «Командирские», подошли к нему и уважительным тоном спросили:
– Господин Галкин?
Полковник резко вскочил с места, вытянулся в струнку и мощно пропустил воздух сквозь губы – рупор:
– Полковник Свинаренко! Командир дивизиона связи! В отставке… пока.
Пришедшие слегка опешили. Они повернулись к Хохотову и неуверенно спросили:
– Вы?
Тот отрицательно замотал головой и мягко сказал:
– Конечно, не исключена вероятность, что в одном из своих многочисленных жизненных воплощений, я вполне мог бы быть и Гайкиным. Но в настоящий момент…
Иван, прожевав кусок колбасы, вытер рукавом рубашки рот и сказал:
– Я – Гайкин. Вам, ребята, наверное, ко мне.
«Ребята» пожали плечами, и более высокий из них конфиденциальным тоном сказал:
– По делу.
– По делу? А, понимаю! Вам позвонили из Зеленодара?
– ???
– Хорошо, что вы пришли! А то я совсем не знаю, куда мне обращаться. Я коротко. Пароход мы сдавали. Я мотыле-вые должен был обжать. Пошел валоповоротку отсоединять. Прихожу – рыбонасос твой рыдван! – нету талей! Я к прорабу Шумнову. А он мне: «Это ты, ромбоэдр, сам тали и попер!» Я к директору Магарычану. «Так и так, говорю, Аванес Аркадьевич, беда приключилась, рибосома ее забери!» А он меня премии лишил и даже не выслушал. Где же это видано, я вас спрашиваю, чтобы трудового человека ни за что наказывали?!
Гости на протяжении всего эмоционального Иванового монолога усиленно моргали глазами, явно не попадая в тему. Когда Гайкин закончил, высокий, немного смущаясь, сказал:
– Мы извиняемся, но мы немного по другому вопросу. Нам, господин Галкин, нужна ваша подпись.
– Моя подпись?!
– Да, ваша. Наша компания начинает разработку шельфа в районе острова Круглого. Экологическая экспертиза проведена, вам надо только заверить протокол своей подписью.
К разговору подключился второй «черный костюм»:
– Мы сегодня узнали, что вы в Москве. Удачное стечение обстоятельств для нас – не пришлось ехать к вам в Волноград. В проекте, конечно же, есть определенные недоработки, но в этом «дипломате» находится весьма достойная аргументация. Для вас лично. Мы думаем, она вас вполне устроит.
С этими словами серьезный мужчина поставил кейс к ногам слесаря.
Высокий «черный костюм» достал из своего портфеля толстую пачку бумаг и положил ее перед Гайкиным.
– Подпишите, пожалуйста, вот здесь. Теперь здесь. Еще вот тут. И тут. Спасибо! Рады были плодотворному сотрудничеству. А морские котики не пострадают, не переживайте. Мы перевезем их в другое место.
«Черные» люди исчезли так же быстро, как и появились.
Гайкин с интересом осмотрел «дипломат». Он водил рукой по его гладкой коже, рассматривал замки, мял его ручку.
– Да, открой же ты его, наконец! – не выдержал Хохотов. – Неужели не интересно, что там внутри?
Иван с безразличным видом нажал на обе кнопки замков, и верхняя крышка медленно открылась. Гайкин, Хохотов и полковник одновременно испустили звуки, которые, слившись воедино, были похожи на далекую артиллерийскую канонаду. В кейсе лежали зеленые американские деньги. Их было много, очень много и гости столицы почему-то загрустили.
– А ты точно слесарь? – подозрительно спросил клоун.
– Пропуск на завод показать, ридикюль-ростепель?
– Да я видел его уже! Но денежки-то такие за что тебе! Полный «дипломат»!
– Может, премию вернули?
– Тут премий твоих на тысячу лет вперед!
– Тогда не знаю.
– Какая разница! – вмешался полковник. – Деньги есть, и это – главное!
– Нет, это – не главное! – возразил клоун, – Как мы объясним происхождение этих денег?
– Вообще-то, это мои деньги! – возмутился Иван.
– Что?! Ты хочешь кинуть товарищей? – крикнул военный, – Мы с тобой последний кусок… А ты!.. Эх ты!
– Вот и верь после этого людям! – добавил патетики Хохотов.
– Не, ну я не против, чтобы поделиться. Но мы же не знаем, зачем мне их дали. Может они бандитские и их лучше вернуть?
Такая версия всех насторожила.
– Вполне возможно, что и так. Но мы можем эти деньги узаконить, – сказал, после некоторого раздумья Хохотов.
Такая версия всех насторожила.
– Вполне возможно, что и так. Но мы можем эти деньги узаконить, – сказал, после некоторого раздумья Хохотов.
– Как?
– Пойдем в казино, поставим эти доллары и выиграем на них русских денег и все! Возьмем справку, что деньги выигрышные и мы перед законом чисты.
– Ты думаешь, справку дадут?
– Дадут, куда денутся!
– А че, думаешь, выиграем?
– А как же! Смотри у нас сколько денег! На них не выиграть нельзя!
Вечером полковник был отправлен на разведку. Он нашел большое казино, хорошенько его осмотрел, однако, бесплатная выпивка выбила его из седла.
Вернулся он в гостиницу в десять вечера сильно пьяным. Связанно говорить он не мог, и его пришлось раздеть и поставить под холодный душ. Свинаренко, лишь только ледяная вода потоками полилась по его дряблому телу, начал вырываться и кричать. Но Иван и Герард держали его крепко.
Через три минуты полковник был уже в состоянии соображать.
– Мы зачем тебя посылали?! Ты почему напился? – распекал пластуна-халтурщика Хохотов.
Полковник объяснил произошедшее своей слабостью к бесплатному алкоголю и почему-то усматривал в этом доброе предзнаменование.
Через полчаса вся троица была уже в казино.
Глава 7
Москвичи всегда плохо относились к приезжим, но очень хорошо – к их деньгам. Чтобы процесс перетекания капитала от глупых провинциалов к образованным и продвинутым столичным жителям был более быстрым, очень кстати появились казино.
Автор «игрового» проекта Хохотов вывел из гостиницы Ивана и полковника.
– Ну что, скажем как Гагарин, «Поехали!»? – попробовал взбодрить товарищей клоун.
– Нет шансов, даже при нашем козыре, – вяло проговорил губами рупором военный.
– Не понятно все как-то, – заскулил и Иван.
– Да, что вы, мужики, задрейфили что ли? Делов-то на час, от силы. Одни деньги в другие переведем, и… шлемы себе пробковые купим и на Нил – крокодилов ловить!
– А зачем их ловить?! Они же гадкие! – удивился Гайкин.
– Это я так, к слову. Короче, хорош тут нюни распускать! Вперед! – прикрикнул клоун и, взяв под руки Ивана и полковника, повел их через ярко освещенный город.
Гайкин нес кейс, полковник указывал направление, Хохотов пытался развеселить напарников. В цирке, надо заметить, это получалось у него гораздо легче, хотя людей было несоизмеримо больше. «Тяжелый случай», – подумал он.
Яркие неоновые лампы освещали вход в обитель безумия. Серьезные люди-шкафы, молчаливые и неподвижные, как гипсовые львы, охраняли вход. Из заведения шел запах засаленной бумаги – запах денег.
Троица, ослепленная шикарной иллюминацией, замялась невдалеке.
Хохотов толкнул плечом полковника и злым шепотом произнес:
– На абордаж, Палыч! Кидайте крюк!
Военный растерянно осмотрелся вокруг в поисках затребованного устройства, потом, поняв иронию, одернул китель, достал из портсигара «за…личную стрельбу…» сигарету, закурил, успокоился и первым пересек чертог дома азарта. Хохотов и Гайкин последовали за ним.
Охрана неодобрительно покосилась на рюкзак Гайкина, висевший на плече, но все же пропустила.
Играть решено было на рулетке. На половину суммы были приобретены фишки. Атмосфера в казино была деловая, что очень удивило Гайкина, ожидавшего застать здесь нравы и обычаи подвала, в котором они в детстве играли в секу. Он думал, что тут крики безумной радости перемешиваются с выстрелами, производимыми проигравшимися в пух и прах самоубийцами. Здесь же в огромном зале за железными ящиками с экранами, напоминающими автоматические справочные на железнодорожных вокзалах, сидели тихие люди. Они отрешенно наблюдали за бегающими перед их глазами предметами на мониторе. Чуть более эмоционально вели себя посетители, окружившие зеленый стол рулетки. Возле него уже хлопотали Хохотов и полковник.
– Ставь на зеро! Ставь на зеро! – канючил Свинаренко.
– Да, подожди ты! Держи фишки, будешь ставить, куда я скажу. Так, на 7, на 23, на 25, на 32. Теперь на красное десять фишек и на вот этот сектор – пять.
– Выиграло зеро! – сообщил крупье, когда шарик, пометавшись, затих в соответствующей ячейке.
На полковника было страшно смотреть. Он отнял фишки у клоуна и почти все поставил на зеро.
– Выиграло 10, красное, – бесстрастно сказал крупье.
Оставшиеся фишки вновь перешли к Хохотову. Теперь ставки он делал собственноручно. Обложив половину поля, он чуть отошел, полюбовался своей работой и в ожидании замер.
– Тридцать шесть, черное, – голосом диспетчера автовокзала сообщил крупье. Это означало, что опять мимо.
– Гады, – тихо сказал клоун и закусил от обиды губы.
– Сволочи, – едва слышно присоединился полковник и крепко, до боли в пальцах, сжал в кармане портсигар.
Иван, наблюдал за всем происходящим со стороны. Ему это казалось каким-то сном. Вот сейчас бесстрастный крупье улыбнется, вернет им все фишки и скажет, что это был розыгрыш. Но этого не произошло, и он на негнущихся ногах подошел к клоуну.
– Давай остальные деньги, – раздраженно сказал Хохотов, – Палыч, иди, фишек возьми. Ваня, теперь на тебя вся надежда. Ты парень простой, грехов за тобой нет, тебе должно повезти.
– Делать ставки будешь ты, – энергично закончил клоун.
В Иване назревал надлом. После спокойной, ясной и вполне нравственной жизни в глубоко провинциальном городе, ему предстояло измазать себя грязью азарта. «А если Анюта узнает?» – испугался он. Мощные здоровые силы захолустной дремучести держали его на месте, но Хохотов сильным рывком сдвинул его и подтянул к рулетному столу.
Клоун достал из кармана истертую записную книжку, приобретенную еще в советские времена, и стал что-то быстро в ней записывать.
– Совместим научный подход с голой интуицией, – сказал он.
Иван почему-то решил, что, наверное, придется раздеться.
– Гера, я не могу, – злобно проговорил слесарь и с тоской посмотрел на крупье.
– Тебе и делать ничего не надо. Ставь фишки куда хочешь, вот и все. А я буду вести анализ. Про теорию вероятности слышал?
Иван вспомнил передачу «Очевидное – невероятное» и утвердительно кивнул.
– Вот и хорошо! Вот тебе десять фишек, ставь их куда хочешь. Можешь в сам квадрат, где цифра, можешь между ними, можешь на перекрестье. Давай, действуй!
Иван с ловкостью слона протиснулся к столу и приступил к выполнению задания. Чтобы быстрее с ним справиться, он все фишки вывалил на 13.
– Выиграло 13, черное.
Хохотов чуть не потерял сознание! Иван с трудом, но все же понял, что произошло что-то очень хорошее.
– Полковник! Иди, иди сюда быстрее! Брось ты этот стакан! И кто это придумал на халяву поить гостей заведения?! Вот фишки, что Ваня выиграл. Иди, меняй их на деньги и сразу же сюда. Похоже, масть пошла!
На следующий раз Гайкин очередные десять фишек слегка рассредоточил. И вновь выиграл!
Полковник так резво сновал между кассой и игровым столом, что от него стало пахнуть потом.
Слесарь вошел во вкус. Ставки росли. Крупье был заменен. Уже и старший крупье подошел к столу и начальник смены, словно линкор, барражировал рядом…
Но… но халявщики проморгали свой Сталинград. Наступил перелом и пошли танки на Берлин с ужасающей быстротой!
Через полчаса все было кончено. В дальнем углу игрового зала за колченогим столом сидели Гайкин, Хохотов и полковник и отпивались шаровым виски. Разбитые надежды валялись где-то рядом.
В пяти метрах от них на мягком кожаном диване сидел полноватый господин. Он курил сигару и разговаривал с кем-то по сотовому телефону. В левом нагрудном кармане его пиджака лежала небольшая стопка золоченных визиток, на которых было написано: «Юрий Карлович Македонский. Нефть, газ и прочее». Олигарх закончил разговор, отдал телефон маячившему тут же охраннику и с наслаждением почесал ладонь левой руки. Его черные, как маслины, глаза, бегающие из стороны в сторону, словно он следил за игрой в настольный теннис, вдруг остановились на угрюмых фигурах трех банкротов. Они сейчас чувствовали себя как челюскинцы на льдине – одиноко и зябко. Будущее проглядывалось довольно смутно, как лики святых на старинных иконах.
– Это что за клоуны? – строгим басом спросил у охранника господин, легким кивком указывая на грустную троицу. Минуту назад он провел удачную сделку, и было самое время поразвлечься.
– Залетные какие-то. Пролетарии. Или где-то рядом…
– Притащи их сюда, – голосом, исключающим возможность возражения, приказал олигарх. У него был знатный голос. Лет двадцать назад он даже делал попытки стать оперным певцом. Но его не взяли – фигура подкачала. Нельзя же было выпускать на сцену маленького человечка с короткими ручками и мясистыми ляжками. Спустя время к его и так весьма не выгодному облику добавился рыхлый живот, хомячьи щеки и мощная лысина. Теперь он живо напоминал заведующего продовольственным складом в краткий период между второй и третьей отсидками. Но теперь это не имело никакого значения по той простой причине, что Юрий Карлович уже стал олигархом, и петь перед кем-то уже не было никакой нужды.