Подразделения выдвинулись одновременно. Левченко шел в передовом дозоре вместе с проводником и тремя саперами-дембелями из погранцов. На небольшом удалении двигалась основная группа с комбатом, Варченко и Суворовым. Люди поднимались по высохшему ручью. Дозорные внимательно осматривали камни, пороги, валуны, канавы на тот случай, если, как говорится, горы оживут.
Духов бойцы не встретили и поднялись на перевал Навранга. Потом они повернули направо и вдали увидели вершину горы Турк. Хорошо, что взяли с собой местных жителей. Как оказалось, маршрут, нанесенный на карту, оказался непроходимым. Проводник дозора знал эту местность.
Он сказал:
– Впереди пропасть!
– И что делать? – спросил у него Левченко.
– Если есть альпинистское снаряжение, можно пройти через скалу.
– Откуда у нас альпинистское снаряжение?
Проводник почесал бороду.
– Тогда остается один путь – по звериной тропе.
– И где она?
– Слева за скалистым уступом. Сложная тропа, узкая, но если аккуратно, то пройти можно.
– Только этого не хватало! – бросил Левченко. – По тропам над пропастью мы еще не ходили.
– Другой дороги нет.
– Да понял я тебя.
Дозор дождался основную группу.
Левченко доложил комбату сложившуюся обстановку и заявил:
– Хреново, Карим!
– А что сделаешь? Тропой – так тропой. Если проводник пройдет, то и мы сможем.
– Не скажи. Он привык лазить по горам. Они для него естественная среда обитания. Мы же здесь чужие. А горы, как знаешь, не любят чужаков.
– Да брось ты, Миша, любят, не любят. Задачу все одно придется решать.
Левченко пожал плечами и отошел в сторону. Пусть комбат принимает решение.
Маджитов переговорил с проводником. Группа в колонну по одному двинулась по тропе и остановилась у пропасти. Дорожка уходила вправо, на узкую, не более полуметра, террасу, висящую над пропастью.
Проводник присел и начал двигаться по тропе гусиным шагом. Справа скалы нависали под углом, поэтому проводнику приходилось еще и отклоняться влево, к самому обрыву. Офицеры внимательно смотрели за перемещениями проводника.
Несмотря на свой опыт, он едва не сорвался. Его левая нога соскочила с тропы. Таджик замер, удерживаясь правым коленом и руками за узкую дорожку. Затем, выдержав паузу, перенеся вес вправо, он аккуратно подтянул ногу и добрался до конца опасного участка.
Все облегченно вздохнули и тут же переглянулись. Ведь то, что сделал проводник, предстояло повторить всем офицерам и бойцам. Не хочешь, не можешь, боишься, а идти надо.
Левченко и трое саперов прошли тропу. Если спросить их, как они это проделали, то вряд ли кто-то смог бы что-то объяснить. Просто прошли, да и все.
Маджитов посмотрел на это представление, где-то нашел какие-то выступы, трещины и повел группу через скалы. Бойцы благополучно преодолели препятствие, хотя сказать, что комбат рисковал меньше Левченко, вряд ли было можно.
Получив приличную дозу адреналина, найдя подходящее место для остановки на привал, Левченко устроился рядом со связистом. Тот крутил радиостанцию и попал на волну моджахедов, язык которых хорошо понимал.
– О чем они трещат? – спросил Левченко.
– Духи, сидящие на горе, передали за речку, что их обходят с двух сторон. Им ответили, чтобы не бросали оружие и боеприпасы. Может, им что-нибудь передать?
Левченко усмехнулся:
– Передай!
– Что?
– Скажи, что мы сношать их идем, пусть мыло готовят.
Связист передал слова Михаила, и радиостанция замолчала.
Передовой дозор двинулся дальше. Бойцы шли уже не по тропам, а вдоль них, чтобы не налететь на смертельные сюрпризы. Саперы внимательно осматривали местность. Вокруг все было слишком уж спокойно, но примета, что тишина – предвестник бури, оправдала себя в полной мере.
Неожиданно по дозору был открыт огонь слева, со склона, находящегося в стороне Афганистана. Бойцы укрылись за камнями и огрызнулись несколькими ответными очередями.
Рядом с Левченко оказался сапер-пограничник.
– Мама моя родная, пули-то как свистят!
Михаил понял, что сапер необстрелян, хоть и дембель.
– Ты на свист внимания не обращай. Ту, которая летит в тебя, не услышишь.
Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. Оставаться на левой стороне хребта было опасно. Бойцы перешли на правую сторону, дабы уйти от огневого контакта с боевиками.
Вскоре дозор оказался на открытой местности. Солдаты прилегли на окраине зеленки, если можно было назвать так небольшой лес, деревья в котором сбросили почти всю листву.
Левченко посмотрел в бинокль. Тропа шла прямо к подножию горы Турк по правой стороне невысокого хребта. Левченко ощупывал взглядом каждый ее метр. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше ему не нравился открытый участок.
Михаил повернулся к саперам и сказал:
– Оставайтесь здесь. Я пройду на хребет, посмотрю, что там. Если подам сигнал опасности, подходите, поддержите. Ясно?
Сапер, который удивился свисту пуль, кивнул:
– Все ясно, товарищ старший лейтенант. Одному-то идти не слишком рискованно?
– Хочешь пойти со мной?
Пограничник замялся.
– Нет, но можно дождаться основную группу.
– А на хрена тогда нужен передовой дозор? В общем, сидите здесь и смотрите за хребтом. Я ушел.
Левченко по зарослям поднялся на хребет, осмотрелся и медленно двинулся вперед. Он прошел весь хребет, в самом его конце увидел дерево, тихо подошел к нему, аккуратно раздвинул ветви. За деревом находился окоп, в нем два афганца с пулеметом и автоматом «АКМ», стволы поставлены к брустверу. Левченко не пришлось передергивать затвор, патрон находился в патроннике, а планка стояла в положении автоматической стрельбы.
Он вышел из-за дерева и безо всяких проблем двумя короткими очередями расстрелял душманов. Михаил выбросил трупы из окопа на склон, направил пулемет на Турк, потом подал сигнал саперам и проводнику подойти. В окопе оказался натовский сухпаек. В нем остались только галеты. Но старший лейтенант был рад и им.
Как только подтянулись саперы и проводник, дозор направился к горе. Подниматься пришлось недолго. С вершины в небо взмыл гриф. Левченко первым поднялся на гору. Там развевался зеленый флаг. Духи так торопились свалить, что забыли снять его. Михаил срезал флаг очередью из трофейного автомата.
Подошла основная группа.
Всем хотелось есть, а продовольствия не было. На длительный боевой выход еды берется по минимуму, больше боеприпасов. Бойцы обнаружили заросли алычи и поживились ягодами.
Радиостанция сработала сигналом вызова.
Маджитов прошел к связисту.
Разговаривал он недолго, отдал гарнитуру связисту, собрал офицеров и сообщил:
– Информация такая, мужики. Со стороны Афгана по двум хребтам к нам поднимаются две группы духов. Наша задача: занять позиции обороны и уничтожить эти группы. Но если духи свалят обратно за реку, я ничего не буду иметь против. – Комбат указал Левченко точку на карте: – Тебе уйти в ущелье и занять позиции вот здесь. Впереди поворот, это плохо. Но не думаю, что духов будет много, и вряд ли они пойдут растянутой колонной.
– Посмотрим.
– Ты все понял, Миша?
– Все, Карим. Не будем терять время, а то не мы встретим душманов в ущелье, а они нас.
– Давай, Миша, удачи!
– Прорвемся, командир, не в первый раз.
Левченко взял с собой гранатометчика, пулеметчика и своих солдат, вооруженных автоматами. Группа побежала вниз, к окопу, оттуда прошла на высоту.
От окопа бойцы пошли тропой по вершине, спустились в ущелье и успели занять позиции до подхода духов. Группа расположилась перед самым спуском. Левченко отдал приказ подготовить ручные гранаты, забрал у молодого солдата гранатомет.
Старший лейтенант проинструктировал бойцов:
– При появлении духов все действия по моей команде. Не суетиться, не мандражировать. У нас хорошие позиции и преимущество первого удара. Подпускаем духов на расстояние броска гранат. Дальше, как уже говорил, действия по моей команде. Вопросы есть? Вопросов нет. Ждем.
Боевики появились, когда уже начало смеркаться. Шли они колонной, явно не ожидая здесь засады. Левченко уже насчитал двадцать духов, а они все продолжали выходить из-за поворота. Левченко быстро провел инструктаж:
– Внимание! Подготовить оборонительные гранаты «Ф-1». Помнить, что разлет их осколков составляет двести метров, так что после броска укрыться. В дальнейшем вести прицельный огонь из пулемета и автоматов. Готовы?
– Так точно! – ответил ближайший к Левченко автоматчик, державший в руке «Ф-1».
Как только душманы перешли тридцатиметровый рубеж удаления от позиций группы, старший лейтенант отдал команду:
– Огонь!
В сторону непрошеных гостей полетели четыре «Ф-1». Левченко выстрелил из гранатомета. По его команде ударили пулемет и автоматы. Больше половины духов остались лежать на тропе, лишь нескольким удалось нырнуть обратно за поворот.
– Огонь!
В сторону непрошеных гостей полетели четыре «Ф-1». Левченко выстрелил из гранатомета. По его команде ударили пулемет и автоматы. Больше половины духов остались лежать на тропе, лишь нескольким удалось нырнуть обратно за поворот.
Бойцы смотрели на старшего лейтенанта.
Михаил улыбнулся:
– Ну что? Хорошо ввалили духам?
– Так точно, – ответил сапер и спросил: – А не навалятся они теперь на нас всеми силами? Не применят ли гранатометы или огнеметы?
– Все возможно. Они к нам и миниатюрную атомную бомбу с самодельной катапульты закинут.
– Вы все шутите.
– Держите хвост пистолетом, ребята. А чему быть, как говорится, того не миновать. Смотреть в оба! Не выпускать никого из-за поворота, валить сразу же. Тогда они не успеют применить гранатометы и огнеметы.
Духи не высовывались, не пытались вновь выйти за поворот. Прошло более получаса.
– Надо бы посмотреть, что творится за поворотом, – проговорил Левченко. – Кто пойдет?
Солдаты опустили глаза.
Голос подал проводник:
– Я пойду.
– Нет! Без проводника нам нельзя.
– А я аккуратно, по тропе, которая в стороне. Она выходит на террасу, откуда пространство за поворотом просматривается хорошо.
– Ну, если так, то давай.
Проводник вернулся через полчаса.
– Ушли боевики, – сказал он, ложась рядом с Левченко.
– Тогда и нам здесь нечего делать.
Группа Левченко вернулась на гору. Подошел комбат.
Левченко доложил:
– Встретили духов. Положили примерно полтора десятка рыл. Трофеи не собирал. Проводник смотрел за поворот, говорит, что духи отошли. Далеко или нет, неизвестно.
Комбат усмехнулся:
– Ты всех духов разогнал, на меня ни один не вышел.
– Значит, с тебя причитается.
– Без вопросов, вернемся на базу, выставлюсь.
Подразделение переночевало на горе. Утром обстановка не изменилась. Разведка не видела противника в районе горы Турк. Ближе к обеду подошли пограничники, которые начали сооружать два выносных поста, один на горе, другой в окопе, где Левченко снял двух духов.
Сводная группа батальона свою задачу выполнила и собиралась вернуться на новую двенадцатую заставу.
Левченко подошел к комбату:
– Карим, каким путем пойдем?
– Каким пришли.
– Если опять по узкой тропе, где едва не сорвался проводник, то лучше сразу пристрели меня. Там не пойду. С меня хватило впечатлений от первого раза.
Маджитов усмехнулся:
– Не волнуйся, все будет тип-топ.
Группа возвращалась по другому маршруту.
Недалеко от окопа, где Левченко снял группу прикрытия душманов, находилось русло пересохшего ручья, по которому бойцы и спускались. Они шли не торопясь, внимательно осматривали местность.
Пройдя более половины пути, один солдат вдруг крикнул:
– Шевеление в кустах справа!
Бойцы тут же ударили по кустам из автоматов.
Комбат приказал посмотреть, что там шевелилось. Солдаты заглянули в кусты и с криками восторга вытащили оттуда изрешеченного пулями дикого кабана. Все были голодны, а тут целая туша. Животину быстро выпотрошили, разделали и пожарили на кострах. Наконец-то бойцы поели по-человечески, не обращая внимания на отсутствие хлеба и соли. После сытного ужина они дошли до заставы.
Там сводной группе батальона была поставлена еще одна задача: зачистить кишлак, который находился в тылу, километрах в десяти от двенадцатой погранзаставы. Бойцы переночевали в спокойной обстановке. Теперь никто не обстреливал заставу сверху, так как Турк контролировали пограничники.
В определенное время началась подготовка к выходу.
Левченко подошел к комбату:
– Слушай, Карим, я понимаю, местность перед заставами сложная, господствующие высоты, на которые спокойно выходят духи и имеют возможность беспокоить погранцов. Но почему мы должны зачищать тыловой кишлак? Что в нем опасного?
Маджитов объяснил:
– Все дело, Миша, в том, что кишлак этот является перевалочной базой. Туда обходами из Афгана доставляется опий-сырец. Оттуда он уходит дальше, в глубину страны. Там местные умельцы делают из него героин, который продают за огромные бабки. Отсюда, Миша, цепочка тянется до Москвы и дальше на Запад. Солидные бабки, серьезное дело. Сырец из Афгана доставляется караванами, охрана каждого из них, естественно, хорошо вооружена.
– Так значит, мы выходим на караваны?
– Мы идем в кишлак. Туда должен прибыть караван, но ты сам не хуже меня знаешь, что «должен» еще не означает «обязан». Духи серьезно маскируют перемещения ценного груза. Короче, повезет – возьмем караван, нет – обозначим себя зачисткой. После этого духи в тот кишлак с наркотой не сунутся. Будут искать другую перевалочную базу. Засвеченной боевики пользоваться не станут. Вот почему мы должны навестить этот кишлак. Теперь понятно?
– Да. Но непонятно другое. Если нашим известно, что кишлак используется как перевалочная база наркоторговцев, то зачем засвечивать его? Ведь можно тихо подтянуть туда спецназ, дождаться каравана и уничтожить его. Больше эффекта было бы.
– Значит, Миша, кто-то в Душанбе не заинтересован в том, чтобы караваны громили на границе.
– Тогда на хрена нам идти в кишлак?
– Обозначить борьбу с наркоторговлей надо.
– Твою мать, везде одно и то же! Бабки правят миром.
– Нет, Миша, миром правят люди, у которых очень много бабок. Но это нас не касается. Задача поставлена, и нам ее выполнять. Поведешь, как и раньше, передовой дозор.
– Благодарю за доверие.
– Не стоит благодарности. Ради товарища пойдешь на все! Готовься, Миша, приказ на выдвижение может поступить в любую минуту.
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
– Да, Миша, скажи своим, чтобы трофейные «Васильки» в рейд взяли. Они могут пригодиться.
– Да, конечно! – Левченко козырнул и направился готовить подчиненных к выходу.
По приказу передовой дозор начал выдвижение к кишлаку. Идти предстояло по открытой местности, по равнине, без особого напряжения. Из опыта боевых действий было известно, что в таких районах, которые хорошо просматриваются и, соответственно, простреливаются, боевики засад не выставляли.
Дозор дошел до извилистой горной реки и переправился на противоположный берег. Река оказалась быстрой, но мелкой. После форсирования бойцы поднялись на возвышенность и пошли вдоль русла, внимательно изучая местность. Здесь, где изменился рельеф, духи могли выставить сюрпризы в виде растяжек, а также организовать скрытые позиции. Но все прошло гладко. Боевики не проявились.
Дозор подошел к кишлаку, залег. Левченко посмотрел на селение в бинокль и ничего подозрительного не заметил. Прибыла основная группа.
Комбат прилег рядом с Левченко и спросил:
– Что тут у нас, Миша?
– Все спокойно. Никакого каравана и в помине нет. В кишлаке тишина.
– Да, – повторил майор Маджитов. – С виду они всегда вполне мирные, а внутри… – Он не договорил и приказал: – Устанавливай восьмидесятидвухмиллиметровые минометы, а мы возьмем кишлак в полукольцо.
Левченко поинтересовался:
– Будем стрелять по селению?
– Нет, – ответил комбат. – Ударим по высотам. Посмотрим, как на это отреагируют мирные чабаны. Дальше будем действовать по обстановке.
Группа окружила селение, оставив свободными высоты, по которым ударили трофейные минометы.
Прогремели взрывы. Кишлак молчал. Как только ветер снес в сторону пыль и гарь, на окраину селения вышел пожилой таджик с белым полотенцем на шесте. Он размахивал им, показывая, что в селении нет боевиков, и прося прекратить огонь. Впрочем, стрелять больше никто и не собирался.
Выставив на высотах посты боевого охранения, группа вошла в кишлак. Комбат подошел к пожилому таджику и поговорил с ним. Потом он отдал приказ проверить дворы на предмет наличия чужих людей, оружия, запаса наркотиков.
Зачистка прошла без проблем. Трофеев взяли мало, несколько автоматов, охотничьи карабины и ружья, пару килограммов серого порошка. Его солдаты обнаружили в брошенном, покосившемся доме. Естественно, местный аксакал понятия не имел, откуда в заброшенном доме оказалась наркота. Порошок сожгли, ружья и карабины вернули, автоматы забрали.
Аксакал пригласил офицеров к себе домой и угостил сушеной бараниной. Электричества, а значит, и холодильников в селении не было, и мясо сушили во дворах на солнце. После баранины женщины, прятавшие лица под платками, подали чай.
Комбат сообщил на заставу результаты зачистки, точнее, отсутствие таковых. Оружие не в счет. Его было полно в каждом таджикском селении. Увидеть ребенка лет десяти с автоматом можно было запросто.
После переговоров комбат собрал офицеров и заявил:
– Здесь наша работа закончена. Как стемнеет, пойдем обратно.