– Я вам звонила. – Рыжая протянула Радуге веснушчатую руку. – Меня зовут Шкипер. Готов? – спросила она у оператора.
Мужчина в бейсболке и в наушниках поднял оттопыренные большие пальцы.
Яркая Радуга знал о положении прессы в палаточном городке: она здесь для того, чтобы превратить фест в товар, который, в свою очередь, позволит продавать другие товары – пиво, гондошки, все, что ищет молодежь. И в то же время пресса давала тусовщикам шанс поделиться с миром собственным видением, передать людям послание. Лишь бы Шкипер не задала вопрос с подвохом. И вот Радуга отвечал: да, его зовут Яркая Радуга; нет, он не глава охраны палаточного городка, его задача – координировать связь между племенами. Рыжая задала серию стандартных вопросов о драках, наркотиках, попытках изнасилования.
А потом вдруг выдала:
– Что такое код «Мята»?
Уж не ослышался ли Радуга?
– Какой-какой код?..
Рыжая кивнула.
– Грустный Клоун посоветовал спросить.
– Нет у нас такого кода, – пожал плечами Радуга.
– Это ведь сигнал, что в лагере завелся серийный убийца? – Даже глазом не моргнула. Ткнув пальцем в сторону толпы, она сказала: – Вон он, тот клоун, если не ошибаюсь.
Проследив за ее взглядом, Радуга увидел хмурого клоуна. Выглядел тот знакомо; впрочем, все клоуны выглядят одинаково. Хотя его поза, осанка…
Яркая Радуга вздрогнул.
– Это вам не внешний мир. – Он изобразил смущенную улыбку. – У нас ничего даже отдаленно похожего нет.
– Хотите сказать, что, несмотря на полный набор: наркотики, горячая молодежь, спартанские условия… – в глазах ее читался вызов, – …у вас ни разу не случалось убийств?
Радуга изобразил задумчивость: наклонил голову, наморщил лоб. Это был долгий замах питчера перед тем, как подать крученый.
– Нет, – сказал наконец он. – Ни разу.
Просигналил телефон – пришло сообщение. Его просили выключить сотовый на время интервью, и теперь Радуга порадовался, что не сделал этого. Под злобным взглядом рыжей он прочитал эсэмэску: Лакомка докладывала, что в лагере Злобных Ниндзя потасовка. Забив на включенные камеры, Радуга принялся набирать ответ.
Желая привлечь его внимание, Шкипер спросила:
– Это ваш код «Мята»?
Сообщение пришлось очень кстати: появился повод откланяться. Радуга, несмотря на запрет, взглянул прямо в объектив камеры и произнес:
– Пора пойти и проучить злодеев.
К тому времени, как он покинул импровизированную студию, клоун уже пропал – смешался с толпой балерин, затянутых в кожу байкеров и трансух.
Отойдя подальше, Радуга позвонил Лакомке. Та не нашла и не выяснила ничего нового. В племени Вампиров и Супергероев слышали крик. Зов о помощи. Не успел никто ничего выяснить, как все вроде вернулось к норме. Свойственной для феста норме. Радуга вспомнил о Снайдли Виплэше и подумал: неужто праведные ниндзя свершили самосуд?
К этому времени успели собрать ноги Сандры Бернхард – каждая высотой с телефонный столб. Возведенная целиком, статуя будет величиной со взрослую секвойю. По расписанию, ее предстояло сжечь через два дня. То есть статую едва успеют закончить и сразу подпалят. Яркая Радуга задержался немного посмотреть, как к безголовому тулову привешивают руки. Тени уже порядком удлинились, а к закату так и вовсе протянулись на мили. Перемигивались рождественские гирлянды, и вскоре вечерняя тьма проглотила мелкие тени. Чистый пустынный воздух испортила вонь дизельных выхлопов от генераторов. Какой-то идиот принялся играть на волынке.
Пришло очередное сообщение – на сей раз от национальной метеорологической службы. К полуночи ожидался сильный ветер. Жди очередную песчаную бурю. Оставалось надеяться, что налетит она попозже. На девять было назначено сожжение гигантского хера из папье-маше. Соберется толпа.
Вечером начались обычные словесные перепалки из-за любви и наркотиков. Случилось несколько тепловых ударов. Члены всякого племени при виде Радуги приветствовали его. Девчонки набрасывали ему на шею конфетные ожерелья, мужчины предлагали пиво и чай со специями. Это был его народ. Непризнанные художники, отвергнутые музыканты и писатели. Идеалисты на полставки и сортирные визионеры.
В юности и он был идеалистом испорченного мира. Неудивительно, что на поверку сам оказался с гнильцой – по-своему, по-новому. Лучшее, чего может достичь каждое новое поколение, – это собственный вид гнильцы.
Он ходил в школу искусств – оказалось пустое занятие, трата времени. Преподаватели за деньги вешали ему лапшу на уши, мол, у тебя талант как у Рембрандта. Рисовали ему будущее куда ярче и живописней, нежели любое их собственное полотно. Вот шутники. Убеждали Радугу: у тебя, мол, талант. Это слово – как героин для молодежи. Талант! Шесть лет он покупал у них дозу. Мечтал, что станет рисовать компьютерные спецэффекты для кино и, может быть, игр. Оживлять ангелов и прочих героев. Делать возможным невозможное.
Диплом, двадцать лет брака, цепочка подработок – и каждое лето перерыв ради этого события, где он и познакомился с будущей женой, сумевшей привыкнуть к скукоте быта, – а потом наконец Радуга нашел призвание: его нанял проктолог. Кто бы мог подумать! Ведь Радуга доверял докторам. Оказалось, они ничем не лучше обыкновенных трудяг.
Яркой Радуге сделали сигмоидоскопию, первую в его жизни. Упоротый демеролом, он вместе с врачом смотрел на экран, на который проецировалось изображение его здоровой кишки. Они и не планировали мошенничать, просто два смышленых человека подошли к работе с фантазией. Яркая Радуга попросил копию записи – цифровой, разумеется, как и все в наше время. Принес ее домой и, все еще под кайфом, загрузил в программу для создания цифровой анимации. Скачал из Сети изображения самых страшных предраковых полипов и совместил их с образами Христа. Он со времен учебы так творчески не резвился. Затем поместил полиповые лики на стенки собственной кишки и загрузил получившееся видео жопному доктору. Тот проникся. Оба славно похохотали, а добрый доктор еще и воспринял шутку очень серьезно.
Новую технологию применяли только к богатым клиентам с солидной медстраховкой. Да, это была афера. Если сигмоидоскопия не выявляла аномалий, в дело шла магия художника Радуги. Один взгляд на детально прорисованные ужасы, и люди сами просились под нож. На самом деле никого не резали. Так, кололи наркоз и ковыряли для виду в кишке. Даже кровь не пускали. Пациенты возвращались домой под кайфом от наркоза и окрыленные ощущением, что обманули смерть. Врач и Радуга делили барыши. Деньги лились рекой.
В последнее время поступали заказы от онколога на флюорографии: главным образом, на опухоли, иногда – на туберкулез. Не то чтобы Радуга нуждался в деньгах, он лишь хотел исследовать новое поле применения таланта. Да, он мошенничал, занимался аферами, но не более, чем его преподаватели в школе искусств. К тому же он доказал: Марсель Дюшан[36] был прав. Французов не проведешь, контекст – это все. Напиши милый пейзаж, солнце над роскошным розовым садом, и ни один ценитель искусства не даст за него гроша ломаного. Зато если создать нечто шедеврально безобразное и запиндюрить его в зад богатею, тот заплатит королевский выкуп, лишь бы это из него вырезали.
К ночи исполинский пенис уже возвышался над лагерем; его необрезанная – а как же иначе! – головка исчезала во тьме сумерек.
На глазах у многотысячной толпы голая секс-ведьма натянула лук. Пылающая стрела пронеслась по широкой дуге и точно вонзилась в головку. Мужики дружно сморщились. Огонь разошелся по бумажной плоти, точно какой-нибудь пламенеющий герпес. Затрещали петарды.
С визгом летели в небо свистящие фейерверки. Радуге показалось – да, скорей всего, показалось, – что визжат они уж больно по-человечески. Прислушиваться, впрочем, было уже поздно: толпа ревела и выла, танцуя вкруг пылающей письки.
Вот уже и сама толпа завизжала. К Радуге незаметно подошел Снайдли Виплэш.
Глядя на пламя, он произнес:
– Один из наших подрался с Людьми Грязи. Сказал, что звездочки и ножи у него стырили.
В ночном воздухе пахло жареным мясом – но не сильней, чем обычно. Мясо, дизтопливо, порох…
– Мы проголосовали, – ханжески произнес Снайдли. – Чувак проиграл. – По-прежнему глядя на пылающий хер, он добавил: – Не переживай, мы накачали его рогипнолом. Лошадиной дозой. Чувак ничего не почувствует.
На секунду Яркой Радуге показалось, что фест обречен: кругом демоны в крови и фекалиях, танцуют у огненной башни под аккомпанемент диких воплей. Это все травка, сказал он себе, просто травка. Наконец он снова увидел желаемое. Теперь головная боль – где раздобыть два фунта свежего говяжьего фарша.
Член отстрелялся в небо и завалился набок. Медленно упал. Постепенно от него остались угли, по которым поспешили прогуляться члены Мистического племени. Ветер крепчал, как и предсказывали метеорологи. Люди потянулись к палаткам. Предстояла еще одна ночь густой песчаной бури.
Член отстрелялся в небо и завалился набок. Медленно упал. Постепенно от него остались угли, по которым поспешили прогуляться члены Мистического племени. Ветер крепчал, как и предсказывали метеорологи. Люди потянулись к палаткам. Предстояла еще одна ночь густой песчаной бури.
Даже самые ярые тусовщики – лагерь Гдетотам и Лаборатория прикладных наук кинетического ритуала – свернулись, опасаясь ураганного ветра. Завеса пыли стала такой плотной, что Радуга из своей палатки ничего не видел дальше лагеря Секс-Ведьм. Не видел огней Столовки. Луна и звезды в небе скрылись за песчаной пеленой.
Устроившись поудобнее в спальнике, он достал телефон и позвонил по единственному номеру, который знал на зубок.
– Дюймовочка? – обратился он к супруге по фестивальному имени. Во внешнем мире она предпочитала обычное, Слоан. Слоан Робертс. – Все хорошо?
– А у тебя? – спросила она в ответ.
Радуга устало произнес:
– У нас тут кое-что случилось, но мы разобрались.
– Лудлоу?
– Беспокоиться не о чем, – помедлив, сказал он.
Она ждала. Радуга прямо-таки слышал, как шевелятся у нее в голове мысли. Снаружи ревел набирающий силу ветер. Стирающий из памяти крики сожженного живьем убийцы. Радуга сам не понял, как произнес следующие слова.
Тишина затянулась надолго, сделалась глубже; Радуга, выждав еще немного, произнес:
– Как-то раз к нам в школу забрела собака. Я тогда в четвертом классе учился. Собака бегала по школе, все облизывала.
Больше в голову ничего не пришло.
Слоан-Дюймовочка, похоже, поняла его. Ответила:
– Забрел барашек в школу к нам, и дети веселились[37].
Да, она поняла. Для него оставаться дома означало обречь детей на то же будущее. А здесь – колыбель лучшей цивилизации. Это не кризис среднего возраста, не временная мера; это осознанный выбор. Ищущий всегда приходит в пустыню, чтобы найти там великий ответ.
– Я тут подумал, – с надеждой в голосе произнес Радуга, – может, на следующий год все вместе, семьей приедем на фест?
Он уже почти спал.
Голосом сдержанным, тихим, но не лишенным сочувствия, жена сказала:
– Не будет больше никакого феста.
Такой ветер снаружи, а ее удивительно хорошо и четко слышно. Странно.
– Лудлоу? – позвала жена. Промурлыкала, дразня его: – Предлагаю сделку.
– Сделку? – эхом повторил он.
– Если вернешься домой, я перестану убивать твоих людей.
Яркая Радуга резко сел, сон как рукой сняло. Он ей ничего не говорил, у Лакомки не было номера Слоан. Ни у кого не было.
Она прошептала:
– Метательная звездочка, прямо в затылок человеку Грязи… Тебе это ни о чем не говорит?
Тут все живут под псевдонимами. Многие носят маски. Способна ли Слоан?.. Да, много лет назад она была перемазанной в грязи дикаркой. Когда они только познакомились, она выступала в шоу метателя ножей. Причем метателем была она. Но теперь Слоан – мамочка, которая возит детей после школы в футбольную секцию.
Голос в трубке спросил:
– Кто, по-твоему, рассказал твоей подружке из «ящика» про код «Мята»?
– Где Лиза и Бенни?
– С бабулей Робертс.
– Пока мамочка убивает тусовщиков?
Это она сегодня присматривалась к нему, одетая грустным клоуном. Она позволила казнить невиновного и танцевала среди фёрби и зомби, потных наряженных гуляк. Настоящее чудовище среди ложных.
По телу вдруг разлилась тяжесть. Радуге показалось, что он не в спальнике лежит, а в теплой ванне, из которой вытекает вода. Более не на плаву, Радуга ощущал тяжесть собственных костей и мяса. Неподъемной ноши, инертной массы мертвой плоти.
– Завтра, – приказным тоном произнес голос в трубке, – ты выдумаешь предлог и вернешься домой, иначе я убью еще одного. – После паузы, она добавила: – Тебе решать.
В трубке раздались гудки.
Ветер, ветер сводил людей с ума. В такую бурю не видно ни зги; Слоан может быть где угодно, хоть прямо рядом. Палаточный городок полон пьяных и обдолбанных детишек, а если верить сожженному ниндзя, Слоан сперла его арсенал. Она знала: Радуга не заявит в полицию, иначе тусовке конец. Конец навсегда, лишь потому, что он пренебрегает супружескими обязанностями. Если он не соберет палатку, умрут еще люди.
В лучшем случае он вернется домой к безжалостной убийце.
Кончик пальца скользнул в пупок, порылся там и выудил стомиллиграммовую таблетку люминала. Каждый день кто-то покидал палаточный городок, кто-то, наоборот, приезжал. Уследить за всеми попросту нереально. И каждый день будет по новому трупу. Радуга вообразил мертвыми Лакомку, Дитя Солнца, Тинки-Винки… А можно и не поддаться на угрозы. Рассказать кому следует, и Слоан схватят. Будут вам антикризисные меры.
Если по жмурику за ночь, итого выйдет еще семнадцать мертвых тусовщиков. Каждый год человек или два теряются в бурю. Пустыня поглощает их, словно жертву, подношение. Песчаные вихри прячут тела где-то посреди бесплодных равнин.
Построй. Сожги. Построй. Сожги. Сверши обряд и разрушь.
Сегодня ночью без люминала не обойтись. Засыпая, Радуга чувствовал, как по груди разливается приятное возбуждение. Если поймать Слоан, что тогда? Сможет ли он одурманить ее, зная правду? Поджарит ли ее заживо, запечатав в голову исполинской Сандры Бернхард? Теперь, когда он узнал о великой и славной, благородной преданности супруги?
Литургия[38]
В свете недавней массовой порчи имущества по адресу Батлингемшир-Корт, 475 совет домовладельцев хотел бы напомнить о политике сообщества касательно содержания собак и надлежащей утилизации биологически опасных органических материалов. Согласно кодексу все домашние питомцы, собаки, должны содержаться за забором, в пределах собственности владельцев. Выпускать собаку на прогулку без сопровождения не дозволяется.
Что до человеческих останков, то нормы здравоохранения округа требуют передавать их действующим властям для санитарной обработки. Захоронение в домашних условиях не допускается.
Следование вышеперечисленным нормам позволит избежать порчи имущества в будущем. Установив время первичного инцидента, можно определить маршрут биологически опасного материала и связать с ним потенциально виновное животное. Первый известный случай имел место 17 мая, в промежутке между 10:00 и 15:30. Неизвестная собака, скорее всего, выкопала частично разложившиеся останки в неопределенном месте. Самый очевидный виновник – Баттонс. Совершив эксгумацию, бигль притащил останки домой, в некогда белую, покрытую ворсистым ковром хозяйскую спальню по адресу Батлингемшир-Корт, 475, где на протяжении неизвестного срока предавался играм. Позднее биологический материал предали земле на заднем дворике вышеуказанного дома.
Составив карту ущерба, причиненного домам 475, 565, 785, 900, 1050, 1075 и 1100 по Батлингемшир-Корт, можно проследить кошмарный путь распространения внутренностей по округе. Их отыскали и разнесли позднее соседские домашние животные, а также местные вредители, как то крысы и еноты. Позарившись на разлагающиеся останки, они надругались над ними и переместили в другое место, причинив по пути схожий ущерб другим домам: испортив ковры, мебельную обшивку и постельные принадлежности. Смеем предположить, что антиобщественный и незаконно перемещаемый объект оказался в Суррейдейлдаун-Мьюс. Весомые доказательства тому наличествуют в домах по Найтсбриджтон-Клоуз и Риджентроузтюдор-Крисент. Учитывая типичное для разлагающегося материала нестабильное состояние, визит в каждый последующий дом стоил хозяевам более неприятных и стойких последствий.
Было предложено организовать особый сбор, чтобы покрыть расходы на осушение и очистку бассейнов. Жильцам перечисленных районов рекомендовано перепроверить свой вакцинационный анамнез. Особого замечания достоин тот факт, что купальщики, вступившие в контакт с нелегальным объектом, не сумели верно опознать его и приняли за сдувшийся пурпурный мяч для пляжного волейбола. По меньшей мере в одном случае они, по незнанию и предаваясь увеселению, даже перебрасывались им.
Это воплощенное непотребство, вымоченный в воде чужеродный ужас младшая дочь Санчесов по простоте душевной достала из семейного бассейна щипцами для барбекю и выбросила за забор. Там он приземлился в бассейн ди Маркосов. Его обнаружил старший сын, Дэнни, чуждый благородному и достойному поведению. Он, выловив объект из воды, забросил его на крышу соседнего дома номер 8871 по Айви-Хай-стрит. Там мертвечину исклевали вороны; одна из птиц взлетела, прихватив тухлятину, в синее летнее небо и выронила свой груз прямо над шезлонгом, где отдыхала Ада Луис Каллен. Тогда же странствия источника всех бед прервались.
К несчастью, история успела появиться в нескольких сетевых выпусках новостей под заголовком «С неба сыплются трупы! Есть пострадавшие!». Сюжет муссировали в радиопередачах ученые специалисты со всей страны, после чего он стал вирусным.