— Ясно. Это она обо мне. Подумала, что я с ней с голодухи, — размышляя вслух, сказал Никита. — Не поверила, что серьезно… А у меня серьезно, очень. И в письмах я ей писал, что серьезно… Почему она не поверила, а?
— Может, потому что не хотела верить?
— Почему?
— Потому что не любит. Или мало любит… Да и вообще, какая у вас любовь? Знали друг друга с детства, решили в любовь поиграться. И заигрались… Или ты один заигрался, а она остыла… У нее ведь и до тебя любовь была. Игорь — симпатичный парень. Она сейчас о нем даже не думает… И о тебе тоже не думает. Утешил ее в трудный момент, и хватит с тебя…
— Утешил, говоришь?.. Да, наверное, ты права, — кивнул, соглашаясь, Никита.
Кому как не ему знать, как в трудный момент люди нуждаются в утешении. Сам по себе арест — это сильнейший стресс. А Женю еще и обвинили в том, чего она не совершала. К тому же она женщина… Словом, стресс в кубе. А тут Никита, который ей просто нравился… Она говорила, что любит его. Возможно, в тот момент она даже свято верила в это. Потому что очень-очень нуждалась в крепком мужском плече. Но потом поняла, что ее любовь была игрой воспаленного воображения…
— Мне надо ее увидеть, поговорить с ней, — сказал он в раздумье.
— Увидишь, поговори. Только она где-то в Подмосковье живет. У ее мужика дом свой… Пойми, она живет с ним. И тобой совсем не интересуется!
— И все равно мне надо поговорить с ней…
Его слова звучали уже не так уверенно.
— Сходи к ее родителям, — нехотя посоветовала Катя. — Может, они дадут адрес… Но я бы на твоем месте не унижалась.
— А я все равно схожу…
Никита мог бы отправиться к родителям Жени прямо сейчас. Но останавливала мысль о том, что она живет с каким-то мужиком… Он, конечно, постарается ее найти. Но не сейчас…
* * *Анатолий Данилович вернулся домой среди ночи. Евгения слышала его шаги. Еле ходит, ноги волочит. Видно, что устал очень.
Она набросила халат, вышла к нему. Он изможденно посмотрел на нее, улыбнулся через силу.
— Лица на вас нет, — сказала она.
Скорей интуитивно, чем осознанно Евгения взяла его под руку и подвела к дивану в каминном зале.
— В спальню подниматься надо. Я вам здесь постелю…
— Да, хорошо… Только стелить ничего не надо. Плед принеси, и ладно…
Она разожгла камин, уложила выбившегося из сил Анатолия Даниловича. Но уходить к себе не спешила. Вдруг ему что-то понадобится…
Он, казалось, заснул. Но, открыв глаза, не удивился тому, что Евгения рядом с ним.
— Ты иди спать. Иди. Со мной все в порядке…
Евгения вернулась в свою комнату, но засыпать не торопилась. Ей показалось, что Анатолий Данилович неспроста гнал ее от себя.
Спустя время она тихонечко спустилась вниз. В зале горел свет.
Анатолий Данилович сидел на диване спиной к ней, рассматривал какой-то предмет, находившийся у него в руках. На стол он положил его с гулким стуком. Похоже, что-то тяжелое и металлическое. Затем пролистал какие-то бумаги, лежавшие на столе…
Она могла только догадываться, что происходит. Эдик толкнул деда на уголовное преступление. Сам заказал убийство конкурента, а теперь с помощью Анатолия Даниловича пытается уйти от ответственности. Старик должен был связаться с криминальными авторитетами, чтобы те помогли ему лишить жизни наемника, убившего банкира и представлявшего теперь опасность для его внука… Возможно, он исполнил свою миссию, возможно, киллера больше нет в живых. Но что за предмет рассматривал сейчас Анатолий Данилович? Что за документы он листал?..
Старик медленно поднялся, так же неторопливо вышел из комнаты. Евгения к этому времени была уже в своей комнате. Как знала она, что Анатолий Данилович поднимется к ней. Так и оказалось.
Убедившись в том, что девушка спит, он спустился на первый этаж, а затем и вовсе вышел из дома.
Сначала она увидела его через окно. Старик шел в глубь сада. В одной руке у него болтался какой-то пакет, в другой — садовая лопата. Евгения была не просто заинтригована, она была околдована любопытством. И как завороженная осторожно последовала за стариком.
Он долго срезал дерн под самым дальним в саду деревом, еще дольше, с перерывами копал яму, в которую и уложил свой пакет. Закопал, разбросал остатки земли, место захоронения аккуратно накрыл дерном. И только затем, еле живой от усталости, побрел домой…
* * *На Эдика противно было смотреть. Он был похож на морскую свинку — маленький, вонючий… Нет, от него самого пахло хорошим дорогим парфюмом, но как смердила его душа.
— Женька, привет!
Евгения оторопела от его наглости. Никакая она ему не Женька. И не имел он права, проходя мимо нее, провести рукой по ее талии.
Он заметил ее недовольный взгляд, приторно улыбнулся.
— Ох, извини! Я не хотел тебя обидеть!
Он приехал к деду благодарить его за чудесное избавление от уголовной ответственности. Месяц еще не прошел с тех пор, как Анатолий Данилович раздобыл вещественные доказательства, посредством которых его можно было прижать к стенке, а он уже свободно разгуливает по Москве…
Евгению тошнило от этого самодовольного болвана. Мало того, что сам натворил бед, он еще и деда своего подставил… Не смогла она удержаться от любопытства — темной ночкой раскопала захоронение, обнаружила в нем пистолет в целлофановом пакетике, стреляные гильзы и кипы бумаг — чистосердечное признание гражданина Рахманова, протоколы допроса. Она три года провела за решеткой и знала, что без этих улик уголовное дело против Эдуарда Варшагина рассыплется как городошная пирамида. Так и вышло.
Она слышала, как старик разговаривал с Эдиком по телефону. И уже знала, что убийца Рахман покончил жизнь самоубийством в тюремной камере. Гибель исполнителя заказа, пропажа важнейших улик… Как Анатолий Данилович смог провернуть столь сложную комбинацию, это осталось за кадром. Но то, что его внук ушел от ответственности, факт известный.
— Ты меня не обидел, ты меня разозлил, — презрительно скривилась Евгения.
— Да ладно тебе… Кто старое помянет, тому в глаз…
— Я обязательно это запомню… Анатолий Данилович в кабинете, не заставляй его ждать.
— Ничего, подождет немного… Я спросить хотел, у тебя с ним как, серьезно?
— В каком смысле?
— Ну, может, он замуж тебя зовет?
— Может, и зовет… — сказала она, но только для того, чтобы позлить банкира.
— А может, за меня пойдешь? Я молодой, не женатый.
— Лучше за твоего деда, чем за тебя!
Легче было представить себя в объятиях Анатолия Даниловича, нежели в постели с этим тошнотворным хомяком. Впрочем, замуж за старика она не стремилась — ни раньше, ни тем более сейчас, после того как узнала, что по его вине погиб человек… Рахман был наемным убийцей, преступником, но это мало оправдывало Анатолия Даниловича. Внешне Евгения не изменила своего отношения к старику, но в душе она уже не ощущала прежнего уважения к нему…
— Какая же ты вредная!.. Ну, ничего, и не таких ломали…
Она знала множество нехороших черт в характере Эдика, и одной из них была стремительная перемена в настроении. Если у него что-то не получалось, он быстро перескакивал с милости на гнев. Так и сейчас, столкнувшись с откровенным пренебрежением с ее стороны, он уже обозленно кривил губы.
— Это угроза? — нахмурилась она.
Он не ответил. Поджав губы, стал подниматься по лестнице.
Евгения не стала подслушивать разговор. И без того было ясно, о чем пойдет речь.
Но после того, как Эдик ушел, Анатолий Данилович сам позвал ее к себе в кабинет.
Начал он издалека.
— Как настроение?
— С утра было хорошее.
— А сейчас?
— Как Эдика вашего увидела, так на селедочку что-то потянуло… Меня когда тошнит, на соленое тянет…
— Не нравится он тебе, не нравится…
— Сволочь он. И вы сами это знаете.
— Ну, не знаю… Он обещание дал… Сказал, что исправиться хочет.
— Он уже в том возрасте, когда, сами знаете, что его может исправить…
— Не хотелось бы. Он у меня единственный внук… Он мне как сын… А блудный сын особенно дорог… Но я не о том хотел с тобой поговорить. Он жениться на тебе хочет.
— Вину свою загладить? — пренебрежительно усмехнулась Евгения.
— Вину?! Почему ты думаешь, что вину?
— А кто меня изнасиловать пытался? За это, между прочим, в тюрьму сажают. Ну, в цивилизованных странах…
— В тюрьму?! Нет, в тюрьму Эдику не надо. Хватит, что Софья там… Значит, не хочешь за него замуж?
— Уж лучше в петлю…
— Он богатый, у него много денег…
— Ну, деньги — это хорошо. Но не такой же ценой.
— А за меня бы пошла? — неожиданно спросил Анатолий Данилович.
— Замуж? — оторопела Евгения.
— Что, не гожусь в мужья? — всем своим видом он показывал, что шутит.
Но глаза выдавали серьезность его намерений.
— Да нет, годитесь… Только я вам не нравлюсь. Я же некрасивая…
Но глаза выдавали серьезность его намерений.
— Да нет, годитесь… Только я вам не нравлюсь. Я же некрасивая…
— Ну, не знаю. Ты всем нравишься…
— А вам?
— И мне тоже… Да и не в том я возрасте, чтобы красотою любоваться. Мне родственная душа нужна. А ты мне подходишь. Мне с тобой легко… Можешь не отвечать. Вижу, что не хочешь. Да и не надо. Мне семьдесят четыре года, тебе двадцать три. Полвека разницы…
— Ну да, между прочим.
— Вот и я говорю, что слишком много… Но в принципе я ничего от тебя не требую. Да и не могу требовать, потому что вообще не могу… И жить мне осталось чуть-чуть. А денег у меня много. Очень много… Многие девушки мечтают выйти за богатого старика, чтобы поскорей стать богатыми вдовами. И чтобы он не мог… Со мной идеальный вариант. Внешне ничего не изменится, а наследство достанется тебе. А это миллионы. Долларов…
— Если я скажу, что деньги меня не интересуют, вы не поверите.
— Не знаю.
— А вы не верьте. Деньги всех интересуют… Но замуж, за вас… М-да, задали вы мне задачку… Не хочу быть циничной. Но могу… Да, могу… Я могу. И циничной быть могу. И мужика могу захотеть… Что мне делать, если захочу? — с колкой иронией посмотрела на старика Евгения. — Вот выйду за вас замуж и захочу, что тогда?
Он смущенно отвел глаза; похоже, разговор закончен… Но нет, он все-таки его продолжил.
— Ты женщина молодая, ты можешь захотеть, — не глядя на нее, сказал Анатолий Данилович. — Но ведь есть по вызову…
— Еще кучера можно завести, — насмешливо подсказала она. — Только это не вариант… Я молодая, но не порочная. Может, и хочу молодой вдовой стать. Но изменять… Нет, изменить мужу я не смогу. Это я вам точно говорю… Нет, не пойду я за вас замуж…
Евгения понимала, что может пожалеть о своем решении. Но если пожалеет, еще не поздно будет его изменить…
Глава 12
Носатая толстуха с выжженным до белизны волосом взъерошенно расправила плечи, собираясь дать Юрку отпор. Но, увидев Джина, испуганно вжала голову в плечи.
— Чо за дела, в натуре? Без билета ездим? Проблемы нужны?
Неприятностей женщина не хотела, поэтому молча полезла в сумку, вынула из кошелька деньги, заплатила штраф. А колеса стучат, а вагон едет дальше. И Джин продолжил путь. Ему нужно пройти весь поезд; сколько там еще «зайцев» — всех надо прижать к ногтю.
Джину еще не исполнилось пятнадцати, когда соседки стали пугать им своих детей. Рослый, лицо крупное, глаза страшные. И кулаки будь здоров. И разговорный стиль особенный — одно время его даже называли шахматистом, потому что на каждом его шагу звучал мат. Женщинам он безобразно хамил; мужиков, если вдруг что не так, нещадно бил. Вырос, отслужил в армии, но ума это ему не добавило. Разве что житейской хитрости набрался. Потому и не лез на рожон. Опасно связываться с бизнесом, обкладывать данью коммерсантов. Там и на охрану можно нарваться, и менты если повяжут, мало не покажется. Другое дело бомбить «зайцев» в электричках. Фальшивое удостоверение, красная повязка, свирепая внешность, и никаких гвоздей, даже конченые истерички без разговоров отстегивают монету. И все потому, что Джин страшно крут…
Казалось бы, на одном «зайце» много не заработаешь. Но со всей электрички набегает полный карман. А таких поездов по Москве много… Конкурентов Джин не боялся, а настоящие контролеры предпочитали с ним не связываться. Однажды какой-то умник настучал ментам, его повязали, два дня продержали в кутузке. Ну и что? Вышел, вычислил иуду и отправил его на лечение в больницу. А ведь до смерти мог зашибить его ненароком…
Поезд прибыл на вокзал. Джин с Юрком вышли на перрон.
— Сколько там? — пренебрежительно глянув на своего напарника, спросил он.
Юрок так себе пацан. Рылом не вышел, статью тоже, но на «зайцев» глаз у него наметан. Он их без всякого рентгена вычисляет. А Джин штрафует. Типа бригадный подряд. И голова у него неплохо варит…
— Ну, если на доллары, то пятнашка, — подвел итоги поездки Юрок.
— Нормально.
Это был их девятый рейс за день. Где десять баксов сорвут, где двадцать, один раз вообще на мель сели, но сотню все равно подняли. Тридцать баков Джин отдаст Юрку, а себе стольник возьмет, чисто по рангу и жиру…
— По пиву? — спросил Юрок.
— Да можно, — поежился Джин.
Мороз, декабрь месяц; куртка у него теплая, вроде бы не замерзает, но ведь пиво холодное, поэтому и мысли ознобные по извилинам пробежали. Но выпить хочется. Пивка для рывка, водки для заводки, а там как пойдет… Может, и шлюху какую снимут, одну на двоих, за пару зеленых десяток…
На пивной ресторан тратиться Джин не желал. Остановил выбор на забегаловке с высокими столами. Взяли пива, водки, пару чебуреков для начала. Но только пропустили по первой, как появился Квазиморда, козырной пацан из вокзальной бригады. Он мог бы наехать на Джина, хотя бы потому, что он работал на его территории. Но пару месяцев назад Джин сидел с Квазимордой в одной камере линейного отдела, за двое суток неслабо с ним скентовался.
— Как дела, Джин? — Квазиморда подошел к их столу, бесцеремонно выдернул из-под носа у Юрка кружку, сдул пену, сделал глоток.
— Да нормально, брат…
— Все «зайцев» шерстишь?
— А то, общественно-полезный труд…
— Я думал, ты своей мордой всех «зайцев», ля, разогнал.
— Ты на свою морду посмотри, — криво ухмыльнулся Джин.
Квазиморда неспроста получил такое прозвище. Им не только детей, им уже взрослых людей пугать можно. Глянешь на его вывеску, оторопь берет. Бармалей отдыхает…
— Короче, тут один человек был, нормальную работу предлагает, — выдержав паузу, сказал браток.
— Что за работа? — поморщился Джин. — Если мокруха, то я пас. Мне проблемы ни к чему…
— Потому я к тебе и подошел, что ты у нас продуманный. Там беспредельщики не нужны…
— Где не нужны?
— Короче, телку одну пропасти надо. Ну, типа, хвостом за ней ходить…
— Что за телка?
— А этого мне не сказали… Короче, работа не пыльная, сто баков в день, бензин для вашей тачки, ну, премия там, если вдруг по обстоятельствам…
— Это как? — напрягся Джин.
— Ну, если вдруг что-то непредвиденное, своей башкой думать придется, — вмешался Юрок.
— Вот-вот, — глянув на Джина как на дремучего дурня, подтвердил Квазиморда. — И думать, и делать…
— В день сто баков?.. Мы больше поднимаем…
— Ну, мое дело предложить. Зима, ля, холодно, на эту работу желающих валом…
— Да согласны мы, согласны, — снова влез в разговор Юрок.
И так убедительно посмотрел на Джина, что тот не выдержал, кивнул в знак согласия. Действительно, зима на дворе, и в поездах сквозняки. А в машине тепло, и телка еще какая-то. Может, супер-пупер…
* * *Канун Нового года, зимняя сказка, Снегурочка в шелковой голубой шубке с беловатной оторочкой. И у самого Никиты борода из ваты, но шуба у него, к счастью, красная. И нос пока того же цвета, но если так дело и дальше пойдет, то скоро станет сизым. Мороз и водка, день чудесный…
А Диана и впрямь похожа на Снегурочку. Глазки светлые, как ясный морозный день, белоснежная улыбка, на щеках озорной румянец. Симпатичная, женственная и чувственная. Да еще в самом образе Снегурочки скрыта волшебная сексуальность… Но беда в том, что Диана не исчезнет по весне, как настоящая Снегурка, не растает над костром. Шестое чувство подсказывало Никите, что лучше не завязывать роман с этой девицей. Она уже сейчас липла к нему, а если передружить с ней ночку-другую, то прикипит к нему намертво. Тогда или с мясом отдирать, или в ЗАГС вести. Он мог бы решиться на роман с ней, будь она первой, высшей степени привлекательности, той, к которой, по его мнению, принадлежала Женя. Или хотя бы вторая категория. Но Диана при всей своей привлекательности тянула только на третью, под пивко… А пивко и водка в этот предновогодний вечер лились рекой.
— Я не Дед Мороз, — пьяно мотнул головой Никита. — Я Санта-Клаус, а у американцев сухой закон…
Но хитрость не удалась. Или у родителей очаровательной Мальвины было чересчур хорошее настроение, или они знали, что сухой закон в Штатах давно отменен; возможно, и то и другое. Но в любом случае стакан с водкой маячил перед глазами. А рядом с ним на блюдечке огурчик, сочный, домашнего приготовления.
— Дед Мороз! Дед Мороз! — скандировали гости.
— Улетит сейчас Дед Мороз в Лапландию, и останетесь вы без Нового года…
Но и это не помогло… Под шубой жарко, а водочка холодная, запотевший стакан тому свидетельство. И огурчик…
— Ну, Матрена-мать!
Он собирался лишь пригубить, но под руку заорали:
— Пей до дна! Пей до дна!
Еще и хлопушку кто-то над ухом взорвал, на голову посыпалось конфетти… Стакан опустел, Никита еще больше захмелел.
А на улице Диана сообщила радостную новость.
— На сегодня все!
— Тогда по домам…
— Может, лучше ко мне? Я здесь недалеко живу. Три минуты на такси, десять пешком…