Работа на лето - Александр Мартынов 15 стр.

— Дай хоть расслабиться, прежде чем вы меня выгоните…  — обречённо буркнул Генка.  — В общем так. Вопервых, я шесть тысяч ваших денег потратил. Вовторых, ментов покалечил, когда от них убегал с похищенным оружием. Втретьих — троих братков завалил и в джипе сжёг, — Генка мельком удивился, что при отчётливом воспоминании об этом не испытал ни страха, ни отвращения.  — В четвёртых и в пятых — знаменитого писателя дураком назвал. Что в шестых — я не помню, хотя наверняка что-то было… С чего начинать?

— Начни попорядку, — предложил Диман нейтральным тоном…

… —Вот и всё, — закончил Генка.  — Мне когда собираться? Или вы меня утопите, чтобы я ничего не разгласил? Ладно, я согласен…

Диман, сидя боком, внимательно слушал Генку. Предоставленный сам себе конь давно остановился, с хрустом и пофыркиваньем жевал траву у чьегото забора.

— Ну что ж, — Диман вздохнул.  — Как ты сам говорил — это форс-мажор. Ты действовал по обстоятельствам.

— А?..  — Генка удивлённо уставился на командира. А тот, выпрыгнув на траву, потянулся и добавил:

— Более того — ты действовал достойно. Как человек.

— А деньги?! — выпалил Генка. Диман усмехнулся:

— А насчёт денег тебя будет грызть Тонида. Но не долго, она же не дура. Пошли денежки на святое дело — то есть, куда и должны были… Так, давай я тебя до дома отвезу, отдохнёшь как следует перед будущими подвигами. И особенно перед завтрашним днём… Ннны!

— А что будет завтра днём?! — насторожился Генка.

— Завтра, мой юный и необразованный друг — Иван Купала, — важно сказал Диман, — и в частности множество мероприятий днём, купальская ночь, а послезавтра — общие манёвры подразделений самообороны.

— Манёвры? — сегодня для Генки был вечер вопросов.  — Настоящие? В смысле, и взрослые тоеж?

— В основном взрослые, — поправил Диман. Генка удивился:

— Они что, тоже… ну, в войну играют?

— Играют в войну в российской армии, когда показывают спектакли о борьбе с международными террористами, — заметил Диман, — а наши готовятся обороняться…

— Дим, — задумался Генка, — а разве армия с террористами не должна бороться? Так чего же ты смеёшься?

— Смеюсь, потому что страшно, — буркнул Диман.  — С террористами, Клир, должна бороться части и подразделения МВД. А когда для иностранных наблюдателей разыгравают действо с применением авиации, танков и кораблей под названием" отражение внезапного нападения террористической группы", то мне страшно становится… и стыдно до слёз. Что у нас, террористы главные враги?

Генка замолчал, переваривая сказанное. Беговушка легко катила по ночной летней улице, было тепло и тихо.

— Дим…  — снова начал он.  — Я подумал… До эстонской границы тут сколько?

— Да в общем недалеко, — отозвался тот.  — А что? Планируешь на лёт на публичный дом?

— А ты не смейся! — и Генку прорвало.  — Ты знаешь, знаешь, это ведь… это ужасно! Это не Чечня, это не Средняя какаянибудь Азия, это ведь страна европейская, член НАТО, они же цивилизованные! А эти мальчишки… Белый… и Гошка… я сперва на них подумал… а потом мне — мне так жалко их стало, так жалко, Дим! А сколько там ещё таких?! Их же искалечат на всю жизнь, они ведь не от природы там такие, ну типа больные, как бывает… Они же нормальные, здоровые, просто до них никому дела нет… Я не знаю, я понимаю, что это чужое государство, Эстония…

— Это провинция Эстляндия Российской Империи, — жёстко сказал Диман.  — Всё остальное — чушь, бред, хрень собачья. Знаешь, кто больше всех зверствовал на Новгородчине во время войны? Немцы? Хрена. Им не до этого было, они на фронте с нашими рубились по двадцать пять часов в сутки, вся земля под Ленинградом кровью пропиталась… Эстонцы из дивизий ЭсЭс и добровольческих батальонов. Мы когда туда походами ходили — оружие искать и павших захоранивать — то старики в деревнях такое рассказывают…  — он оборвал себя и спросил: — Ты что предлагаешь? Налёт?

У Генки захолонуло сердце. Но он вспомнил глаза Белого — и твёрдо сказал:

— Налёт. Воевать так воевать. Всё наше — и рыло в крови.

— Ты Пикуля читал? — удивился Диман.

— Это отец так любит говорить, — ответил Генка.

— А… Тут вот какое дело. Надо сначала решить, куда этих, которых отобьём, девать будем. Это я поручу тут, когда найдут место — тогда и поговорим…  — Диман вздохнул: — Да и не все уходить захотят…

— Не все?! — Генка онемел.  — Да я… я бы… я бы на карачках уполз!!!

— Увидишь, — печально сказал Диман.  — Хорошо, если половина…

А остальные уже всё. Переродились. Кормят хорошо, тепло, деньги водятся, подарки дарят, небось… почитатели… Пальцем попал — считай увяз… Ладно, — Диман тормознул возжами.  — Приехали, отдыхай… тебе помочь дойти?

— Да вот ещё! — возмутился Генка…

… Когда он включил свет в первой комнате — за столом сидела и листала книжку Кинга — «ОНО» — Надька.

— Привет, — сказала девчонка, поднимая странно виноватые глаза.  — А я жду, жду…

— Привет…  — Генка заулыбался.  — Я подумал, что ты обиделась за что-то… проводить не пришла… и в медпункт…

— В медпункт я испугалась, — честно сказала девчонка.  — Подумала — а вдруг у тебя что-то… серьёзное.

— А не пришла почему? — Генка присел к столу.  — Когда уезжал? Он заглянул под полотенце, там была большая тарелка с картошкой и котлетами, вишнёвый морс в кувшине. Есть хотелось жутко, до спазмов в желудке, но он опустил полотенце и повторил вопрос: — Не пришла почему?

Надька опустила глаза. И сказала:

— Я подумала… ты там, на речке… ты просто меня пожалел… и…

Она тихонечно, дрожаще вздохнула, не поднимая глаз. И Генка вдруг ощутил что-то… что-то, не имевшее названия. Нежность? Жалость? Нет… и да, и нежность, и жалость… и ещё кучу всего, такую огромную кучу смешанных чувств, что он отчаялся подобрать ей название. Он просто встал, сделал два шага вдоль стола, присел, подогнув колени (боль толкнулась всётаки), возле ног Любэ и положил голову ей на голые колени. Закрыл глаза. Ладонь девчонки легла на волосы, перебрала их.

— Значит, правда…  — тихо сказала Надька.  — Значит, не сказка…

— Сказка, Надь…  — прошептал Генка. Она тихо засмеялась, играя с прядями волос, потом сказала:

— Голову тебе надо помыть… В бане недавно был, да вы там, я знаю, только вениками друг друга лупите да идиотничаете… Садись есть и иди ложись. Димка сказал тебе, какой день завтра?

— Мгм…  — Генка сел, охнул, пожаловался: — Болит… Хороший день.

— Вот и пойдёшь отдыхать.

Генка не очень помнил, как ел. Он начал засыпать прямо за столом, в глаза как будто налили клею. Стоило свести веки, как обрушивалась какая-то круговерть, затягивавшая вглубь.

— Пойдём.  — в очередной раз заснув, он почувствовал, как Надька помогла встать и послушно зашагал за ней, а точнее — поволокся рядом с нею. Потом он оказался в постели под простынёй, и голос Надьки сказал в темноте: — Я тут посижу, около тебя. Хочешь, спою?

Генка хотел сказать, что очень хочет, но не смог даже кивнуть и услышал только первые строки — тихий голос отодвигал бешеную круговерть, и сон накатился спокойной тёплой волной…

Девчонка сидела на краю постели, в ногах у Генки, поставив пятки на край и обняв колени руками. Она знала, что Генка спит. Но знала и то, что во сне он слышит её песню — а значит, там не будет ничего страшного и тяжелого..

… —Да, я у Гены… Нет, он спит… Да, останусь… Спасибо. Я знала, что ты мне веришь… папа. Спокойной ночи.

1.  Б. Рысева.

1.  Участники игры.

— Участниками игры могут быть все члены организации независимо от возраста, социального положения и звания в организации (дифференциация присутствует лишь по степеням сложности игры зависимо от возрастов бойцов)

— Любой из членов может отказаться от участия в игре.

2.  Снаряжение и оружие.

— Основным оружием является пейнтбольный автомат (маркёр) любого типа. Единственным общим требованием является ограничение скорости красящего шарика — не более 90 м/с.

2.  Снаряжение и оружие.

— Основным оружием является пейнтбольный автомат (маркёр) любого типа. Единственным общим требованием является ограничение скорости красящего шарика — не более 90 м/с.

— В качестве оружия могут использоваться красящие гранаты. Запрещены гранаты кустарного изготовления.

— Для создания шумовых и визуальных эффектов могут использоваться праздничная пиротехника и стандартные дымовые шашки.

— Транспортные средства в игре не участвуют (кроме тех случаев, когда цель игры связана с отработкой действий на транспорте).

— В состав индивидуального снаряжения входят:

— камуфляж с обязательным опознавательным знаком стороны, на которой сражается боец;

— разгрузочный пояс или жилет;

— защитные очки;

— рюкзак для личных вещей и продуктов;

— обувь;

— макет боевого ножа;

— элементы обычного снаряжения туриста, нужные в многодневном походе;

— по желанию — головные уборы, раковины для гениталий, налокотники и наколенники, перчатки.

— Снаряжение и оружие предоставляются организацией, но могут приниматься собственные вещи бойцов, если они удовлетворяют стандартам.

3.  Права и обязанности бойцов.

— Количество бойцов сторон обуславливается конкретикой военной игры.

— Командиры сторон обладают полной властью.

— Решение судьи не обсуждается и стоит выше любых распоряжений командира.

— Снимать очки на протяжении огневого контакта и при угрозе его возникновения запрещается категорически. Команды снять и надеть очки даёт командир. На нём же лежит ответственность за строгое выполнение этих команд.

4.  Ход игры.

— Началом игры считается прибытие отряда на определённый заранее рубеж, который доведён до всех бойцов ещё до выезда на игру. Тогда же проводится общий подробный инструктаж с росписями в журнале по технике безопасности. До всех так же доводится место расположения штабного пункта, куда должны направляться выбывшие из игры и где находи тся врач.

— Бойцы должны помнить, что игра имеет круглосуточную протяжённость — и на отдыхе, ночёвках, биваках вести себя соответственно, соблюдая правила маскировки и партизанской войны.

— Форма ведения боевых действий, маршруты отрядов, места и время ночёвок и т.  д. определяются командирами. Судьи не имеют права вмешиваться в их деятельность по этим вопросам.

— Похищать или отбивать снаряжение, оружие, боеприпасы, продукты питания разрешается. Вопрос об их возвращении "законным владельцам" не ставится. Захватившие их используют захваченное на правах военных трофеев.

— Продукты берутся по заранее оговорённому списку сухим пайком.

— Разрешается использование подножного корма.

— "Убитые" небольшими группами (поодиночке двигаться запрещено) выбираются к штабному пункту.

— "Убитый" обозначает себя неподвижным лежачим положением и отброшенным оружием.

— Привлекать местное население для получения сведений о местности и посторонних людях разрешается.

— Запрещается:

— намеренно стрелять в голову и пах;

— принимать какоелибо участие в игре после своей "гибели";

— снимать очки без приказа командира;

— вступать в споры с судьёй;

— стирать с себя или товарищей краску от попаданий либо пытаться скрыть попадания другим путём;

— стрелять в «убитых» или использовать их как прикрытие от огня;

— стрелять в животных или людей, не имеющих отношения к игре;

— производить закупки продуктов и снаряжения в местных магазинах (при наличии таковых) в случае их утери независимо от обстоятельств таковой;

— производить тайные или явные реквизиции у местного населения;

— брать с собой и использовать для охоты или развлечения огнестрельное или пневмобаллонное оружие;

— привлекать местное население к прямому участию в игре;

— притворяться "убитыми".

5.  О пленных.

— Обстоятельства пленения:

— силовой захват при попадании в засаду, внезапном нападении или в бою;

— захват бойца, лишённого возможности передвигаться или отстреливаться при условном поражении конечностей;

— сдача в плен.

— Пленный обязан честно отвечать на заданные ему вопросы, даже если его ответы могут принести вред товарищам.

— Пленный имеет право бежать.

— Пленного можно:

— обездвижить путём связывания;

— заставить переносить груз или выполнять хозяйственные работы;

— разменять на своего пленного;

— использовать как прикрытие в бою.

— По отношению к пленному запрещается:

— стрелять в него или угрожать выстрелом;

— применять физическое насилие;

— оскорблять или унижать действием или словами.

Генка ещё раз листнул брошюру, закрыл её и потянулся с подвывом, изо всех сил. Нога ни капельки не болела, настроение было отличное. Через открытое окно доносился совершенно определённый праздничный шум, на холме за озером горел здоровенный костёр, хорошо видимый даже отсюда, из комнаты.

— Э, ты где?! — послышался крик откуда-то из сеней — Генка узнал

голос Мачо, а через секунду он сам вместе с Саньком бесцеремонно вошёл в спальню.

Генка раскрыл рот. Мальчишки были одеты в белые с красной вышивкой рубахи, подпоясанные широкими ремнями с фигурными пряжками, на которых висели ножи и синие штаны с напуском на мягкие коричневые сапоги без каблуков. Шею у того и у другого охватывали маталлические гривны с чеканкой. Подбоченясь, Мачо спросил, заметив изумлённый взгляд Генки:

— Что, не смотримся?

— Смотритесь — не то слово, — Генка поднялся и тут же загрустил:

— Ну, а мне что в — в шортах и в майке идти, или комок напяливать?

Мачо коротко свистнул — и тут же улыбающаяся Надька внесла сложенную одежду и с поклоном подала её Генке:

— Прими, боярич, — нараспев сказала она, делая вид, что не заме

чает, как Генка смутился. Мачо захохотал. Надька была одета в длинное платье — тоже с вышивкой, лёгкие башмаки, на поясе тоже виесл нож, рядом — резной гребень, в волосы на висках были вплетены подвески.

— Ну…  — и Генка выскочил в смежную комнату — переодеться…

… Одежда оказалась очень удобной, хотя первые минуты Генка чувствовал себя странновато. Но улицы буквально кишели точно так же одетыми людьми — они тянулись, смеясь, переговариваясь и даже напевая, за окраину села, в сторону озера. Если честно,

Генка не мог определить, сколько в этом от игры, а насколько окружающие на самом деле ощущают себя «своими» в этой одежде… но выглядели все весёлыми. Генка, шагая между братьями и Надеждой, обратил внимание на то, что по центральной улице тянутся пешком десятки явно не местных людей, в том числе — конкретных иностранцев.

— А это кто? — удивился он. Мачо ответил:

— Да ты что, не знаешь? Мы уже четвёртый год таакую ярмарку

закатываем, до десяти тысяч человек приезжает, только машины за селом оставляют, на специальной площадке… А вот ночь сегодня наша, — и он блеснул зубами, — никто не помешает… Пошли скорей, началось всё уже!

Но, как оказалось, официальная часть как раз подходила к концу. Глава совета — в красном плаще на одном плече — под общий одобрительный гул как раз выкрикнул, как князь Александр из старого фильма:

— А теперь — гулять будем! — и народ, заполнивший луговину меж

ду поставленными лёгкими палатками, отозвался одобрительным многоголосым рёвом… А из колонок, расставленных по всей территории, послышался женский голос:

Мачо тоже мурлыкал — поневоле Генка прислушался, узнав мотив "От Москвы до самых до окраин". Но слова были другие, не слишком приятными, скорей — горькоциничными, и в глазах Мачо — прищуренных, которыми он окидывал многих приезжих, не было ни капельки тепла.

1.  Слова М. Струковой.

— Твои слова? — спросил Генка. Мачо кивнул и продолжал мурлыкать: