– Я? По просьбе директора.
– Он тебя попросил, - зловеще усмехнулся Кошкинд, - испортить рубильник? Он не успел это сделать ночью?
– Нет, что вы! Он попросил, чтобы я принесла немного арматуры - мешки с листьями завязывать.
Кошкинд расхохотался во все горло. От его смеха тетя Ира покрылась мурашками.
– Ты дура! - грубо и прямо сказал он. - Ты даже соврать толком не умеешь. Тебе не место среди нас. Иди на стройку. И завязывай там мешки арматурой!
Да, стальной арматурой, толщиной в палец, пластиковые мешки с листьями не завязывают…
Меня немного обижало, что Алешка так сблизился с Никишовым. Все-таки я ему брат, а не Серега. Но я терпел - понимал, что этого требует наше общее дело.
И оно стало вдруг двигаться вперед с огромным ускорением. Особенно после того, как папа вернулся из Англии.
Конечно, он привез нам всякие сувениры. Маме - духи, а нам с Алешкой коллекцию крохотных старинных пистолетов.
Мама понюхала флакончик, улыбнулась и спросила:
– А крем для рук? Забыл?
Алешка повертел коробочку с пистолетами, сказал: «Спасибо, папочка» и спросил:
– А покрупнее пистолетов в Англии не было?
– На вас не угодишь, - обиделся папа. - У меня там ни минуты не было свободной. Купил, что под руку подвернулось.
– Чудные духи, - сказала мама.
– Очаровательные пистолетики, - сказал Алешка.
– А как ты съездил? - спросила мама. - Разобрался с украденными документами?
– Ты же знаешь англичан. Пишется Ливерпуль, а произносится Манчестер. Вот так они и вспоминали фамилию подозреваемого. У вас, говорят, в России очень трудные фамилии.
– У нас и жизнь нелегкая, - вздохнула мама.
– В общем, вспоминали, вспоминали, а потом доложили - его фамилия… Как ты думаешь?
– Неужели Оболенский? - испугалась мама.
– «За-что-то».
– Что за что?
– Фамилия такая: «За-что-то».
– Славно, - сказала мама. - Когда я училась в пищевом институте, у нас был преподаватель Замота. Читал лекции по консервированию продуктов питания. Звали его Серафим Иванович, а мы между собой Симой называли. Подходит?
– Может быть, - кивнул папа. И добавил: - Фамилия-то редкая.
– Я вот только, отец, не пойму, - сказала мама, - что ж английские фирмачи такие растетяхи? Как они допустили, что у них прямо под носом кто-то скопировал их секретные технологии?
– Вот тут и есть самое слабое место, - объяснил папа. - С теми документами они иногда позволяют ознакомиться - только ознакомиться! - крупным специалистам в данной области. В порядке научных консультаций. И в присутствии, естественно, специалистов фирмы.
– Значит, какой-то ловкач нашелся. И почему они к этому «За-что-те» прицепились?
– Там был один подозрительный момент…
Алешка, смотрю, как услышал папины слова, сейчас же ушки навострил. А папа не заметил, увлечен был.
– Сидели они в кабинете шефа фирмы, обсуждали вопросы сотрудничества. Ну, как обычно, всякие бумаги, блокноты, записи. Этому «За-что-те» дали посмотреть документацию…
– А у него, - подсказал Алешка, - вместо правого глаза - секретный фотоаппарат. Он все странички и перещелкал.
– Это как? - удивилась мама.
– Как, как? Ресницами хлоп-хлоп!
– Вот-вот, - улыбнулся папа. - Совсем как ты своими.
Мама не обиделась. Она и сама говорила: «У меня в жизни две гордости - мои дети и мои ресницы».
– Впрочем, не знаю, - сказал папа серьезно, - как там «хлоп-хлоп», но мелкий инцидент состоялся. Когда совещание закончилось и все участники стали собираться, профессор машинально уложил в свой «дипломат» и несколько секретных страниц. Но тут же спохватился: «Ах, извините, я, кажется, случайно и ваши бумаги чуть не забрал». Достал их и положил на стол.
Да, странно. Но вполне естественно для рассеянного профессора. И вполне безобидно для бумаг.
– В общем, впустую съездил, - сказал папа недовольно. - Попросил коллег из Скотленд-Ярда уточнить все-таки, что за профессор принимал участие в этом кормовом симпозиуме. Но, думаю, это мало что даст.
– Да, - сказала мама, - с учеными всегда столько хлопот.
– Особенно, если они жулики, - вдруг ляпнул Алешка. И тут же прикусил язык.
Мы просидели за ужином довольно долго. Папа рассказывал про свою поездку, про туманный Лондон, который он почти и не видел за своими интерполовскими делами, и расспрашивал нас о наших делах.
В общем, засиделись. И засиделись бы еще дольше, если бы Лешка вдруг не начал клевать носом.
– Тарелку разобьешь, - сказал папа.
– Пошли спать, - сказала мама.
И Алешка (небывалый случай) покорно поплелся в ванную - чистить зубы.
А когда он пришел в нашу комнату, сна у него не было ни в одном глазу. Наоборот - он был весь в нетерпении. Будто торопился сообщить мне что-то очень важное. И сообщил!
– Дим, а ты знаешь, какая фамилия у вашей училки?
– Какой? У нас их много.
– У тети Иры. Знаешь? Ее фамилия, Дим, «За-что-то». То есть Замота.
Вот это да! Ирина Серафимовна - Серафим Иванович. Значит, это по его просьбе Кошкинд взял в свою фирму Ирочку, профессорскую дочку.
– Что ж ты папе не сказал?
– Ой, Дим, он такой усталый, пока он раскачается… Сами разберемся.
И в голосе его явно прозвучала нотка угрозы.
Глава IX
Любой дурак догадается
Тетя Ира из школы не ушла. Практику ей все-таки надо было отрабатывать. А то мало того, что из фирмы вылетела, так еще и из института выгонят.
Конечно, мы с ней поступили сурово. Но с предателями по-другому нельзя. Их обязательно надо наказывать, чтобы другие не очень-то с них пример брали.
В классе у нас с тетей Ирой установились чисто деловые отношения. Мы послушно выслушивали ее, она спрашивала нас и, надо сказать, не мстила нам плохими оценками. Вообще, тетя Ира чувствовала свою вину. Мне казалось, она ищет способ хоть как-то ее загладить.
И я не ошибся.
Однажды мы задержались с Никишовым в классе, он показывал мне распечатку какой-то книги о какой-то восточной борьбе. Ему дали ее на один день.
– Класс, Дим! - восхищался Никишов. - Вот это приемы! Если я их освою, я всяким там Джинам с Тониками рога точно пообломаю. Горлышки отобью.
– Серега, - осадил его я, - приемы надо изучать, долго отрабатывать…
– Да, - вздохнул он с сожалением, - а распечатку мне уже сегодня надо вернуть.
– Я, кажется, помешала, - в класс скромно вошла тетя Ира, - извините. Ой, а что тут у вас? Какие классные картинки! Вот так приемчики! Сережа, а ты еще и восточными единоборствами увлекаешься?
– Теоретически, - мрачно ответил Серега.
– Ну… С таким пособием, - тетя Ира полистала странички, - ты станешь чемпионом. Изучай, тренируйся.
– У меня внутреннего стержня нет, - буркнул Никишов. - И вообще, пособия должен сегодня вернуть.
– Серега, - предложил я, - сгоняем в универсам, там ксерокс есть.
– Там ксерокс есть, - кивнул Никишов. и показал на свой карман. - А там нет денег.
– Господи! Какие проблемы! - воскликнула тетя Ира. - Едем сейчас ко мне.
– Чай пить? - Никишов все еще держал дистанцию.
– У моего папы, он профессор, есть отличная штука. Ему ее подарили на международном форуме пищевиков за его прекрасный доклад. Забирай свои листочки. Поехали. Заодно и чаю попьем.
– А Оболенскому с вами можно? - спросил я.
– А что, Оболенский чай не пьет? - засмеялась тетя Ира. - Оболенский пьет только шампанское?
Как же хорошо, что я с ними поехал! И вовсе не из-за чая. И тем более - не из-за шампанского.
По дороге - мы ехали на метро - тетя Ира все время весело болтала. Она была рада, что между нами начали устанавливаться доверительные отношения.
– Я, друзья мои, мечтаю поскорее выйти замуж.
– За аллигатора? - съязвил Никишов, освоивший Лешкину терминологию.
– Мне все равно, - чистосердечно призналась тетя Ира. - Мне абсолютно все равно. Лишь бы сменить свою дурацкую фамилию. Замота! Разве я похожа на какую-нибудь замоту, а?
Никишов искоса взглянул на тетю Иру и согласно кивнул. Пойми его: то ли похожа на какую-то замоту, то ли не очень.
Тетя Ира жила в высотном доме, в настоящей профессорской квартире. Как иногда в кино показывают. Очень высокие потолки и красивая старая мебель. И ковры, по которым ходишь, будто по опавшим листьям. Даже кажется, что они немного шелестят под ногами - сухо так, уютно. И такое впечатление, что в этом доме не бывает ни проблем, ни чего-то необычного - идет себе жизнь ровно и спокойно, словно мягко постукивают на стене старинные часы.
И еще на стенах было очень много фотографий профессора Замоты. То он на какой-то кафедре, то на Эйфелевой башне, а на одном снимке он даже в пустыне - кормит там, среди барханов, с ладони настоящего верблюда. Наверное, искусственным кормом. Для верблюдов и других домашних животных.
Мы с Никишовым еще озирались по всем углам, а тетя Ира уже поставила чайник и сказала:
– Давай-ка, Сережа, свои бумаги. Сейчас мы их размножим. Без проблем.
– Давай-ка, Сережа, свои бумаги. Сейчас мы их размножим. Без проблем.
Она достала из стенки обычный «дипломат», раскрыла его и вложила внутрь Сережкины странички. Нажала кнопочку рядом с замком. И сказала:
– Раз, два, три!
– Ну и что? - спросил Серега. - И я так могу.
– А так можешь? - тетя Ира раскрыла дипломат и достала из него уже два экземпляра распечатки.
– Ни фига себе! - восхитился Серега. - Классная штучка!
Тетя Ира прямо расцвела.
– Это еще что! - сказала она. - Ну-ка, давайте сядем рядом. Смотрите вон туда. - Она поставила крышку дипломата торчком, и получилось что-то вроде экрана, на котором засветились три наших головы.
– Раз, два, три!
Откуда-то сбоку «дипломата» выполз снимок. С тремя головами.
Тетя Ира взяла его, посмотрела и сказала:
– Отлично получилось. Только вы тут какие-то растерянные. А у тебя, Дима, лицо такое, будто ты морское чудовище в ванне увидел.
А ведь так оно и было. Разгадалась тайна с английскими документами. И как-то мне стало не по себе. Беззаботная тетя Ира, профессор Замота, этот «дипломат»…
В общем, я сказал, что у меня разболелась голова, и быстренько ушел. Голова у меня в самом деле болела. До самого дома. Она даже не столько болела, сколько в ней все перемешалось. Она бурлила, как суп на плите. И все там вперемешку: картошка, моркошка, луковица, лавровый лист…
Значит, профессор Замота украл для Кошкинда секретную рецептуру кошачьих кормов. Кошкинд создал свою фирму, наживается на чужих достижениях, а теперь еще строит на нашем стадионе громадное здание. А разрешило ему возводить его наше городское правительство в лице господина Кошкина. Кошкин дом!
Я приехал домой, никому ничего не сказал, а весь вечер, до прихода папы, провалялся на тахте.
А вот за ужином…
Надо сказать, что с папой мы общаемся главным образом за ужином. Приходит он поздно, а уходит рано. Утром мы почти не видимся - так только, сталкиваемся в дверях ванной или туалета. Да и какое общение по утрам? Все торопятся, все уже полны планами на предстоящий день. Папа спешит на работу, мы с Алешкой - в школу, а мама торопится нас накормить и вовремя выставить за дверь. Поэтому общаемся мы с папой главным образом за ужином.
И вот сидим мы вечером на кухне. Папа опять немного рассказал об английской полиции.
– Толковые ребята. Знают свое дело.
– А недостатки у них есть? - спросил Алешка.
– Пожалуй… Им в работе творчества не хватает. Инициативы. Они все делают очень добросовестно, но только по правилам. И это часто их подводит.
– Они еще русские фамилии неправильно произносят, да? - вставила мама.
– Да у них и со своими фамилиями проблемы.
– Манчестер-Ливерпуль, - кивнул Алешка. Он у нас знаток Англии. Два дня там пробыл. С моста на буксиры плевал. Ну и заодно какой-то необыкновенный драгоценный камень оттуда привез. Впрочем, я об этом уже когда-то рассказывал.
– Пап, - спросил Алешка, - а в Лондоне взяточники тоже есть?
– Сколько угодно, - кивнул папа. - Преступники есть везде.
– А взяточники - преступники? - настойчиво расспрашивал Алешка.
– И весьма опасные. С ними очень трудно бороться. Взяточник не оставляет следов.
– Я знаю, - сказал Алешка. - Они по жизни на цыпочках ходят.
– Да, их надо брать с поличным. Очень сложная операция! Она требует серьезной подготовки.
Алешка слушал так внимательно, будто сам готовился к такой операции.
А я слушал папу просто с интересом.
– Во-первых, - говорил он, - нужно иметь заявление человека, у которого вымогают взятку. Потом нужно «взяточные» деньги подготовить - составить список купюр, переписать все их номера и на каждую купюру нанести специальной невидимой краской слово «взятка». Ну, а дальше все «просто». Человек приходит к взяточнику и, конечно, без всяких свидетелей передает ему деньги. Тот их прячет, тут же, в своем служебном кабинете. Но это бесполезно, сыщики их все равно найдут, к тому же в кабинете уже устанавлены миниатюрные камеры для скрытой съемки. Потом еще проще. - Папа улыбнулся. - Врываются в кабинет орлы-сыщики, предъявляют постановление, делают обыск. Находят деньги. И тут же, в присутствии потерпевшего и понятых деньги подсвечивают специальными лучами - взятка! Да и на руках взяточника остаются следы состава.
– Испачкал, значит, свои ручки, - с удовлетворением заметил Алешка.
Папа кивнул:
– Да и не только ручки. Ну а затем - предъявляется обвинение, щелкают наручники. А в конце концов суд.
– Да, - вздохнул Алешка, - очень просто…
Папа опять улыбнулся.
– А бывает еще проще. В последнее время уважающий себя взяточник ведет учет своим взяткам. У кого взял, за что и сколько.
– Он что, - Алешка покрутил пальцем возле виска, - совсем того… От жадности.
– Не в том дело. Это, Леша, подстраховка. Тот, кто дает взятку, он ведь тоже совершает преступление. И тоже может угодить в тюрьму.
– Не понял, - признался Алешка.
– Бывает по-всякому. Вот, скажем, дал человек взятку, а потом узнал, что дал напрасно - или взяточник не выполнил своего обещания, или можно было без взятки обойтись, законным путем. «Ну, я тебе покажу! - кричит он обманщику. - Заявлю в милицию! Тебя посадят!» А взяточник ему говорит: «Заявляй. Только вот здесь, - и он похлопает по своей тайной записной книжке, которую прячет в самом надежном сейфе, - все записано. Как ты меня просил помочь, сколько, когда и где передал мне денег. Ты меня спровоцировал на взятку. Давай заявляй! Посидим вместе!»
Мама, конечно, слушала папу, забыв обо всем. И я тоже. А вот Алешка… Ну, как сказать… Он словно на уроке сидел. На любимом предмете. И вся цель его жизни - запомнить слово в слово, что говорит учитель.
А «учитель» продолжал:
– И вот если нам удается обнаружить такой списочек - все, взяточник у нас в руках.
– Здорово!
– Здорово, - согласился папа. - Но, правда, сейчас ни один уважающий себя взяточник такие записи в книжках не делает. И в сейфе их не прячет. Он их прячет в своем компьютере и закрывает паролем. Тут уж до них не доберешься.
– Вот еще! - фыркнул Алешка. - Комп взломать проще, чем сейф вскрыть. Отгадаешь пароль - и все.
– Ну-ка, - засмеялся папа, - попробуй. Вот у меня в компьютере вся секретная информация под паролем. Догадайся-ка!
– Запросто, - уверенно заявил Алешка, - с трех раз.
– Считаю! - торжественно сказал папа. Ему частенько хотелось поставить на место своего младшего сына, маленького нахала. Но удавалось это довольно редко.
– Шерлок Холмс! - объявил Алешка.
У папы в кабинете висит портрет Ш. Холмса, который подарили ему англичане, коллеги по Интерполу. Папа вообще Ш. Холмса считает образцом для всех сыщиков. Из-за его эрудиции, дедукции и логического мышления. Но тут:
– Мимо! - покачал головой папа.
– Дедукция! - выпалил Алешка.
– Мимо! - уже торжествуя, ответил папа.
– Тогда еще проще, - спокойно сказал Алешка. - Цифры можно?
Папа кивнул. Но уже не очень торжественно, а настороженно. Алешка его реакцию заметил, хитренько усмехнулся и назвал несколько цифр.
– Попал, - вздохнул папа. - Мать, а ведь угадал!
Мама загадочно и немного грустно улыбнулась ему в ответ.
– Это год и день нашей свадьбы, отец. А знаешь, приятно, что наши дети помнят нашу главную дату.
– Конечно, - сказал Алешка. - Без вашей даты и наших с Димкой никаких дат бы не было.
Он имел в виду дни нашего рождения.
– Отец, - посоветовала мама, - а ты Алешку приглашай к себе на работу в таких случаях. Он тебе живо все отгадает. Все пароли раскроет и все секреты назовет.
– Я подумаю, - сказал папа, - но рисковать бы не стал. Он одну загадку отгадает и тут же две новых подбросит.
– Я бы и сам к вам не пошел. Мне некогда, - нахально заявил Лешка и так посмотрел на меня задумчивым взглядом, что я понял - теперь и мне будет некогда.
– Все! - сказала мама. - Моем зубы, чистим руки.
– А можно наоборот? - спросил Алешка.
Мы пошли в ванную. Алешка здорово вечером зубы чистит. Я бы у него поучился. Выдавливает пасту на щетку, тут же смывает ее под краном, плещет немного водички в лицо и идет показываться маме.
– Молодец! Ты у меня такой чистюля! - говорит она. - Спокойной ночи.
Но в этот раз я Алешке не дал зубы спокойно «почистить». Сейчас наш тюфяк покажет, на что он способен.
Едва Лешка выдавил пасту и сунул щетку под кран, я небрежно сказал:
– В гостях сегодня был. Шампанское пил.
– У Ирки, что ли? - Алешка спокойно завернул тюбик. - У… как ее, у замотанной?
Моя зубная щетка была уже у меня во рту, и я чуть ее не проглотил.
Алешка поплескал в лицо водичкой, мазнул по щекам полотенцем.
– И что она? Небось, папиным шпионским чемоданчиком хвалилась?
Щетка выпала из моего рта и упала в раковину.
– Откуда ты знаешь? Как ты догадался?
– Любой дурак догадается.
А я, значит, и не любой, и не дурак. И на том спасибо.
Но Лешка был великодушен.