Может, из-за этого он был так добр к нам? Пытался загладить свою вину перед целым народом?
Сквозь пелену слез я увидела множество темных точек на небе, и поначалу решила, что мне мерещится. Сморгнула, утерла слезы рукавом. Ко мне летели драконы. Не меньше двух десятков огромных длинных тел стремительно приближались, выпуская пламя. И я даже не удивилась, поняв, что заставило ящеров прервать свой полуденный сон. Вернее, кто.
Линтар…
Он сидел на шее дракона, ухватившись за шип, и спрыгнул, когда лапы ящера еще не коснулись земли. Выпустив недовольно еще одну струю огня, дракон лег, обернув тело хвостом, и стал наблюдать за фигурой арманца. Так же поступили и остальные ящеры.
У меня не было сил даже встать, и я просто смотрела, как Линтар приближается ко мне. Губы арманца сжаты в одну жесткую линию, все рисунки на теле горят черным огнем. Злится… сильно.
Подняла голову, твердо встретив взгляд арманца. Швырнула на землю перстень, который так и остался у меня.
— За ним пришел?
— За тобой, принцесса.
— Давно знаешь? — хмуро спросила я.
— Догадывался. Когда я отдал тебе перстень власти, ты даже не спросила, что с ним делать, Ева. Простая служанка не может знать, как построить портал. Да и все остальное… Твои рисунки, оговорки, манеры… Да, догадывался. И, кстати, чтобы преодолеть Стену, твоей силы недостаточно.
Я тронула пальцем бутон цветка.
— Ты сильно его ненавидел?
— Да, сильно. Король Идегоррии для арманцев — олицетворение зла, Ева.
В моем горле пересохло так, что дышать было почти невозможно.
— Значит… Я тоже для тебя— зло, правда? Все созидающие для арманцев — звери? Способные убивать вот так … подло? Да, Линтар? Вы так думаете о тех, кто живет за Стеной?
— А как мы должны думать, Ева? — зло прищурился арманец. — Три века наша раса пытается выжить здесь. Благодаря крови драконов мы живем долго, так же, как и вы, но у нас почти не рождаются дети! Еще немного, и план тех, кто нас здесь заточил, воплотится: нас просто не станет. Ни арманцев, ни драконов. И самое гнусное, что никто не может уничтожить Цветок, пока стоит Стена. Они — единое целое.
— И что теперь? Я — дочь человека, которого вы все ненавидите, — так же хрипло спросила я. — Убьешь меня?
Я смотрела в его лицо почти равнодушно, словно перегорела от понимания. Линтар сел на корточки рядом со мной, провел по моей щеке, стирая слезы. Я отодвинулась, отвернулась, не желая этого прикосновения. Арманец убрал руку, хотя я видела, как он сжимает зубы, пытаясь сдержать свои чувства.
— Я хотел этого, — бросил он. — Знающий Ао сказал, что изменить или уничтожить Цветок не способен никто, есть только один способ — разрушить Стену. И да, я хотел убить Энгера и его детей. И если бы понял, кто ты, еще в Идегоррии, то сделал бы это. Не буду оправдываться, Ева, — он поднялся, глядя на меня сверху вниз. — Но все изменилось. Нет, я тебя не убью, — он усмехнулся. — Идем, — он протянул мне руку.
Я встала сама, игнорируя его ладонь. Арманец нахмурился и резко прижал меня к себе, обхватил подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
— Я не убью тебя, но и не отпущу. Никогда, даже не надейся, — резко сказал он. — И не смей от меня уходить, поняла? Я пытаюсь понять тебя, но мне это тоже… непросто. Очень непросто. И у меня причин для ненависти не меньше, Ева! Но ты так нужна мне…
Я попыталась отвернуться, не желая смотреть в желтые глаза и черную вязь на его висках и шее. Но его пальцы были словно стальные, Линтар вжал меня в свое тело еще плотнее, прижался к губам поцелуем. Жадно, неистово, словно желая выпить мое дыхание, почти кусая мои губы. Ни капли нежности, только дикая страсть и желание подчинить, связать, сделать своей. Я чувствовала его желание и огонь, который тек по телу черным пламенем, и сама загоралась от него. Он прижал меня к стене, прямо к этим проклятым бутонам, торопливо расстегивая мою рубашку, нетерпеливо, почти обрывая пуговицы, прижимаясь губами к открывающейся коже. Поцелуи обжигали, он сдерживался, но я видела эту страсть, что сжигала его.
— Скажешь мне «нет»? — хрипло выдохнул он мне в губы.
Обвила его шею руками, притягивая еще ближе.
— Не сейчас, арманец…
Его губы снова изогнулись в усмешке, но на этот раз я сделала то, что и хотела — прижалась к ним, тронула языком. Несколько мгновений дикого, жадного поцелуя, а потом он стянул с меня штаны, почти грубо, одним движением. Листы бумаги вывалились из-за пояса и разлетелись по земле.
Он подхватил под ягодицы, приподнял. Я хотела увидеть его всего, без одежды, но еще сильнее хотела этой близости, хотела соединиться с ним. Наверное, он все же чувствовал меня каким-то непостижимым образом, или наши желания сейчас совпадали. Потому что резко рванул застежку на своих штанах, почти задыхаясь, как и я… Одно движение, и Линтар зарычал мне в губы, снова и снова соединяя наши тела. Я откинула голову, отдаваясь его движениям, его желанию, ему… Сейчас мне нужно было именно это — страсть, выжигающая другие чувства, дикая близость, и яркое, как вспышка, наслаждение. Я закричала, и он поймал губами мой крик, но не для того, чтобы заглушить, а чтобы слить со своим.
Последний толчок, и арманец замер, все так же прижимая к себе, не отпуская. Я опустила голову и с изумлением осмотрелась.
— Линтар? Что происходит? И… отпусти меня!
Он не послушался, конечно, так и развернулся, держа меня. И рассмеялся. Мы стояли в круге огня — ровного пламени, не обжигающего и не опаляющего нас. Но закрывающего от всего мира.
— Драконы о нас позаботились!
— Они что, все понимают? — ужас и стыд окрасили мои и без того румяные щеки пунцовыми мазками.
— Всё, и дальше больше, — с улыбкой ответил Линтар и снова поцеловал меня. — Они мудры, потому и согласились мне помочь. Поняли, что ты значишь для меня.
Он смотрел мне в глаза, а я отвела взгляд.
— Я хочу знать, как появилась Стена. Правду, — потребовала я.
Линтар усмехнулся, отпустил меня и поправил на мне одежду.
— Кажется, ты решила начать приказывать мне, принцесса? Не стоит. Но я покажу тебе то, что ты хочешь увидеть.
Я вскинула голову и посмотрела на него недоумевающе. Покажет? Как это?
Стена пламени опала, рассыпалась на земле холодными искрами. Словно драгоценные камни. Один из них прокатился до наших ног, остановился, и я подняла его, завороженная. Теплый кусочек стекла, почти прозрачный, только внутри — словно пульсирующее сердце, капля красного огня. Арманец смотрел на мою ладонь, чуть улыбаясь.
— Дыхание дракона. Пятый артефакт… Надо же.
— И что теперь? — тихо спросила я.
Линтар промолчал. Улыбка пропала с его лица. Огонь страсти погас, и осталась боль и понимание, что ничего не изменилось. И ненависть. Его — к моей расе и всем созидающим. Моя — к нему. Как преодолеть это, мы не знали. Кем бы ни был мой отец, я любила его…
Линтар взял мою ладонь и повел туда, где лежал дракон. Я уже ничему не удивлялась, и когда арманец потянул меня на землю напротив головы ящера, молча подчинилась. Линтар сел рядом. Ящер чуть передвинулся, так что его голова с иглами — шипами оказалась совсем рядом, и одна эта голова была больше всей меня. Дракон моргнул, перевел взгляд на Линтара, из черных ноздрей вырвалась струйка пара. Арманец сидел спокойно, и меня не покидало ощущение, что ему нравится такая близость древнего существа.
— Смотри в его глаза, — негромко сказал он. — Просто смотри. Я попрошу показать. Эти драконы видели всё своими глазами…
Желтые глаза ящера открылись, и я уставилась в них, наблюдая, как расширяется и снова сужается зрачок. Это завораживало меня, вводило в транс, янтарный цвет зрачков дракона наливался серебром, словно я и правда смотрела в зеркало. И потом там поплыли картины… и саму меня затянуло туда, в воспоминания древнего существа, в события, происходящие в прошлом…
Арманцы… Улыбающиеся, в светлых одеждах. Города, оживленные и шумные, стены домов украшены фресками, на витражных окнах— летящие драконы. Дети… Много детей. Два мальчика дерутся на деревянных мечах, у них светло-желтые глаза, белые волосы… Их мать стоит в стороне, качает головой, но улыбается… Пламя греет, но не убивает потомков драконов. И сами ящеры парят в вышине, танцуют в лазури неба…
А потом… Мазки красного и черного. Армии и сражения… Война за земли, за власть, за артефакты силы… Люди, фойры, кочевники… Надменные Первородные, что ждут результатов, не принимая ничью сторону. Но именно они подсказали, как победить арманцев… Как сделать для них загон, оградив Стеной, запечатать с другой стороны. Как загнать туда драконов, а за ними ушли и арманцы…
Мой отец, еще молодой, с чешуйкой дракона на груди. Он вырезал бутоны, пока фойры и ледяные перии сдерживали воинов с белыми волосами. Рыжеволосая девушка рядом с ним… Моя мать? Изображение чуть поплыло… Она пытается что-то говорить, голоса сливаются в один сплошной гул, но мне кажется, что мама пытается остановить отца. Но он принял решение, сделал свой выбор…
Магию драконов использовали против них, подарки древних существ стали средством для их пленения. Сила Тонкого Мира, из которого вышли крылатые ящеры, была направлена на их заточение за Стеной, скреплена кровью других рас. Я видела боль в сознании дракона. Боль такого насыщенного цвета, что в нем сплелись все возможные оттенки, от бледного серого недоумения, до жгучей червонной обиды. В этих мудрых и красивых созданиях не было ненависти или злости, лишь желание вновь подняться в небо за Стеной.
Я увидела ущелье, в котором уже была сегодня, белые цветы, покрывающие стены. И то, как они краснеют, распыляя ядовитую пыльцу. Я видела, как умирают драконы… Прекрасные создание, способные жить тысячу лет и нести в этот мир красоту и магию.
Стена стала цепями для всех, в ком была хоть капля драконьей крови.
Пришла в себя на руках у Линтара, он обнимал меня, укачивая. Дракон положил длинную морду на землю и чуть пофыркивал, рассматривая нас умными янтарными глазами. Теплые губы арманца прижались к моим мокрым ресницам.
— Не плачь, Ева.
Я не могла не плакать. Столько боли, а ведь мне показали лишь самый краешек, лишь кусочек воспоминаний… и что мне делать? Какой выбор? На чью сторону встать?
Я не могла сделать этот выбор, но и стоять в стороне, наблюдая, уже тоже не могла. И, наверное, от неразрешимости этой ситуации я не могла успокоиться. И так странно, что утешал меня тот, кому я хочу отомстить… Разве понимание причин поступка отменяют боль от самого поступка? Я запуталась…
— Скоро закат, — Линтар бережно убрал прядки волос с моего лица. — Ориан Ал согласился донести нас до вершины скалы, там схождение нитей, и действует портал. Это большая честь, Ева, ведь драконы не признают наездников. Нам нужно вернуться в Ранххар.
Я молча кивнула. А что еще мне оставалось?
Полет на драконе я запомнила, как всплеск бурных эмоций — от страха, до восторга. Путь, который мы пешком прошли бы за несколько дней, ящер преодолел за несколько минут, я даже не успела как следует испугаться. А потом арманец строил портал, а я стояла в стороне. Ночь опускалась на скалы, и я рассматривала потрясающие краски заката. Если бы все было по-другому, я даже насладилась бы этим пейзажем и невероятными оттенками неба и скал, длинными силуэтами драконов на фоне угасающего солнца.
— Ева, иди сюда, — позвал арманец, и мы провалились в разорванное пространство.
* * *… Импри́нт, истинная пара… Наше наследие предков-драконов той поры, когда они еще могли обращаться в людей. Жаль, что неумолимое время лишило их этого дара… Некоторые драконы живут так долго, что помнят, как рождалось наше солнце, как они смотрели на него из другой реальности… Мы верим, что именно они его и зажгли…
Встретить истинную пару, предназначенную, а не просто одобренную духами дорххама — это почти нереально. И безумно желанно для каждого из нас. Потому что такая пара — это свобода от страха. Пламя, сжигающее меня, никогда не причинит ей вред. Напротив, подарит наслаждение нам двоим… В доме Ао я узнал, что чувствует дракон, когда взмывает в небеса. Освобождение. Экстаз. Чистое наслаждение…
Только что делать с тем, что моя пара — дочь человека, которого ненавидят арманцы? И что делать с тем, что я сам перечеркнул возможность нашего будущего?
Но я точно знаю, что не отпущу ее. Никогда. Не смогу отпустить.
Смотрел на ее спину, пока строил портал. Я решу… Я все решу. Просто обязан. Прижал ее к себе, проваливаясь в пространство.
Мы вышли из портала на границе, переместиться во дворец Багровой Долины отсюда невозможно: я лично ставил защиту. Стражи порадовали: уже через мгновение окружили нас кольцом, но, увидев меня, склонились… Приказал запрячь самого быстрого вирххара. Ева молчит, и меня это беспокоит, но я поговорю с ней потом. Пока не знаю, что сказать, а давать пустые обещания или уверения не в моих правилах.
Нас сопровождал отряд до самого дворца… Подъехали почти утром, Ева уснула на моих руках. Целую ее волосы…
Не хотел будить, но она сама проснулась, когда въехали в Ранххар. Сжал ее руку, почувствовал, что дрожит. Маленькая моя дикарка… принцесса. Принцесса — дикарка. Хотел поцеловать, но не стал.
— Идем. Ничего не бойся.
Отвел ее в свои покои.
Варлений появился, когда я только ступил на изумрудную плитку ступеней.
— Мой Повелитель, — склонился он. — Рад вашему возвращению.
— Рассказывай, — бросил я. То, что мой поступок вызвал резонанс, понятно и дураку. Смею надеяться, что я не дурак…
— Совет Пяти поднимает вопрос о вашем отлучении и передачи перстня.
— Совет? Или Хром? — усмехнулся я.
— Вы все поняли правильно, — Варлений смотрел серьезно, как всегда. — Причина — передача управления без одобрения совета.
Я покачал головой. Неужели Хром думает, что такая мелкая причина достаточна?
— Не причина, а повод. И что совет?
— В недоумении, — Варлений сверкнул глазами. — Но не это самое главное. Смотрители долин докладывают, что за Стеной на землях Первородных собирается армия, мой повелитель. Люди, фойры, даже кочевники. Границы Идегоррии и Марены укреплены.
— Вот как… — я не повернул голову в сторону Евы, но почувствовал, как она напряглась. Сжал ее ладошку. — С утра собрать совет пяти. И старейшин.
— Конечно, мой Повелитель.
— Прямо сейчас ко мне генералов.
Варлений помялся, но смущаться было не в правилах духа.
— К вам направляется Светлейшая. Ей уже доложили, что вы вернулись.
— Хорошо. Я поговорю с ней, — мы дошли до моих покоев, и я открыл дверь перед Евой. А сам снова повернулся к духу. — Установить стражу у дверей и крылатого за окном. Проверять всю еду и напитки девушки, как мои. И я даю тебе разрешение на слежку за Аярной и Хромом. Они не должны подойти к Еве ближе, чем на сто шагов. И заблокируй порталы, любые, даже правителей. Понятно?
Дух мигнул. Такие приказы были беспрецедентны… но я знал, что Варлений все выполнит.
Он поклонился и исчез, а я вошел в комнату, на ходу срывая с себя надоевшую одежду. Ева смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Мне надо поговорить с Аярной, она скоро будет. Подожди меня в кабинете.
Девушка молча кивнула, не задавая вопросов, и ушла. Я закрыл за ней дверь и погрузил комнату в тишину. Еве ни к чему слышать то, что будет здесь произнесено. Думаю, это будет не слишком красиво.
Я постоял у окна, собираясь с мыслями. Как бы я ни относился к Светлейшей, но то, что я должен ей сказать… трудно. Но мне ее не жаль. После того, как она отправила Еву в Ущелье, не жаль.
— Мой Повелитель… Линтар! — я резко повернулся и увидел, как отразилось в ее зрачках мое черное пламя. Сдержал огонь, убирая его полностью.
— Аярна.
Она помедлила, не зная, как вести себя. Надменно вскинула голову.
— Нашел эту дикую девчонку? — пытаясь не показать обиду, бросила она. — Надеюсь, ты достаточно утешился, и впредь не будешь вести себя столь… отвратительно. И я все еще жду объяснений. И извинений. Муж.
Она выделила последнее слово, а я вздохнул.
— Извинений… Ты права, — в светлых глазах принцессы мелькнуло торжество, быстро сменяющееся ужасом по мере того, как я продолжил. — Я действительно должен извиниться, Аярна. Я виноват перед тобой. Потому что уже на рассвете поставлю перед советом вопрос о разрыве нашего союза.
— Что?! Что ты такое говоришь, Линтар? Ты… ты сошел с ума!
— Нет. Аярна, — я подошел ближе. Пламя дракона, как же это трудно. Можно просто приказать, поставить ее в известность, и все, но… — Аярна, наш союз ошибка. Это был договор, ты знаешь. Но ситуация изменилась…
— Договор? — ярость исказила красивое лицо девушки. — Так ты это называешь? Я люблю тебя, Линтар! Я ждала несколько лет, чтобы стать твоей парой! Думаешь, я позволю тебе отказаться от меня? Ни за что!
— Аярна, послушай…
— Ты взял меня в дорххаме! А теперь хочешь отказаться? Возможно… — она положила руку на живот. — Возможно, я уже ношу твоего ребенка.