— Чего звонил? — спросил Ракитин, искоса посмотрев на пассажира.
— Не гони ты меня, — вздохнул тот. — Дай хоть с мыслями собраться.
— Что, так серьезно?
— Серьезней не бывает. Слушай, мне бы в магазин забежать. Остановишь, а?
Машина перестроилась в крайний правый ряд, затем свернула на привокзальную площадь.
— Я к магазину просил, — сказал Самохин. — А ты к вокзалу меня привез.
Ракитин остановил машину у входа в магазин, который был в десятке метров от здания вокзала. Сделал он это достаточно резко. Сам капитан крепко держался за руль, и поэтому в момент остановки тело его осталось неподвижным. Ракитин погасил силу инерции, напрягая руки. Для Самохина резкое торможение явилось полной неожиданностью. Его ремень безопасности напрягся, а сам старший лейтенант, мотнув головой, едва не вылетел из-под него и не ударился в лобовое стекло.
— Сдурел? — спросил он, откидываясь на спинку сиденья.
Не убирая рук с руля, Ракитин кивнул на вход в привокзальный магазин:
— Вот тебе магазин. Слушай, ты чего тут темнишь, а? Хотел со мной поговорить — так говори.
Самохин расстегнул ремень и достал из кармана блокнот.
— Да погоди ты… — отмахнулся он, раскрывая его. — Минералки — две бутылки. Консервы рыбные — четыре банки. Килограмм огурцов. Буханка черного. Зубная щетка, паста и кусок туалетного мыла. Вроде бы все.
Ракитин повернул к нему голову и поинтересовался без малейшей тени иронии:
— В поход собрался?
Самохин вздохнул:
— Если бы… Да только не я.
Затем взялся за ручку и решительно открыл дверь.
* * *Ракитин взглянул на часы, затем на дверь магазина, за которой исчез Самохин. Дернул за рычаг, который открывал капот. Вышел из машины.
Из громкоговорителя, висевшего где-то на перроне, донесся женский голос:
— …От первой платформы отправляется скорый поезд Москва-Котлас. Повторяю…
Ракитин рассеяно посмотрел на вокзальные двери, которые уже выпускали на площадь несколько людей с вещами. Во взгляде его не читалось ничего, кроме равнодушия. Когда в поле его зрения попали Каратаев и Дементьева, Ракитин и вовсе утратил к приезжим всякий интерес.
Он отвернулся, открыл капот, подпер его лапкой и склонился над мотором.
* * *Оказавшись на площади, Каратаев осмотрелся. Единственной машиной, оказавшейся в поле его зрения, была белая «шестерка» Ракитина. Каратаев направился к ней решительным шагом, Юлия Николаевна поспешила за ним.
В этот момент хозяин «шестерки» вытащил из мотора масляный щуп и неодобрительно оглядел его конец.
Каратаев зашел сзади, обошел водителя и положил руку на белое крыло.
— Ну и как? — поинтересовался он. — На ходу старушка?
Ракитин вздохнул.
— На ходу… — сказал он, вытирая ветошью щуп. — Только масло жрет.
— Ну, тогда на проспект Ильича. — сказал Каратаев. — За пятихатку. Идет?
Отвечать Ракитин явно не торопился. Он вставил щуп на место, тщательно протер тряпкой промасленные пальцы. Затем хлопнул капотом так, что Каратаев едва успел отдернуть пальцы.
Ракитин направился к урне, чтобы выбросить тряпку.
Каратаев кивнул Юлии Николаевне, чтобы та подошла поближе. Затем открыл заднюю дверцу и положил на сиденье кейс с ноутбуком.
Ракитин выбросил тряпку и вернулся к машине.
— Знаете, я не таксист, — сказал он.
— Отлично! — оживился Каратаев. — В таком случае — тысяча.
Ракитин обошел его, достал ноутбук с заднего сиденья. Повесил кейс ремнем на плечо Каратаева и зачем-то поправил ему воротник. Затем закрыл дверцу.
Каратаев присвистнул и посмотрел на него с нескрываемым изумлением:
— Ну, ты даешь, провинция… Неужто мало? Да таких цен не то, что в Москве — в Нью-Йорке нет!..
Юлия Николаевна посмотрела на странного обладателя «шестерки» с нескрываемым интересом. Она взяла Каратаева за локоть и сделала шаг вперед.
— Извините вы нас… — мягко сказала она. — Но вы хотя бы подскажете, как нам туда добраться?
Ракитин посмотрел будто сквозь нее. Взгляд его и на самом деле был устремлен куда-то за спину Деминой. На перекрестке, проскочив на желтый, вдруг вылетел на приличной скорости из-за поворота, накреняясь, черный блестящий джип. Раздался рев мотора.
Ракитин сделал три шага на проезжую часть и встал на пути стремительно приближающегося внедорожника. Джип резко затормозил, остановившись всего лишь в шаге от капитана.
Водительская дверь хлопнула. На асфальт выпрыгнул упитанный молодой человек. Приличный костюм туго обтягивал его крупное тело, а лицо с трясущимися губами пошло крупными пунцовыми пятнами.
— Глеб Андреич, опять?.. — неожиданно тонким голосом крикнул водитель внедорожника. — Да чистый я, чистый!.. И машина чистая — хоть обшивку всю вскрывай!
Ракитин присмотрелся и соскреб с хромированного радиатора мошку.
— Обшивку потом вскрою, — пообещал он, не поднимая глаз. — А сейчас пока двоих подбрось в одно место. На проспект Ильича. К прокуратуре, понял?
При его последних словах Каратаев и Дементьева удивленно переглянулись.
Ракитин отошел в сторону. Поправив на плече лямку рюкзака, Каратаев молча обошел его, окинув капитана выразительным взглядом. Затем открыл перед Деминой заднюю дверь.
Юлия Николаевна поставит ногу на подножку джипа. Перед тем, как подняться внутрь, она обернулась, и на мгновение ее глаза встретились с глазами Ракитина.
Усаживаясь на переднее сиденье, Каратаев в сердцах пробормотал:
— Вот, дебил…
Упитанный молодой человек заглушил уже заведенный было двигатель. Он медленно повернул голову и посмотрел на пассажира в упор.
— Ты кого это дебилом назвал, а? — спросил он.
— Да не парься ты, — посоветовал ему сквозь зубы Каратаев. — На этот раз — не тебя.
В этот момент из магазина вышел Самохин, прижимая обеими руками к груди доверху набитый пластиковый пакет.
* * *«Жигули» Ракитина мчались по улице. На перекрестке машина сбросила скорость, свернула, а потом сразу же еще — теперь она двигалась в том же направлении, но уже по малой дороге. Наконец, автомобиль нырнул между домами и затормозил у одного из подъездов панельной пятиэтажки.
Дверцы хлопнули почти одновременно. Ракитин обошел машину спереди. Самохин встал на тротуар, однако не успел он сделать и двух шагов как пакет, который он нес в руке, вдруг вытянулся и дал у ручки трещину. Самохин охнул, нагнулся и подхватил его обеими руками. Затем достал из него обе полуторалитровые бутылки воды и протянул их Ракитину:
— Помоги-ка, Глеб… — сказал он. — А то не донесу. Четвертый этаж.
* * *Самохин, прижимая к груди разорванный пакет, тяжело дышал. Он поднимался первым. За ним следовал Ракитин. В каждой руке капитана было по бутылке воды. Смотря снизу вверх на спину Самохина, она спросил:
— Может, хватит в прятки играть? Надоело уже. Говори, что случилось?
Самохин обернулся и бросил на него странный взгляд. Сомнение в нем было в равных пропорциях смешано с растерянностью и испугом.
— Да уж случилось… — не останавливаясь, ответил он. — После заварухи на КПМ я сразу рапорт написал. Как старший. Все, как было. Что видел. И все как есть. Боевые потери, один погибший. А потом — двинул домой, отсыпаться. У меня после этого два дня выходных. Думал, выйду вот на работу, а все уже и устаканится.
— Опять ничего не понял, — проговорил Ракитин. — А каком это смысле — все?
Наконец, Самохин остановился перед одной из дверей. Это был четвертый этаж. Он перехватил пакет крепче и прижал его для надежности подбородком. Достал из кармана связку ключей. Затем попытался одним из них отпереть дверь.
Попадать в замочную скважину ключ не хотел никак, поскольку рука Самохина заметно тряслась — то ли вследствие усилий, которые старший лейтенант затратил на подъем, то ли вследствие еще каких либо причин. Ракитин с интересом наблюдал за его действиями, прислонившись плечом к стене.
— В каком смысле, говоришь? — переспросил Самохин. — Сейчас сам узнаешь, в каком. Дай только дверь открыть.
Ракитин посмотрел на номер квартиры.
— Чья квартира? — спросил он. — Ты, вроде, в другом месте живешь.
— Нинкиных родителей квартира, — ответил Самохин. Лоб его, прямо на глазах, покрывался каплями пота. — Они на даче сейчас.
— Нинка — это кто? Жена?
Ключ никак не входил. Самохин криво усмехнулся и вытер рукавом лоб.
— Да какая там жена? Если жена про нее узнает, то башку мне сразу снесет, к чертям собачьим!..
Бесплодная борьба с замком стала понемногу надоедать Ракитину.
— У тебя руки трясутся. Так тебе не открыть. Поставь пакет, или дай попробовать мне.
В этот момент замок неожиданно щелкнул. Дверь под напором старшего лейтенанта неожиданно ушла внутрь. Самохин, едва не выронив пакет, все-таки успел его перехватить.
— У тебя сейчас тоже затрясутся, — предупредил он, сделав шаг вперед и пропуская перед собой Ракитина. — Проходи.
* * *Ракитин и Самохин остановились в коридоре. Дверь в комнату была полуоткрыта. Из-за нее слышались чьи-то тяжелые вздохи, по полу коридора мелькали ритмичные тени. Ракитин прислушался. Он обернулся и посмотрел на Самохина, который, затаив дыхание, остался за его спиной. В полумраке лишь поблескивали его настороженные глаза. Ракитин мягко толкнул дверь и сделал осторожный шаг вперед.
* * *Посреди комнаты занимался гимнастическими упражнениями голый по пояс человек. Он стоял на голове, упершись в пол обеими руками. Он сводил и разводил ноги в протертых шлепанцах, и на покрасневшей шее его вздувались жилы.
Человек был никем иным, как лейтенантом Луниным. В свою очередь, и он заметил Ракитина, который деликатно вошел в комнату вверх ногами.
Лунин пружинисто оттолкнулся от пола, тело его выгнулось дугой. Сделав в воздухе кульбит, он ловко вскочил на ноги, умудрившись остаться в шлепанцах. Теперь следователь военной прокураторы стоял перед ним в своем естественном ракурсе. Лунин вытянулся по струнке и во весь голос радостно пролаял:
— Здравия желаю, товарищ капитан!
Ракитин медленно поставил одну из бутылок на тумбочку. Открыл вторую и сделал длинный глоток из горлышка. Он искоса посмотрел на голую грудь лейтенанта, которую совсем недавно, буквально на его глазах, пробили три пули и автоматный штык.
— И тебе того же, Лунин… — с сомнением ответил Ракитин. — Если только ты — это и в самом деле ты.
— Понял теперь? Понял? — сказал Самохин, входя в комнату. Он подошел к столу и вывалил на него пакет. Один из огурцов подкатился к краю и упал на пол.
Ракитин вытянул перед собой ладонь, внимательно посмотрел на нее, затем перевернул тыльной стороной. Рука вела себя совершенно спокойно, и никакого тремора не было в ней и в помине.
* * *Каратаев и Дементьева шли по коридору военной прокуратуры. Миновали часового, дежурившего с автоматом у бюста Дзержинскому. У одной из дверей, оббитой новым красным дерматином и сверкающей шляпками гвоздей, они остановились. Каратаев решительно взялся за ручку.
— Комната восемь, — сказал он. — Это здесь.
Рядом с дверью висела латунная табличка:
«ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР ПОЛКОВНИК А. И. СКОРОБОГАТОВ»
Когда они оказались в приемной, навстречу им поспешно поднялся из-за письменного стола лейтенант Ростоцкий. Каратаев снял с плеч рюкзак и положил его на кресло, которое стояло у двери. Лейтенант подошел к Юлии Николаевне, которая, в свою очередь, уже стягивала и свой рюкзак.
— Разрешите помочь? — спросил он.
Дементьева деликатно ответила, высвобождая плечо:
— Если вы будете так любезны…
— Номера в гостинице уже забронированы, — сказал Ростоцкий, принимая ее вещи. — Вот ключи от машины.
В руках его появился брелок с ключом. Каратаев молча принял его и опустил в карман.
— Прошу, — добавил лейтенант, распахивая перед ними дверь, которая вела в кабинет военного прокурора. — Товарищ полковник уже ждет вас.
Дементьева поправила прическу и вошла первой.
* * *Лунин сидел за столом и держал в руках вскрытую банку консервов. Он ел из нее ложкой, запивая минеральной водой из бутылки и распространяя по комнате консервированный рыбный дух. Ракитин сидит в кресле напротив него, закинув ногу на ногу. Он держал в руке вторую бутылку минералки и рассеяно рассматривал этикетку.
Самохин нервически мерил комнату широкими шагами.
— Сбежал из морга, — рассказывал он. — В общежитие, видите ли, он не пошел. Друзей решил не беспокоить. А меня, значит, можно. Под утро ко мне завалился… хорошо еще, что жена спала, и не видел никто. Ну, я его сюда и определил. Рапорт-то я уже сдал, как-никак, и покойника вроде бы оформили. Куда его было девать? Два дня выходных, а в следующее дежурство, думаю, — к начальнику батальона и все объясню. Хоть шапку долой, хоть голову вместе с ней… А тут — на тебе… похороны. Чего уж теперь объяснять…
Лунин с хрустом откусил от огурца. Спросил безо всякого сожаления, даже весело:
— Выходит, похоронили меня сегодня?
Ракитин вдруг утратил интерес к этикетке и поставил бутылку на стол.
— Выходит, Лунин, похоронили… — задумчиво произнес он. — Значит, было заключение о вскрытии. И покойник в гробу, скорее всего, тоже был…
Самохин вдруг остановился посреди комнаты. Потер себе шею и поводил плечом, разминая его.
— То, что был он там — это уж точно. На себе его пер. Если бы не эти похороны, блин!.. Обратного-то хода теперь нет! Похоронили мы лейтенанта! — он обернулся к Ракитину. — Выручай, товарищ капитан. Теперь ты у нас в курсе всех этих дел. Только тебе в них и разобраться. А не разберешься — все по шапке получим.
В кармане Ракитина вдруг звонил телефон. Капитан достал мобильник и приложил его к уху. Несколько секунд он слушал монолог неизвестного абонента, который говорил громко, властно, но совершенно невнятно. Лицо Ракитина оставалось спокойным.
— Есть, товарищ полковник. Буду через пятнадцать минут, — наконец сказал капитан и дал отбой.
Ракитин поднялся с кресла. Лунин отставил недоеденную банку и вопросительно посмотрел на него.
— В-общем так, Лунин, — сказал Ракитин. — Сам ты отсюда пока ни ногой. На балкон не выходить. Дверь никому не открывать. Раз тебя похоронили — значит, должен быть спокоен, как настоящий труп. Нечего и по городу шастать да народ пугать. — Капитан обернулся к Самохину. — А твоя задача — обеспечить полную секретность объекта. Знать о нем не должен пока никто. Ну а я же… попробую разобраться с судмедэкспертизой. Чувствую — именно оттуда все и идет. Пока все. Мне пора.
— Да и мне, собственно, тоже, — засобирался Самохин. Властный тон Ракитина подействовал на него благотворно — душевное равновесие было восстановлено.
— Надо выходить по одному, — сказал Ракитин. — Я выйду первым, согласен?
* * *Ракитин спускался по ступенькам быстро, однако никакой нервозности в его движениях не чувствовалось. Между первым и вторым этажами ему пришлось замедлить свой спуск. Навстречу ему поднимается внушительных размеров мужчина, который нес перед собою увесистый арбуз. На узком лестничном марше им с Ракитиным было не разминуться никак — поэтому капитан остановился на площадке между этажами и, втянув живот, обождал, пока мужчина с арбузом не пройдет мимо него боком. Однако, человек подниматься дальше почему-то не спешил. Он поставил арбуз на подоконник, промокнул платком пот со лба и пристально посмотрел вслед Ракитину, который уже спускался по лестнице вниз.
* * *Мусорная урна перед подъездом оказалась перевернутой. На корточках перед нею сидел человек в телогрейке на голое тело, дырявых тренировочных штанах и в резиновых сапогах грязно-розового цвета. Волосы его были всклокочены и стояли дыбом, как в аэродинамической трубе, а щетинистое лицо было темным, как вышедший из обращения советский пятак. На ухе человека был налеплен грязный пластырь с запекшейся на нем кровью. Бомж извлек из кучи мусора кучи мусора алюминиевую банку, плюнул на нее, протер рукавом и проворно убирал в рваный пластиковый пакет.
Внезапно лицо его исказилось. Он запустил руку под мышку, и яростно принялся скрести у себя под рукавом. Зацепив что-то пальцами, он извлек на свет бельевую вошь и с наслаждением раздавил ее между ногтей.
Хлопнула подъездная дверь. Ракитин вышел из нее быстрым шагом, не обратив никакого внимания на сидевшего на бордюре оборванца. Он сел в машину и включил мотор.
Бомж обтер раздавленную вошь о колено. Затем потрогал пластырь на ухе и сморщился, будто движение это доставило ему массу болезненных ощущений.
— Дом восемнадцать, третий подъезд, — сказал он под нос самому себе. — Вышел. Садится в машину.
«Жигули» Ракитина вздрогнули, резво взяли с места и тронулись прочь.
* * *Ракитин вошел в приемную. Лейтенант оторвался от монитора компьютера и повернул к нему голову.
— На месте? — спросил Ракитин и кивнул на дверь.
— Уже ждет, товарищ капитан.
Ракитин стукнул в дверь два раза и, не дожидаясь ответа, сразу же вошел внутрь.
Во главе стола сидел полковник Скоробогатов, по обеим сторонам от него — Каратаев и Дементьева. Лица всех троих повернулись к вошедшему почти одновременно. Глаза Антона Каратаева вспыхнули, во взгляде Юлии Николаевны Ракитин прочитал плохо скрытое изумление.
— А вот и наш Глеб Ракитин, — обрадовался Скоробогатов и сделал жест рукою. — Располагайтесь, товарищ капитан. Знакомьтесь. Эти товарищи — из Москвы. Подполковник Антон Каратаев. Дементьева, — произнес он со вкусом. Было очевидно, что присутствие девушки в кабинете доставляет Скоробогатову определенное удовольствие. — Юлия Николаевна Дементьева. Доктор наук, между прочим. Медик. И светило научного небосвода.