– Ладно, папа, ты не обращай внимания на мои колкости, – дотянувшись до отцовской руки, она погладила сухую кожу в морщинках и улыбнулась. – Я же все понимаю. Но не могу не думать о твоей безопасности. Димка совершил необдуманный шаг, когда привез тебя сюда, только и всего. Еще не поздно уехать.
– Уехать?
– Да. – Она уже поняла, как решить эту проблему. – Купим билет, и ты улетишь к нам в Бристоль, к Грегори. Он как раз скоро вернется из скаутского лагеря, вот и побудете вместе. Папа, я знаю, что твоя виза еще действует, у тебя нет причин отказываться. Прошу тебя, сделай то, о чем я говорю, так всем будет проще.
Виктор Иванович смотрел на нее ошеломленно и молчал. Скорость, с какой дочь принимала решения, всегда поражала его, но он понимал, что это умение не раз спасало жизнь ей и людям из ее окружения. И сейчас, наверное, лучше принять ее предложение и поехать в Англию к внуку.
– Если ты считаешь, что это упростит…
– Папа, я не считаю, я в этом уверена. И чем скорее ты уедешь, тем лучше. Дмитрию скажи, что возникло срочное задание от какой-нибудь газеты и тебе надо быть в Москве. Билеты я организую, в Бристоле Гена встретит.
Выбора у него не осталось.
До приезда Хохла они славно провели время за просмотром старого итальянского фильма – Виктор Иванович их обожал и знал наизусть. Марина рассеянно наблюдала за экраном, а сама все время думала, как ей все-таки выяснить, что у брата на уме. Отец не в курсе, Леон вроде начал заново обрабатывать эту девочку из предвыборного штаба, может, там что-то выведает. Но когда это еще будет. И Бес… Надолго ли он затаится, когда ждать новой попытки надавить на Ворона? И что Гришка придумает на этот раз? Столько вопросов без ответа, что можно и не справиться. И надо хотя бы отца вывести из этой игры. Хорошо, что он согласился уехать, билеты она купит сегодня же и уже завтра проводит его в аэропорт.
Когда приехал Женька, Марина с отцом снова переместились на кухню и собирались перекусить окрошкой – ничего горячего не хотелось.
– Это я вовремя заехал, – заулыбался Хохол. – Холодненького сейчас в самый раз.
– Садись, Женя, я налью. – Отец попытался было встать, но Марина его опередила.
– Думаешь, я не справлюсь? Все не настолько плохо.
Хохол только фыркнул, а отец послушно уселся на свое место. Пару минут ели молча, но больше Марина не выдержала.
– И?
– Дай поесть, – отрезал муж, не отрываясь от тарелки.
Она поняла, что приставать бесполезно – Хохол ничего не скажет, пока не решит сам.
– Мы сегодня должны купить папе билеты в Москву и в Лондон, – переменила она тему, и Женька наконец отвлекся от окрошки.
– Зачем?
– Так надо. Я решила, что его отъезд будет кстати, а заодно и с Грегом побудет. Все лучше, чем Гену снова напрягать.
– Дело только в Греге?
– Разумеется, нет, но ты же так голоден, что не можешь разговаривать.
Женька захохотал:
– Один – один. Но все-таки давай сперва доедим, я действительно есть хочу.
Марина удовлетворенно кивнула, а Виктор Иванович бросил на дочь осуждающий взгляд.
– Куда ты вечно торопишься, Мариша?
– Папа, в нашей ситуации всегда лучше прийти чуть раньше, чем опоздать. Вот я и стараюсь, как могу.
Он понял, что дочь никогда не отступится и переубеждать ее бесполезно, и решил не продолжать опасный разговор.
Покончив с едой, Хохол отошел к окну, открыл его настежь и закурил.
– Теперь рассказывайте, что у вас.
– У нас ничего. Просто я решила, что папа должен отсюда уехать.
– Я даже не буду спрашивать о причинах, потому что тоже считаю это хорошей идеей. – Он выпустил струйку дыма в окно и повернулся к жене и тестю: – Вам вообще сюда ехать не надо было.
– Теперь об этом говорить поздно. Нам повезло, что папа не успел попасть в поле зрения Ворона. И, пока этого не произошло, надо уезжать.
– Вы говорите обо мне как о неодушевленном предмете, – вмешался в разговор Виктор Иванович. – Сидите и решаете, как удобнее меня транспортировать.
– Папа, ты не обижайся. Я хочу минимизировать последствия. – Марина взяла сигарету, но передумала и вернула ее в пачку.
– Я все понимаю, Мариша. Раз ты считаешь, что так будет лучше, я уеду.
– Вот и договорились. Билеты я куплю сегодня, и завтра с утра мы тебя отвезем в аэропорт. В Москве уже сам разберешься, а Гене я позвоню и скажу, когда тебя встречать. Несколько дней поживешь один, а потом вернется Грегори. Домработница приходит раз в неделю.
– Я все понял.
Марина, посчитав, что сказала все, что хотела, поднялась из-за стола.
– Тогда мы домой поедем. Вечером позвоню.
Она чмокнула отца в щеку, кивнула мужу и вышла в коридор.
В машине она сразу развернулась к севшему за руль Хохлу:
– Так что?
– А что? – Он невозмутимо заводил двигатель.
– Женя, прекрати!
Хохол рассмеялся, свободной рукой притянул ее к себе и поцеловал.
– Не терпится? Нормально все. Собственно, ничего нового я не узнал, но в том, что Каспер не при делах, убедился. Договорились к Боксеру прогуляться на днях. И я склоняюсь к тому, что Мирза продался. Каспер тоже как-то странно о нем говорит.
– Ты забыл, что Мирза точно так же кивал на Каспера.
– Да. Но ему это было выгодно.
– Точно так же, как выгодно Касперу утопить Мирзу. – Марина сдвинула темные очки со лба на переносицу.
– Ты права. Но против Мирзы больше фактов.
– Каких же? Племянник в охране Ворона – это, по-твоему, факт?
– Думаешь, это просто совпадение?
– Я совпадений не люблю и в них не верю, но допускаю, что может и так быть. Ты сказал Леону, чтобы он прощупал этого Марата?
– Да, но время нужно, сама понимаешь.
Время. На все нужно было время, а Марина последние дни жила с ощущением, что времени у них все меньше и меньше.
Леон
Нетрудно победить разбойников, поселившихся в горах, но трудно победить разбойников, поселившихся в твоем сердце.
Японская пословицаС Хохлом они расстались у торгового центра, и Леон пару минут постоял около своей машины, открыв настежь дверцы, чтобы хоть немного проветрить раскалившийся салон. Ворон ждал его к трем, еще было время перекусить. Он набрал Лизу. Та взяла трубку не сразу, и это ожидание почему-то заставило Леона нервничать. Но стоило услышать нежный голос Лизы, как он успокоился.
– Привет. Ты не занята сейчас?
– Уже нет.
– Прекрасно. Говори, куда подъехать, приглашаю тебя на обед.
– На обед? – удивилась она.
– Да. У меня есть пару часов, можем посидеть где-нибудь.
Лиза помолчала, потом спросила:
– А почему ты не спрашиваешь, есть ли у меня пару свободных часов?
– Потому что ты сказала, что уже свободна. Но если нет желания – настаивать не буду.
– Нет-нет, можешь приехать за мной к дому, где… – она запнулась, и Леон мгновенно понял.
– Да, жди во дворе.
Убрал телефон в карман, сел за руль и, бросив беглый взгляд в зеркало заднего вида, слегка поморщился. Лиза была у генерала, потому и запнулась. Все правильно, его выписали утром, она привезла его домой, куда же еще. Наверняка Ворон дал машину и охрану. Интересно только, почему она уезжает, а не остается рядом с человеком, которому нужна помощь, – при загипсованной-то руке? Выгнал? От этой злорадной мысли Леон снова поморщился – в последнее время он слишком часто ловил себя на том, что ему нравится хотя бы в мыслях ставить Лизу на место. «Ревнивый стал, как восьмиклассница. Надо что-то делать с этим», – подумал он, выезжая с парковки.
Лиза ждала его во дворе. Сидела на скамейке в тени большого дерева и что-то читала. Леон посигналил, она узнала машину, сунула бумаги в портфель и быстрым шагом направилась к шлагбауму, перекрывавшему въезд во двор. Забравшись на переднее сиденье, она с благодарностью посмотрела на Леона:
– Спасибо, что ты меня забрал.
– А если бы не позвонил, что стала бы делать?
Она пожала плечами:
– Домой бы поехала.
«Легла бы там на диван, уткнулась лицом в подушку и начала бы медленно умирать, думая о своем генерале», – досказал он в мыслях то, о чем она подумала.
– Где обедать будем? Есть предпочтения?
– Нет. Мне все равно.
– Тогда поедем в одно отличное место.
Он привез ее в «Стеклянный шар». Остановившись перед входом, Лиза задрала голову и в изумлении стала рассматривать необычную форму здания.
– Я думала, его давно снесли.
– Почему это?
– Как же, говорят, хозяйки давно нет в живых. Это же бандитское место было, ты разве не знал? Я маленькая была и то помню.
– Глупости это, байки, – отмахнулся Леон. – Нормальное место, хорошая кухня, интерьер – такой мало где увидишь. Ты была хоть раз внутри-то?
– Нет.
«Понятно, генерал у нас не фанат японской кухни, не то что его сестра», – снова съехидничал Леон.
– Тогда идем. Нельзя судить о ресторане по фасаду.
В обеденное время бывшее Маринино заведение не пустовало, и это Леона не удивило – публики в «Стеклянном шаре» всегда хватало. Они заняли столик на двоих, развернули меню, и Лиза углубилась в чтение.
– Почему это?
– Как же, говорят, хозяйки давно нет в живых. Это же бандитское место было, ты разве не знал? Я маленькая была и то помню.
– Глупости это, байки, – отмахнулся Леон. – Нормальное место, хорошая кухня, интерьер – такой мало где увидишь. Ты была хоть раз внутри-то?
– Нет.
«Понятно, генерал у нас не фанат японской кухни, не то что его сестра», – снова съехидничал Леон.
– Тогда идем. Нельзя судить о ресторане по фасаду.
В обеденное время бывшее Маринино заведение не пустовало, и это Леона не удивило – публики в «Стеклянном шаре» всегда хватало. Они заняли столик на двоих, развернули меню, и Лиза углубилась в чтение.
– Ты вообще как к японской кухне? – спохватился Леон. – Я хорош, конечно, сначала привез, теперь спрашиваю.
– Нормально отношусь, в Москве иногда с девчонками ходили. Но любимых блюд нет, могу есть все.
– Тогда, если хочешь, могу посоветовать, что заказать здесь.
Лиза подняла удивленные глаза:
– А ты разбираешься?
– Не особенно. Но в этом ресторане бываю часто, потому знаю, какие блюда здесь вкуснее.
– Подозреваю, что Воронцов сюда заезжает, да?
– Что он, не человек, что ли? Конечно, заезжает.
Леон подозвал официантку, сделал заказ и начал стягивать перчатки, от жары буквально приросшие к пальцам.
– Ты посиди пару минут, я выйду.
В туалете он тщательно вымыл руки – ощущение размокшей перчаточной кожи, прилипшей к рубцам, было невыносимым. Вернувшись, он обнаружил, что Лиза снова читает какие-то бумаги.
– Что-то важное? – спросил он, усаживаясь за стол.
– Нет. Статья в местную прессу, московский журналист писал. Я только понять не могу, зачем он псевдонимом решил подписываться, в тексте ничего крамольного, все очень аккуратно. Нам бы имя пригодилось, но он вдруг уперся – псевдоним, и все. Я даже генералу сказать не успела и теперь не знаю, как это сделать. Мы рассчитывали на громкое имя…
Леон насторожился. Речь явно шла об отце генерала, столичном журналисте Викторе Ковале, которого сын привез сюда. Леон сумел скрыть этот факт от Ворона – просто по наитию, а не потому, что в тот момент думал о Марине. И вот теперь, оказывается, московский гость сам не желает подписываться настоящим именем. Вполне вероятно, дочь посоветовала ему поступить именно так.
– А что за журналист? – стараясь не выдать свой интерес, спросил Леон.
– Очень известный, – уклонилась Лиза. – Мы так рассчитывали, что он поможет…
«Глупость какая-то, – подумал Леон, протирая ладони горячей влажной салфеткой. – Фамилия у них одна, кто станет всерьез обращать внимание на такую рекламу? Понятно же, что родственники. Журналист совершенно прав, не хочет подставлять сына под удар. Начнут ведь копать и такого накопают… если уже не накопали. Странно только, что соперники молчат до сих пор. Хотя я бы это приберег для решающего удара. Как раз за сутки до прекращения агитации и бахнул бы, чтобы времени не осталось опровергать и доказывать. Не исключено, что генеральский соперник думает именно так».
Принесли заказ, и Лиза, оглядывая блюда на столе, удивилась:
– Мы все это съедим?
– Разумеется. Это только кажется, что много, на самом деле ты даже не заметишь, как ничего не останется.
Они принялись за еду. Леон, хоть и ел с аппетитом, незаметно все равно оглядывал зал, словно ожидал чего-то. Но ни одного хотя бы отдаленно знакомого лица он не заметил, а потому немного расслабился.
– Вкусно? – Он улыбнулся, глядя, как Лиза с видимым удовольствием опустошает свой поднос с роллами и тарелку с салатом.
– Очень. Ты оказался прав: здесь отличная кухня и прекрасная атмосфера. Зря я раньше сюда не заглядывала.
– Предлагаю исправить это и заглядывать иногда, – улыбнулся Леон, разливая чай по маленьким круглым чашкам.
– Было бы неплохо. Мне с тобой очень спокойно, Леня, даже не знаю почему, – призналась Лиза.
У Леона чуть дрогнула рука, несколько чайных капель упало на светлую поверхность стола. Лиза взяла салфетку, аккуратно промокнула их и коснулась пальцами руки Леона:
– Я тебя обидела?
– Нет.
– Леня, я очень жалею о том, что сказала тогда у тебя дома. – Она покраснела. – Я действительно так не думаю… И осталась с тобой я только потому, что сама так хотела, а не чтобы… ты понимаешь…
Он перехватил ее руку, сжал:
– Давай об этом забудем.
– Как скажешь. Просто я подумала, что ты до сих пор сердишься на меня за это.
– Я же сказал, что нет. И больше не будем об этом. Попробуй лучше пастилу, ее здесь делают по какому-то очень старому рецепту, больше нигде такой не бывает.
Он подвинул к Лизе блюдце с розовыми, белыми и желтыми кубиками, и она взяла один.
– Очень вкусно. Я вообще пастилу люблю, но такой никогда не пробовала.
– Тогда съешь всю, – улыбнулся Леон.
У нее в сумке зазвонил мобильный, она виновато глянула на Леона и вынула трубку. Нужно было сделать вид, что он не прислушивается к разговору, и он, разумеется, сделал, хотя не пропустил ни слова.
– Нет, я не дома. Это не имеет отношения… зачем? А если я не могу? – Лиза прикрыла ладонью динамик и отвернулась от стола. – Зачем? Только поэтому? Хорошо. Через полчаса.
Она убрала телефон и, стараясь унять дрожь в пальцах, взялась за вилочку, которой ела пастилу. Леон молчал. Он понял, кто звонил, и даже понял, что сейчас Лиза мучается и не знает, как сказать ему, что ее нужно довезти до дома генерала.
– И не надоел тебе этот клиент собеса, пляшущий канкан? – как можно небрежнее спросил он, и она вздрогнула всем телом:
– Что? Ты о ком?
– Ты прекрасно поняла, о ком я.
– Почему клиент собеса?
– А лет ему сколько? Как раз подходит для этого заведения, пенсионер, – он уже не сдерживал рвущуюся злость. – Что, надо ехать? Так не сиди, поедем, довезу. А то как бы инфаркт не случился у господина кандидата.
– Леня, – чуть не плача, пробормотала Лиза, – зачем ты так?..
– Как? – жестко спросил он. – Я говорю, что вижу. И то, что сказал бы Мишка, если бы был жив.
Упоминание о погибшем брате заставило Лизу опустить голову и всхлипнуть. Леон вдруг пожалел, что затеял этот разговор. Ни к чему это, только зря девушку обидел. Он обошел стол, обнял Лизу за плечи, прижался щекой к волосам:
– Прости меня, я переборщил. Не плачь.
– Ты прав, – всхлипнула она, дотягиваясь до салфетницы и вытягивая розовый бумажный треугольник. – Ты совершенно прав. Мишка бы меня вообще убил за такое…
– Все, успокойся, а то покажешься на глаза работодателю с красным распухшим носом. – Леон поцеловал ее в макушку и помог встать. – Я тебя отвезу.
– Леня, мне не хочется ехать, – глядя ему в глаза, твердо сказала Лиза. – И я бы не поехала. Но ему нужны бумаги и эта статья. Ты можешь подождать меня и потом отвезти домой?.. К себе домой, – уточнила она, и у Леона слегка сбилось дыхание.
– Могу. Но мне нужно к трем быть в «Матросской тишине».
Лиза бросила взгляд на часы.
– Мы успеем. Я только отдам папку и сразу спущусь.
Она действительно не пробыла в квартире генерала и десяти минут, Леон даже не успел позвонить Хохлу, как собирался.
– Быстро, – бесстрастно констатировал он, когда она забралась на переднее сиденье.
– Я только бумаги отдала. Ты не опоздаешь? – Лиза посмотрела на часы.
– Нет. Ты не передумала ехать ко мне?
– Я не передумала. А ты? – Она повернулась так, чтобы видеть его лицо, и смотрела требовательно.
Леон не хотел отвечать, боялся показаться жалким и хватающимся за соломинку. Но Лиза ждала, затаив дыхание, и он молча кивнул.
Возле своего дома вынул из бардачка ключи, отдал их ей.
– Я буду поздно. Если решишь уйти, оставь ключи соседке из квартиры напротив, ее зовут Наталья Сергеевна.
– Ты вроде взрослый, а иногда совсем как ребенок. Поезжай, а то опоздаешь. – Она чмокнула его в щеку и вышла из машины, а Леон, провожая взглядом ее тоненькую фигурку, почувствовал, как стало теплее на душе.
Сегодня вечером его кто-то будет ждать.
Марина
И пыль, накопившись, превращается в гору.
Японская пословицаКогда билеты на оба рейса для отца были куплены, Марина немного успокоилась. Будет лучше, если он уедет, да и сыну не помешает дедов присмотр, когда вернется из лагеря.
– Жень, ты где? – Она закрыла крышку ноутбука, позвала, но ответа не последовало.
Мужа она обнаружила лежащим на диване. Глаза его были закрыты, одна рука безжизненно свесилась на пол. Марину словно обдало ледяной водой, она кинулась к нему, взяла Хохла за запястье. Пульс был ровным, Женька крепко спал. Бессильно осев на пол, она обхватила руками голову и постаралась успокоиться. Страх за Хохла в последнее время не покидал ее, и рационального объяснения этому у Марины не было. Она просто боялась его потерять – как, наверное, боится любая женщина. Это чувство прежде было ей незнакомо.