Голод оказался не теткой. И даже не свекровью. Вероятно, вследствие недостаточного питания головного мозга я стала плохо соображать и даже зачем-то разрешила ребенку оставить в доме трех принесенных с прогулки улиток, похожих на виноградных. Дочка определила новоселов в пустовавший аквариум и дала им имена.
— Это Констанс, Сьюзен и Оливер! — разъяснила она своей голодающей матери, размышляющей о возможном вкусе новых постояльцев.
— Вроде бы улитки бесполые, — неуверенно скалаза я.
— Очень даже полые! — горячо воскликнул ребенок. — Я видела, как Сьюзен и Оливер целовались, а у Констанс депрессия!
Одинокая Констанс, пытаясь выйти из депрессии, целыми днями жевала листья салата и одуванчика. В унисон с ней обе дочкины сухопутные черепахи дружно перемалывали тертую морковку, закусывая ее капустой с помидорами. Кот методично хрумкал своим сухим лечебным кормом. Только я страдала натощак.
Единоутробная сестра пригласила в гости нашу маму с моей дочкой.
— У Оли дома так здорово! — рассказывал мне нагостившийся ребенок. — Она натушила мяса с луком, наделала салатиков с кальмарами и сыром и купила тортик с черносливом, орехами и взбитыми сливками. Вкуснота необыкновенная! А еще мы взвешивались на Олиных новых весах! Я вешу тридцать килограммов, Оля — пятьдесят два, а бабушка — пятьдесят четыре.
С моим огромным неутоленным голодом теперь могла посоперничать лишь необъятная зависть к стройности ближайшей родни.
— А еще я вволю накаталась на велосипеде, который стоит у Оли в гостиной!
«Точно! Как же я забыла: у сестры есть велотренажер, на котором она ежедневно шлифует фигуру. Занимаясь на велотренажере можно сжигать лишние калории и не ограничивать себя в питании. Теперь, когда мне открыта истина похудания, дело за малым — убедить мужа в необходимости совершить эту покупку».
— А давай купим велотренажер! — предложила я.
— Зачем? — удивился стройный муж.
— Как зачем? Чтобы убирать лишний жир на животе! И на бедрах!
Муж критическим взглядом скользнул по моему утянутому итальянскими панталонами животу и задумчиво протянул:
— Мне помнится, в дальней гардеробной комнате стоит металлический обруч, который кое-кто покупал лет пять назад, чтобы делать тоньше талию и бедра.
— Ну да, я покупала!
— Ты хоть для начала пленку с этого обруча сними.
Вслед ушедшему
Он уходил не спеша, всем своим видом и поведением предупреждая о грядущем. Изменился его взгляд, прежде бывший откровенным и даже вызывающим, растаяла его веселая пиратская бравада и потускнел фирменный апломб. Прекратились бравурные ночные серенады с кантатами. Я чувствовала нетерпеливое ледяное дыхание той, что была готова разлучить меня с ним, угадывала приближение ее неумолимых шагов, различала в обманчивых ночных сумерках ее вечный белый покров. Я не настраивалась на жестокую борьбу, способную довести до изнеможения всех участников судьбоносного действа — Любовь априори была готова проиграть Смерти лишь при одном важном условии: чтобы его уход был максимально легким и безболезненным.
* * *Имя, данное ему моим мужем, не прижилось в доме. Я называла его просто — Кот. Или даже так: Мой Сладкий Кот. Или совсем коротко: Сладкий. По злой усмешке судьбы у кота оказался сахарный диабет, и мое ласковое прозвище стало звучать двусмысленно и даже горько. Я отчаянно старалась забыть прежнее котовье имя, но все равно нечаянно забывалась и нежно гладила потускневшую шкурку, ласково приговаривая: ты мой самый сладкий, самый лучший…
* * *Он никогда не умел — или не хотел — самостоятельно открывать двери, терпеливо ждал, чтобы кто-то поработал для него швейцаром. «Глупый ты котка», — смеялась я, распахивая створки кухонных дверей перед его самоуверенной усатой мордой. А он важно шествовал мимо меня и, обернувшись, одаривал снисходительным взглядом сюзерена, оказавшего своему вассалу несказанную милость.
* * *Он обожал валяться на широком кухонном подоконнике, наблюдая за полетом стрижей. Порой он вальяжно махал лапой, устав от их бесконечной суеты и криков. Наверное, он никогда не считал худосочных городских птиц добычей, достойной его охотничьего внимания. Я помню, как он однажды легко завалил в погребе усадебного дома огромную крысу, и с тех пор зауважала его бойцовские качества.
А оконную сетку, которую народ величает москитной, мы называли котовьей.
* * *В каком-то американском фильме главный герой, немолодой человек с изрядным опытом семейной жизни, на вопрос о том, что означает для него любовь, признается: это отсутствие страха показаться смешным, глупым, бедным или больным. Я пока еще довольно наивно верю в свою любовь как в высокий полет и как в неразгаданную загадку в непрочитанной книге с неразрезанными страницами, но уже высоко ценю прелесть и глубину этого по-домашнему уютного чувства — отсутствия боязни показаться неуклюжей или навязчивой, не по форме одетой и расплакавшейся из-за пустяка, излишне сентиментальной или ворчливой без причины. Это как раз то, чему постоянно учил меня кот — искренне и даже бездумно выражать свои подлинные чувства.
* * *Светлого пути тебе по радуге.
Форменные хлопоты
Переход ребенка в среднюю ступень общеобразовательного российского учебного заведения знаменует собой отказ от обязательной прежде школьной формы. Этот факт предопределяет основной вид августовского времяпрепровождения среднестатистической российской мамочки. Такой, к примеру, как я.
Для начала проводится массовая и безжалостная ревизия всего наличествующего гардероба, в результате которого содержимое детского платяного шкафа оказывается разложенным на три неравные стопки.
Первая — это вещи, которые надо перестирать и передать детям подруг. Вторая — это одежда, которую тоже надо перестирать, но можно носить только дома. Третья — это наряды, которые можно надевать в условно приличные места типа общеобразовательной и художественной школы, и, разумеется, тоже после стирки.
Мое личное понятие уместности наряда для присутственных мест не всегда совпадает с общепринятыми нормами и правилами офисного дресс-кода. По законам жанра здесь следует разразиться обличительной сентенцией в адрес школьной формы, уродующей ребенка и убивающей в нем всякие проявления индивидуальности. Но я скажу другое: в незапамятные школьные годы я очень любила свою форму — коричневое платьице с белым или черным фартуком.
Сшитое из тонкой шерсти, оно выдерживало изрядное количество стирок и сотню отпариваний и утюжек. Выбор фасонов и стилей был безграничен: лично я увлекалась эклектикой, позволяющей сочетать целомудренный воротничок-стоечку в духе католического сельского пастыря с самой короткой в классе плиссированной юбкой.
Что касается фартуков, то у меня были гипюровые, сшитые на заказ и щедро отделанные воланами и оборками — что поделать, именно такие у меня были в юности представления о красоте. Но все равно моя школьная форма не уродовала меня, не понижала и без того шаткую подростковую самооценку и позволяла чувствовать себя комфортно и уютно и даже незаслуженно претендовать на звание первой красавицы класса.
Наверное, и современная школьная форма тоже может быть хорошей — я как закоренелый оптимист свято верю в истинность подобных тезисов. Однако наряд, рекомендованный школой, был практически по-герценовски страшно далек от народа и от нужд и чаяний его детей. Скользкая синтетическая ткань наподобие стекловолокна, ненадежная крупная строчка, топорный крой, — нет, все-таки как хорошо, что с пятого класса это отменили. Это просто чудо! Счастье! Праздник!
Сегодня должны объявить получателей Нобелевской премии, а тебя назовут?
Однако любое сколько-нибудь приличное празднество всегда оборачивается классическим послепраздничным синдромом. Для меня это — необходимость приобретения множества туалетов взамен школьной формы. Меня смущает не угроза семейному бюджету, не отсутствие ассортимента в детских магазинах и даже не собственная тотальная производственно-бытовая загруженность. Мне сложно найти такую одежду, которая одновременно будет и радовать глаз своей уникальностью и неповторимостью, и не будет выбиваться из общепринятого стиля. Да и хотелось бы, чтобы администрация учебного учреждения не запретила купленные одежды как несоответствующие времени и месту.
Пока я грущу о недоступной мне мудрости царя Соломона, который ловко находил выход из любой запутанной ситуации, моя дочка не теряет времени попусту и собирается в гости к подружке, которой запасливая мама уже купила платье, долженствующее заменить собой упраздненную школьную форму.
— Значит так: ты придешь к Лизе и попросишь ее показать новое платье для школы. Если тебе оно понравится, ты выясни, сколько оно стоит и в каком магазине его покупали. И я тебе куплю точно такое же. Договорились?
— Договорились! А если мне оно не понравится?
— А если не понравится, то просто скажи: очень красивое платье!
Моим подругам
Да что это я, право слово, все о себе да о себе? Хотя признаю без ложной скромности и лукавства: мои рассказы о себе весьма поучительны и порой даже занимательны. Но их главная героиня — всего лишь бледная тень своих ярких, прекрасных, удивительных и неповторимых подруг. И сейчас я хочу рассказать именно о них.
Одна моя чудесная подруга — крестная мать моего ребенка. Она профессиональная безработная с двумя красными дипломами. Она до сих пор жаждет найти работу своей мечты, где будут востребованы все ее многочисленные и редкие таланты.
Ее конек — мастерское составление резюме. Недавно она, очевидно, весьма развлекла, а может, и напугала очередного потенциального работодателя, правдиво и искренне перечислив в резюме свои качества: легка на подъем, быстра на работу, остра на язык. И завершила этот шедевр мощным аккордом: «Наличием скромности похвастаться не могу. Поэтому убеждена, что лучшего кандидата, чем я, вам просто не найти».
Кстати сказать, она большой специалист и в области здорового питания, и все наши споры и обсуждения разнообразных продуктов и рецептов приготовления вкусных и здоровых блюд она закрывает фразой: «Утверждаю это как химик-пищевик».
Еще одна моя выдающаяся подруга — практикующий адвокат в области гражданского права. В недавнем прошлом руководитель фитнес-центра. У нее тоже множество дипломов и регалий. Она увлекается йогой и прочими пилатесами, учит меня не искать изъянов в своей фигуре и любить свое тело. А еще как юрист-профессионал она рекомендует всегда говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Иногда для пущей убедительности она приводит в пример себя:
— Я никогда не лгу. Помню, как сразу после окончания университета мне было очень сложно устроиться на работу по специальности в приличное место. А тут как раз я проходила собеседование в очень солидной компании. Меня и спрашивают: вы бывали в Арбитражном апелляционном суде? Конечно, отвечаю я, бывала. А про себя думаю: бывала, когда туда свою анкету соискателя относила.
Еще одна моя исключительно образованная подруга — филолог с очень большой буквы Ф — одарена потрясающим языковым чутьем. Она всегда объективно оценивает мои тексты, не оглядываясь на мой неуравновешенный характер, капризную натуру и неуемные амбиции.
— Я понимаю твое желание приблизиться к народу, который легко ловится на штампы, — сочувствует подруга, — но число штампов в последнем рассказе уже зашкаливает. Это классический кич. И не твой уровень.
Или:
— Первая фраза как будто вышла из-под пера недалекого и поверхностного писаки. А уж фееричный по своей неуклюжести финал просто затмил все!
Даже мой строгий редактор не позволяет себе так говорить о моих текстах, боясь потерять хоть и не блестящую, но прилежную и трудолюбивую сотрудницу. Зато мои редкие творческие удачи подруга хвалит как никто другой!
Еще одна моя подруга — любительница народного искусства, причем не только русского.
— А хочешь, я спою тебе народный аргентинский романс? — оборвав разговор на полуслове, вдруг спрашивает она, и, не дождавшись согласия, начинает петь красивым сочным голосом что-то необычайно волнующее и роскошное. И в этом романсе — и рокот прибоя, и мечта о сильном мужчине, и даже аромат жареного мяса, густо политого соусом чимичурри.
Она — кладезь пословиц и поговорок.
— Была бы курочка — сварит и дурочка, — глубокомысленно подводит она итог моего рассказа о попытке приготовить ужин «из топора».
— Если мы не молодцы, то и свиньи не красавицы, — оценивает она мое служебное рвение.
Мне очень, очень повезло с подругами. Кажется, это французы придумали: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты»? Имена моих подруг — порядочность, надежность, профессионализм, верность, доброта. Ну и скромность, конечно, куда же без нее.
Для семейного пользования
Еще о законах физики в сфере детско — родительских отношений:
Чем больше усилий и времени требуется на выполнение заданного на дом сочинения, рисунка или пересказа, тем позднее вспомнит о нихребенок. Как правило, ночью накануне последнего срока сдачи готовой работы.
Угроза потерять в школе спортивную форму резко возрастает из-за новизны костюма и кроссовок и столь же резко снижается из-за увеличения процента их поношенности.
Вероятность устроить нежданный, но непременно грандиозный детский праздник обратно пропорциональна наличию в доме продуктов и запасу свободного времени у родителей.
Дополнение к закону: и прямо пропорциональна уже имеющемуся в доме беспорядку.
Способность ребенка усваивать новые слова и выражения обратно пропорциональна их красоте и полезности. И даже возможности быть включенными в словарь нормативной лексики.
Науки и предметы, преподаваемые в школе с наибольшим фанатизмом, в последующей жизни потребуются ребенку меньше всего.
Лучший способ навеки отвратить ребенка от чтения — заставлять его читать все произведения русской и зарубежной литературы в соответствии со школьной программой. И самостоятельно писать по ним сочинения на оценку.
Чтобы помочь ребенку овладеть навыком безошибочного решения задач по математике, нужно предлагать ему задачи не про станки, грядки или куколок, а про рубли и копейки. Или доллары и евро.
Первоочередной показатель невозможности надевать в школу блузку или туфли — это данная им ребенковая характеристика: они такие красивые! Из-за полного несоответствия вещей требованиям офисного дресс-кода.
Чем большее удовольствие от игр и прочих развлечений получает ребенок, тем больше беспокойства испытывает родитель. Ключевые слова: ролики, Интернет, дискотеки.
Семь не всегда равно семи: неделя учебных занятий — вечность по сравнению с неделей каникул.
Самая вкусная еда — это не самая вредная жирная, острая, сладкая и прочая запрещенная пища. Это еда, которая кончилась до ребенкового желания пообедать.
Кот как традиция
Сейчас уже кажется странным, что я никогда прежде не любила котов, считая их самонадеянными и слишком независимыми зверюгами. Мне не требовался компаньон, страдающий чересчур завышенной самооценкой и искренне любящий лишь себя самого. Мне не нужен был лохматый, полосатый и хвостатый аналог меня. Я искала поклонения и восхищения — именно поэтому прожила так много лет хроническим любителем собак.
А сейчас в моем доме живет уже второй по счету кот. Его по традиции принес муж откуда-то из окрестностей усадьбы.
Поначалу кот был тощим, ободранным и криволапым. С одного конца свалявшейся шкурки торчала пара грязных ушей, с другой — крысиный хвостик.
— Вырастет настоящим разбойником! — пообещал мне муж, размывая это сокровище антипаразитарным шампунем с эфирными маслами и экстрактами лекарственных трав.
Невнятно-серое существо оказалось светло-рыжим. Я хотела назвать котенка Понтием Пилатом — из-за звучности имени и за кривые задние лапы. Но он выглядел таким босяком, что пришлось искать более простые варианты.
— Августин?
— Маркиз?
— Бегемот?
Несостоявшийся Бегемот испуганно таращил гноящиеся глазки и жалобно мяукал.
— Пусть будет Бонифаций! — придумал глава семейства и придворный поставщик котов.
— Бони! — восхитился будущий ветеринар.
— Фаций! — насмешливо фыркнула ваша покорная слуга.
Месяца за два Бонифаций приобрел вполне себе товарный вид. У него появились недурственные усы и обнаружились щегольские коричневые полоски на шее и загривке.
— Как у джунгарского хомяка!
Что ж, Полине виднее: джунгарский хомяк у нас жил в нынешнем августе. Правда, всего одни сутки. Этого хомяка дочка вместе с подружкой подобрала прямо на городском газоне. Декоративный мыш размером со спичечный коробок так громко орал, что привлек внимание юных натуралисток и был благополучно спасен от голодных кошек и бесцеремонных ворон. И оставлен именно у нас, потому что подружкина мама как приличная женщина принципиально не устаивала у себя временных приютов и передвижных зверинцев.
Джунгарского хомяка удалось устроить в хорошие руки уже на следующий день, и это оказалось настоящим счастьем после бессонной ночи. Хомяк, празднуя чудесное спасение, неустанно раскачивал оранжевое пластиковое ведро, отведенное ему под спальню и лоток одновременно, и задорно клекотал зычным голосом. Периодически он угощался морковкой и мякишем белого хлеба, удобрял свою лежанку и фарфоровое блюдечко с кормом красивыми блестящими какашками, похожими на яблочные семечки, опрокидывал чашечку со свежей водой и возобновлял джунгарские песни и пляски.