– А в чем дело? – капризно шлепнула силиконовой верхней губой грудастая дива. – Я, между прочим, уже полчаса на площадке, в отличие от вашего любимчика. Кстати, а вы теперь что, по совместительству шоферите у Джеро?
– Заткнулась и пошла на грим! – рявкнул режиссер. – Чтобы через пятнадцать минут была готова!
– Ничего себе! Да за пятнадцать минут мне только тон успеют нанести, а…
– Твоя физиономия будет на экране нетронутой от силы пару минут, а потом Джеро начнет тебя грызть, а там, как понимаешь – хотя с пониманием у тебя хреновато, – совсем другой грим понадобится.
– Ваш Джеро мне и так уже весь мозг выгрыз своими болячками, – фыркнула Лорна, направляясь к вагончику. – И не только мне.
– Что, прости, он тебе выгрыз? – удивленно приподнял брови Сикорски.
– Мозг.
Тупой мужлан, и ржет так же грубо.
Отсмеявшись, Сикорски громко хлопнул в ладоши:
– Всем боевая готовность, через двадцать минут начинаем! Джеро, ты пока переодевайся, скоро к тебе гример зайдет. Как самочувствие, кстати?
– Превосходно! Для закрепления результата надо еще стаканчик чая хряпнуть.
– Ты поосторожнее с травами, как бы не пришлось потом на унитазе день провести.
– Да ладно тебе! – И Яромир, зажав под мышкой термос, бодро зашагал к своему вагончику. – О, привет, Джулия! Как дела?
– Спасибо, хорошо. – Девушка, тащившая куда-то ворох одежды, остановилась и смущенно улыбнулась, отведя глаза в сторону. – А вы как?
– Спасибо, хорошо, – передразнил ее Яромир. – И во многом благодаря тебе.
– Ну что вы!
– Ладно, я побежал, сегодня и так из-за меня задержка произошла, неудобно.
– Что неудобно? – Джулия внимательно всмотрелась в лицо собеседника.
– Ну как же, меня все ждут, словно принца какого.
– Вы не принц, вы звезда, пусть ждут.
– Глупости не говори, малышка, – Яромир шутливо щелкнул пальцем по носу девушки, – не люблю я этого. Звезд не бывает, бывают нормальные люди и звездуны. Смею надеяться, что я нормальный. Ну все, мне пора. Еще раз спасибо тебе огромное за помощь.
– Не за что, – пробормотала Джулия, задумчиво глядя на захлопнувшуюся за Красичем дверь вагончика.
Что-то не так, что-то пошло не так. Яромир совершенно не отреагировал на прикосновение к ней, она это почувствовала. Ноль эмоций, словно вчера ничего и не было. Хотя аура ее заклинания на нем по-прежнему присутствует, причем довольно ощутимая. Но появилось что-то еще, непонятное, мешающее.
Надо срочно разобраться и устранить препятствие, любым путем. А пока – будем надеяться, что заряженное питье подействует правильно.
– Ты что тут делаешь? – От неожиданности Джулия вздрогнула и оглянулась.
Сикорски! Он что, следит за ней? Не доверяет, Джулия еще вчера это почувствовала. Да, он благодарил, жал руку, но темные всполохи в ауре доказывали иное – режиссер интуитивно опасается непонятно откуда взявшейся ведуньи. Причем сегодня этих всполохов стало гораздо больше, да и в прищуренных глазах смотрит в прицел настороженность.
Ну вот, вместо того чтобы бросить все силы на подчинение Яромира, придется отвлечь часть арсенала на этого рыхлого типа. Тоже мне, Эркюль Пуаро с комиссаром Мегрэ в одном флаконе! И чего лезет не в свое дело?
Конечно, проще всего было бы банально ликвидировать режиссеришку, но это вызовет ненужный переполох, съемки будут сорваны, Яромир уедет, и хорошо, если в Штаты, а вдруг в Москву, к своим? А ему туда пока нельзя, рано. С семьей Красич должен встретиться только тогда, когда станет стопроцентным рабом Джулии.
А он не хочет, дрянь. Сопротивляется, причем непонятно, как Яромиру это удается. Он ведь обычный человечишка, древней крови в его венах нет ни капли.
– Ну, и чего молчишь? Язык проглотила? – Фу ты, а режиссер-то еще здесь!
– Н-нет, – залепетала Джулия, без усилий выгнав из глаз слезы. – Я… Я просто…
– Что ты там блеешь?
– Почему вы на меня сердитесь? – прохныкала девушка, уткнувшись лицом в ворох одежды. – Я что-то сделала не так? Мистеру Красичу со вчерашнего дня стало хуже? Врачи у него нашли что-то плохое?
– Врачи у него ничего не нашли, сказали, что обычное переутомление. А вот самому Джеро действительно стало хуже после твоего вчерашнего шаманства. Говори, что ты с ним сделала?! Чем опоила?
– Н-ничем, честно! – Побольше дрожи в голосе, пообильнее ручейки слез на щеках. И в глазах пусть плещется искреннее недоумение и обида. – Я руками лечу и заговорами, так меня бабушка учила! Вы же сами видели – мистер Красич уже почти не дышал вчера, пока я не вернула его! А теперь я еще и виновата! Надо было оставить его умирать, да? Усталость! От усталости люди не умирают!
– Что за шум, а драки нет? – Из вагончика выглянул Яромир, он уже почти закончил переодеваться. – Джим, ты чего тут буянишь? Эй, а почему Джулия в слезах?
– Он… – судорожно всхлипнула девушка. – Мистер Сикорски обвиняет меня в том, что вчера я причинила вам вред своим лечением.
– Джим, ты серьезно? – вздернул брови Яромир.
– Нет, шучу, – огрызнулся Сикорски, затем сквозь зубы процедил, в упор глядя на съежившуюся девицу: – Извини, Джулия, я погорячился, нервы ни к черту. Но больше чтобы никакой помощи с твоей стороны, поняла? За вчерашнее спасибо, но на этом – все. Точка. У Джеро теперь есть лекарство, которое ему реально помогает.
– Да, чаек бабули Иляны – это нечто! – довольно улыбнулся Яромир. – О, гример идет! Ну все, ребята, не ссорьтесь. И еще раз спасибо за помощь, Джулия. Удачи тебе!
И он, пропустив вперед гримера, скрылся в вагончике.
– Извините, – прошептала Джулия, – я тоже пойду. Мне Кэти поручила одежду для чистки собрать, а я тут…
– Послушай, – Сикорски, болезненно морщась, потер шею, – ты не обижайся, но… В общем, я не хочу тебя больше видеть на площадке.
– Но почему?
– Не спрашивай, логичного объяснения все равно не дам. Не нравишься ты мне, вот и все! Не знаю, на какую сумму вы договаривались с Кэти, но, думаю, тысячи долларов выходного пособия тебе хватит.
– Нет, но…
– Все, я так решил! В обед подойдешь ко мне, я выпишу тебе чек.
– Не нужен мне ваш чек! – А вот теперь слезы были настоящими.
Только это были не слезы обиды, а слезы ярости. Этот жалкий червяк пытается помешать ЕЙ?! И, что самое обидное, легко может это сделать, она, увы, пока не всесильна. Да, вдвоем с Раалом они могут многое, но далеко не все.
Вот когда откроются Врата…
– А что тебе нужно? – Сикорски морщился все сильнее, боль в голове становилась невыносимой. – Наличные?
– Нет. – Тощенькая крыска вдруг подняла на него свои блеклые глазищи и буквально ввинтилась зрачками в его зрачки. – Мне нужно, чтобы ты…
Но договорить не успела, помешала подбежавшая Кэти:
– Джулия, сколько можно тебя ждать? Ты давно уже должна была отнести эти тряпки и заняться другими делами, а ты тут торчишь! Джим, зачем ты ее задержал?
– Зачем? – Сикорски вздрогнул, словно выходя из транса, и сжал ладонями виски. – Черт, больно-то как! Башка сейчас разорвется!
– Так я пойду? – прошептала Джулия, продолжая высверливать взглядом глаза режиссера.
– Да иди, кто тебя держит! – отмахнулся тот. – Кэти, от головной боли что есть?
– Аспирин, сейчас принесу, – ассистентка, мгновенно забыв о нерадивой помощнице, уже повернулась, чтобы бежать за лекарством, но Сикорски придержал ее за руку:
– Погоди, не надо. Я у Джеро чай возьму.
– Какой еще чай?
– Травяной сбор бабушки Иляны.
– А, местной знаменитости! А откуда у Джеро ее снадобье?
– Потом, все потом! Еще минута, и я сдохну от боли! – Режиссер постучал кулаком в дверь вагончика. – Джеро, открывай!
– Так не заперто, – донесся изнутри приглушенный голос. – Заходи.
– Чаю мне, скорее!
Джулия, отойдя подальше, остановилась и задумчиво прикусила губу. Так-так, значит, бабушка Иляна? Местная знахарка? Теперь понятно, кто и что мешает осуществлению их с Раалом плана.
Разберемся.
ГЛАВА 21
– А это действительно нечто! – удивленно протянул Сикорски, прислушиваясь к внутренним ощущениям. – Пьешь и буквально чувствуешь, как чай смывает боль, словно слой грязи!
– Я же говорил… – Яромир хотел повернуться к режиссеру, но Стив, главный гример съемочной группы, довольно бесцеремонно удержал его за нос:
– Джеро, прекрати ерзать! Ты сегодня словно нашедшая недопитую банку с пивом белка – ни минуты спокойно на месте посидеть не можешь!
– Действия хочется, понимаешь? Энергия внутри просто бурлит! С чаем бабушки Иляны никакие стимуляторы не нужны. Эх, жалко, что подобные снадобья впрок не готовятся, да, Джим? Мы бы с тобой канистру чаечка в Штаты увезли.
– А надо узнать у самой знахарки, вдруг можно? – Сикорски встал, покрутил головой, пару раз присел и радостно улыбнулся: – Супер! Никакой боли, голова ясная, словно ее изнутри тряпочкой протерли.
– Джим, ты, наверное, в прошлой жизни уборщиком был, – хмыкнул Яромир.
– Джим, ты, наверное, в прошлой жизни уборщиком был, – хмыкнул Яромир.
– Это почему?
– Да какие-то у тебя сравнения чистящие: слой грязи смывается, мозги тряпочкой протираются. Может, зря ты в режиссеры пошел?
– А мы вот сейчас на площадке посмотрим на вашу работу, любезный. Может, зря ты в актеры пошел?
– 1:1, ничья.
– Джеро, хватит, наконец, болтать! – рявкнул гример и, поджав губы, повернулся к Сикорски. – Джим, если вы не хотите, чтобы начало съемок отложилось до вечера, прекратите отвлекать актера болтовней и выйдите, пожалуйста, из вагончика!
– Суров! – усмехнулся режиссер, направляясь к выходу. – Босса выпроваживает, словно мальчишку – разносчика пиццы. ОК, Стив, ты прав, я ухожу. Но и результата жду соответствующего.
– А когда я подводил? – буркнул гример, склонившись над лицом Яромира.
Никогда. Раньше – никогда. Но в этом фильме Стиву никак не удавалось вылепить из Красича зверя. Не в смысле морду сварганить зверскую, это-то как раз несложно, только долго, а вот добиться с помощью грима, чтобы человеческое лицо превратилось в звериную морду, – работа ювелирная.
Он продумал грим до мельчайших деталей, выполнил все как надо, а зверя не получалось. Все тени легли куда надо, складки на лице смотрелись весьма драматично, бледность, круги под глазами – все есть, картинка получилась зашибенная, но чего-то не хватало.
– Ничего не понимаю, – Стив присел на стул и устало опустил руки. – Вроде все, больше ничего не добавить, иначе будет перегруз, но чего-то не хватает.
– Ох уж эти мне перфекционисты! – Яромир одобрительно разглядывал в зеркале собственное отражение. – Все у вас должно быть на высочайшем уровне! Да отлично получилось, чего ты ноешь! По-моему, даже лучше, чем вчера.
– Да, когда у тебя вчера никак не получалась эта сцена, я решил немного доработать грим.
– И ты сделал это великолепно. Все, Стив, хватит комплексовать, я пошел на площадку. Все будет просто супер, вот увидишь.
И они, оживленно переговариваясь, вышли из вагончика. Дверь, разумеется, запирать не стали, зачем? Днем здесь только свои, никто по вагончикам не шарится, а если вдруг что-то понадобится срочно, а замок заест?
Минут через десять дверь медленно приоткрылась и внутрь просочилась Джулия. Остановившись у входа, девушка осмотрелась, увидела стоявший на видном месте старенький термос, злобно прищурилась и тихонько, стараясь ничего не задеть, направилась к нему.
– Бабушка Иляна, значит? – прошипела она, протягивая руки к термосу. – Почуяла, старая карга, неладное, да? Да я… Ох!
Руки словно к крапиве прикоснулись, а не к черному пластмассовому боку сосуда, Джулия, тряся пылающими ладонями, искала на них волдыри ожога.
Разумеется, никаких волдырей не было, как не было и покраснения, и других признаков физического воздействия.
– А ты действительно сильная, – криво усмехнулась девушка, вытаскивая из-под майки висевший на шее клинок. – Неожиданно сильная для обычного человека. Не все колдуны с шаманами вымерли, как я посмотрю, не удалось моим соплеменникам извести их подлое племя на корню. Но ничего, предупрежден – значит, вооружен. Напрасно ты встала на моем пути, старуха, ох, напрасно!
Джулия осторожно, опасаясь новой вспышки боли, протянула руку с клинком к термосу и кончиком ножа ткнула ненавистный сосуд.
На этот раз боли не было, Ключ смог нейтрализовать чужое воздействие. Отлично! Правда, термос не упал, а лишь покачнулся.
Девушка что-то забормотала и ткнула еще раз.
Получилось! Сосуд закачался сильнее, из последних сил пытаясь удержаться вертикально, но потом все-таки упал и покатился по столу. Докатился до края, завис на мгновение и бумкнулся на пол.
Было больно, но он сумел сохранить стеклянную колбу внутри себя целой. И даже пробка устояла, и крышка-стаканчик!
Он молодец, он справился, хоть и старенький уже. Хозяйка будет довольна, не станет покупать новый, они еще поработают, поживут!
Но потом вдруг из ножа, которым тощая девица тыкала в него, вылетела серебристая маленькая молния и ударила в бок.
Он говорил, что было больно при падении? Я ошибся – настоящая боль пришла сейчас…
По обшарпанному пластику термоса зазмеилась трещина, следом дзынькнуло стекло, и на пол потекла коричневая, пахнущая травами жидкость.
От терпкого, довольно приятного аромата Джулию замутило, к горлу подступила тошнота. Трясущимися руками девушка затолкала клинок обратно под майку и, стараясь не дышать, пулей вылетела из вагончика.
Она так торопилась добежать до ближайших кустов, что не заметила удивленного взгляда Саманты, направлявшейся в этот момент к себе за срочно понадобившейся деталью костюма.
– Интересно, – покачала головой мулатка, услышав характерные звуки, – что она такое делала в вагончике Джеро, что теперь выворачивается наизнанку? Но еще интереснее, что эта Джулия делала вчера с самим Джеро? До сих пор мороз по коже от его стонов. Нет уж, лучше не лезть не в свое дело, от белесых глаз этой девицы идет мороз по коже.
Саманта передернула плечами и заторопилась в передвижную костюмерную, чтобы принести новый пояс для Джеро. Прежний почему-то не понравился режиссеру.
Сикорски, если честно, сам не мог понять, что именно ему не нравится. Вроде и грим в порядке, и Яромир старается изо всех сил, видно, что работал над образом, но – не получалось. Слишком живые, слишком сияющие были глаза у главного гада. И рычит правильно, и жесты, и мимику дает необходимые, а вот глаза – глаза портят все.
Наверное, поэтому и жертва не выглядит испуганной, Лорна и так актриса не ахти, а тут вообще играет отвратительно. Получается кретинская пародия на триллер, а не сам триллер.
Разорался, погнал костюмершу за совершенно ненужным поясом, Лорну – переделать грим, Джеро подозвал к себе.
– Ну и что прикажешь делать? – хмуро поинтересовался он, исподлобья разглядывая подошедшего актера – хорош, зараза, ничего не скажешь. Настоящий мачо, даже в этом болезненном гриме. А нужен не мачо, нужен зверь. Жестокий, хладнокровный, начисто лишенный эмоций. – Ты же меня уверял, что сегодня все получится, что ты понял, как надо играть. И выдаешь опять халтуру!
– Сам ничего не понимаю. – Яромир наклонился, сорвал травинку и принялся задумчиво жевать ее. – Утром я совершенно точно знал, вернее – чувствовал своего героя, понимал его мысли, его желания, его жажду крови. А потом… – он перегнал травинку в другой угол рта. – Не знаю, в какой момент, но это ощущение, это знание исчезло. Я не хочу крови, понимаешь?
– Ну и слава богу, что не хочешь, – усмехнулся Сикорски. – Мне только маньяка в съемочной группе не хватало. Ладно, попробуем еще раз. Ты как себя чувствуешь, кстати?
– Кстати чувствую, очень даже кстати. Все отлично, я по-прежнему помню, что хотел позвонить Лане.
– Потом позвонишь, когда сцену добьем.
– ОК, только… – Яромир провел кончиком языка по губам, не заметив, как от этого жеста запунцовели щеки у Кэти, да и у остальных дам, присутствовавших неподалеку. – Пить почему-то хочется так, словно я три часа по пустыне ходил. Кажется, что во рту песок скрипит.
– Это от травяного чая сушняк, у меня, кстати, тоже, но не такой сильный. Я ведь, в отличие от тебя, траву только пью, но не ем, – и режиссер, подмигнув, указал на торчавший изо рта Красича стебелек.
– Очень смешно, – усмехнулся Яромир, но травинку выплюнул. – Я пойду к себе, у меня там в холодильнике минералка есть. Тебе принести?
– Неси. Хотя – чего ты сам ходить будешь, пусть кто-нибудь принесет, а мы с тобой пока по роли пройдемся.
– Давайте я сбегаю! – вызвалась Кэти.
– Ну давайте. Ты же дверь не запирал?
– Нет, а зачем? У нас посторонних на площадке нет.
– Иди, Кэти. Хотя нет, погоди, – Сикорски повернулся к Яромиру: – А у тебя там только минералка?
– У меня там все.
– И кола есть?
– Разумеется, как же я без колы!
– Это точно, – Сикорски иронии не заметил, – без колы трудно. Кэти, мне тогда баночку колы принеси, ОК?
– Поняла.
Девушка побежала к вагончику Красича и через две минуты вернулась с запотевшей банкой колы и стеклянной бутылочкой минеральной воды.
– Спасибо, ты прелесть! – мурлыкнул Яромир, приникая пересохшими губами к источнику живительной влаги.
Действительно живительной, сжавшая внутренности жажда мгновенно растворилась в ледяной воде, а пузырьки газа, казалось, проникали в кровь, заставляя ее бурлить. Краски стали ярче, звуки – четче.
Вдоль позвоночника прокатилась холодная волна, омыла плечи, грудь и воронкой ввинтилась в солнечное сплетение.
– У-ух, – Сикорски допил свою колу и поежился, – ты и выстудил напитки! В морозилке хранил, что ли?
– Нет, они были в холодильном отделении, – улыбнулась Кэти. – Я оттуда взяла. Там, кстати, на полу термос валяется, разбитый…
– Что?! – заорал Яромир, отшвыривая пустую бутылку. – Ты, корова неуклюжая, разбила мой термос?