Отвертка громко цокнула о корпус бота и отлетела в сторону. Биомеханизм не среагировал на нее, мгновенно оценив ничтожность угрозы. Он дал короткую очередь, и четырнадцатимиллиметровые пули разорвали в клочья грудь толстяка, отбросили его к наружной стене помещения, которая от сильного удара обрушилась и погребла тело под обломками кирпичей и штукатурки. Фуфайка с металлическим пластинами, понятное дело, удержать такой калибр никак не могла. Ноги Карапета, торчащие из-под свежего завала, судорожно дергались, размазывая быстро увеличивающуюся кровавую лужу, словно сталкер пытался безуспешно убежать от неумолимой смерти.
Бот тем временем развернулся и, оценивая ситуацию, словно уставился на Володю. Конечно, у проклятой железяки не имелось глаз или даже объективов: она сканировала местность совсем иным способом. Но Рождественский готов был поклясться, что она смотрит на него – пристально, бесстрастно, изучающе.
С пальцев Бордера с треском сорвался сияющий ярко-красный шар и врезался в противника. Бот успел среагировать на раздражитель и сместился в сторону, прежде чем его поразил направленный прямо в центр корпуса файербол, но после ослепительной вспышки от попадания огненного мяча в правую лапу-пулемет та оказалась неуклюже вывернута вбок и явно небоеспособна. Воспользовавшись секундным замешательством врага, Бордер отклеился от стены и с разбегу прыгнул в пролом. За жужжанием механизмов бота и тихим шелестом так и не прекратившегося дождя лейтенант все же услышал, как лысый сталкер неудержимо катится вниз по обломкам, увлекая за собой лавины мусора.
Рождественский оказался лишен обоих пистолетов, да и вряд ли они помогли бы ему в схватке с противником подобной весовой категории и огневой мощи. Бот, очевидно, убедился, что военврач безоружен, и стоял неподвижно: то ли прикидывал, что делать с Володей дальше, то ли совещался с кем-то по мю-фонной связи. Убивать добычу он пока не собирался – у него определенно была директива собирать поверженных безоружных человеков живыми.
Однако и Володя сделать ничего не мог. Он осторожно пошевелился, проверяя, восстановились ли мышцы. Они ныли, но работали, пусть и не на сто процентов. А толку? С ножом на биомеханизм кидаться, как покойный Рахметов? Так то были пауки, они сравнительно мелкие и хрупкие. А здесь – все равно что на танк.
– Слушай, может, я пойду? – осторожно спросил Рождественский. Мало ли, вдруг этот бот только на сталкеров настроен, а военных не трогает?
Биомеханизм молчал и не двигался, только рефлекторно подергивал искалеченной конечностью: где-то в шарнирном суставе продолжал работать заклинивший искореженный сервомеханизм.
– Молчание – знак согласия?
– Ты ему еще трогательную песенку спой, доктор-врач. Как львенок и черепаха, – послышался свистящий шепот неизвестно откуда.
Бандикут?! Откуда он здесь взялся?
Черт, да он же в люке, дошло до Рождественского. Очухался и прошел следом по тоннелю. Делов-то.
– Отвлеки его! – прошипел невидимый сталкер.
– Как же тебя отвлечь, скотина металлическая? – сокрушенно пробормотал Володя и попытался подняться. Бот не реагировал, по-прежнему стоя напротив угрожающей махиной. Однако едва военврач привстал на одно колено, неожиданно ожил и двинулся к нему, на ходу вздергивая уцелевшую руку-ствол.
Вот я и допрыгался, уныло заключил лейтенант, не сводя глаз с приближающегося металлического убийцы.
В тот же миг крышка люка взмыла в воздух, загрохотала по полу, как гигантская монета, и из отверстия в полу, как чертик из табакерки, выскочил Бандикут. Он выстрелил сразу с двух рук – из своей умопомрачительной крупнокалиберной гаубицы и из армгана. Оба выстрела попали в цель: армган отсек и без того поврежденную Бордером лапу, а другой заряд угодил в самую середину приземистого округлого корпуса и пробил там дыру размером с хороший арбуз.
В помещении коротко взвыла сирена – сработало сигнальное устройство бота, потом он завалился на бок, в падении выпустив длинную очередь из пулемета. К счастью, пули прошли мимо Володи и мимо Бандикута, который так же резво нырнул в люк, как и появился оттуда. С потолка посыпались куски пластикового покрытия и битое стекло из чудом уцелевших во время катаклизма ламп.
Упав, биомеханизм заскребся в попытках подняться. Из пролома в корпусе валил вонючий желтый дым, сыпались разноцветные искры. Володя на четвереньках бросился к армгану Карапета, который так и остался лежать возле полуразобранного уборщика. Схватив оружие и поскользнувшись на покрывавших пол сырых книжных страницах, он неуклюже перевернулся, шлепнулся на задницу и высадил по боту всю батарею, совсем как недавно по металлопауку в тоннеле. Руки у лейтенанта тряслись – и с перепугу, и мышцы еще не восстановились, поэтому он сплошь исчертил лучом механическую тварь, не нанеся новых серьезных повреждений прочному корпусу.
Из люка высунулся Бандикут и заверещал:
– Хорош палить, пехота! Давай сюда, мало ли кого он позвал! Набегут сейчас, покажут нам козу на возу!
С этими словами маленький сталкер ухватил Рождественского за ногу и бесцеремонно поволок под землю. Володя не сопротивлялся, наоборот, уронив опустевший армган, отталкивался руками, помогая коротышке себя тащить. Издыхающий бот тем временем выпускал клубы дыма, ярко искрил, ворочаясь и иногда взревывая сиреной.
– Стойте! Я с вами!
На голову военврача, еле-еле успевшего уцепиться за скобы, свалился вернувшийся снаружи Бордер, окутав его полами плаща.
– Люк! Люк закрой, падла! – заполошно заорал снизу Бандикут. Лысый выругался, нашарил крышку люка и задвинул ее у себя над головой.
Вниз сталкеры спускались, обмениваясь репликами через молчащего Володю.
– Здорово, полудурок! – кричал пыхтевший Бандикут. – Ты-то здесь как? Слыхал я, как вы доктора-врача на бифштексы хотели разделать!
– Подслушивал, что ли?
– Вы бы погромче еще орали. Странно, что вся Зона не сбежалась послушать.
– Башка-то цела, корявый? Пацан сказал, нехило тебя приложил.
– Так уж прям и приложил!
– Что, не бил он тебя по башке, что ли? – ехидно осведомился Бордер.
– По башке бил, сука, – не стал отпираться Бандикут. – Но с этим я потом разберусь. Дело вправду может выгореть, хотя что-то нас многовато для концессии... Не люблю я делиться, лысая пачка.
– Это все знают, – сухо сказал энергик. Он спускался быстро, едва не наступая грубыми ботинками на руки с трудом цеплявшегося за скобы Рождественского.
Наконец военврач оказался на полу и едва успел отскочить, потому что сверху сверзился Бордер. В свете включенного фонарика лысый сталкер еще более напоминал упитанного вурдалака.
– Хрена ли ты светишь в морду, военный? – спросил он злобно. – Отверни прожектор!
Только сейчас Володя сообразил, что он опять остался без оружия. Наедине, что немаловажно, с двумя вооруженными типами, которые, мягко говоря, не испытывают к нему особой приязни. Да, у него есть нож, но что ему даст эта игрушка против сталкера-энергика?
– За мной идите, – буркнул Бандикут и затопал по коридору.
Бордер бесцеремонно пихнул Володю в спину:
– Давай, шевели батонами, военный!
Володя послушно зашевелил батонами, понимая, что энергик в любую секунду может приготовить из него хорошо прожаренный бифштекс, какие так удавались Рождественскому-старшему.
Они проследовали мимо зияющих в стенах проломов, закрытых металлических дверей, большой квадратной комнаты, в которой сохранились стол, сломанное кресло и настенный календарь аж за 2030 год с рекламой голографических панелей «Горизонт». Мимо всего этого Володя в запале и на стимуляторах проскочил в прошлый раз, даже не обратив внимания.
– А ну, стойте, – велел Бандикут.
Володя и Бордер остановились, коротышка просеменил мимо них обратно, ухватился за свисающий со стены кусок толстого кабеля и с силой дернул. Метрах в десяти позади с грохотом обрушился потолок, заполнив узкий коридор пылью.
– Охренел?! – заорал Бордер, протирая запорошенные глаза ладонями. – Предупреждать надо!
– Система безопасности, – деловито пояснил Бандикут. – Спалили мою секретную тропку, пришлось перекрыть... Позарастали стежки-дорожки! А ты, доктор-врач, даже не представляешь, как крупно мне нагадил!
– Спасать не надо было, – огрызнулся Володя, которому надоели постоянные шпильки.
– Надо-надо, – погрозил грязным пальцем сталкер. – Именно что надо. Нагадил – рассчитайся. Я человек справедливый. Теперь с тебя живого не слезу, будь спокоен.
– Да уж, – презрительно хмыкнул Бордер, все еще пытаясь проморгаться. – Справедливый. И честный. И прямой. Как строительный отвес.
– А ты, лысая пачка, не встревай! Ты у меня в гостях. Захотел бы – вообще тебя с собой не брал бы. Или оставил бы под завалом. Сейчас придем, сядем, все спокойно обсудим как белые люди. Пошли, недалеко уже осталось.
Пожав плечами, Бордер снова пихнул Володю в спину.
– А поаккуратнее нельзя?! – внезапно огрызнулся тот. Ему уже порядком надоело, что с ним обращаются, как с бессловесным скотом.
– Нельзя, – отрезал лысый энергик. – Из-за тебя Карапет погиб. Понял? Ты знаешь, каким он биоником был? От бога!
Так вот в чем дело... Биониками, или лекарями, назывались сталкеры, которые были способны лечить различные травмы до средней тяжести, несложные переломы, ожоги, слабые химические отравления. Они же были специалистами по модулям жизнеобеспечения и метаболическим имплантам, а также могли усиливать способности других классов сталкеров. Не исключено, что покойный Карапет и до Катастрофы был медиком – недаром он так уверенно экзаменовал лейтенанта на предмет цирроза печени...
На переговоры они засели в уже знакомой Володе пещерке Бандикута, в углу которой валялись бренные останки раздолбанной военврачом «репки». Бордер с сомнением огляделся и заметил:
– Ну и логово же у тебя, Бандикут. Как у крысы.
– Крысы не крысы, а живу и не жалуюсь, – необидчиво произнес коротышка, зажигая свой допотопный фонарь. – У вас на Пироговке, может, и получше, зато у меня куда спокойнее.
Бордер тут же уселся на матрас, кивнул лейтенанту – дескать, и ты садись, не маячь. Володя нарочно остался стоять, понимая, что выглядит глупо, но слушаться команд лысого, как собачке, ему совершенно не хотелось.
– Слезу девственницы будешь? – поинтересовался у Бордера Бандикут.
– Отравишь же, – с отвращением скривился тот. – Лей, конечно.
– Я не буду, – поспешно предупредил Володя.
– А я тебе и не предлагаю! – возмутился маленький сталкер. – Тебе, доктор-врач, этот спирт хорошо бы в задницу налить и подпалить. За все твои заслуги. Даже пистолеты мои, и те похерил... Ну да ладно, я сегодня добрый.
– И справедливый, – съехидничал лысый, расправляя полы плаща, чтобы удобнее было сидеть. – И прямой, что тот портновский метр.
Бандикут не стал спорить, лишь облил собеседника холодным молчаливым презрением, после чего оперативно накрыл на стол, добыв из тайника консервы и выпивку. Лейтенант наивно полагал, что в прошлый раз забрал с собой все пищевые запасы маленького сталкера, но обнаружил, что на сей раз продукты были извлечены из другого потайного места. Наверное, тут такие тайнички в каждом углу. Черт, плохо пошарил: может, там и серьезное оружие имелось...
Судя по запаху, во вскрытых банках была рыба в масле.
– Помянем Карапета, – сказал Бордер, торжественно поднимая пластиковый стаканчик со спиртом.
– Помянем, – согласился Бандикут и добавил непонятное: – За проход в ИЦиГ с костями получил эцих с гвоздями...
– Нормальные у вас тут отходные молитвы, – пробурчал себе под нос Володя.
Бандикут смерил его надменным взглядом и надменно сказал:
– Что бы вы понимали, новое поколение! ИЦиГ – это вам не баран чихнул, это Институт Цитологии и Генетики. Карапет там работал раньше. Генетиком был. Ученым с мировым именем.
– С мировым именем Карапет? – с иронией спросил Володя.
Про эцих с гвоздями он даже спрашивать не стал: и так ясно, что какая-то гадость.
Бандикут и Бордер уставились на него так, что ему срочно захотелось стать невидимым, а еще лучше – вообще не рождаться на свет.
– Карапетян его фамилия. Была, – сухо пояснил лысый. – Ну, будем.
Дальше сталкеры пили вообще без тостов и без разговоров, закусывали консервами, громко чавкая и не обращая никакого внимания на продолжавшего стоять военврача. Помаявшись и побродив туда-сюда с пару минут, он сел в уголке на корточки и принялся ждать, чем закончатся поминки.
Ожидание приятным не было. А ну как эти упыри, обидевшись за своего генетика, надумают что-нибудь учинить с военным врачом, лейтенантом Владимиром Рождественским? Вдруг решат, что он никуда не годен, как решали до этого все окружающие – начиная от учителей и заканчивая его собственным отцом?..
Володя затосковал. Всю жизнь ему приходится доказывать всему миру, что он не верблюд. И всю жизнь он вляпывается в ситуации, в которых ему неизбежно приходится это делать. Может, нужно что-то изменить в себе? Почему все люди, попадающиеся ему на жизненном пути, даже такие ублюдочные типы, как этот карлик Бандикут, ведут себя так, словно на лбу у Володи Рождественского написано: «Я лох, пни меня посильнее»?
Выпив еще спирта и окончательно насытившись, Бордер вытер руки о полосатый матрас и, вопреки опасениям Володи, вполне миролюбивым тоном сказал:
– Ну-ка, военный, расскажи нам еще про украденную девку. Думаю, Бандикуту будет интересно, чего я с тобой нянчусь, а не пустил сразу на мясную похлебку.
Делать было нечего, Володя снова подробно пересказал историю о прогулочном теплоходе и пропавшей дочери председателя Совета Федерации. Затем озвучил свое предложение, сделанное Бордеру и покойному ныне Карапету.
Сталкеры внимательно выслушали лейтенанта, после чего переглянулись, и Бандикут сказал:
– А чего, толково говорит доктор-врач.
Лысый невесело усмехнулся:
– Видать, в самом деле сильно он тебя по башке треснул. То есть я понимаю, что теоретически с этой истории можно нарубить бабла. Но где ты будешь эту девку искать? Зона – она ведь большая.
– Да нет, я серьезно, – сказал Бандикут, сверкая маленькими бесцветными глазками. – Фигня в том, что я примерно представляю, куда они девку утащили вместе со всеми этими идиотами с теплохода.
– А почему вы не сказали подполковнику, когда он вас спросил? – вскинулся Володя. – Мы же могли их спасти! Мы...
– Вы свою задницу спасти не смогли. О чем вообще базар, доктор-врач?
– То есть Гончар в самом деле навернулся? – уточнил Бордер.
– Там вся группа навернулась, – скривился Бандикут. – Чего они в катакомбы полезли, не понимаю. Вроде не дураки, серьезные мужики... ну, разве вот кроме этого недоразумения... Да, и вот еще что, – теперь маленький сталкер обращался к Рождественскому. – Ты заканчивай мне тут выкать, доктор-врач. Дома у себя выкай, когда вернешься. А то еще по имени-отчеству звать начнешь или честь отдавать.
– А как твое имя-отчество, кстати? – ехидно спросил Бордер. – Сам-то не забыл, корявый?
– Сам я много чего помню, – солидно отвечал Бандикут, продолжая пристально смотреть на военврача. Лицо злого коротышки неожиданно сделалось печальным и задумчивым. – Что надо, то помню... А что не надо – забыл давно. Порядок такой.
– Ну и ладно, – неожиданно миролюбиво поставил Бордер точку в этом странном монологе. – Ты лучше рассказывай давай, что знаешь про украденную девку, раз уж начал.
– Ты что, лысый? – выпучил глаза маленький сталкер. – Ты вообще чего спрашиваешь, сам-то хоть понял, а? То есть я тебе сейчас тут все изображаю в изящных позах и жестах, а потом ты шмаляешь мне в голову своими волшебными искорками и идешь снимать пенки? А вот этого не хочешь ли? – Подтянув поближе к себе армган, свободной от оружия рукой Бандикут сделал неприличный жест. – Ты мне, Бордер, не верти. Я буду выдавать информацию по мере надобности, и ни минутой раньше. И по крупицам. Ты меня знаешь.
Лысый встал и развел руками. Полы длинного дырявого плаща взлетели, словно крылья, и опали.
– Как скажешь. По мере надобности так по мере надобности. И по крупицам. Мне главное, чтобы ты не врал. Сбрешешь – уж соображу как-нибудь, запомни.
– Вот это правильно, – вдруг успокоился Бандикут, болезненно откашлялся и поинтересовался: – А кто там в книжной лавке металлолома-то накрошил? Я краем глаза видел пару дохлых железяк. Ты, что ли, доктор врач?
– Ага, он, – хмыкнул энергик и снова сел на матрас. – Его эти два ведра на ножках потрошить собирались, когда мы подошли. Совсем зеленый. Черт-те кого уже вояки в Зону засылают... Не идут к ним, что ли, нормальные мужики?
Володя решил, что сейчас не лучший момент демонстрировать обиду, но вставил:
– Я только что из академии. Просто не было другого врача, чтобы с группой послать.
Лысый смерил Володю неодобрительным взглядом:
– Понаберут по объявлению...
Бандикут почесался, покашлял и предложил:
– Может, вздремнем? Дело к ночи, коридор я завалил...
– А как мы назад-то вылезем, кстати? – озабоченно спросил Бордер.
– У меня ходов тут – немеряно. Несколько лет строил. Один завалил – другие остались. В Зоне под землей спокойнее, чем снаружи... Вернее, пока спокойнее. Что-то чугунки под землю полезли, все им неймется. Лады, спать пора.
Поделив матрасы, сталкеры опять вспомнили о лейтенанте, продолжавшем смирно сидеть в уголке. Вернее, он сам о себе напомнил, осторожно сказав:
– Мне бы по нужде... Где тут можно?
– Везде, – зевнув, произнес Бандикут. – Вон, вышел в коридор и гадь себе без проблем у стеночки. Хотя стоп, у тебя же в скафандре для этих дел специальный мешок есть или типа того. Чего голову морочишь? Под себя и ходи, чё.
– Вы... Ты про систему регенерации? Там боксы менять надо, ну и... я подумал, что лучше оставить их на дорогу...