Он посмотрел на Свету, как бы рассчитывая на поддержку с ее стороны. Та кивнула, и он продолжил:
– Я пытаюсь воспроизвести зелье Ноя, о котором говорится в апокрифической Книге Юбилеев.
Вера надеялась услышать от Азова некое откровение о причудах допотопной географии, надеялась, что он представит ей какое-то толкование цветов в альбоме Распутина. Однако женщине и в голову не могло прийти, какое значение этот визит будет иметь для ее карьеры, для самой ангелологии, а может, и для всего человечества.
– Так злые духи были лишены возможности вредить сыновьям Ноя, – проговорила Вера, опуская руку в сумочку, к альбому Распутина.
– Это самый загадочный и потому часто осмеиваемый текст из древнего канона, – задумчиво произнес Азов. – Конечно, сам проект представлял собой вызов с самого начала – в Книге Юбилеев не приведено никаких пропорций, и в древней литературе совсем немного упоминаний об этом зелье, но я верю в него.
– Наверное, не только вы, – проговорила Вера, доставая из сумочки гербарий.
Азов принялся рассматривать страницы альбома, задумываясь над вынесенными на поля уравнениями, и недоумение на его лице преобразилось в чистое изумление. Он прищурился.
– Где вы нашли это чудо?
– Альбом дала мне отставная ангелологиня по имени Надя Иванова, – сказала Вера.
И, наблюдая за радостным удивлением на его лице, рассказала Азову о драгоценном яйце, которое привело их к восьмимиллиметровой пленке с изображением Анджелы Валко, а та, в свой черед, привела их к Наде и распутинскому альбому.
Азов недоверчиво покачал головой.
– А я-то уже начинал считать себя глупцом, потратившим последние тридцать лет на бесполезную работу… И вот происходит чудо, и я вижу разумное основание собственным действиям – и, более того, понимаю, что нахожусь на правильном пути. Вам, конечно, известно, что Владимир, муж Нади, был моим другом.
– Он также присутствовал на пленке Анджелы Валко, – проговорила Вера. – Я даже не представляла, что вы были с ним знакомы.
Ученый улыбнулся:
– Ангелологи по сю сторону «железного занавеса» полагались на старинные знакомства, некоторые из них завязались еще до революции. Моими знакомыми являются дети и внуки агентов Общества царских времен. Владимир был хорошим другом. Он имел возможность через сеть старых знакомых связываться со мной еще до падения Берлинской стены. Однако, признаюсь, я сам одно время работал с Анджелой Валко и хорошо знаком с результатами ее исследований. Более того, внес в них свой скромный вклад.
Женщина удивленно молчала.
Азов продолжил:
– Увы, Советский Союз не пускал меня на свою территорию, поэтому я никогда не встречался с нею лично. Однако в начале восьмидесятых мы пару лет находились в постоянном контакте. Она была чрезвычайно конкретна в своих желаниях, и я находил ее инструкции довольно странными. Когда в восемьдесят четвертом году ее убили, я опасался, что причиной этому послужил как раз мой вклад в ее работу. Рафаэль, ее отец, уверял меня в том, что едва ли не все Общество испытывает аналогичное чувство вины – столь великим был масштаб ее личности и влияния.
– Так вы были знакомы и с Рафаэлем Валко? – спросила гостья.
– Мы знакомы и по сей день, – ответил старик.
Вера никак не могла понять, каким образом общественные связи Азова могли оказаться за пределами ее внимания. Она привыкла видеть в нем своего рода гения в изгнании, и все-таки этот человек оказался в самом центре всех важных для ангелологии вопросов.
– Вполне возможно, что во время работы с вами знаменитая исследовательница пыталась дешифровать содержание альбома.
Снова открыв его, Азов принялся перелистывать страницы. Его взгляд остановился на цветах.
– Мне было известно, что Анджела работает над химическим составом. Она не говорила подробностей, только писала, что нужны определенные древние компоненты. Тогда я был молод и только начинал работать в нашей отрасли. Оглядываясь назад, готов заключить, что полезным меня в глазах Анджелы делала готовность участвовать в ее более чем необычных экспериментах.
– Но что вы думаете теперь, когда знаете, почему она испытывала интерес к вам? – спросила Вера.
Старик вынул сложенный листок бумаги, на котором Анджела Валко переписала знаменитый отрывок из Книги Юбилеев.
– На этот пассаж в прошлом обращали так мало внимания, что трудно поверить в то, что он имел большое значение в глазах ученой дамы. Серьезно воспринимал его, пожалуй, лишь я один. Однако та книга относится к числу тех библейских книг, которые отцы-основатели считали каноническими текстами ангелологии. Книга Юбилеев – подобно Книге Еноха – не была включена в состав Библии, хотя рукописи ее имели хождение в среде теологов и оказали воздействие на тексты, ставшие впоследствии Библией. Открытие в Кумране свитков Мертвого моря засвидетельствовало, что Книгу Юбилеев читали и чтили даже после пришествия Христа. По сути дела, она представляет собой перечень праздников и религиозных поминовений, однако в тексте есть важные упоминания, имеющие большое значение для моей работы. В частности, один отрывок, связанный с битвой между людьми и нефилимами.
Света процитировала: «И Ной записал все это в книгу, как мы и наставляли его, все о всяком лекарстве. Так злые духи были лишены возможности вредить сыновьям Ноя».
– Так говорится в Книге Зелий, – проговорил Азов. – Во всяком случае, такое имя для нее изобрели современные ангелологи. Но точное описание содержится в Книге Юбилеев. Там содержатся наблюдения Ноя и его соображения относительно гибели человеческой цивилизации во время Потопа. Перед старцем стояла задача сохранить флору и фауну земли. Он подробно писал о том, как защищать и размножать животных, сажать семена и возделывать всходы. Мы со Светой также нашли намеки на зелье или эликсир, способный обезоруживать нефилимов. Вот почему мы с такой серьезностью воспринимаем этот отрывок из Книги Юбилеев.
– Обезоруживать? – удивилась Вера. – И каким образом зелье может обезоружить их?
– Согласно моему предположению, зелья, упомянутые в Юбилеях, делают нефилимов уязвимыми с человеческой точки зрения. Лишают их ангельских сил. Они становятся подверженными людским болезням и смертности. И умирают так, как умирают люди.
– На мой взгляд, такое зелье более похоже на отраву, чем на лекарство, – заметила Вера.
– Полученная Ноем формула имела божественное происхождение, – сказала Света. – Поэтому логика ее действия непонятна нам.
– И вы всю жизнь изучали этот текст? – проговорила гостья, не сумев скрыть недоверие.
– Конечно, – Азов чуть улыбнулся, – в Книге Юбилеев особой информации не содержится. А вот Книга Зелий – при всех своих целях и предназначениях – является подлинным Святым Граалем для ангелологов.
– Многие ангелологи обратились к данной теме, оставив важную работу, – сказала Света. – Если не контролировать себя, изучая упомянутую в Юбилеях Книгу Зелий, можно совершенно свихнуться. В каком-то смысле поиски формулы Ноя могут оказаться столь же опасными, как и наши враги. Вот почему направление исследований Азова официально не поддерживается академией.
– То есть правда старательно скрывалась, чтобы отвлечь внимание ученых от Книги Юбилеев? – спросила Вера.
– В сущности, да, – ответил старик. – Академия некогда рассылала ученых в крупные библиотеки на поиски писаний Ноя. Она предлагала награды за информацию. Сей факт спровоцировал большое количество вполне убедительных подделок. Рафаэль Валко рассказывал мне, что в свои студенческие годы видел не одну дюжину таких работ в академии, и идеи Общества претерпели от этого великий ущерб. Существует немало подобных подделок. В Средние века существовало множество копий, а следовательно, и подделок, происходивших из женских и мужских монастырей. Посему совет прекратил дальнейшие поиски, и о Книге Юбилеев забыли на века. А потом, в шестнадцатом веке, оккультист Джон Ди заявил, что располагает ее экземпляром. Он всегда считал, что Книга Зелий должна быть написана на енохианском языке, и утверждал, что знание этого языка было даровано ему ангелами. Располагал ли он на самом деле Книгой Зелий или подделал ее, до сих пор остается неясным. Общее мнение склонилось к последнему варианту, хотя дебаты остаются беспредметными, потому что в библиотеке Ди она не обнаружена вообще – ни поддельная, ни подлинная.
– Исследования возобновились в конце девятнадцатого столетия, после того как была обнаружена Книга Еноха, – добавила Света. – Ученые полагали, что если можно реабилитировать Еноха, то существует шанс, что удастся воссоздать Книгу Зелий. Например, посредством пересмотра Юбилеев. Или вдруг нам посчастливится и удастся найти подлинный экземпляр.
– Существует один вопрос, в отношении которого соглашаются все, кто видел Книгу Юбилеев, – проговорил ученый. – Отрывок, который Анджела Валко вставила в альбом, представляет собой самый интересный из всех древних текстов, повествующих о нефилимах. Если человеческие существа подвержены хворям и болезням, умирают, не дожив до ста лет, нефилимы болезням не подвержены. Наши женщины рожают в муках и умирают в родах, в то время как нефилимы размножаются без боли и доживают до пятисот лет. Есть множество преимуществ ангелов над людьми. Книга Зелий была призвана выровнять положение.
– И теперь я привезла вам книгу, которую Анджела Валко считала подлинным откровением, – проговорила Вера. – А скажите, я не ошиблась, истолковав символы, оставленные Распутиным, как принадлежащие к тому же алфавиту, каким сделаны записи на табличках Ноя?
– Вы правы, – улыбнулась Света. – Но каким образом необразованный шарлатан и пьяница Распутин сумел открыть енохианский язык, для меня представляет тайну, находящуюся за пределами понимания. Думаю, можно считать, что его альбом является скопированной Ноевой Книгой Зелий.
– Значит, вы считаете его подлинным? – спросила Вера, ощутив короткий прилив честолюбия.
– Пойдем со мной и вместе ответим на твой вопрос, – проговорил Азов, поманив за собой женщину.
Они миновали винтовую лестницу. От двери вниз по склону острова вилась каменистая тропка, спускавшаяся между двумя холмами. На левом возвышались каменные руины. Римский храм, о каком говорила Света? Глянув с гребня на причал, гостья заметила, что моторки возле него нет. Она окинула взглядом весь простор залива в поисках лодки. Ее нигде не было. Итак, уйти с острова теперь можно только в том случае, если позволят хозяева.
Света подвела их к одноэтажным остаткам некогда более крупного здания. Помещение оказалось невысоким, сквозь узкие прорези в стенах в комнату проникали косые лучи неяркого света. Возле одной из стен лежало впечатляющее количество воздушных баллонов, водолазных костюмов, фонарей и ласт. На полу валялся матрас, на котором находилось аккуратно сложенное шерстяное одеяло; неподалеку обнаружились электроплитка и миниатюрный холодильник – доказательство того, что Азов проводит здесь дни и ночи. Со стен тонкой пылью осыпалась известка, делавшая пол немного скользким. Помещение напоминало руины, проводка была примитивной, поэтому здание подходило только для аскета.
– К югу отсюда находится большой центр подводного плавания, – пояснил Азов, делая жест в сторону воздушных баллонов. – А вот это мое личное оборудование. Если хочется самостоятельно спуститься под воду, я беру лодку, свое снаряжение и провожу время в затерянном мире. К сожалению, не могу посещать древнее поселение слишком часто – нам приходится высаживаться с лодки в тысяче метров от берега Факи. Однако даже простое погружение расслабляет неимоверно. – Азов вздохнул. – Увы, нырять под воду мне удается нечасто… Пойдем, покажу тебе мою коллекцию.
Он провел их по узкому коридору в холодную комнату, лишенную окон. Света зажгла спичку и по очереди поднесла ее к нескольким конусообразным свечам в медных подсвечниках, стоявших на прямоугольном деревянном столе, на поверхности которого были разложены ножи, чередовавшиеся со стеклянными фиалами. Вскоре теплый свет прогнал из комнаты полумрак. Пространство у стены от пола до потолка занимал сложный металлический шкаф с уймой мелких ящичков.
– Мой классификатор, – проговорил старик.
– Что вы классифицируете? – спросила Вера, гадая, что можно упрятать в столь мелкие ящички.
– Здесь находится наше собрание семян, – ответил ученый. – Мы обнаружили почти две тысячи видов.
Подойдя к шкафу, он выдвинул ящик и достал мешочек, содержимое коего оказалось похожим на крохотные белые жемчужины.
– Древний, забытый теперь овощ, – пояснил он, потом достал из ящичка еще один мешочек. – А это семена пиона, совершенно не похожего на те, что существуют сейчас. Пятнадцать лет назад я вырастил один из них – цветок был величиной с мою голову… Бледно-сиреневые лепестки с желтыми прожилками, невероятная красота.
– Но, конечно, подобные семена не смогли бы выжить, если б лежали в подводном поселении, – заметила Вера. – Лишенная кислорода вода вредна им. Вы не могли найти их вместе с табличками.
Азов ответил:
– Семена не были найдены в поселении. Мы обнаружили их на суше, в сухом и холодном подземелье… В хранилище, по всей видимости построенном для них Ноем, но много позже использованном фракийцами в качестве погребального кургана. Среди табличек оказалась найдена схема размещения хранилищ. После того как поднялась вода и Ною пришлось покинуть первое поселение, он перебрался на север Греции, в ту часть, которая впоследствии получила название Фракии. К тому времени его сыновья начали переселение, основывая новые цивилизации, a отец сделался дряхлым старцем, приближавшимся к своему тысячному году. Он освятил земли, по каким проходил. Многие столетия после его смерти священники, монахи и святые люди следовали стопами старца, дабы помолиться и очистить себя от греха. Наш остров был отправной точкой подобных паломничеств. Тела усопших святых переправляли на наш берег и укладывали в здешнюю землю на вечный покой. Более того, сам Предтеча Господня, Иоанн Креститель, был погребен здесь. Его обезглавленное тело покоится в монастыре.
– Хранение семян стало нашей главной задачей, – проговорила Света, указывая рукой на каталожный ящик. – Теперь Азов может продолжать работу, не опасаясь вторжения… И есть над чем поработать: многие из семян до сих пор остаются неидентифицированными.
– И вы попытались прорастить всю свою коллекцию? – спросила Вера, горя почти детским желанием увидеть столь экзотический сад.
– Некоторые проращивали, – ответил Азов. – Семян мало. Я слежу за их сохранностью, слежу за тем, чтобы они не попали под прямой свет и не подмокли; а также отпугиваю потенциальных расхитителей – только и всего. Многие из нас являются хранителями чего-нибудь. Наше дело – стоять на страже у ворот и прогонять нефилимов и прочих злоумышленников. Я и представить себе не могу, как можно непреднамеренно уничтожить одно из семян или, хуже того, по неведению отдать врагу. Одно дело найти их и хранить, другое – выращивать.
– Невероятно, – заметила Вера. – И вам, очевидно, удалось создать работоспособную систему, позволяющую классифицировать их… Но неужели семена могут сохранять всхожесть по прошествии более чем пяти тысяч лет?
– Не столь уж и долгий срок с геологической точки зрения, – возразил Азов. – После черноморского потопа прошло всего семь тысяч лет. В любой истории палеоботаники можно прочесть, что доисторическая растительная жизнь процветала на суше сотни миллионов лет и что семена растений чрезвычайно жизнестойки. Воздух, каким мы дышим, – его кислород создан листьями растений. Многие виды динозавров питались исключительно флорой, и потому мы должны сделать следующий вывод: бо́льшая часть планеты в то время была покрыта растительностью. Найденные семена представляют собой лишь крохотную долю допотопной флоры, к нашему времени исчезнувшей. Чудесно уже то, что семена сохранились. А если вспомнить о количестве вымерших растений, вы увидите, какое они составляют исключение. Уцелели только самые стойкие, способные в наибольшей степени противостоять стихиям.
Следом за учеными гостья вошла в новую тесную комнату. Лаборатория Азова представляла собой синтез современного оборудования и старомодного ангелологического исследовательского центра. Старинный компьютер возвышался среди растений на покрытом стеклянным листом столе, мягко посвечивая экраном на бронзовые весы. Статуэтку Меркурия окружал набор посуды, покрытый бархатом диван был заставлен стопками бумаг, над ним по всей стене тянулась книжная полка. Вера сразу же отметила энциклопедии растений, химические справочники, французский, немецкий, греческий, латинский и арабский словари, собрание трудов Диоскорида[19]. Впечатление, какое она получила, еще входя в комнату, укрепилось: перед ней находилось пристанище трудоголика первой степени.
Словно бы вспомнив про предстоящую работу, Азов произнес:
– Вера, достань альбом. Света, ты взяла список семян?
Вера передала альбом помощнице ученого. Она старательно наблюдала за ее реакцией, словно бы выражение на лице лингвиста могло рассказать о смысле енохианских символов, написанных на каждой странице.
– Вы понимаете текст? – спросила гостья.
– В целом понимаю, – ответила та. – Вокруг этих засушенных цветов записаны ингредиенты и пропорции, различные по числу и доле.