«На-ка, выкуси!»
– Отвали! – небрежно бросила Настя.
Она даже не замедлила шага.
– Я вижу, вы расстроены. Ведь расстроены? Да?
Тип в очках продолжал ее доставать.
«Вот зануда!»
– Слушай, ты!..
Настя остановилась и посмотрела на него уничтожающим взглядом. Но тот нисколько не смутился.
– Слушаю! – как ни в чем не бывало откликнулся он.
– Ну, чего ты ко мне пристал? – возмутилась она.
– А ты мне нравишься, – он перешел на «ты». – Как фотомодель. Может, я хочу сделать из тебя звезду.
– Ты? Звезду?.. Слушай, с какой горы ты свалился?
– С той, откуда берутся фотографы. Я, между прочим, первоклассный фотограф.
Возможно, он не врал.
– Ну и что?
– Я делаю фото таких вот красавиц, как ты. Если снимки получаются, их охотно берут журналы, монету отстегивают. Не зазря же работать. А из тебя выйдет толк. Глядишь, и на западные журналы выскочим.
– На «Плейбой» или на «Пентхаус»? – усмехнулась Настя.
– А что, я и с обнаженной натурой работаю. А эротика, она хорошие деньги приносит.
Ну, ничем его, заразу, не смутишь.
– А вот я обнаженной натурой не работаю. Так что, мальчик, поищи себе другую ляльку.
– А в купальнике? В купальнике будешь сниматься?
– Ну, это еще куда ни шло.
– Тогда по рукам?
– По рукам? Ты что, думаешь, я согласилась?
– А почему бы и нет? Ведь я тебе. Э-э...
– Настя.
– ...тебе, Настя, буду платить.
– И сколько?
– По пять баксов за снимок. Немного, конечно. Но и не так чтобы уж очень мало.
– А ты что, «зеленью» расплачиваешься?
– Да, запросто.
– Ладно, уговорил. Только учти, догола я раздеваться не буду. И не надейся. Ты меня понял?
– Понял.
Саша Самур – так представился молодой фотограф – жил в двухкомнатной квартире. Не в самом центре, но и не на окраине города. Одна комната полностью отведена под студию. Шикарная двуспальная кровать, застеленная дорогим пледом. Тяжелые шторы на окнах. Уют, интим. Ослепительный свет юпитеров. Уж не порнуху ли здесь снимают, шевельнулась в голове у Насти мысль.
Она насторожилась, мысленно обругала себя. Как же она могла позволить уговорить себя, как оказалась в этой норе?
Настя внимательно посмотрела на Сашу. Невысокий, худощавый. Вряд ли в его руках таится большая сила. С таким, если что, проблем не будет. А если еще кто нагрянет?
– Да ты не бойся! Никто тебя не обидит. – Он заметил ее волнение, понял причину.
Деловито взял ее за руку и вывел на середину комнаты.
– А я и не боюсь. – Она сделала удивленный вид. – С чего ты это взял?
– Ну что, начнем?
Он не обратил на ее слова ну никакого внимания.
– Начнем.
– Купальник с собой?
– Да нет, я же не знала, что так получится.
– Как же ты, интересно, собиралась в фотоагентство?.. Ну да ладно, что-нибудь придумаем. Может, покажешься в нижнем белье? Кружевные трусики, бюстгальтер.
– Или лучше совсем без них?.. Короче, друг любезный, тащи купальник. У тебя есть, я знаю.
Она угадала. Купальник, мини-бикини, у него нашелся. И даже как будто совсем новый.
Саша не прочь был бы посмотреть, как раздевается Настя. Глазами художника, мол. Но Настя бесцеремонно выставила его вон из комнаты. Неприлично мужчине смотреть, как оголяется женщина, пусть она и фотомодель.
Фотомодель. Есть какая-то недоговоренность в этом слове. Кое-кто всерьез считает, что оно соответствует словам «куртизанка», «шлюха». Но нет, она не даст повода считать себя таковой.
Работа началась.
– А из тебя, Настя, выйдет толк, – уверенно сказал Саша, нацеливаясь на нее объективом.
Она стояла к нему вполоборота. Одним коленом оперлась о кровать. На губах чарующая улыбка. Волосы распущены. Руки закинуты за шею. Она великолепна.
– Так, а теперь сюда, – он указал на кресло.
Настя послушно отошла чуть в сторону.
Примерно через час Саша отложил фотоаппарат в сторону.
– Я уже прикинул. Из всего, что я нащелкал, выйдет шесть классных снимков. Все остальное в мусор. Увы, в неоплачиваемый мусор. Итого с меня тридцатник.
– Я одеваюсь.
Настя потянулась за одеждой.
– А может, лучше совсем разденешься? – Он сделал глотательное движение.
– И что дальше?
– А дальше туда, – он кивнул на постель. – Сделаем еще пару-тройку снимков. За каждый плачу по двадцать баксов. Идет?
Он взглядом снимал с нее бикини.
– И как же мне ложиться? Раздвинуть ноги или сдвинуть? – Она, казалось, говорила серьезно.
– Раздвинуть.
– Тогда выйдет порно. А я ведь даже с эротикой связываться не хочу.
– А что, если без камеры? – Саша тяжело задышал. – Что, если только ты да я?..
Кончилось тем, что она решительно потребовала у него свои тридцать долларов и ушла, хлопнув дверью.
Она не ложится в постель с кем попало. Теперь ему это будет известно.
* * *Ворон сидел на заднем сиденье своего джипа, его взгляд был прикован к фото на обложке «Калинки», дешевого бульварного издания.
Составители этого листка явно не утруждали себя качественной полиграфией. Зато гонялись за «жареными» фактами – этого добра хватало. Обнаженные женщины, этим издание изобиловало.
Вот и сейчас с обложки газеты на Ворона смотрела волоокая красавица, снятая на всю длину своего великолепного тела. Она была совершенно без одежды.
Снимок, откровенно говоря, дрянь. Изображение местами смазанное, расплывчатое. Особенно на линии бедер и груди. Но лицо, глаза красавицы, волшебную силу их очарования не могли затушевать никакие погрешности. Женщина с обложки излучала мощную волну сексуальной энергии. Она будоражила кровь, щекотала нервы, пробуждала желание.
Все бы ничего, да только на снимке Ворон видел не какую-то там красавицу, а Настю. Ту, встречи с которой он так долго ждал. Ту, которую он хотел видеть своей женщиной.
Он перевернул страничку. И снова увидел ее.
В замысловатых, но не вызывающих позах она возлежала на роскошном ложе, восседала на спинке кресла. И везде она обнажена. И везде изображение недостаточно четкое. Но красота и сила ее очарования поражают воображение. Секс-чудо, других слов нет.
После убийства ее мужа он, Ворон, залег на дно. Отправился отдыхать на Канары. Вернулся в Россию, в Москву, когда страсти вокруг его персоны улеглись.
И вот он дома. Но что же он первым делом видит? Обнаженную Настю! И где? Да на страницах паршивенькой газетенки! И это спустя всего несколько месяцев после гибели ее любимого мужа.
А ведь каким ангелочком казалась она тогда, в его загородной «резиденции», когда была его пленницей. Ни малейшего намека на вульгарность, ни шагу навстречу разврату. И вроде ничуть не притворялась. Как ему хотелось тогда взять ее не силой рук, а силой своего обаяния. Не получилось, не вышло.
Но сейчас ангелом ее уже не назовешь. Теперь она запросто позволяет выставлять свою наготу напоказ. Но что интересно – ее улыбка по-прежнему осталась застенчивой. Она и обнаженная почему-то выглядит невинной.
Только факт остается фактом. Те, кто выставляет свое тело на всеобщее обозрение, долго не ломаются. Таких легко затащить в постель.
Скоро, очень скоро Настя станет его женщиной!
Ворон ощутил, как загорелась кровь, затвердела плоть.
Все, он забрасывает все свои дела. Сегодня же доберется до этой сучки! И...
И только пусть попробует строить из себя недотрогу!
* * *Настя не могла поверить своим глазам. На этих снимках она должна быть в купальнике. Но его почему-то нет. Что за наваждение?
Все ясно, этот пройдоха-фотограф умудрился раздеть ее догола. Наверняка прибегнул к какой-то хитрости. Свинья!
Настя в сердцах бросила газету на столик.
– Для меня это полная неожиданность.
Ворон посмотрел на нее удивленно.
– Неожиданность?
Они сидели в небольшом уютном ресторанчике.
Он без труда нашел ее. И она согласилась с ним встретиться.
– Мне нужны были деньги. Но я позировала в бикини. Только купальник куда-то исчез. Ох и сволочь же этот фотограф.
– То есть тебя, дорогая, попросту оставили с носом.
Ворон нахмурился.
– Вот именно. Только, спешу заметить, я тебе, друг ты мой, никакая не дорогая.
Она была настроена агрессивно.
Теперь Ворон смотрел на нее другими глазами. А только что его взгляд был откровенным. Он видел в ней легкодоступную женщину. Но нет, это не так.
Он испугался, что обидел ее.
– Но я хотел бы иметь право так тебя называть.
– Все зависит от тебя.
Ворон как мужчина нравился ей. Красивый, сексуальный. Но он преступник. Опасен, непредсказуем.
Преступник, но в чем-то и благороден. Ведь как-никак он выпустил ее из своего плена, не изнасиловал, не убил.
Жаль только, это не принесло ей счастья. Она вернулась к мужу, но тот уже приказал долго жить.
Эх, Вадим, Вадим, кто же все-таки повинен в твоей смерти?
Эх, Вадим, Вадим, кто же все-таки повинен в твоей смерти?
* * *Саша Самур шел по Арбату. Шел и ликовал.
Как ловко он обвел вокруг пальца эту строптивую красотку! Надо же, целку из себя строила!
Несколько бесхитростных профессиональных приемов, и мини-бикини с фотографий тю-тю! Радуйтесь, люди добрые! Саша Самур старался для вас!
Но старался он не бескорыстно. Полностью раздетая, Настя принесла ему деловой успех. Газета с ее фото на обложке разошлась в считанные часы. И, как следствие, он получил заказ, ему посулили щедрый гонорар. И за уже сделанное неплохо отстегнули.
Чего только не сделаешь, чтобы заработать!
Он найдет себе новую красотку. Будет работать с ней, опять получать хорошие деньги. Только, наверное, будет это уже не совсем то. Если бы снова взяться за Настю!
Ее сексуальный магнетизм, природное обаяние творят с мужиками чудеса. Они готовы таращиться на нее часами. Будут отваливать за журналы с ее фотографиями хорошие деньги. С ней он сделал бы карьеру, пробил путь к самым верхам столичной богемы.
Но как теперь подступиться к Насте? Ведь она не подпустит его к себе и близко. Не простит того, что он сделал. И церемониться с ним не будет.
Погруженный в эти мысли, Саша не заметил, как свернул с главной на боковую улицу. И тут же чьи-то крепкие руки втащили его в темную подворотню.
Со всех сторон его обступили бритоголовые крепыши. Они без слов начали срывать с него одежду.
– Что вы делаете? – завопил бедняга.
Ответом ему послужила увесистая затрещина.
Через несколько минут его, совершенно голого, втолкнули в подъехавший джип. Машина рванула с места в карьер и куда-то понеслась.
Остановилась она напротив Дворца моды, перед входом в который собралась вся столичная богема.
К этому времени Саше заломили за спину руки и стянули их наручниками.
– Смотри! – толкнул его в плечо крепыш с переднего сиденья.
Саша посмотрел. В руках у похитителя была винтовка с оптическим прицелом.
Щелкнул затвор. Саша похолодел, лоб покрылся испариной.
– Пойдешь туда, – ему указали на здание дворца. – До входа и обратно. Попробуешь свернуть в сторону или удрать, получишь пулю. Усек?
Самур испуганно кивнул.
Да, похоже, с ним нисколько не шутили. Ребята попались серьезные. Ну, да ладно, как-нибудь переживем!
Он шел через расступавшуюся перед ним толпу весь красный от стыда. Стесненный в движениях, он даже не мог прикрыть срамные места руками. Со всех сторон до него доносились недоумевающие возгласы и ехидные хихиканья. Его обжигали издевательские взгляды. Мало кто смотрел на него с состраданием.
– Самур, ты что, рехнулся? – послышался чей-то знакомый голос.
Какой ужас! Свидетелями его позора стали и его знакомые.
На голос он не обернулся. Не поднимая глаз, дошел до входа во дворец и под улюлюканье толпы стал возвращаться к машине.
Он не понимал, почему его так унижают. Но хотел бы знать, в чем и перед кем провинился. И он узнает это. Узнает, как только доберется до этого хренова джипа, с распахнутой – наверное, для него – задней дверцей. Он попросит, и ему дадут ответ.
Только бы скорее добраться до машины. Сил больше нет терпеть на себе людские взгляды. Только бы не уехали его похитители, только бы не оставили на потеху толпе. Куда ему тогда деваться?
Едва он об этом подумал, как из джипа высунулась чья-то рука и швырнула ему в лицо сложенную газету. Она не больно ударила его и упала на асфальт обложкой кверху. И тут же перед самым его носом захлопнулась дверца, автомобиль тронулся с места и умчался вдаль.
Саша проводил машину совершенно безумным взглядом.
Так перед кем он все-таки провинился? Кто выставил его на потеху толпе?
И тут его взгляд упал на газету.
Он увидел обнаженную Настю. Раздетую не кем-то, а лично им. О, дьявол! Так вот, значит, за что наказание.
Саша со стоном опустился на колени, низко нагнул голову. На обозрение любопытным остался только худой его зад. Голова коснулась земли.
И тут послышался скрип тормозов. Возле него остановился милицейский «луноход».
* * *– Хватит, не хочу, – невольно поморщилась Настя, глядя в телевизор, где мельтешило изображение голого Саши Самура.
– Что, не нравится глядеть на голых мужиков? – усмехнулся Ворон.
Он хотел выглядеть в ее глазах героем.
– Не люблю, – поморщилась Настя.
Она впервые посмотрела на него с признательностью.
Нет, она не стремилась наказать Самура за его обман. Она уже не злилась на него. Не понравился ей и спектакль, разыгранный Вороном. Но он отомстил за нее, наказал проходимца. Можно сказать, он на деле доказал свое к ней отношение.
– Тебя никто больше не посмеет обидеть. Я хочу заботиться о тебе. Ты мне очень дорога, – сказал он, едва потух экран «Панасоника».
Ну, чем не признание в любви?
И она, наверное, должна ответить ему тем же. Он заступился за нее. И она должна отблагодарить его за это.
Но она промолчала.
Она не любит Ворона, это ясно как божий день. Он, конечно, интересный мужчина. В его обществе она чувствует приятное волнение крови. Его завораживающий голос расслабляет, вызывает страстное томление. Ее не отвращает мысль разделить с ним постель. И, возможно, когда-нибудь она на это пойдет.
Но Настя никогда не полюбит его. Никогда! Любовь умерла в ней вместе с Вадимом.
Вадим... А ведь Ворон был его врагом. Ворон – бандит. Так почему ее так тянет к нему?
– Ты ничего мне не скажешь? – Видно, его беспокоила затянувшаяся пауза.
– Думаю, – тихо ответила она.
Они находились в так называемой комнате отдыха в его офисе. Богатый интерьер, комфорт, покой, сладкое вино. Здесь так хорошо. И никакой тревоги на душе.
– О чем?
– О нас с тобой. Я не люблю тебя.
Она без смущения заглянула ему в глаза.
А чего это ей, интересно, смущаться? Она что, из института благородных девиц?
– Но...
– Только молчи. – Она потянулась к нему и приложила палец к его губам. – Мы с тобой отлично знаем: все слова о любви – это пустая болтовня. Не к чему нам толочь воду в ступе. Или я не права?
– Наверное, права.
Он и сам не знал, любит ли он Настю.
Он ее страстно желает, это да. Желает до боли в них, ну да, в этих самых. За нее готов убить кого угодно. И это верно. Но скорее всего это не любовь, а просто инстинкт. Инстинкт самца и собственника.
Ведь к Насте он уже стал относиться как к своей собственности. Она должна принадлежать ему и только ему. Никто не смеет прикоснуться к ней, кроме него. И он будет беречь ее, ласкать, лелеять. Если она сентиментальна, он готов услаждать ее слух песнями о любви. У него богатый донжуанский опыт, ему не привыкать.
Но Настя мыслит трезво. Что ж, тем лучше. Она права, говорить в наше время о любви – все равно что воду в ступе толочь.
– Сергей, я вижу, ты относишься ко мне серьезно. – Она обратилась к нему по имени. – Ты не считаешь меня шлюхой?
– Ну что ты.
Он не лгал. Для него она самая желанная на всем свете женщина. Он хочет трахать ее!
Ворон довольно улыбнулся и нежно взял Настю за руку.
– Ты останешься со мной?
Она хорошо понимала, что это значит.
У него есть жена, ребенок. Он говорил ей об этом. И, похоже, он дорожит семьей.
Но и без других женщин обойтись не может. Не однолюб он, вот и весь сказ. Ему нужна любовница, и не одна постоянная, а каждый раз новая. И он их всегда имел.
– Хочешь, чтобы я стала твоей любовницей? – уточнила она, скорее утверждая, чем спрашивая.
– Хочу. Ты не пожалеешь. Ты будешь купаться в роскоши.
Он будет содержать ее. Что ж, это неплохо. Ведь материальный достаток не самая последняя вещь в этом мире. Но только из-за денег она ни с кем жить не будет!
Ворон нравится ей как мужчина. Вот что решает все.
– Обещай мне, что я буду у тебя единственной.
– Ты будешь у меня единственной, – победно улыбнулся он.
Для таких, как Ворон, любовница – это еще и дань моде. Особенно если она красавица и фотомодель. Он будет появляться с ней перед своими друзьями. Выставлять ее напоказ, как свой «шестисотый» «Мерседес», часы от Картье, тяжелую золотую цепь на шее. Смотрите, завидуйте! Она станет чем-то вроде дорогостоящей вещи.
– Я остаюсь с тобой, – чуть слышно прошептала она, ощутив на себе жар его губ.
Она принадлежит ему. Пусть не душой, но телом. Она так решила и не будет ничего менять.
* * *Снимки в «Калинке» не сделали Настю знаменитой фотомоделью.
Но они могли стать началом, успешным стартом в ее карьере. Сила ее сексуальной энергии, ее чувственность, чарующий взгляд – все это знатоки из модных журналов оценили в полной мере.
Нет, контракты как из рога изобилия не посыпались. Но кое-что появилось.
Ее прекрасное лицо украсило обложки сразу двух столичных журналов. Вышел рекламный плакат с ее изображением. В обнаженном виде она сниматься не соглашалась. Сама не хотела, да и Ворон был против. Поэтому пришлось отказаться от довольно выгодного предложения из русскоязычного издания «Плейбоя».