– А почему книга заламинирована?
– Сам удивился. Наверное, такие новшества.
– Послушайте, Никита, – мило заулыбалась Катка, – а сколько стоит книга?
– Шестьсот рублей.
– Сколько?
– Вы не ослышались.
– Похоже, автор действительно раскрыла секрет вечной молодости, в противном случае пылиться бы книженции на полке до скончания века.
– Говорят, стотысячный тираж раскупили меньше чем за месяц.
– Невероятно.
– И тем не менее факт остается фактом.
– Никита, продайте мне книгу, умоляю! Я даже готова заплатить на сто рублей больше.
– Не могу.
– Даю двести сверху.
– Не просите.
– Тысячу!
– Да поймите вы, я бы вам ее бесплатно отдал, но теща… страшный человек. Заставила меня с работы отпроситься, совещание перенести. Да за любой маломальский способ омолодиться она земной щар перевернет. Ваша свекровь с ней и рядом не лежала. Ну, например, способна ваша фурия по четыре часа заниматься прической?
– А ваша способна переколотить в квартире всю посуду только потому, что сломала ноготь?
– Еще как способна. Слабо вашей мамаше отправиться в ночной клуб и до утра отплясывать с подвыпившей молодежью, потом устроить скандал, загреметь в ментовку и в конечном итоге развести зятька на приличный штраф?
– Удивили. Зато вашей молодке не придет в голову переться в мини-юбке на кастинг Снегурочек.
– Оба-на, это что-то новенькое.
– Для кого как. А для нашей семьи почти норма.
– Она вас бьет? – понизив голос, спросил Никита.
– Розалия Станиславовна? Типун вам на язык.
– То-то, а меня бьет.
– Теща?
– Она самая. Видите шрам над правой бровью? Ее работа. На дне рождения угораздило меня озвучить истинный возраст ведьмы. Результат, как говорится, на лице.
– Чем она вас?
– Салатницей.
Катка поежилась.
– Да, действительно, вам книга нужнее. Ладно, – махнула она рукой, – двум смертям не бывать, а одной не миновать.
– Погодите. Я, кажется, нашел выход из положения.
– Какой? Разорвать творение Сидоровой на две части?
– Идем…
На улице Никита осмотрелся.
– Вон почта, направляемся туда.
– Можете объяснить, что я забыла на почте?
– У них есть ксерокс.
– И?..
– Отксерим книгу – и каждый останется жив-здоров.
Катарина присвистнула.
– Гениально! Никита, вы чудо!
Через пять минут, договорившись с милой дамой об аренде ксерокса, Никита начал вызволять книгу из целлофанового плена.
– Ну, блин, придумали. Лишняя морока, честное слово.
Пожилая работница почты принесла бумагу и охнула.
– Вы с этим талмудом целый час промаетесь, а мы через сорок минут закрываемся!
– Успеем, – пробасил Никита.
Катка открыла кошелек.
– Сколько я вам должна?
– Так… – Тетка деловито нахмурила брови. – Количество листов в книге назовите.
– Четыреста сорок.
– Ксерить с двух сторон будете?
Никита вопросительно посмотрел на Копейкину.
– С одной, – выпалила та.
– Угу, значится, посчитаем… Две книжные страницы поместятся на одном листе.
– Двести двадцать.
– Умножаем на пять рублей, итого с вас тысяча сто.
– Не слабо. – Катарина протянула купюры. – Но ради собственного спокойствия я готова заплатить в два раза больше, лишь бы свекрища осталась довольна.
– Как в два раза? У вас еще одна книга есть?
– Нет, нет, слава богу, единственный экземпляр.
Никита подошел к ксероксу, как вдруг на пол спикировала золотистая карточка, сильно смахивающая на визитку.
Катка нагнулась.
– Она упала из книги.
– Закладка, что ли?
На плотной карточке размером пять на десять сантиметров была изображена ядовито-зеленая пальмовая ветка.
– В урну ее, – возвестил Никита. – Времени мало.
Проигнорировав приклеенный к внутренней стороне обложки купон, он нажал на черную кнопку. Ксерокс заработал.
Уложились, что называется, тютелька в тютельку.
В «Фиат» Катка садилась с чувством выполненного долга. Двести двадцать листов бестселлера покоились на переднем сиденье, дожидаясь, когда Розалия начнет с жадностью вычитывать рецепт вечной молодости…
Не успела Копейкина зайти в прихожую, как из гостиной выбежал сонный Парамаунт. Приветствуя хозяйку, перс настойчиво терся о ноги, требуя немедленной порции ласки.
– Подожди, дружочек, сначала порадуем Розалию.
Свекровь принимала ванну. Наталья с Галкой смотрели телевизор.
– Ну ты и путешественница, – прогудела Клюева, не отрываясь от экрана. – Целый день мотаешься, как только голова не раскалывается.
– А вы, я смотрю, развлекаетесь на полную катушку.
– Ага, как же, – засопела Натка, – даст нам Розалия поразвлечься. Весь вечер нервы выматывала в ожидании книги. Кстати, ты ее купила?
– А то!
– Воистину! – Натали перекрестилась.
Покончив с банными процедурами, Розалия примчалась в гостиную с вытаращенными от возбуждения глазами.
– Купила? Ну, не молчи!
– Шедевр Анны Сидоровой ждет вас в лучшем виде в спальне на журнальном столике.
Свекровь расцвела.
– Иди, я тебя поцелую. Моя ты деточка… Чмок, чмок…
– Вы меня смущаете.
– Ути-пути, ангел мой. Обожаю.
Напевая под нос веселый мотивчик, Розалия потопала к себе, объявив:
– Ко мне не заходить. Я занята.
– Хорошо, хорошо. – Наташка отправила в рот черносливину, с интересом наблюдая за действом на экране.
Катка собиралась уже сесть в кресло, когда в квартире раздался нечеловеческий вой.
– Кто это? – Галка вздрогнула.
– Никак соседи тигра завели, – пискнула Наталья.
– Катарина! Катарина! – выла свекровь. – Иди сюда, стерва! Я тебя убивать буду!
Все понеслись в спальню свекрухи.
Сидя на полу, Розалия в клочья рвала отксеренные листы и на чем свет проклинала невестку:
– Гадина! Ката, какая же ты гадина! Тупорылая обезьяна! Кретинка в стадии дебилизма! Олигофренка!
– Розалия Станиславовна, вы в порядке? – Клюева тронула свекровь за плечо.
– Пошла прочь, жирдяйка. А ты, – свекрища вскочила на ноги и подбежала к перепуганной до смерти Копейкиной, – немедленно отвечай, где моя книга?
– Так вот же, вы ее рвете.
– Это не книга, черт тебя дери!
– Я ее отксерила.
– Отксерила?! Я сейчас тебя отксерю, я тебя так отксерю… разорву на тысячу кусков!
– Да в чем дело?
Размахивая кулаками, Розалия Станиславовна рухнула на кровать.
– Ты еще спрашиваешь? Остался один экземпляр, я возлагала на него такие надежды, такие планы…
– Не понимаю.
– Книгу написала Анна Сидорова! Тебе что-нибудь говорит это имя?
– Нет.
– Мне говорит, – несмело подала голос Натка.
– И что же оно тебе говорит?
– Анна Сидорова – писательница.
– У-у-у-у-у… Ненавижу! Неандерталки! Никчемные деревенщины! Сидорова владеет самым дорогим салоном красоты в городе. Она написала книгу, в которой…
– Открыла рецепт вечной молодости. Я в курсе.
– Да пошел твой рецепт вместе с книгой! Мне нужна была карточка, я чувствовала, что она достанется мне. Чувствовала! А ты все испохабила.
Катка вдавила голову в плечи.
– Кхм… к-карточка? К-к-ка-кая карточка?
– Золотистая. Анна написала книгу, ее издали стотысячным тиражом.
– Ну.
– И всего в трех экземплярах имелись карточки: белая, серебристая и золотистая. Тот покупатель, которому посчастливится найти белую, получит какую-то хрень, обладатель серебристой тоже не особо прибарахлится, а вот золотистая означает… Она дарит целый месяц любых бесплатных процедур в салоне Сидоровой. Понимаешь, дурья ты башка? Месяц!
– Вы и так ходите в лучшие салоны столицы.
– Замолчи! У Аньки суперсалон! Там один маникюр сто пятьдесят баксов стоит. Престиж! Шик! Гламур, мать его так!
– Розалия Станиславовна, я вас заверяю, никакой карточки в книге не было. Успокойтесь.
Катка на мгновение представила лицо тещи Никиты, и ей сделалось не по себе. Наверняка мамаша его супруги отправила зятя за нетленкой по той же причине, что и Розалия. Бедный блондинчик, не хотела бы она оказаться на его месте. Впрочем, в настоящий момент ей и на своем несладко приходится.
– Почему вы раньше не сказали мне о секрете книги?
– Узнала только сегодня. Слушай, ты не врешь? Карточки действительно не было? Ты хорошо смотрела? Поклянись.
– Даю вам честное слово, что я, Катарина Копейкина, в глаза не видела золотистую карточку с изображением зеленой пальмовой ветки. Ой…
– Откуда ты узнала, что там пальмовая ветвь?
– Я… догадалась. А там действительно изображена ветка, да? Хи-хи… Надо же… Хи-хи-хи… Как я проинтуичила…
Розалия встала.
– Ката, беги в ванную, – только и успела крикнуть Наташка.
Замок щелкнул вовремя – Копейкина в безопасности. Под оглушительные визги свекрови, которые каждые десять секунд сменялись отборными ругательствами вплоть до матерных, Катка обмотала голову полотенцем и заткнула уши.
Крики прекратились, когда сосед снизу, пенсионер Павел Петрович, пригрозил вызвать милицию, если Розалия не соизволит утихомириться.
Выйти из ванной Катарина осмелилась лишь глубокой ночью. В спальню юркнула без четверти два. Перед глазами стояла золотистая карточка, которую она во время ксерокопирования книги комкала в руках, а в конечном итоге в непотребном виде отправила в урну.
Суматошный выдался денек, а главное – веселенький.
* * *Довольно неприятные ощущения испытываешь, когда становишься невольным свидетелем выяснения семейных отношений. Кто-то верно подметил: муж и жена – одна сатана. Встревать в перепалку ссорящихся супругов не следует до тех пор, пока один из них не пустит в ход кулаки.
Не успела Катарина выйти из лифта, как к ней подлетела миниатюрная шатенка и с криками о помощи спряталась за Копейкиной, словно та была не хрупкой особой, а дюжим богатырем.
Из распахнутой настежь двери квартиры Большовых гремела музыка. Накачанный мужик с налитыми злобой глазами приближался к Катке. Вернее, интересовала его совсем не Копейкина, он жаждал поймать супругу – Киру.
– Он нас убьет! – кричала Большова. – Спасите!
– Закрой рот, тварь! Я тебя все равно на куски порву.
– Не смейте бить женщину! – взвизгнула Катка, вытянув вперед руку.
– Ты кто такая, чтобы мне указывать? Пошла прочь!
– Я не сдвинусь с места. Имейте совесть, она же женщина!
– Кто? Кирка? Ну ты и сказанула. Да какая, к чертям собачьим, она женщина? Проститутка редкостная, вот она кто!
– Валерка, зайди в квартиру, умоляю, – пищала Большова. – Не позорься, одумайся, уходи.
– Сначала научу тебя мужа уважать.
Оттолкнув Катку в сторону, Валерий схватил жену за руку и, замахнувшись, со всего размаху влепил ей пощечину.
Кира взвыла. Надо заметить, на ее симпатичном личике еще до удара супруга виднелись ссадины и кровоподтеки.
– Получила? – озверевший Большов замахнулся для следующего удара.
– А-а-а… – Катка повисла на его здоровенной руке и что было сил вцепилась зубами в плечо.
Большов начал материться. Он пытался спихнуть с себя явно неадекватную дамочку, но обезумевшая Кира, решив последовать примеру Копейкиной, вонзила зубки в левую руку муженька.
Валерий пустил в ход ноги. В тот самый момент, когда Кира отлетела к стенке и схватилась за живот, на площадке появился высокий мужик в спортивном костюме.
Не говоря ни слова, он нанес Валерию несколько мощных ударов в челюсть. Большов не растерялся. У мужиков начался настоящий бой без правил. Они мутузили друг друга с таким остервенением, что Катка, прижавшись к Кире, боялась даже пикнуть.
– Валера, Олег, прекратите! – Большова размазывала по лицу слезы. – Не надо!
Она попыталась встать, но Катарина вовремя дернула ее за руку.
– Сядь, не подходи, иначе от тебя мокрого места не останется.
– Надо что-то делать, они же поубивают друг друга.
– Я вызову милицию.
– Нет! – оглушил лестничную клетку пронзительный крик Киры. – Только не милицию. Тогда мне точно крышка.
– И что ты предлагаешь?
– Надо позвонить соседям.
Катарина бросилась к первой двери. Мужики тем временем уже переместились в глубь квартиры. Отчетливо слышались емкая брань и звук бьющегося стекла.
На зов выскочила маленькая бабуленция.
– Баба Лина, Володька дома?
– Нету его, с работы еще не пришел. Ой, Кирочка, что с тобой случилось?
– Валерка с Олегом сцепились, их нужно разнять.
– Беги к Сережке на пятый. Он парень крепкий, мож, и подмогет чем.
Перескакивая через две ступеньки, Кира бросилась вниз. Катарина неотступно следовала за Большовой.
Сережка действительно оказался парнем хоть куда. Рост под два метра, вес не менее центнера, шея шире, чем у Катки талия, а руки… Таких ручищ Копейкина не видела с тех пор, как несколько лет назад впервые посмотрела «Кинг-Конга».
Дважды Сергея просить не пришлось. Кивнув, хмурый молодой человек поднялся на два этажа выше. Женщины остались у лифта.
– Сейчас он им наподдаст, – веселилась баба Лина. – Мало не покажется. Он же зверь. В прошлом годе моя Татка на дерево вскарабкалась, а слезть, глупенькая, боялась. А тут Сережка топает, ну я его и попросила Татку снять. Так он чуть дерево пополам не переломал. Во силища-то!
– Баба Лина, вы можете помолчать? – Кира заламывала руки.
– Могу, – насупилась соседка. – Как помощь требуется, так к бабе Лине бежишь, а как про Татку мою послушать, так заткнись, старая карга. Да?
– Я не называла вас каргой, не передергивайте.
– Тогда и не звони мне больше. Будет в следующий раз твой Валерка руки распускать, беги к кому хошь, а ко мне путь забудь. Умерла для тебя баба Лина.
Старуха бросила гневный взгляд на Катку и добавила:
– И ты не смей звонить в дверь. Я тебя вообще не знаю. Понаедут всякие, а пенсионерам ни расслабиться, ни за молоком сходить.
Сергей вышел из квартиры Большовых с едва заметной улыбкой на устах.
– Все, Кирка.
– Как все? Что ты с ними сделал?
– Разнял.
– А почему там тишина?
– Так магнитофон того… каюкнулся.
– Почему Валерка молчит, спрашиваю?
Серега почесал под мышкой.
– Говорить не может, я его на пару сек вырубил.
– А Олег? – спросила Катка.
– Ну и Олежку за компашку.
Серега сплюнул и начал спускаться вниз, бросив через плечо:
– Покедова, соседка. Если чего, забегай, не стесняйся, всегда готов помочь интеллигентным людям.
Засмеявшись, он скрылся.
Кира посмотрела на Катку.
– Пойдемте вместе, одна я боюсь.
Держась за руки, они вошли в прихожую.
– Мамочки, какой бардак!
– А где мужики?
В большой комнате на полу сидел Олег. Валерка тоже постепенно приходил в себя.
– Что со мной? – пробасил Большов.
– Валерик, – Кира бросилась к супругу, – тебя Сережа с пятого этажа вырубил.
– Отойди от меня, шалава.
– Как вы? – Копейкина протянула Олегу бумажный носовой платок.
– Жить буду. – Олег вытер с лица кровь и поднялся на ноги. Прихрамывая, доковылял до двери. – Еще раз на женщину замахнешься, голову оторву, – крикнул он напоследок.
Валерий вскочил. Вытолкав Киру с Каткой на площадку, он процедил:
– Не желаю иметь дело со шлюхой. Вали на все четыре стороны.
– Валера, побойся бога, я…
Входная дверь захлопнулась. Большова разревелась.
– Да ладно слезы лить, кончай наводнение устраивать, – проговорил Олег. – Вот урод!
Дверь напротив открылась, и гордая баба Лина заявила:
– Ну и отделали тебя, Кирка, живого места не оставили. Умыться бы не мешало, да вот только негде. К себе не пущу. Как ты помнишь, мы с тобой в ссоре. Оскорбила меня, назвала змеей подколодной, а теперь…
Олег хлопнул в ладоши и прочеканил:
– Бабка, марш в квартиру! Считаю до трех. Не успеешь исчезнуть, пеняй на себя. Раз…
«Два» Олег сказать не успел. С криком: «Чтоб вам всем за свет переплачивать!» – баба Лина скрылась в своей двушке.
– Кир, старуха права, умыться надо. Айда ко мне.
Большова отмахнулась:
– К тебе не пойду, и так по твоей милости из дому выставили.
– На площадке ночевать будешь?
– Валерка одумается.
– Жди до трехтысячного года. Где Дениска?
– У бабушки.
– Слава богу, одной проблемой меньше.
– Можно узнать, что у вас произошло? – полюбопытствовала Катарина.
– Некоторые козлы излишне ревнивые, – бросил Олег.
– Олег, не надо, Валерий может услышать.
– Да мне по фигу, пусть слышит.
– А мне нет. И вообще тебе лучше уйти.
Вызвав лифт, Олег подмигнул Копейкиной:
– Вот такие у нас делишки, рыжая незнакомка.
Как только лифт начал спускаться вниз, Кира села на ступеньку.
– Встань, – приказала Катарина, – застудишься.
– Может, оно и к лучшему.
– Прекрати. Рассказывай: что стряслось?
Большова дотронулась до синяка на скуле.
– Олег неделю назад взял у меня кассету, сегодня вернул. Мы буквально парой фраз с ним в прихожей перекинулись, и он отчалил. А через десять минут Валерка с работы вернулся. И началось. Принюхался и давай допытываться, почему мужским одеколоном пахнет. Я ему про кассету толкую, а он рукам волю дал.
– И часто у вас случаются подобные выяснения отношений?
– Чаще, чем хотелось бы. Валерка ревнив до безумия. К каждому столбу ревнует, шагу ступить не могу.
– Это уже болезнь.
– Называй как угодно, легче мне не станет.
– А кто такой Дениска, о котором спрашивал Олег?
– Сынишка наш, он сейчас у мамы в Пензе.
– Большой?
– В феврале семь лет будет.
Копейкина вспомнила наконец о своем деле.
– Кира, а я ведь к тебе приехала.
– Да? – удивилась Большова. – А зачем?
– Поговорить об убийстве Полины Виноградовой.
Кира снова грохнулась на ступеньку.
– Час от часу не легче. Ты кто такая?
– Здесь не самое подходящее место для бесед.
– Другого нет.
Дверь Большовых вновь открылась, и Валерка швырнул на площадку шубу, сапоги и сумочку жены.