Завещание английской тетушки - Мила Серебрякова 14 стр.


Виктория Яновна стала гладить руку крестницы.

– Девочка моя, с тобой все будет хорошо… Обещаю тебе, крестница…

Леонтий безучастно смотрел на сестру.

– Недавно ей сделали укол.

– А что она говорит? – спросила Катка, в упор глядя на Виноградова.

– В смысле? – Леонтий покосился на Викторию Яновну. – Разве вы не знаете?

– Не знаю что?

– Ой, я же самого главного вам не сказала, – встрепенулась крестная. – Лианочка ничего не помнит.

– Как не помнит?

– Она потеряла память. Врачи говорят, что при подобных травмах такое случается довольно-таки часто. По их прогнозам, память вернется очень скоро, хотя, конечно, ничего нельзя сказать определенно.

– Организм у всех разный, – согласился Леонтий. – Нам остается только ждать и надеяться на лучшее.

Лиана проснулась. Обведя окружающих отрешенным, слегка мутноватым взглядом, попросила воды.

– Пей, зайка, пей, моя милая, – Виктория Яновна поднесла стакан к губам крестницы.

– Не надо, я сама.

– Деточка, позволь я за тобой поухаживаю.

– Лиана, привет, – сделала шаг вперед Катарина.

Виноградова в ответ лишь быстро заморгала.

– Ты меня не узнаешь?

– Я теперь никого не узнаю, – пролепетала больная, знаком показав крестной, что утолила жажду.

– Я Катарина, мы с тобой…

– Ради бога! – вспыхнул Виноградов. – Она не узнает даже нас, родных людей. К чему ваши воспоминания?

– Я только хотела…

– Я вообще не понимаю, почему вы здесь. Извините, конечно, но вам Лианка чужая.

– Леонтий… – Виктория Яновна неодобрительно посмотрела на него. – Сдерживайся.

– Но я правда не понимаю, с какой стати посторонний человек стоит у кровати моей сестры. Что вам надо, Катарина?

– Пришла навестить Лиану.

– Навестили? Теперь самое время и честь знать.

– Я привезла Викторию Яновну.

– Премного вам благодарен, можете быть спокойны, домой тетю Вику доставлю я.

– Ты злой! – с надрывом в голосе произнесла Лиана.

– Что? – Леонтий наморщил лоб.

– Ты злой, – повторила больная. – Я не хочу, чтобы ты оставался рядом. Уходи.

– Лианка, одумайся, я же твой брат.

– Уходи, – повторила Виноградова и потянула крестную за рукав. – Скажите ему, пусть уйдет, мне неприятно его присутствие.

Виктория Яновна пребывала в явной растерянности.

– Лианочка, девочка, но ведь Леонтий…

– Уходите все, вы мне мешаете. Мешаете! Позовите врача.

Леонтий выбежал в коридор. Лиана отмахнулась от крестной:

– Прекратите гладить мою руку, я не маленькая.

– Доченька…

– Где врач?

Как только доктор, которого пригласил Леонтий, вошел в палату, Лиана быстро заговорила:

– Скажите этим людям, чтобы они ушли. Вы должны, вы обязаны… – Ее губы потрескались, а в глазах появился испуг.

Врачу не оставалось ничего другого, как выполнить просьбу пациентки.

– В ее состоянии нежелательно нервничать, – пояснил эскулап. – Приходите завтра, все нормализуется. Поймите, ей сейчас очень нелегко, и малейший стресс может лишь усугубить положение вещей.

Взяв Викторию Яновну под руку, Леонтий подошел к двери. Катка плелась сзади.

И вдруг…

– А вы останьтесь, – пискнула Виноградова.

– Я? – Копейкина ткнула себя пальцем в грудь.

– Да, вы.

У Виноградова заиграли желваки. Выругавшись, он покинул палату.

Врач вопросительно смотрел на пациентку.

– Все в порядке доктор, можете идти. Спасибо вам, – слабо улыбнулась та.

Когда за медиком закрылась дверь, Лиана попросила:

– Пожалуйста, помогите мне сесть.

– Тебе нельзя.

– У меня сотрясение мозга и потеря памяти, но я не калека. Руки, ноги не пострадали, а лежать мешком порядком поднадоело. Они приезжают ко мне ежедневно, сюсюканье Виктории Яновны раздражает. Называет меня дочкой, милочкой, лапочкой, постоянно гладит…

– Она действует из благих побуждений.

– Может быть, но я ее не помню. Я никого не помню, и мне трудно принимать помощь от незнакомых людей. А его, – Лиана понизила голос до шепота, – я боюсь.

– Леонтия?

– Странный мужчина. От него исходит негатив. Я чувствую, вижу, как он на меня смотрит. Сегодня приехал, уселся на стул и сканировал взглядом, как преступницу.

– А почему ты попросила меня остаться?

Виноградова чуть пожала плечами.

– Не знаю, вы… вас я не боюсь. Раньше, – она запнулась, – до потери мной памяти, мы были хорошо знакомы?

– Шапочно.

– Повторите свое имя.

– Катарина.

– Катарина, Катарина… Нет, никаких сдвигов.

– А имя Полина о чем-нибудь говорит?

Лиана напряглась.

– Нет.

– Антонина Алексеевна, – продолжила Катка, – Вера Маккларен, Алла Савушкина?

– Пустота, зловещая пустота, и ничего больше. Ужасно осознавать, что ты пустышка и беззащитна, словно новорожденное дитя. В голове ни единой мысли, сплошной туман и страх.

– Чего ты боишься?

– Трудно сказать. Наверное, всего. А кто те люди, имена которых вы называли?

– Антонина Алексеевна – твоя мать.

– Она…

– Она скончалась семь лет назад.

Виноградова осталась равнодушна.

– Вера Маккларен – родная тетка отца.

– А Полина?

Копейкина встала.

– С тебя одеяло съехало. Сейчас поправлю.

– Вы не ответили, кто такая Полина?

– Сестра.

Лиана насторожилась.

– Странно, вчера Леонтий сказал, что, кроме него, у меня нет братьев и сестер. Он соврал?

– И да, и нет.

– Господи, ну говорите же вы прямо, не юлите.

– Полины нет в живых.

– О! А что случилось? От чего она умерла?

– Лиана, сейчас не время, а главное, не место вспоминать Полю.

– Я имею право знать!

– Часы приема подходят к концу. Я должна уходить.

– Нет! Прошу вас, не оставляйте меня одну!

– Придется, мне не разрешат остаться.

– А вы спросите, поговорите с доктором. Уверена, он не будет возражать. Пожалуйста! Раз вы приехали меня навестить, значит, я вам небезразлична и вы не заставите меня нервничать.

Копейкина покинула палату.

Когда четверть часа спустя Катка вернулась, Лиана с мольбой подняла глаза.

– Ну?

– Мне разрешили остаться здесь на ночь.

– Уф… Это хорошо. Даже очень хорошо, теперь у нас много времени, и вы расскажете мне все про мою забытую жизнь.

Катка колебалась. Неизвестно, как поведет себя Виноградова, услышав историю семилетней давности, но Лиана была настойчива.

– Я имею право знать, – твердила она. – Скажите, от чего умерла Полина?

Делать нечего, пришлось повиноваться.

Лиана внимала каждому слову Копейкиной. Не перебивала, не переспрашивала, лишь изредка округляла глаза, издавая тихое «не может быть».

В девять к Виноградовой пришла медсестра – делать больной укол. После процедуры Лиана спросила:

– И что вам удалось выяснить касательно убийцы?

– Ровным счетом ничего. Я в тупике, а подсказки ждать неоткуда.

– Убийца где-то рядом. По его вине я лежу в больничной палате. И думаю, он не успокоится, пока не завершит начатое. В его планы не входило оставлять меня в живых. Катарина, я не хочу быть тут, в больнице.

– Глупости, здесь ты в безопасности.

– Сомневаюсь.

Катка наклонилась к изголовью Виноградовой.

– Лиана, ты знала убийцу.

– Что?

– За день до наезда ты так сказала Виктории Яновне. К сожалению, имя ты не назвала.

– Я знала убийцу? А почему не пошла в органы?

– Очередная загадка. Более того, в разговоре со мной ты также ни словом не обмолвилась о преступнике.

– Значит, узнала после беседы с вами.

Катка с сомнением покачала головой, наткнувшись взглядом на зеленую стену.

– Возможно, вполне возможно.

Вскоре Лиана заснула. Копейкина выключила свет, села в кресло и прикрыла глаза. Вокруг воцарилась тишина. Затем до ушей долетело шарканье из коридора, разговор, хлопок двери. А чуть позже, когда все звуки прекратились, и Катка погрузилась в беспокойную дрему.

ГЛАВА 12

Снился темный лес и скособочившаяся избушка. Катарина пробиралась сквозь заросли папоротника к хлипкому домику, но по непонятным причинам расстояние не сокращалось. Внезапно в избушке вспыхнул свет, послышался скрип двери. Ката остановилась. На крыльцо вышел мужчина, облаченный в черное одеяние. Лицо его скрывалось под карнавальной маской. Не успев удивиться, Копейкина услышала приглушенный женский крик:

– Катарина, это вы?

Очнувшись, Катка увидела фигуру, склонившуюся над кроватью Виноградовой.

– Катарина, это вы? – повторила Лиана.

– Кто здесь? – Копейкина вскочила с кресла.

Фигура бросилась к двери. В тусклом свете коридора мелькнуло что-то белое. Катка сделала шаг, но резкая боль в позвоночнике заставила остановиться.

– Катарина, – кричала Лиана, – кто это был?

– Сейчас, – превозмогая боль в спине, Ката вышла в коридор.

Никого.

Виноградова, начав задыхаться, потребовала:

– Свет, включите свет!

– Он ушел.

– Катарина, – кричала Лиана, – кто это был?

– Сейчас, – превозмогая боль в спине, Ката вышла в коридор.

Никого.

Виноградова, начав задыхаться, потребовала:

– Свет, включите свет!

– Он ушел.

– Кто? Кто он? – вопрошала Лиана.

– Не знаю, не смогла разглядеть.

– Я проснулась и увидела человека, он тянул ко мне руки. Сначала подумала: это вы, спросила… – Лиана сглотнула. – Три часа ночи. Не самое подходящее время для дружеских визитов. А может, – она поднесла ладонь ко рту, – приходил убийца? Ну да, приходил, чтобы убить меня, последнего свидетеля. Катарина, теперь понимаете, что я не могу чувствовать себя здесь в безопасности?

Катка понимала. Более того – она прекрасно понимала, что лишь благодаря ее присутствию удалось избежать очередной трагедии.

Утром Ката уехала домой, пообещав Лиане вернуться во второй половине дня.

А еще через день Копейкина сидела в «Фиате» у здания больницы и пристально всматривалась в лица людей, заходивших в калитку медучреждения.

В одиннадцать она увидела Леонтия и, выскочив из авто, подбежала к Виноградову.

– Леонтий, надо поговорить.

– Нам не о чем разговаривать.

– Я должна кое-что рассказать о Лиане.

Мужчина нехотя остановился.

– У вас две минуты.

– Позавчера ночью в ее палату проник неизвестный.

– Как вас понимать?

– Лиану хотели убить!

Леонтий огляделся по сторонам.

– Соображаете, что несете?

– Готова ответить за каждое слово.

– Бред.

– Леонтий, до потери памяти Лиана знала человека, лишившего жизни Полину.

Виноградов поднялся на крыльцо.

– Понятия не имею, что вы внушили сестре, оставшись с ней наедине, но в том, что здорово ей навредили, не сомневаюсь.

– Я? Навредила?

– Сегодня утром мне сообщили, что Лиана пропала.

Катарина отшатнулась.

– Как пропала?

– Покинула больницу и ушла в неизвестном направлении. Понимаете, что в ее теперешнем состоянии она подвергает свою жизнь большому риску? Куда она могла отправиться, а главное – почему?

– Почему?

– Уверен, без вашего влияния здесь не обошлось.

– Я ничего не сделала.

– Оставьте нас в покое, прекратите свои назойливые визиты.

– Я ведь хотела помочь.

– Никто, повторяю, никто из нас не нуждается в вашей помощи. Хватит копаться в нашем белье, исчезните, уйдите, испаритесь.

– Я должна переговорить с врачом.

Леонтий больно схватил Катку за руку.

– Я вам запрещаю переступать порог больницы!

– Не имеете права.

– Учтите, Катарина, я не терплю людей, которые мешаются под ногами.

– Как Полина? – выпалила Катка. – Полина мешалась под ногами, и вы…

Леонтий рванул дверь и скрылся в холле.

Катка осталась на крыльце. Подняв воротник, она посеменила к машине. Снег усиливался, обещая в ближайшие часы трансформироваться в настоящую бурю.

* * *

Катарина остановилась у знакомой двери и, прежде чем позвонить, глубоко вздохнула, мысленно перекрестилась. Предстоял долгий и серьезный разговор с Витькой Столяровым. Витек – давний приятель, знавший Катку почти два десятилетия, он всегда выручал в трудную минуту. Бывший милиционер, а ныне начальник службы безопасности в хорошей фирме, он как никто иной подходил на роль палочки-выручалочки. Но имелся у Витьки и один большой недостаток – Столяров буквально свирепел, узнавая, что Копейкина опять вляпалась в «дело с трупами». А делала она это с завидной регулярностью.

Для Столярова Катка была самой неудачливой дилетанткой сыскного мира. Ну не мог Виктор понять, как обеспеченная, ни в чем не нуждающаяся женщина умудряется залезать туда, куда ее никто не звал. Жена Витьки, Регинка, целиком и полностью разделяла позицию мужа. Частенько супруги Столяровы подкалывали Копейкину, называя ее не иначе, как «бомба замедленного действия с испорченным механизмом».

Но в сложившейся ситуации, кроме как к Витьке, за помощью обратиться было не к кому. И пусть он сейчас начнет орать, а Регинка крутить пальцем у виска, Катка все вытерпит. Главное, не лезть на рожон, не реагировать на язвительные замечания и колкие шутки Столярова, и дело в шляпе. Витька в беде не бросит, просто по совершенно идиотской традиции, прежде чем протянуть руку помощи, он должен обрушить на Катку лавину унижения.

– Была не была, – вздохнула она и надавила на кнопку звонка.

В ответ – тишина.

Половина первого. Суббота. По идее, Столяровы должны бы уже бодрствовать.

Катка позвонила еще раз. Из глубины квартиры послышались шаги.

Увидев Копейкину, Виктор развел руки в стороны.

– Вот кого не ждали, так именно вас. Чего без звонка заявилась?

– Ого! Напомни, когда я к вам по записи приезжала?

Виктор нахмурил лоб.

– Дай бог памяти… Последний раз мы имели честь лицезреть мадам Копейкину в июле. Ты просила узнать имя владельца белых «Жигулей».

– За что я тебя и люблю – так это за хорошую память. Вот только помнишь ты самое неприятное. Забыл, как ходила к тебе в больницу, когда лежал там с аппендицитом?

– А когда ты сообщила Регинке, что я умер?

Катка сняла шубку.

– Прими у дамы верхнюю одежду и смени выражение лица.

Повесив шубу в шкаф, Столяров зевнул.

– Я тебя разбудила?

– Ты всегда меня будишь. – Витька прошел на кухню. – Кофейку хлебнешь?

– Плесни.

Помыв руки, Копейкина вспомнила о хозяйке.

– А где Регинка? Неужели тоже дрыхнет?

– Регинка в Одессе.

– Где?

– В Одессе. Есть такой город на Украине.

– Не язви. Что она там забыла?

– Не что, а кого. Теща моя ненаглядная там проживает. Прикинь, старуха планировала причалить к нам на Новый год. Сама понимаешь, терпеть вредную старуху в квартире я не намерен, вот и заявил Регинке, что бабка появится здесь только через мой труп.

– Все ясно, Регина психанула и ту-ту на поезде.

– В яблочко.

– Значит, Новый год будешь встречать в гордом одиночестве?

– Впервые в жизни отмечу праздник по-человечески: шампанское, легкая закуска, телик, а потом на боковую. С Регинкой же праздник напоминал сумасшедший дом. То ей на Красную площадь надо, то петарды во дворе пускать. А в прошлом году потащила меня за дом с горки кататься.

Обозрев кухню, Катка присвистнула:

– Ну и антисанитария! Ты бы хоть посуду за собой мыл.

– Еще пара чистых тарелок и чашка остались.

Засучив рукава, Катарина надела резиновые перчатки и взяла губку.

– Скажи спасибо, что я сегодня добрая. Где моющее средство?

– А я откуда знаю…

– Чем Регинка посуду моет?

– Водой.

– Без ничего?

– Отстань, не знаю я. Посмотри на полке, может, чего найдешь.

– Что бы вы, мужики, без нас, женщин, делали? Давно она уехала?

– В среду.

– Наверное, сидишь на сухомятке?

– Ничего подобного, у меня блинчики с мясом есть, сейчас в микроволновке разогрею и позавтракаем.

– Блинчики не еда. Картошка в доме есть?

– В холодильнике.

– А морковка с луком?

– Там же.

– Я суп сварю.

Столяров чуть турку из рук не выронил.

– Повтори.

– Суп, говорю, сварю.

Витька плюхнулся на диванчик-уголок.

– Кого ты убила? Сколько трупов зарыла в подвале?

– Сдурел?

– Ты явно не в себе. Ну, насчет того, чтобы посуду помыть, я еще понимаю, но варить суп… Извини, на тебя не похоже. Куда влезла на сей раз?

Катка выдавила моющее средство на губку.

– Мы другим пользуемся, скажи Регинке…

– Я, кажется, задал вопрос!

– Да? А я не расслышала. Повтори, пожалуйста.

Столяров ухмыльнулся.

– Я спросил, какая погода на улице.

– Никуда я не влезала… – Она осеклась.

– Из тебя конспираторша, как из меня японский император. Посуду она помоет, суп сварит…

– Я действительно никуда не влезала. Выдался свободный денек, решила навестить старого приятеля. Разве не имею права? Все-таки профессия мента наложила на тебя свой отпечаток – подозреваешь всех и каждого.

– Ну-ну, поживем – увидим. Но раз уж пошла такая пьянка, поспешу воспользоваться добротой твоей душевной. Пожарь-ка ты картошечки с лучком и чесночком.

– А суп?

– Обойдусь.

Катка терпеть не могла жарить картошку, что Витьке было прекрасно известно. Но на какие только жертвы не пойдешь ради достижения заветной цели…

– Без вопросов, уже жарю.

К трапезе они приступили в четверть третьего.

Столяров молчал, ждал слов Копейкиной. А та, в свою очередь, жаждала услышать ласковое: «Чем тебе помочь?»

Разумеется, Витька не собирался делаться сахарно-сладким. Напротив, его суровое лицо и затянувшееся молчание начинали давить на мозги.

Катарина не выдержала.

– Представляешь, вчера Арчибальд обматерил Галку.

– Вот уж не новость. Ваш попугай обкладывает матом каждого встречного.

– Да, но Галинка сильно оскорбилась.

– Сочувствую.

– Ты не представляешь, как Галя расстроилась. – Копейкина пристально наблюдала за поглощенным едой приятелем.

Назад Дальше