— Обычно за такие услуги расплачиваются жизнью, красотой, молодостью…
Внутри у меня все оборвалось. Этого только не хватало. Сказочник усмехнулся.
— Хорошо, возьмем другую сказку. Отдашь мне то, о чем не знаешь.
Ответить я не успела, нас заметили студийцы.
— Семен Эдуардович! — взвились вокруг Сказочника возгласы.
— Ой! Как все хорошо получилось!
— А вы видели, как я сыграла!
— Мне костюм порвали.
— Грим поплыл, я только сейчас заметил.
— А пистолеты куда класть?
— Осторожно, осторожно! Выстрелит!
— Переоделись? — Сказочник легко пресек порхающие вокруг него вопросы.
Семен Эдуардович Белый, ста двадцати лет от роду, пожимал протянутые руки, похлопывал по плечам. В глазах девчонок читалось восхищение. Диагноз очевиден — влюблены все. Я обошла собравшихся, заглянула в распахнутую дверь. Это была костюмерная и гримерная в одном флаконе. Трюмо с высоким столиком. Длинная вешалка с разноцветными платьями, под ней горой навалены костюмы. Кажется, кому-то влетит за неаккуратность. Диван. Высокий подоконник, заваленный книгами и бумагами. Пыльная завядшая роза в вазе. Шкаф с посудой и чем-то битым.
— Садитесь, садитесь!
На пороге раздался шорох, я обернулась. Сказочник дошел до трюмо, на ходу развязывая бант, бросил взгляд на свалку под вешалкой.
— Повесишь?
Мне на руки полетела бархатная курточка. Он остался в белой свободной рубахе, поверх которой стал натягивать черный свитер с высоким воротником.
Хотелось возразить. В конце концов, я приехала сюда не для того, чтобы убираться. Но Сказочник уже скрылся в дверях. Многоголосье взметнулось и опало.
— Начали?
Задвигались стулья. Послышалось: «Эй! Куда?», «Катя, со мной!» И наступила тишина.
— Ну что, дорогие мои, я вас поздравляю! — Ура!
Дрогнул от криков воздух.
Я не выдержала и выглянула.
Они сидели вдоль обеих стен и под окном. Девчонки почти все в голубом. С краю — смешная челка, два хвостика — Маленькая разбойница. Дальше Герда в голубом свитере с синими ромбами. Главный разбойник круглолицый, лопоухий, в желтой футболке и белой толстовке. Суровый Советник облокотился на руку, подперев голову кулаком, решительное треугольное лицо, короткая стрижка. Еще один разбойник, невысокий, в голубой футболке с синими короткими рукавами, на лице восторженная улыбка. Сложив одинаково руки на коленях и перекинув ногу на ногу, прижавшись друг к другу боками, устроились три девицы — голубой джемпер, серо-голубая кофта и синий свитер с мишкой коала на груди. У всех троих черные джинсы, на лицах одинаковые ухмылки. Рядом парнишка в темно-синей кофте. Играл стражника. Снежная королева, еще не смывшая ярко-голубого макияжа с блестками.
Почувствовала, как все глаза на мгновение перешли на меня, и тут же спряталась. Глянула на брошенную одежду. Как-то так все и должно было начаться. В тибетских монастырях ученики по несколько лет таскают воду. А я, значит, буду вешать костюмы.
Встряхнула бархатную курточку. Нашла свободную вешалку, подсунула ее углы под плечики. Восторг девчонок заразителен. Когда воздух наэлектризован обожанием, тяжело не поддаться общему чувству. Я выгребла кучу одежды на середину комнаты, разбирая, что
Г здесь к чему. Костюм Снежной королевы похрустывал от нашитых блесток и бусин. Прикинула его на себя. Нет, голубой мне не идет.
За стеной бурно обсуждалось, кто куда пошел и что не получилось. Сказочник говорил негромко, ребята оправдывались. В комнату проскользнула низенькая девочка в серо-голубой футболке с совенком. Волосы собраны высоко на макушке, отчего получившийся хвост распадался русым фонтаном. В спектакле она была Принцессой. Постояла у дверного косяка, буравя меня светло-зелеными глазами.
Я подняла с пола очередной костюм, расправила. Давненько я не была в роли новенькой. Даже забыла, как это.
— Ты у нас будешь? — без лишних предисловий стала выяснять кнопка.
— У вас — это где? — уточнила я, намеренно растягивая разговор.
— В театре, — с вызовом ответила Принцесса и качнула прической-фонтаном.
— А Ска… то есть Семен Эдуардович у вас давно?
— Эдо? — хихикнула пигалица, мгновенно понимая, что я для их оравы не соперница. — Два месяца назад появился. Ты его откуда знаешь?
Я медленно убрала костюм разбойника. Когда впервые заговорили о колдуне? Катрин дала Максу адрес где-то неделю назад. А перед этим… Кто-то уже произносил название этого города?
«На Урале живет. Город Усть-Катав…»
Вспомнился мелодичный перезвон сигналов сообщений, голос диктора, объявляющий о времени прилета самолетов, далекий гул турбин. Аэропорт. Москва. Нас неожиданно встретила Катрин и стала убеждать, что мне надо учиться. Это был апрель. Два месяца от сегодняшнего дня — это март. В день нашего венчания, 29 февраля, Катрин о колдуне еще не знала, иначе что-нибудь сказала бы. Выходит, она с Семеном знакома недавно. И что-то за это время произошло.
От предощущения чего-то важного вспотели ладони.
— Вы с ним вместе учились в театральном? — продолжала пытать меня пигалица.
Я с сомнением прислушалась к голосам за стеной. Слишком путаная легенда получается у колдуна. Зачем ему театральный институт и работа с подростками в студии, если он, по заверению Катрин, так силен? Принцесса утверждает, что он приехал весной. Откуда? Почему именно сюда? Его так заботит судьба местной самодеятельности? Или он что-то предвидел заранее? Что же здесь должно произойти, помимо моего обучения? Чьи визиты ожидаются? — Из Екатеринбурга? — не сдавалась мелкая.
— Почти, — я повесила последний костюм. Северный олень. Рога безжизненно болтались, как поверженные знамена.
Два месяца назад — это март. Мы с Максом еще в Норвегии. В это же время Эдо приехал сюда, положил на стол растрепанные, исписанные листы с пьесой и начал собирать спектакль.
Мелкая больше не ждала моих ответов. Она кружилась по комнате, невинно выдавая все секреты:
— Он классный! В него все девчонки влюблены.
Кто бы сомневался!
— А ты зачем сюда приехала? Любопытной Варваре на базаре… Совенок
с футболки Принцессы посмотрел на меня как-то недобро. Ребята здесь странные не только тем, что ходят в одном цвете. Возраст! Им всем лет по пятнадцать-шестнадцать.
— Вы из одной школы? — догадалась я.
— Из двух классов. — Принцесса засмеялась, довольная, что я заметила. — Эдо специально так собирал. Сказал, что с классом легче работать, не надо тратить время на знакомства. Он очень торопился, спектакль нужно было выпустить к началу мая. Последние дни кое-кто здесь даже ночевал, — игриво закон чила она, но я пропустила ее фразу мимо ушей. Мне было плевать, какие романы кружат голову обитателям ДК.
Два класса, все знают друг друга, никаких неожиданностей. А главное — никого чужого. Что же он имел в виду, говоря, что заберет то, о чем я пока не догадываюсь?
— Почему вы его зовете Эдо?
Бросила взгляд на зеркало. Бледная. Вол-нуюсь. Надо послать Макса к Катрин, пускай узнает, откуда она взяла этого колдуна. Начало мая… Он меня ждал?
— Имя Семен ему не нравится, а Эдуардович звучит длинно. О^ сам сократил.
Неубедительно.
— Он живет на Переломной, около кладбища. Девчонки за ним проследили. Может днями не показываться на улице. И ходит только в библиотеку да в книжный. А еще на Прямушку. Разведет костер, сядет и смотрит на огонь. Девчонки однажды как бы случайно набрели на него, он их не прогнал. В следующий раз всех пригласил. Вадик гитару принес. У Эдо такой шикарный голос. Только песни какие-то странные поет. Ни «Алисы», ни «Арии» не знает. Радио, что ли, не слушает?
Надо думать. Вряд ли у Семена Эдуардовича есть на это время и интерес. Хотя ради своих фанатов мог бы и выучить пару песенок группы «Фабрика».
— Так ты чего тут? — словно опомнилась собеседница, требовательно вглядываясь мне в лицо.
— Зашла сказать, что мне понравился ваш спектакль. Эдо попросил задержаться.
Вопрос «зачем» раз за разом читался в глазах, но Принцесса его не задала, а я в очередной раз сделала вид, что его мне не пытаются задать. Все равно на подобные вопросы мог
'ответить только Семен Эдуардович.
— Что дальше? — Я все перебирала и перебирала костюмы, выправляя и без того красивый разноцветный строй. — Занавес опущен, вы расходитесь до осени?
— Еще пару раз сыграем… — томно протянула Принцесса. — И будем готовиться к новой постановке.
— Шварц? — Для такой толпы в самый раз будет «Золушка». А принца сыграет Эдо. И ему все признаются в любви.
— «Три мушкетера»! — с гордостью заявила мелкая. — Мы уже на шпагах учимся драться.
Я медленно повернулась. Нет, мысленно я повернулась гораздо быстрее. Даже успела представить тренировочный зал. Знакомый свист клинка. Рука сжалась, вспоминая подзабытую тяжесть сабли в ладони. Блок, защита, выпад. В груди защемило от внезапной тоски по прошлой жизни.
— На рапирах, хрипло поправила я юную актрису.
— Ну, такая длинная, — смутилась девчонка. — Четырехгранная.
— Рапира, — согласилась я, прикидывая, как скоро эта пичуга сбежит из театральной студии. Даже облегченный эспадрон для неопытной руки тяжеловат, если им работать долгое время. Полкило на весу в течение часа… — И как, получается?
Снова провела рукой по шероховатым от нашитых украшений плечикам костюмов.
— У нас уже есть мушкетеры. У Гарика с Виком лучше всего выходит.
Я вспомнила лица парней. Они не выглядели изнеженными хлюпиками, мушкетеры из них выйдут знатные.
— А учит вас Семен?
— Эдо! Он говорит, что для актера важна реакция. Она должна быть молниеносной!
Принцесса сначала сказала и только потом бросила в мою сторону попавший ей под руку карандаш. Уже в начале фразы я знала, что она будет делать, и приготовилась. Желтенький карандашик с блестящим золотым ободком на незаточенном кончике. Я поиграла им, показывая, что поймала.
— Реакция нормальная? В спектакль примете? — попыталась я перевести ее проверку в шутку.
Принцесса обиделась. Ей хотелось выгнать меня отсюда.
Я прислушалась к ровному голосу Сказочника. Он объяснял, кто что сделал не так, мальчишки пытались спорить. Я покрутила в руках карандаш. Наверное, с рапирой Семен Эдуардович выглядит сногсшибательно. Держите меня семеро, я сейчас тоже влюблюсь!
Руки сами потянулись к костюмам. И хоть полка была забита до отказа, мне все же удалось раздвинуть тугие платья. Для этого пришлось освободить руки, сунув карандаш в карман. За вешалкой обнаружилась стойка с оружием. Потревоженные стальные гарды цокнулись друг о друга. Кожаные рукояти были темны от длительного контакта с потными ладонями. Я потрогала железную гайку на рукояти, потянула клинок на себя.
Рапира податливо прогнулась под тяжестью свинцового наконечника. На тренировках никто никого калечить не собирался. Интересно, как они станут пользоваться своими знаниями и умениями в жизни? Что сделают, когда их любимый Эдо крикнет «ату!» и укажет на вампира. И в руках у них в этот момент будет не только колющее оружие, но и рубящее. Чтобы ловчее было отсекать головы.
Я повела рукой, делая выпад. Всегда работала саблей, это режуще-рубящее оружие. Так и хотелось замахнуться, но рапира позволяла только укол.
— А вон тот — мой, — будущая убийца Констанции Бонасье указала в край стойки.
Странно, что Эдо выбрал рапиру, не шпагу, которой, в случае чего, можно и зарезать. Да и мушкетеры ходили именно со шпагами. Значит, где-то здесь есть другое оружие…
Я присела на корточки, оглядываясь. Каморка была слишком мала, чтобы в ней можно было спрятать арсенал. Встроенные шкафы заметно упростили бы решение задачи, но что-то я их здесь не вижу.
— Света! Все уходят.
Эдо стоял на пороге, и мне хорошо были видны его ноги, обутые в черные начищенные ботинки. Не только симпатяга, но еще и аккуратист. Поднимаясь, я машинально спрятала рапиру за спину.
— Не очень-то вы ругали своих подопечных, — буркнула я, не зная, куда деться от не-ло'вкости. Не каждый день меня застают ползающей по полу.
— Ребята стараются. — Сказочник обошел меня, забрал оружие. — А то порежешься.
Этими словами он окончательно вогнал меня в краску. Да еще стоял колдун слишком близко. Я чувствовала его спокойное дыхание. Гладкая щека. Смеющиеся карие глаза.
— В вас тут все поголовно влюблены, — беззастенчиво заложила я юных студиек. Пускай теперь Сказочник думает о себе, а не о моей безопасности.
— Издержки профессии. — Рапира нырнула в свой паз, костюмы выпрямились, надежной шторой загородив тайную подставку.
В комнату заглянули. Девушкам не давало покоя появление нового человека. За стеной хихикали. «Да она так, из приезжих», — делилась новостями Света.
— А ну, все по домам! — прикрикнул на них руководитель. — Родители на улице заждались.
Любопытные скрылись.
— Спасибо за костюмы, — повернулся ко мне Сказочник, и вдруг лицо его сделалось лукавым. — Я же сказал, можете идти!
В дверь заглянул Советник, недобро глянул на меня.
— Семен Эдуардович… — протянул он.
— Завтра с утра. Сегодня вам надо отдохнуть, — не поворачиваясь, ответил Эдо.
Советник скрылся.
Я смотрела на Сказочника, ожидая объяснений.
— Хорошо, что ты успела на спектакль, — произнес колдун, рассматривая гримерку, словно впервые видел ее. — Считай, что он поставлен специально для тебя.
— Я заметила. История про ледяное сердце, которое можно растопить?
— Про зло, которое всеми силами пытается соблазнить добро.
— Это не про меня!
— Попроси своего друга не появляться в городе. — Голос его был как будто уставший.
— Он никому не причинит вреда.
— Сомневаюсь. — Сказочник потер ладонью лоб. — Не все, к сожалению, зависит от нас. — Он присел на стул, утомленно опустил подбородок на переплетенные пальцы. — Мне жаль, что тебе пришлось пережить столько всего. Но судьбу, в конце концов, не выбирают. Пусть твой приятель уйдет. Он будет мешать.
— Если мы отсюда уедем, то вместе.
Эдо поднял на меня удивленные глаза. Казалось, такая идея еще не приходила ему в голову.
— Уезжайте! — с жаром произнес он. — Это хорошая мысль! Погуляйте где-нибудь, а потом возвращайтесь.
— А как же ваше обещание мне помочь? — Я не ожидала, что меня так сразу начнут прогонять.
— Я и не отказываюсь. — Сказочник вскочил и быстро заходил по каморке, от волнения потирая руки. — Я вижу, ты многое пережила. И в этом не твоя вина. Я помогу тебе выбраться из этой ситуации. Обещаю! Только уйдите отсюда куда-нибудь. Хотя бы на неделю.
— Странно вы встречаете долгожданных гостей. — Ничего не могла с собой поделать, так и хотелось ловить его на слове, хоть чем-то доказать, что никакой он не могучий колдун.
— Я всех встречаю по-разному. — Эдо снова сел, заметно успокоившись. — Лучше уехать сейчас, а то потом…
Он остановился на самом интересном месте!
— Что потом? Эдо нахмурился:
— А то потом поздно будет.
Семен отвернулся, но все равно посматривал на меня через зеркало. Я силилась за его сегодняшней внешностью увидеть настоящее лицо. Не получалось. Передо мной все так же сидел мужчина с темными внимательными глазами. Меня же он наверняка читал легко, как программист только что написанную программу.
— Мне больше некуда ехать, — призналась я. Такой поворот событий расстроил. Неужели придется возвращаться домой? А что там? Опять чернота? Обгоревший остов мельницы? Да я там с ума сойду.
Лицо Эдо дернулось, словно на зуб попала долька лимона. В первое мгновение я восприняла это на свой счет, но колдун крикнул через плечо:
— Кирюха, ты чего здесь забыл?
— Тапочки, — буркнул лопоухий в толстовке.
— Передай девочкам, что я завтра с утра буду здесь. Отметим премьеру!
Кирюха довольно закивал.
— И пускай готовятся к экзаменам, иначе на занятия пускать не буду. Празднование начну с проверки выученных билетов.
Парень расплылся в улыбке и исчез. Я передернула плечами, прогоняя неприятные мурашки, родившиеся от слова «экзамены».
Со смехом студийцы приняли вернувшегося Кирюху. Быстрый топот известил, что они все же решили уходить, но голоса их еще звучали неподалеку, гулким эхом возвращаясь из коридора.
— А мы пока чаю попьем! Устала, наверное, столько времени в пути провела.
Эдо достал из-под трюмо металлический крутобокий чайник, доисторический, с железной спиралью внутри. Это было неожиданно и слишком как-то по-бытовому просто. После всего пережитого, после мельницы, пожара, Медлинга и Семжи — вот так сесть и начать пить чай? Все равно что во время сражения махнуть платком, чтобы сильно не мешали, сесть на бугорок, заказать себе яичницу, спокойно съесть ее, вытереть губы и снова ринуться в бой.
Я потопталась с чайником в руке, не представляя, что с ним делать дальше.
— Водичку налей, — попросил колдун. — Пройдешь через комнату, налево, там туалет.
Я вздохнула, понимая, что сейчас мне придется выдержать еще один допрос.
Участников спектакля от меня загораживала узкая спина лопоухого Кирюхи. Он докладывал, что великий и могучий руководитель театральной студии «Ромашка & Со» жив, здоров, ждет их завтра на утреннее чаепитие. Мое появление было встречено холодным молчанием. Я прошла через суровый строй, спиной чувствуя неприязненные взгляды.
Налила воды, повернула обратно. Операция прошла без потерь.
Воткнутый в розетку чайник засипел, бока его покрылись холодной испариной. Сказочник стоял посреди комнаты, о чем-то думая. А потом, словно опомнившись, стал доставать чашки, коричневую коробочку с чайными пакетиками, конфеты в серебристой обертке. Трюфели. Сто лет не ела такие конфеты. Разгреб журнальный столик, на котором вперемешку лежали коробочки с гримом, накладные бороды, усы, фантики, бумажки, куски разноцветного картона, кисточки, открытые баночки с гуашью. На освобожденном пятачке расставил чашки, сахар, конфеты, положил чайные пакеты.