Открыто конфликтовать с такими людьми… пять раз прежде подумаешь.
Да и сопоставив некоторые вещи, люди умные (а такие тут есть – и в немалом количестве) быстро смекнули – с кем имеют дело. Наследник самого богатого графства в королевстве – да хоть в дерюгу может одеваться, денег у него с того не убудет! Прихоти небедного человека… ещё и не такие причуды встречались…
Так что завести дружбу с таким – оно невредно и для кошелька может быть выгодно. Мало ли…
И ещё один ручеек из желающих выразить мне свою приязнь и благорасположение. И весьма нехилая очередь, надо сказать. Ну, что ж, мы люди не гордые, косых взглядов (пока!) не замечаем и готовы приветствовать каждого. Особенно если слова высказываются от чистого сердца.
М-м-да…
Вот насчет чистого сердца – это я, пожалуй, погорячился. Чем-чем, а чистотой и искренностью отношений здесь особо и не пахнет. А желания что-либо себе урвать – этого более чем достаточно. Ну, да в конечном итоге и Бог с ними. Ни с кем из них длительных отношений как-то не планируется. Поэтому пожимаю руки, вежливо раскланиваюсь и говорю дежурные фразы.
– Милорд Ерш? – напротив меня стоит высокий, на пол-головы меня выше, чернявый парень. – Разрешите представить вам графа Долона.
Рядом с ним стоит столь же высокий, но, в отличие от своего товарища, еще и крепко сбитый парень с пышной копной светлых волос. В моем мозгу предостерегающе звенят колокольчики тревоги. Крепкий соперник в случае чего. Правая рука, судя по её движениям, у него развита очень даже неплохо. Надо полагать, на тренировочном поле этот парень частый гость. Да и походка у него не как у всех прочих щеголей – пружинистая и мягкая. За роскошными одеждами прячется неслабый такой боец.
– Граф Долон, – кивает светловолосый. – Простите, милейший Сандр, я не расслышал вашего титула. Должно быть из-за шума?
Если я все правильно понимаю, то данная парочка, пусть и не нарывается на скандал очевидным образом, но подспудно меня провоцирует. Знать бы только, на что. Назвать себя графом?
Но в графское достоинство меня может возвести только король. После того, как я признаю себя его вассалом.
Похоже, что именно к этому меня ненавязчиво подталкивают.
Ну, что ж, дорогие вы мои, некоторый облом вполне будет соответствовать вашей чрезмерной поспешности.
«Королем быть не могу. Герцогом – не желаю! Я – Роган!»
Откуда в моем мозгу прозвучали эти слова? Не знаю…
Но подсказку я понял.
– Я – Сандр Ерш. Сомневаюсь, чтобы к этой фамилии требовался еще и какой-нибудь титул.
Вот так, дорогие вы мои! И попробуйте что-нибудь возразить. Ничего невероятного я не сказал, никакими пышными титулами не блеснул, но вокруг меня сразу стало как-то тише.
А, кстати, графство Долон… Что-то я такое про него слышал…
Ну да, как же! Где-то с год назад мне как раз и приводили его в пример. Ну-ка, ну-ка, вспомним, что же там такое было… А ведь точно было, я же еще и вопросы тогда задавал.
Вспомнил!
Это графство в ходе очередной войны было частично завоевано соседним королевством. Достаточно давно, надо отметить. Фактически на нашей территории остался только собственно родовой замок графов да парочка деревень. А большая часть угодий осталась в руках соседнего короля. Отвоевать его целиком сил попросту не хватило. Тем паче что путь в отвоеванные земли пролегал через обширные топкие болота, и провести по узким тропкам серьезное войско не представлялось возможным. Был, разумеется, вариант высадки с моря. Но скалистый берег делал и эту затею трудно осуществимой. Да и не стоило это графство, откровенно говоря, того, чтобы класть ради него войска. Ничего особенно ценного и нужного там не имелось. И его хозяева никогда не относились к числу хорошо обеспеченных людей. Поэтому большая часть мужчин из рода Долонов традиционно служила в армии. Или обретались на каких-то придворных должностях, которые позволяли им поддерживать достойное дворянина существование. После войны сам вопрос владения титулом вызвал немало обсуждений. Формально родовой замок находился во владении рода Долонов. И с этой точки зрения не существовало никаких препятствий к сохранению графского титула. Но малочисленность земель и резко оскудевшие доходы не давали более никакой возможности к тому, чтобы привыкшие к жизни при дворе Долоны продолжали вести прежний образ жизни. Да что и говорить, большинство баронств по своим размерам перекрывали оскудевшее графство многократно.
– Тем не менее, я очень рад знакомству с вами, граф! Тем паче что вижу перед собою, несомненно, хорошего и опытного воина, встреча с которым всегда приятна. Отрадно сознавать, что, несмотря на все заботы, каковые доставляет ваше графство, вы всё же находите время для нелегких тренировок в воинском ремесле…
На лицах окружающих тотчас появляются ехидные усмешки – размеры графства Долон известны не только мне. Что и говорить, управление парочкой деревень не составит труда даже самому ленивому соне.
Но внешне – всё выглядит вполне чинно и благородно. Ни одного резкого слова, ни единого намека – придраться не к чему. Откуда я могу знать о том, что все владения Долонов можно объехать за день, при этом – не слишком торопясь?
– Я тоже… – цедит сквозь зубы граф. – Надеюсь, нам представится ещё возможность оценить истинное умение каждого…
А вот его спутник – тот явно раздосадован. С чего бы это вдруг? Что-то у него не вышло… знать бы – что именно?
Впрочем, утомительная процедура знакомства вскоре подходит к концу. Убедившись, что мишень для острот выбрана неудачно, придворные переключаются на иные развлечения. Около нас остаются лишь несколько новых знакомых. Их интерес вполне понятен и объясним – всё-таки при дворе не так часто бывают подобные персоны. При случае, можно и небрежно козырнуть таким знакомством.
«Когда я разговаривал с сыном Серого, он меня спросил…»
И не важно, был ли этот разговор вовсе или нет. Рядом-то видели?
Да, видели.
И пусть мы даже и обменялись с ним парой слов о погоде или о чьих-то нарядах – неважно.
Главное, что разговор имел место быть.
Ну и всё, чего ж вам ещё надобно?
Троекратный стук жезла об пол.
– Его величество – король!
Всякое мельтешение немедленно прекращается, и весь народ выстраивается в две линии, оставляя посередине зала свободный проход.
Подошедший церемониймейстер, указывает нам место в конце зала, слева. Надо полагать, сюда традиционно ставят тех, кто впервые прибывает ко двору.
Хм…
А вот лица, приглашенные королем, становятся обычно в середине зала.
Намек?
Судя по тому, как сжал губы отец Варшани, это именно так. Король таким образом выражает свое неудовольствие слишком поспешными (по его мнению) действиями высшего иерарха церкви. И его, в принципе, можно понять: тот факт, что в твоем дворце кто-то столь явно демонстрирует свою приязнь кому бы то ни было, некоторым образом умаляет величие монарха. Вот нам мягко и намекают: признание церкви в глазах короля значит не так уж и много. Так что, несмотря на все ваши богатства, становитесь-ка вы, любезные, вместе со всеми прочими.
Ничего. Мы не гордые. Можем и постоять. Гораздо важнее – что, а главное – как, – скажет король моей матери, когда подойдет к нам. Вот тут надо держать ухо востро…
Появившийся в дверях монарх своему титулу соответствовал более чем на сто процентов. Крупная рослая фигура, представительный вид, окладистая борода… Роскошный камзол и поблескивающая на голове корона не оставляли никаких сомнений в том, кого я вижу перед собой.
Его величество никуда не торопился. Медленно шествуя по проходу, он снисходительно кивал, отвечая на подобострастные приветствия придворных, милостиво дарил свои улыбки красивым девушкам (которых тут оказалось неожиданно много). Иногда он останавливался и обращался к кому-либо из стоящих по бокам людей, выслушивал их просьбы или сообщения. Случалось, что решение принималось им немедленно. В большинстве же случаев он кивал кому-то из сопровождающих лиц, и указанный человек оставался на месте, подробно расспрашивая того, кто удостоился королевского внимания.
Прикинув скорость, с которой двигался король и его свита, прихожу к выводу, что до нас он дойдет не ранее чем через полчаса. Вполне можно было бы и передохнуть, но вот присесть тут решительно негде: ни одного стула в зале не имеется. Правда, насколько я в курсе, сидеть в присутствии короля разрешается очень немногим, и никто из нас к их числу не принадлежит. Хотя, как я думаю, вряд ли кто-то поднимет особый шум, если сын Серого позволит себе такую вольность. Но к матери это не относится, и я гоню шальную мысль прочь.
Подняв глаза, вижу, как король доходит до того места, где обычно помещают лиц, прибывших по его персональному приглашению. Там и сейчас стоят несколько человек, которые отделены от всех прочих собравшихся небольшой полоской чистого пола. Впрочем, может быть, что я ошибаюсь, и эти люди собраны там по какому-то другому поводу.
Мне не очень слышны отсюда разговоры, которые король ведет с указанными людьми, но их смысл неожиданно становится совершенно ясен и очевиден. По знаку короля, откуда-то из толпы появляются дюжие королевские гвардейцы. Небрежный кивок августейшей головы – и они занимают места по бокам одного из тех, кто сейчас стоит перед королем. Я и не заметил, как его меч перекочевал в руки одного из гвардейцев.
Вот оно даже как! Королевское правосудие в действии? Так там что – не приглашенные стоят, а подсудимые?
Беднягу уводят, он только успевает напоследок попрощаться со стоящей рядом женщиной, надо думать, – женой.
А вот всех остальных подобные строгости никак не затрагивают. Король говорит с ними весьма дружелюбно, кое-кого даже похлопывает по плечу. Значит, все-таки это приглашенные лица. Просто одному из них сегодня не повезло.
Монарх делает еще пару шагов вперед и вдруг останавливается. Оглядывается по сторонам.
В зале наступает тишина.
Со стороны может показаться, что народ затих сам по себе, стоило лишь Паппию нахмурить брови. Но это не так: я заметил поднятый жезл дворецкого. Смею думать, что это определенный сигнал.
– Я не вижу здесь графа Мега… – медленно произносит король. – Он прибыл?
Еще один заход? Сначала эти молодчики, а теперь уже и сам король? Зачем-то ему очень нужно, чтобы я отозвался на этот титул.
Ну вот не люблю я, когда меня силком куда-то запихивают. Тем более, туда, куда я не очень-то жажду идти.
И поэтому с нашей стороны не доносится ни одного слова. Молчит моя мать, только стискивает руки, и я вижу, как белеют ее кисти. Раз так – то и мой рот не произносит ничего.
Проходит минута.
Тишина…
Неловкое молчание нарушает Старик. Он не стоит рядом с нами, его место раз и навсегда определено дворцовым церемониалом.
Лязгает металл, командир Котов делает шаг вперед.
Совершенно автоматически все присутствующие, не исключая короля, поворачиваются в его сторону.
– Ваше величество… – медленно говорит Кот. – Я не знаю, присутствует ли в зале лицо, которое вы именуете графом Мегом. Но мне известно, что по вашему приглашению сюда прибыла вдова лорда Ерша и его сын. Они находятся вон там.
Рука в латной рукавице медленно поднимается и указывает на нас.
Пауза прервалась, и со всех сторон послышались возбужденные шепотки придворных. Король, побагровев, быстро подходит к нам.
– Отчего вы стоите в этом месте, мадам? – обращается он к моей матери.
– Об этом надо спросить вашего церемониймейстера, Ваше величество… Мы не так часто бываем при дворе, чтобы иметь здесь какое-либо иное место.
Дальнейшая беседа не заняла и минуты. Меня представили королю, и он даже благосклонно кивнул мне, выслушивая мое приветствие. После чего вся свита удалилась. Надо полагать, у монарха были какие-то неотложные дела.
– Я все же чувствую тут какой-то подвох… – Старик задумчиво повертел в руках бокал с вином. – Эта странная ошибка церемониймейстера…
– Ошибка ли? – отец Варшани качает головой. – Мегден опытнейший придворный. Его предки занимали эту должность более ста лет. Она давно уже стала наследственной. И допустить ошибку такого рода…
Все присутствующие молчат.
– Следует ли это понимать так, – осторожно спрашивает мать, – что нам нужно немедленно отъехать назад? Я уже отправила гонца, и к нам вышлют хорошо вооруженный отряд.
– Сомневаюсь, миледи, что вам в этом деле помогут латники. Их просто никто не пропустит в королевские покои, чтобы они могли вас там охранять, – качает головой Старик. – Увы, даже мы не вправе входить во дворец с оружием. Дворец – целиком и полностью прерогатива королевской гвардии. Нас никто не поддержит.
– А что, у нас есть какая-то поддержка при дворе? – усмехается она. – Вот уж не ожидала…
– Вы напрасно иронизируете, миледи, – не принимает ее тон Старик. – Среди большого количества дворян уже давно ведутся пересуды относительно того, принесет ли ваш сын вассальную присягу королю. Мнения разделились, и значительная часть баронов считает, что он этого не сделает. Скажу больше: сам король в этом не уверен. Мне совершенно достоверно известно, что он не раз советовался на эту тему со своим доверенным лицом, графом Легенсом. Это чрезвычайно умный и опасный человек.
– Неужто вы его опасаетесь? – приподнимает удивленно бровь отец Варшани.
– Будете смеяться, но – да, опасаюсь. Граф не будет воевать с открытым лицом. Я даже теоретически не могу представить себе, на какие хитрости и низости способен этот человек. Тем более выполняя волю монарха.
На некоторое время в комнате повисло гнетущее молчание. Я и так и эдак вертел в голове сложившуюся ситуацию, но пока не находил в ней ничего совсем уж страшного. Ну, ладно, поставили нас не на то место. Пусть даже и намеренно, с желанием оскорбить. Но ведь ничего же не вышло? Король так и не сумел убедить меня заявить свои претензии на графский титул. Послезавтра мне исполнится четырнадцать лет, и еще через пару-тройку дней мы совершенно спокойно можем отбыть восвояси. Разве что матери постараются устроить какую-то ловушку? Но какую именно? Делюсь своими сомнениями с окружающими.
– В словах Сандра есть определенный резон, – соглашается со мной отец Варшани. – Возможно, миледи, вам действительно имеет смысл некоторое время побыть дома. Я не могу утверждать ничего определенного – пока не могу. Но некоторые слухи дошли и до нас. Нам пока не удалось установить, кто именно и каким конкретно образом хочет вам навредить, но то, что такое намерение есть – это совершенно точно. И это каким-то образом связано с вашим даром. Столица – это не только королевский дворец, тут полно таких уголков, в которых вам не поможет даже самый преданный страж.
– Но я не могу отказать в излечении больному. И вы это знаете, святой отец.
– Не можете. Если будете об этом знать. А если таковые известия до вас не дойдут, то и вины в этом никакой не будет.
– Вина будет на том, кто не передаст мне эти сведения, – возражает мать.
– Будет ли грехом то, миледи, что кто-то из наших служителей первым прибудет к такому больному? Для того, чтобы лично удостовериться в том, что ему действительно требуется помощь такого сильного целителя, как вы. Или же её может оказать кто-то иной?
Мать медленно качает головой.
– Пожалуй… Мне впервые нечего вам возразить, святой отец.
– Значит, договорились, – подводит итог Старик. – В королевском дворце, миледи, вы более не появляетесь. Я полагаю, вы сумеете найти этому убедительное объяснение. Помимо того, что уже сообщил нам отец Варшани, я не исключаю и того, что вас попросту кто-то может оскорбить. И тогда у Сандра не останется другого выхода, кроме как выступить вашим защитником. Увы, но ни я и никто из моих Котов не имеет права сопровождать вас во дворце. Таков закон, миледи. И я обязан его выполнять. Охранители закона и порядка не могут быть его нарушителями.
Несомненно, командир Котов по-своему прав. И его рассуждения звучат совершенно логично. Как я ни прикидывал ситуацию, под каким углом ее ни рассматривал – непосредственно угрозы лично себе пока усмотреть нигде не удалось. Я ещё никому не успел настолько насолить, чтобы на меня стали бы смотреть косо и с недружелюбием. А вот провокацию против матери исключать было нельзя. Действительно, может сложиться такая ситуация, когда меня вынудят поднять меч в ее защиту. Другого повода вызвать меня на поединок я пока что никому не дал и впредь постараюсь этого избежать. В этом же случае у меня просто не останется никакого иного выхода. Но все это может произойти только через два дня. До этого момента я остаюсь несовершеннолетним, и выступить в чью-либо защиту лично не имею права, со мной просто никто не станет сражаться. И будет абсолютно прав.
Сформулировав свои мысли максимально, как мне казалось, доходчиво, излагаю их окружающим.
– Да, не ранее, чем через два дня, – кивает Старик. – До того момента твой опекун – Лексли. А я знаю очень немного людей, кто рискнет скрестить с ним свой меч. Во всех случаях, когда оскорбление брошено тебе или матери, он обязан выступить в вашу защиту. И никто даже слова не скажет. Так что два дня у нас есть в любом случае, а вот после этого нам всем следует быть крайне внимательными и осторожными.
Так что на следующий день я отправляюсь во дворец в одиночестве. В смысле, без матери. Так-то меня сопровождает несколько человек, в том числе и отец Варшани. Откровенно говоря, на него я и надеюсь больше всего.