– Очень вкусная окрошка, – похвалил Юра. – Квас как домашний.
– Вика обожает холодные супы, – вздохнул Леня.
– Как она себя чувствует? – осведомилась Катя.
Зарецкий положил ложку в тарелку.
– Разбила нос, под глазами синяки, выглядит ужасно, выходить из каюты отказывается.
– Катастрофа! – всплеснула руками Катя.
– Ничего страшного, – поторопился успокоить ее Леонид. – Но Вика очень переживает из-за внешности, для нее красота крайне важна. Думаю, будет лучше, если я отнесу ей еду в спальню.
Самойлов поманил пальцем Антона:
– Официант!
– Нет, я сам, Вика не желает видеть посторонних, – забеспокоился Леонид.
Аня поддержала его:
– Расквась я нос, тоже бы в каюте заперлась.
– Ты не такая дура, – воскликнул Никита. – Эка важность – бланш! Пройдет.
Леонид нахмурился:
– Вика перфекционистка, ей необходимо быть прекрасной каждую минуту. На мой взгляд, это намного лучше, чем начисто забыть о своем лице, фигуре и превратиться в тумбу!
Зарецкий явно хотел уязвить Никиту, дать понять художнику, что его жена не отличается привлекательностью. Но Никита пропустил отравленную стрелу мимо, Аня же спокойно доела кусок хлеба, щедро сдобренный маслом, и нанесла ответный удар:
– Синяки долго держатся, в особенности на лице! Этак Вика и по приезде в Москву откажется покинуть теплоход! Вам придется здесь поселиться.
Никита радостно заржал. Леонид не донес до рта ломтик мяса, уронил его на тарелку.
– О господи!
– Что такое? – встревожилась Катя.
– А ведь и вправду Вика может в каюте запереться! – взвизгнул Зарецкий. – Она такая! Зимой мы собрались в ночной клуб…
– Куда? – с невероятным изумлением перебил его Самойлов.
– Захотели поплясать, – пояснил Леонид. – Вика любит веселиться. Перед самым выходом она зацепилась каблуком за порог, начала падать, я успел ее подхватить. Вика не шлепнулась, но разорвала колготки и пошла их переодевать. Я остался в передней, сел на табуретку, жду ее, жду… Через пятнадцать минут обозлился, двинул в спальню, а она рыдает: «Никуда, мол, не поеду». Я испугался, подумал, что Вика все же ушиблась, а она показывает на крохотную царапину у колена и объявляет: «С такой ногой из дома выходить неприлично».
– Это плата за молодость, – подытожил Василий Олегович. – Уж извини, Леня, но когда у супругов большущая разница в возрасте, возникают нестыковки. Для тебя синячок – ерунда, для нее – трагедия!
Манана оторвалась от пожарской котлеты:
– Постойте, я только сейчас сообразила. Леня, перед Новым годом ты три дня не был на работе, праздновал сорокалетие супруги. Спеццех тебе еще на юбилей особый торт делал!
– Точно! – вздернул брови Никита. – Главный кондитер ко мне прибежал, принес чистую коробку, попросил ее разукрасить!
– Вике – сороковник? – подпрыгнул Юра. – Ну и ну! Больше двадцати пяти ей и не дать!
– Какой косметикой она пользуется? – насела на Леонида Манана.
– Наверное, делала подтяжки, – предположила Катя.
– Натянулась от пяток до лба? – съязвил Никита.
– Тело можно слепить в спортзале, – произнесла Аня. – В принципе и лицо реставрируется. Морщины убираются, но взгляд все равно остается не юным, из него уходит живость. Еще реальный возраст выдают шея и кисти рук. А у Вики кожа везде безупречная. Ей навряд ли больше двадцати.
– Лень, сколько годков твоей жене? – гневно сверкнул очами Василий Олегович.
– Сорок, – произнес Зарецкий.
– А Вика очень юная, – подвела черту Аня.
– Странно, – пожала плечами Манана.
– Удивительно, – подхватил Никита.
– Загадочно, – ухмыльнулся Юра.
Я предпочла промолчать, Катя сделала вид, что сосредоточенно ковыряет в своей тарелке, Василий Олегович принялся промокать салфеткой вспотевшее лицо. Сиротка Светлана, от которой я за все время пребывания на борту не услышала и десяти слов, сосредоточенно жевала картофель фри. Одна Тина крутилась на стуле, весело напевая себе под нос:
– Медленно минуты убегают вдаль, встречи с ними ты уже не жди, и хотя нам прошлого немного жаль, лучшее, конечно, впереди!
– Леня! – гаркнул Василий Олегович.
Зарецкий вздрогнул:
– А?
– Объясни нам, что происходит? – насупился организатор тусовки.
Заведующий лабораторией залпом осушил бокал с минералкой.
– Я идиот!
– Не стану спорить, – мрачно заявил Самойлов.
– Вика мне не жена, – выдавил из себя Зарецкий и искоса глянул в мою сторону.
Я скорчила гримасу. Никакие претензии не принимаются: я пообещала молчать о «маленьком секретике» ученого – и не нарушила слова. Кто ж виноват, что окружающие оказались умнее, чем рассчитывал любитель клубнички?
– Немедленно колись! – зашипел кондитер.
Зарецкий вновь схватился за воду, а потом рассказал уже известную мне правду.
– Ты кого привел на наш праздник?! – задохнулся Самойлов после того, как Леонид перестал каяться. – Мы решили устроить чисто семейное мероприятие, а находимся в компании со шлюхой!
– Василий Олегович! – решила утихомирить супруга Катя. – В конце концов, это личное дело Леонида, с кем ему спать.
– Да! – стукнул кулаком по столу хозяин. – Но только пока он с ней один на один общается! Подзаборницу не приводят в приличный дом и не обманывают приятелей, представив ее как законную жену! Это оскорбление!
– Я идиот! – мрачно повторил Леонид. – Следовало честно признаться. Ну поймите меня. Марфа чудесный человек…
– А кто такая Марфа? – спросила Аня. – Вы прячете на теплоходе еще одну девушку?
– Шарман, – улыбнулась Манана.
– Мама! Где Чармен? – запрыгала Тина. – Его сюда взяли? Таня тут? И собачка с ней? Хочу к Чармену! Мама-а-а-а!
– Марфа – моя жена, – объяснил Леонид. – Лучшего человека я не встречал: умница, красавица, все понимающая. Но… но… Господи, очень неудобно говорить.
– А шлюху с собой притаскивать, значит, удобно? – пошел вразнос Василий Олегович.
– Вика – не продажная женщина, – принялся отбиваться Зарецкий. – Она фотомодель, искренне меня любит. Марфа же после операции по женской части перестала заниматься сексом. Что мы только ни пробовали, желание у супруги не возникает. Она не тяготится воздержанием, а я не могу, я нормальный человек!
– Такова мужская природа, – кивнула Катя.
Василий Олегович неожиданно виновато посмотрел на жену, а я поняла, что в семейной жизни Самойловых тоже есть шероховатости. Впрочем, у кого их нет?
– Понимаю, почему Леонид решился на эту авантюру, – произнесла Аня. – Мы семьями до этой поездки знакомы не были и навряд ли потом станем видеться. У Василия Олеговича возникло благое намерение сдружить коллег по работе, но насильно доверительные отношения не появятся. Ход мыслей Леонида мне ясен, но Вика! Я бы никогда не решилась предстать перед людьми в чужой роли!
– Так ты не дура, – отпустил жене комплимент Никита. – А Вика пару раз заговаривала про какой-то секрет, который необходимо открыть. Леня, что ты ей пообещал?
Аня засмеялась:
– Отличный вопрос. А что мужчины напевают глупышкам, когда изменяют с ними женам? «Дорогая, я разведусь, мы будем счастливы, но не сейчас. Подожди годик». Это, так сказать, классическая часть, дальше следуют вариации типа: «Мои дети еще не выросли, не могу из-за них рушить семью, нанесу им непоправимую травму». Или: «Моя жена смертельно больна, врачи дают ей немного времени, я не имею морального права бросить умирающую». Затем идет заключительный аккорд: «Люблю только тебя, с супругой мы давно не спим вместе, она старая, страшная, толстая, жадная. А ты ягодка, кошечка. Чмок-чмок». В целом произведение называется «Плач неверного мужа на коленях у любовницы». Исполняется два раза в неделю, слова и музыка народные.
– Очень хорошо, что Вика сидит в каюте, – буркнул Василий.
– Согласна, – кивнула Катя. – Извини, Леня, твоя частная жизнь – это твоя частная жизнь. Я не знакома с Марфой, но ощущаю солидарность с ней, стайное чувство законной супруги. Боюсь, мне неприятно будет общаться с Викой.
– Совершенно верно, – в унисон пропели Манана и Аня.
Катя отпила из бокала и посмотрела на меня:
– А как вы относитесь к случившемуся?
Я решила ответить честно:
– Наше общество более толерантно к мужчинам. Вика-то в чем виновата? Она влюблена в Леонида, готова ради него на подвиги. Девушка кажется не слишком образованной и думающей, не имеет жизненного опыта и твердо уверена: Зарецкий ее обожает. Леонид же знает: он никогда не бросит законную супругу, Вика лишь временная игрушка. На мой взгляд, пострадавшая сторона здесь – фотомодель, и не стоит устраивать бедняжке публичную порку! Хотя, если показать Вике, где раки зимуют, вероятно, она поймет, что не стоит ловить рыбу в чужом пруду, и постарается впредь не связываться с женатиком!
– Смотрите, что я принесла! – прозвучало с порога.
Глава 14
Глава 14
Все, включая меня, повернули головы. В столовую с небольшой ржавой коробкой вошла Алина.
– Ей-богу, не поверите, что со мной стряслось, – нервно произнесла она, опускаясь на стул. – В результате – вот это.
Дрожа как от озноба, она выложила в центр стола нечто похожее на хьюмидор[9], выполненный из металла.
– Похоже, там, внутри, лежат таблетки «омолодителя», – шептала Алина. – Он так сказал!
Присутствующие враз забыли про Леонида и Вику.
– Где ты это взяла? – поразилась Катя.
– Кто сказал? – подхватил Василий Олегович.
– Ангел, – обмахиваясь салфеткой, проговорила Бортникова. – Вышел из леса, весь в белом, волосы до плеч, сзади крылья, и спрашивает: «Алина, ты не забыла Дениса? Он сильно скучает и…»
Диетолог прижала к глазам салфетку. Катя толкнула мужа в бок, Василий Олегович закашлялся, а Бортникова, не отнимая рук от лица, произнесла:
– Я человек с высшим медицинским образованием. Хотя некоторые люди и считают специалиста по здоровому питанию кем-то вроде фельдшера, но у меня за плечами шесть лет обучения в институте и работа хирургом в больнице. Я отлично знаю: второй жизни не будет, ни рая, ни ада не существует, привидения – это продукт излишней эмоциональности или органических поражений головного мозга. И когда умер Денис… я… мне было намного хуже, чем, допустим, его бабушке. Анфиса Федоровна обожала внука, но она пребывала в уверенности, что Денька переместился в другую, лучшую реальность! А я-то понимала: это все! Мальчик в гробу, гроб в земле! Простите!
Алина выскочила из-за стола и выбежала из столовой.
– Вероятно, нужно связаться с эпидемиологами, – озабоченно произнесла Аня, когда за Бортниковой хлопнула дверь. – Не хочу вас пугать, но, наверное, по теплоходу действительно гуляет зараза.
– Что случилось с Алиной? – изменилась в лице Манана. – Я знаю ее много лет и ни разу не видела плачущей.
Василий Олегович залпом выпил стакан воды.
– Алина никогда не выходила замуж. Характер у нее паршивый. Трудно жить с женщиной, которая постоянно тебя поучает. Бортникова кажется склочницей, но она отличный друг. Я уже говорил, что мы с ней учились в одном классе, дружим со школы, пару раз ругались до драки, но потом мирились. Алина была квалифицированным хирургом. Операционный стол она бросила после того, как заболел ее одиннадцатилетний сын Денис. Кто отец мальчишки, Бортникова не рассказала ни мне, ни Кате, да мы особо и не интересовались. Увидели, что у Лины растет живот, посудачили между собой, но в душу к ней не лезли. Алина родила сына и обожала его безмерно. Денису стало плохо внезапно, я не представлял, что такое возможно: в понедельник он бегал-прыгал, а во вторник попал в реанимацию. Рассеянный склероз. Бортникова два года тащила парнишку, ушла со службы, использовала все свои связи, возила мальчика в Новосибирск, там в Академгородке применяли некий революционный метод. Когда и он не помог, она узнала про лабораторию в Киеве с экспериментальным лекарством, до этого Лина общалась практически со всеми специалистами Москвы.
– Гимнастика, уколы, переливания крови, – грустно подхватила Катя. – Целители, экстрасенсы, бабки-шептухи, старики-травники, шаманы, колдуны. Ничего не помогло. Деня умер за день до своего тринадцатилетия.
– Вот ужас! – воскликнула Манана и обняла Тину. – Страшнее ничего нет!
– Мама! – заверещала девушка. – Почему нету кетчупа? Мама! Намажь мне на хлеб вон ту кашу! Мама! Хочу! Дай скорей!
Пиар-директор схватила ломтик батона, живо плюхнула на него грибную икру, которую ее дочь назвала «кашей», и велела:
– Ешь, это очень вкусно.
Тина покорно вонзила зубы в бутерброд и принялась громко чавкать, роняя на скатерть крошки.
– Алина отказалась от карьеры оперирующего хирурга, – говорил тем временем Василий Олегович. – Переквалифицировалась в специалиста по здоровому питанию и весьма преуспела в этой области. Я знаю, что она любила Дениса до беспамятства, но никогда, подчеркиваю – никогда, она не вспоминает о мальчике при нас с Катей.
– Не знала, что в жизни Алины была такая трагедия, – прошептала Манана.
Катя оперлась грудью о стол.
– Бортникова отличный специалист, для своих подопечных она мать родная. Алина на связи круглые сутки, ей можно позвонить в час ночи и сказать: «Я в гостях, мне предлагают съесть фруктовое мороженое, это нарушит мою диету?» И Бортникова без малейшего раздражения пустится в объяснения. Если она занимается человеком, то не отступит, пока не добьется нужного эффекта. Лина трезво мыслит, умеет держать себя в руках – и вдруг… Ангел! Может, ей плохо?
– Нет! – громко прозвучало с порога.
Я повернулась на звук. Пока Екатерина говорила, диетолог успела практически незаметно вернуться в столовую. Напряженно выпрямив спину, Алина прошла к своему месту, села за стол, обвела присутствующих взглядом и слишком спокойно сказала:
– Я не пью, не курю, не принимаю затуманивающие сознание препараты, не балуюсь галлюциногенными грибами, не нюхаю клей.
– Алиночка, – всплеснула руками Манана, – никому и в голову не взбредет упрекнуть тебя в столь отвратительных привычках!
Бортникова никак не отреагировала на это заявление, продолжив:
– И при всем этом я видела ангела! Не верите?
– Как он выглядел? – спросила я.
Алина развела руки в стороны:
– Очень худой, лицо длинное, с бородой, волосы падают на плечи, тело укутано в белый хитон, сзади два крыла, что на ногах – не заметила, материя ниспадала до земли.
– Это мог быть кто-то из жителей Козловска, – сказала я. – Человек не уехал из зоны отчуждения, остался в родном доме, живет в изоляции, одежда истрепалась.
Бортникова обхватила себя руками за плечи:
– И у него крылья отросли? Я не кликуша, которая бьется в истерике на сеансе у медиума, а медик с соответствующим образованием. Но ангела я видела!
– Линочка, душенька, тебе требуется отдых, – попыталась купировать ситуацию Аня. – Нельзя работать сутками, расслабься, позагорай на палубе.
– Он был, он не плод моей больной фантазии! – повысила голос Бортникова.
– Хорошо, хорошо, – закивала Манана.
– Над головой у него светился нимб, – выдала следующую порцию воспоминаний диетолог. – А главное… он знал про Дениса! Ладно, будь по-вашему, я столкнулась с аборигеном, у которого нет бритвы и денег на рубашку с брюками, перья к лопаткам он прикрепил ради смеха, где взял и как пристроил светящийся круг над головой – не знаю. Но почему он в курсе моих личных дел?
Я схватила Юру под столом за руку. Хороший вопрос: разумного ответа на него не найти.
– Алина, попытайся рассказать все спокойно, – попросил Леонид, – без эмоций, просто изложи факты.
– Давно пытаюсь это сделать, но вы мне не даете, – укорила всех диетолог. – Перебиваете.
– Ты встретила ангела. Что он сказал? – спросил Василий Олегович.
Бортникова скрестила руки на груди.
– Сначала передал привет от Дениса, а затем протянул коробку, вон ту, что стоит на столе, и заявил: «Денис мечтает о встрече с матерью, мальчик в раю, там обитают невинные души. Он каждый день молится за маму, надеется, что его обращение к ГОСПОДУ поможет твоей душе попасть в сады бессмертия. Но, увы, ты слишком погрязла в грехах. Если хочешь переместиться со временем к сыну, то посвяти свою дальнейшую жизнь праведным делам. Чтобы замолить тобой содеянное, понадобится не одно десятилетие, поэтому Денис решил тебе помочь. В этой укладке лежат дозы «омолодителя», съешь одну и обретешь крепкое здоровье на долгие годы. Денис не имеет права вмешиваться в земные дела, но он готов на все, чтобы мама, в конце концов, оказалась рядом. Я лишь передаю тебе послание от сына. Для собственных нужд тебе хватит одной пилюли, а в коробке их много. Раздай остальные достойным людям, но помни: те, кто употребит лекарство, проживут на земле очень долго, а это не всегда во благо!»
Все уперлись взглядами в коробку.
– Это смахивает на бред, – высказался Юра.
Я тоже не удержалась от критического замечания:
– Нелогично выходит. Если мальчик мечтает увидеть мать, то почему он посылает ей средство для рекордного продления жизни? Откладывает свидание?
Юра довольно сильно пнул меня под столом, я ойкнула, а Манана торжественно произнесла:
– У вечности свои законы, сто лет там секунда. Денис хочет, чтобы мать очутилась с ним в раю, Алине необходимо время для замаливания грехов, если она умрет до того, как очистит душу, то окажется в аду. Вот тогда им никогда не встретиться.
Леонид взял со стола бокал вина, сделал большой глоток и поднял руку:
– Дайте слово ученому! Жара, стресс, испытанный Алиной при сообщении про карантин, – все вместе дало эффект галлюцинации!
– Мама! Красивая коробочка, – заверещала Тина, – можно посмотреть? Дай!
– Если ангел – фантом, то откуда здесь этот железный бокс? – спросил Никита Редька.