– Лина, опомнись! – воззвал Василий Олегович. – Оставь жестянку!
Диетолог открыла крышку, вытащила одну таблетку, зажала ее в кулаке и протянула коробку Самойлову:
– Мне теперь плевать на звонкую монету. Поэтому я оставляю подарок тебе. Хочешь принимай – его сам, хочешь – отдай другим. Я пойду в каюту. Очень устала. Перед тем как принять лекарство, надо прийти в себя.
Едва Алина ушла, как Манана кинулась к Василию Олеговичу:
– Послушай, там на всех не хватит!
– Вы же не собираетесь это глотать? – не удержалась я.
– Тине оно уже без надобности, – заявил Никита.
– Почему нас с Тиночкой нужно лишать «омолодителя»? – возмутилась Манана.
– Потому что девчонка его уже приняла, – взвизгнул Зарецкий. – Дайте мне две таблетки!
Я удивилась: надо же, я совсем не заметила, когда Леонид вернулся в кают-компанию.
– С какой радости тебе положена двойная доза? – насупился Редька. – Надеешься пару тысяч лет протянуть?
– Сам проглочу и жене дам, – продемонстрировал благородство Леонид.
– Осталось уточнить, кого из своих баб ты решил наградить бессмертием, – выпустила ядовитую стрелу Аня. – Законную супругу, в верности которой клялся, оформляя брак, или Вику. Я бы на твоем месте не спешила, вероятно, найдутся более достойные кандидатуры!
– Господа, господа, – зачастила Катя, – давайте попытаемся сохранить ясность ума и поймем: таблеток от смерти не бывает. Ангел – это галлюцинация!
– Да вот же коробка! Ее твой муж к груди прижал, – Аня ткнула пальцем в Василия Олеговича.
– Значит, бедняжке Бортниковой на пути попался местный житель, сошедший с ума или от одиночества, или под влиянием отравления после взрыва химзавода, – изменила свою версию Катя. – Нам всем надо успокоиться.
Аня одним прыжком очутилась около Самойлова.
– Дайте мне одну штучку!
Катя двинулась к мужу, но ее отпихнул Леонид.
– Мне положено две! – взвыл ученый. – Тут семейное дело!
– Пожалуйста, отойдите, – чуть не заплакала Катя. – Неизвестно, что содержат пилюли.
Но Зарецкий оттолкнул плечом жену директора, за ним к Самойлову кинулись Никита и Аня.
– Милый, – взмолилась Катя, – не давай им пилюли.
Аня повернулась ко мне:
– Чего тормозишь?
Я поспешила к Самойлову и была схвачена Юрой.
– Мы, пожалуй, отправимся на боковую, – громко сказал Шумаков. – Прогулка на свежем воздухе утомительна. Я дитя загазованного мегаполиса, кислород меня валит с ног. Вилка, двигаем.
Я попыталась высвободиться, но шансов победить состоявшего из одних мышц Юру не хватит и у мужика. Шумаков легко сдвинул меня с места и поволок к двери.
– Эй, люди! – завизжала Манана. – Вы отказываетесь от бессмертия?
– На фиг это надо? – фыркнул Юра. – Я мечтаю выйти на пенсию и разводить гортензии. А в случае вечной жизни придется пахать вечно. Спасибо, не хочу!
– Значит, мы можем забрать вашу долю себе? – алчно поинтересовалась Манана.
– Просьба не стесняться, – кивнул Шумаков, – встретимся на том свете. Кстати, почему вы сами пока не принимаете «омолодитель»? Боитесь отравиться? Ждете, кто первый проглотит?
Едва Шумаков вытолкнул меня в коридор, как я спросила:
– Ты любишь гортензии?
– Понятия не имею, что это такое, – признался он. – Еда? Овощ вроде авокадо?
– Цветы, – усмехнулась я и тут же разозлилась: – Почему ты не дал мне взять таблетку?
Юра обнял меня за плечи.
– Только не говори, что поверила в возможность обрести бессмертие.
Я потупилась. Да, мне запала в голову мысль о вечной жизни. А теперь называйте меня дурой и спросите себя: «Как бы поступила я, увидев в непосредственной близости блистер с пилюлями, обещающими долгую жизнь?» Неужели не рискнули бы проглотить?
Юра укоризненно цокнул языком.
– Ну-ну! Встречал я дураков, но такие мне еще не попадались! Глотать невесть какую дрянь лишь потому, что тетка со съехавшей набок крышей спела о встрече с ангелом! Вот вам пример общего помешательства. Вилка, ау!
От Юры хорошо пахло знакомым одеколоном. Как многие мужчины, Шумаков не умеет пользоваться парфюмом. Он не знает простого правила: если не ощущаешь исходящий от себя запах, то это не означает, что окружающие не задыхаются от удушливой волны твоей туалетной воды. Утром после бритья Юра самозабвенно пшикает на себя из флакона. В машине, в бардачке, у него лежит еще один пузырек, третий спрятан в ящике стола на службе. Раза четыре в день Шумаков «освежается» и к вечеру похож на сотрудника парфюмерной фабрики, который искупался в продукции своего предприятия. Как-то я не выдержала и сказала:
– Запах – как взбитые сливки: небольшое количество в кофе очень вкусно, но попробуй съесть полкило – и в процессе скончаешься. Сделай одолжение, не обливайся духами.
– Лучше издавать аромат духов, чем пота, – возразил Шумаков. – Ты не согласна?
Я пожала плечами. Грязный парень с нечищенными зубами, носящий неделями одну и ту же рубашку, – явно герой не моего романа. Но и мачо в облаке «шипра с нотками грейпфрута и сандала» тоже не лучший вариант. Очевидно, я капризна сверх меры!
Я оглушительно чихнула и стукнулась затылком о стену коридора.
– Отлично, – сказал Юра, отпирая дверь каюты. – Небольшая встряска ставит мозги на место. Спрошу снова: ты поверила в существование пилюль бессмертия?
Я кивнула:
– Да. Может, съедим по таблеточке?
Юра втолкнул меня в каюту.
– Ты натуральная блондинка. Вот теперь мои сомнения отпали: жизнь не подсунула мне брюнетку, косящую под Барби. Создание красок для волос сильно усложнило парням жизнь. Мы-то хотим видеть дома существо слабое, беззащитное, в любой ситуации бегущее к партнеру за советом. Поэтому рейтинг блондинок на брачном рынке столь высок. И что же выясняется после свадьбы? Милое, нежное создание похоже на железный прут, обернутый ватой. Мало того что любимая владеет приемами самообороны и может пересчитать зубы Змею Горынычу, так она еще читает на ночь «Справочник физика-экспериментатора», способна собрать в сарае из дров и кирпичей «Мерседес» и зарабатывает намного больше мужа. Правда, женушка не брезгует и глянцевыми журналами, старательно следуя их рекомендациям, вроде: «Пусть в споре за мужчиной останется последнее слово».
– Точно, – влезла я в монолог Шумакова. – При обсуждении проблемы мужчина обязан сказать последние слова, и это будет звучать так: «Конечно, дорогая, ты всегда права». Я считаю, что глава семьи должен решать глобальные проблемы: где разместить ракеты противовоздушной обороны, как справиться с мировым экономическим кризисом, на худой конец, он должен давать советы по тренировке наших футболистов для участия в чемпионате мира. Нам, бабам, оставьте нудные бытовые проблемы: куда поехать отдыхать, на что потратить заработанные деньги, какую машину купить. В этих вопросах с нами лучше не спорить.
Но Юра не обратил внимания на мое высказывание, он нудил свое:
– С течением времени у мужика зарождаются сомнения: а на блондинке ли я женился? И тут он находит в ванной упаковку с краской для волос и осознает: супруга – брюнетка, нагло косящая под Барби. Такая страшнее волка в овечьей шкуре. Не скрою: у меня шевелились подозрения в отношении тебя, но сейчас, после твоего желания налопаться «омолодителя», они испарились. Прости, милая, ты истинная блондинка!
– Но Тина выздоровела, – напомнила я. – Была умственно отсталой, а превратилась в здраво рассуждающую девушку! У тебя есть объяснение этому чуду?
– Нет, – буркнул Юра. – Пока нет! Но поверь: оно непременно найдется. Надеюсь, Василий устоит и никому не даст эту дрянь.
Несмотря на работающий кондиционер в каюте стояла жара. Юра отрубился первым, а я провертелась под одеялом довольно долго, прежде чем веки сомкнул сон. Но долгого сна не получилось: меня разбудил голос Шумакова.
– Вилка, эй, Вилка, очнись!
Я приоткрыла один глаз.
– Что случилось?
– Очень душно, – прошептал Юра, сидевший на постели.
– Ты растолкал меня, чтобы отправить открыть иллюминатор? – возмутилась я.
– Окна задраены, – напомнил Юра, – здесь кондишн.
Я перевернулась на другой бок.
– Отлично, теперь, обладая столь интересной информацией, я спокойно предамся сну.
– Вилка, что у меня за спиной? – неожиданно поинтересовался Юра.
– Подушка, – зевнула я. – Ты на нее опираешься.
– Больше ничего?
– Нет. Спокойной ночи!
– Погоди, посмотри еще раз, – попросил Юра. – Она там точно одна?
Остатки сна улетучились, я тоже села в кровати.
– Я вижу Юру, который навалился на мешок, набитый пухом. Дальше чернеет спинка кровати, за ней стена теплохода, далее река, остров, город Козловск… Хватит?
– Не ерничай, – зашипел Юрасик, – лучше помоги мне встать!
Я потерла кулаками глаза, зевнула и уточнила:
– Куда?
– Что куда? – повысил голос Юра.
– Встать!
– Куда?
– Что куда? – повысил голос Юра.
– Встать!
– На пол! Дай руку, – попросил он. – У меня самого не выходит.
По мне забегали мурашки.
– Тебе плохо? Голова болит? Давление поднялось?
Юра вздрогнул.
– Нет. Просто не могу сдвинуться с места.
Ощущая нарастающий страх, я сдернула с него одеяло и приказала:
– Пошевели пальцами ног.
Шумаков беспрекословно выполнил мой приказ. Мне стало чуть легче, и я не удержалась от замечания:
– Вот одеколоном обливаешься, а педикюр никогда не делаешь.
– Что я, гей? – возмутился Юра.
– Если мужчина следит за собой, он необязательно гомосексуалист, – фыркнула я. – Нужно носить красивое белье, а не отвратительные «боксеры» с изображениями машинок.
– Стринги со стразами на мой размер не шьют, – хохотнул Юрасик.
Ком, стоявший у меня в горле, растаял. Слава богу, на инсульт это не похоже, Юра пытается острить и способен управлять конечностями.
Глава 17
– Хватит идиотничать, поднимайся, – приказала я.
Юра дернулся.
– Не могу.
– Решил пошутить? В четыре утра?
– Нет, – заныл он, – что-то меня не пускает.
Я решила поддержать игру:
– Ладно, давай лапы, я сдерну тебя с кровати.
Юра вытянул руки.
– Попробуй.
Я вцепилась в его ладони, уперлась ногами в пол, вдохнула побольше воздуха и на выдохе рванула Шумакова на себя.
Юра даже не пошевелился, он лишь коротко вскрикнул, зато я свалилась прямо на него и заверещала:
– Понятно, что ты задумал! Оригинальный способ затащить подругу в койку. Милый, тебе следует обратиться к врачу, получить рецепт на таблетки от склероза, тогда ты вспомнишь, что мы лежим в одной постели и нет никакой необходимости затевать игры, чтобы обнять меня. Кстати, в четыре утра я люблю мирно спать, а не заниматься сексом!
– Ну почему женщинам постоянно лезут в голову глупости? – взвыл Юра. – Сколько раз повторять: я не могу даже приподняться! Меня держат!
– Кто? – осведомилась я.
– Пальцы!
– Чьи?
– Понятия не имею, – простонал Юра. – Может, это щупальца?
– Из реки вынырнуло чудо-юдо, прогрызло пол и вцепилось в Юрочку-у-у-у, – завыла я. – Понимаю, что душно, но давай попробуем заснуть.
– Сидя не умею, – удрученно ответил он.
Я переползла через шутника на свою половину кровати, свернулась калачиком под простыней и с трудом произнесла:
– Вот у меня проблем с бессонницей нет! Больше не тормоши меня, я хочу баиньки.
Если Юра и произнес что-то в ответ, то я его не услышала, провалилась в небытие, словно с разбега шлепнулась в яму. Но, видно, Морфей обиделся на меня: не прошло и получаса, как я опять проснулась и увидела Юру, по-прежнему привалившегося к спинке кровати.
– Эй, чего не спишь? – окликнула я его.
– Сидя не получается, – тихо ответил Шумаков.
– А ты ляг!
– Не могу! Что-то меня не пускает!
– Ты не шутишь? – недоверчиво осведомилась я.
Юрасик обиженно засопел, я вскочила с кровати, схватила любимого за плечи, попыталась сдвинуть его с подушки и поняла – это простое действие неосуществимо.
– Бред! – вздыхал Шумаков. – Что же случилось?
– Каждый фантастический случай непременно имеет научное объяснение, – оптимистично заявила я. – Давай повторим попытку.
Однако сколько я ни дергала Юру в разные стороны, он не сдвинулся с места ни на сантиметр. В конце концов, я устала и приняла решение:
– Пойду позову на помощь!
– Еще чего! – занервничал Шумаков. – Никогда! Сами справимся! Мне просто надо встать!
– А у меня не хватает сил тебя сдвинуть, – возразила я.
– Лебедка! – воскликнул Юра. – На палубе прикреплена круглая штука с ручкой и крючком, она служит для подъема на борт груза. Тащи ее сюда.
– Ну ладно, – с сомнением согласилась я и отправилась на палубу.
Юра из тех мужчин, которые, запутавшись на дороге, никогда не спросят у аборигенов, как проехать в нужное место. К чужой помощи Шумаков прибегать никогда не станет, он считает это унизительным.
Не успела я вновь очутиться в спальне, как милый забеспокоился:
– И где крюк?
Меня затрясло от негодования.
– Ты на самом деле полагал, что я выломаю железную махину из пола, а затем, держа ее двумя пальцами, приволоку в каюту? Я не представляла, о чем ты ведешь речь! Решила, это что-то типа хлеборезки, но увидела огромную дуру с цепями! Издеваешься, да?
Юра закатил глаза.
– Нужно отмотать трос, втянуть сюда конец, дать мне его в руки, а потом идти назад крутить ручку! Стальная веревка очень длинная, что бы меня ни держало, оно отпустит под воздействием большой силы.
Я стала кипятиться:
– Следовало объяснять по-человечески! А то сказал: «Неси сюда лебедку!»
– Не произносил я ничего подобного, – возмутился Юрасик.
– Нет, говорил, – топнула я ногой. – Конечно, легче выставить меня идиоткой, чем признаться в собственном косноязычии!
– Лучше притащи крюк, – взмолился Юра. – Надо действовать, пока все дрыхнут.
Я вернулась на палубу и начала изучать конструкцию. На первый взгляд она выглядела проще некуда: здоровенная катушка, из которой торчат массивная стальная палка, блестящий трос и железная загогулина, хозяйственно всунутая в крепление. Рядом располагались стойка с огнетушителями и ведро с песком.
Глаза боятся, а руки делают. Я вцепилась в крюк и сумела вытащить его из «гнезда». Маленькая удача приободрила меня, но впереди была самая тяжелая часть операции «Ы». Мне предстояло протащить очень тяжелую железяку сначала по верхней палубе, затем спуститься по лестнице и донести крюк до нашей каюты.
Пожалев, что не занимаюсь регулярно фитнесом, я сделала несколько шагов и обрадовалась: трос легко разматывался. Открытое пространство теплохода мне удалось преодолеть относительно легко, но вид узкой, отвесно уходящей вниз лестницы заставил меня призадуматься. Чтобы не споткнуться, я обычно предпочитаю держаться за перила, но сейчас-то я лишена этой возможности. Кстати, достигнув лестницы, я ощутила, что трос сильно протянулся, приходилось с каждым шагом прилагать все больше и больше сил для движения вперед.
Постояв на краю лестницы, я поняла, как поступить: надо положить крюк, стать спиной к ступеням, вновь взять железяку и ползти почти на животе вниз. Вот тогда я не упаду и выполню задание с честью. Вдохновленная собственной редкостной сообразительностью, я начала претворять план в жизнь. Крюк очутился на полу, правая нога нащупала ступеньку…
Гигантский крючок вздрогнул и с бешеной скоростью начал удаляться от застывшей в изумлении писательницы. Спустя пару секунд послышался короткий звук, словно кто-то захлопнул со всего размаха крышку стального чемодана, и вновь повисла тишина. Я побежала назад.
Трос снова намотало на барабан, крюк загадочным образом очутился в креплении. Я присела около лебедки на корточки, еще раз изучила механизм и цокнула языком. Вилка, ты техническая идиотка! Следовало застопорить ручку, только в этом случае веревку не утянет на катушку. Сломав два ногтя, я опустила специальную защелку, взяла крюк, дернула… еще раз… снова… и тут только до меня дошло: если рукоятка зафиксирована, размотать стальной канат не получится. Я имею шанс дойти до лестницы только при поднятом стопоре, но тогда не смогу спуститься вниз. А вот если застопорить ручку, я сползу по ступенькам, но лишусь возможности дотащить до них крючок. Шах и мат.
Первым желанием было помчаться в каюту капитана и распихать Ивана Васильевича, но затем я представила, как обидится Юра, и решала рассчитывать только на собственные силы. Ответ нашелся быстро.
Подпрыгивая на ходу, я вернулась к лебедке, освободила ручку, споро донесла крюк до лестницы и зацепила его за перила. «Г»-образная часть мгновенно съехала с никелированной трубы и помчалась на свое место. Только в отличие от прошлого раза сейчас за изогнутый конец изо всех сил цеплялась я.
Удивительно, сколько конструктивных мыслей может прийти в голову человеку за пару мгновений. Я успела сообразить, что намотанная на катушку Вилка более не напишет ни одного романа и похоронят меня вместе с лебедкой: даже самый опытный паталогоанатом не сможет соскрести мои останки с троса. Значит, необходимо бросить крюк, но тогда сила инерции протянет меня вперед и с огромной силой хлопнет лицом либо о палубу, либо все о ту же катушку – и прости-прощай, светлое будущее. Правда, в последнем случае мне гарантирован роскошный гроб на одну персону. Но, согласитесь, перспектива все равно не очень радостная. Что делать? Орать? И кто придет на помощь? Внезапно я увидела столб, приближающийся со скоростью пьяного мотоциклиста. Руки сработали быстрее мозга. Левая отпустила крюк и ухватилась за вертикально торчавшую штуку, правый бок дернулся, я разжала пальцы. Меня завертело вокруг трубы, потом плюхнуло об пол. Вновь раздался звук захлопывающегося кофра из нержавейки. Я приоткрыла один глаз, второй, пошевелила конечностями, встала и разъярилась, словно плохо пообедавший крокодил. Черт побери, кто кого победит? Если лебедка полагает, что я сдамся, то она жестоко ошибается: я на удивление упорна, и мне не нравится быть глупее механизма.