В надежде узнать еще какие-нибудь подробности о жизни Динары, а в особенности ее друга, я позвонила Ленке. Мы с ней поболтали о том о сем, а потом я невзначай спросила, ездила ли она на турбазу в прошедшие выходные. Ленка, конечно, ответила утвердительно. И дальше, уже без всяких наводящих вопросов, сообщила, что погода стояла не очень, народу было мало, никого из тех, кого я знаю, кроме Риты, которая теперь тоже все свободное время проводит на «Дубовой гриве» с Кириллом. Динара не приезжала, потому что у нее тяжело заболела мать. Ленке всегда нужно сообщить человеку все, что она знает (видимо, так на нее действует ее учительская профессия), поэтому, затронув какую-нибудь тему, она может развивать ее до тех пор, пока у нее не иссякнет информация либо пока ее не остановишь. Заговорив о болезни матери Динары, Ленка в течение следующих десяти минут выдала мне еще массу полезных сведений.
Оказывается, родители Динары были очень состоятельными людьми. Ее отец до перестройки работал генеральным директором крупного завода. Когда в стране начались перемены, завод приватизировали, и ее отец получил контрольный пакет акций и практически стал хозяином этого предприятия. В отличие от многих других заводов, которые разорились, этот процветал и приносил большие доходы своим владельцам. Отец Дины приобрел шикарную квартиру в элитном доме в центре города, трехэтажный коттедж на Волге, который он использовал как дачу. Там же он держал большой современный катер, на котором часто отправлялся на рыбалку с первым мужем Динары. У них были прекрасные отношения и много общих интересов. Поэтому, когда Динара надумала разводиться, ее отец сильно возмущался. Он хотел, чтобы дочь сохранила свою семью любой ценой. Пытаясь настоять на своем, он даже угрожал Динаре, что лишит ее наследства. Но развод все же состоялся, окончательно испортив отношения Динары с отцом. Он перестал помогать ей материально, но Динара больше переживала из-за того, что практически перестала общаться с родителями. Мать, конечно, любила ее по-прежнему и разрывалась между дочерью и мужем, как между двух огней, безуспешно пытаясь их примирить. А не так давно отец Динары умер от сердечного приступа. Мать, которая никогда не отличалась крепким здоровьем, тоже стала чувствовать себя хуже, а теперь вот вообще разболелась. Насколько известно Ленке, у нее обострился сахарный диабет, да еще появились какие-то осложнения. В общем, когда она в последний раз разговаривала с Динарой по телефону, та была очень подавленной и высказывала весьма серьезные опасения по поводу здоровья своей матери.
— Хорошо еще, что Динаре так повезло с Владом, — продолжала Ленка. — Он ее очень поддерживает, заботится обо всем. И просто требует, чтобы они поженились, говорит, что хочет стать ей настоящим мужем, чтобы она знала, что у нее есть настоящая семья. Но Динара, хотя ей это очень приятно, немного колеблется из-за состояния матери, говорит, что теперь ей не до свадьбы.
Ленка еще некоторое время рассуждала о преимуществах и недостатках официального оформления супружеских отношений, потом плавно перешла к вопросу последствий разводов и неожиданно перескочила на всегда актуальную тему о необходимости поддерживать форму и хорошо выглядеть в любом возрасте, а также о том, как этого добиться. Когда мне надоело вставлять «да», «угу», «конечно» и «ну, разумеется», я прервала ее фальшивым сообщением о том, что мне звонят в дверь, и, не ответив на вопрос «А кого ты ждешь?», сказала: «Ой, ну все, пока, я тебе перезвоню!» и повесила трубку. Тут же раздался звонок: Антон уже почти отчаялся дозвониться мне и был страшно рад, что ему это наконец удалось. По его голосу я поняла, что он действительно по мне соскучился.
Глава 6
В глухую деревеньку с названием Колокольцовка, вот куда я отправилась с утра пораньше на другой день. У меня не было какого-то особенного плана: я намеревалась действовать по обстоятельствам и попытаться выяснить, что за дела у Влада в деревне. На этот раз я захватила с собой карту, но, и не пользуясь ею, без проблем доехала сначала до запомнившегося указателя, а потом и до самой Колокольцовки. Найдя примерно то место, где я проехала мимо «Форда», я остановилась, вышла из машины и постучалась в первый попавшийся дом. Оттуда выглянула пожилая женщина и стала с любопытством меня разглядывать.
— Скажите, пожалуйста, — вежливо обратилась я к ней, — не продаются ли дома в вашей деревне? Я подыскиваю недорогое жилье для своих родственников.
— Почему же не продаются? — Женщина оживилась. — Вот на нашей улице продается один дом, во-он тот, видите, на той стороне?
— Какой-какой? — Я проявила большую заинтересованность. — Вон тот большой?
— Да, только хозяева сейчас, наверное, на работе. Они оба в поле работают. И еще один дом продается, на Советской, это следующая улица. Но тот дом поменьше.
Выяснив адрес продающегося дома, я поехала туда, раздумывая о том, как бы мне расспросить жителей не про недвижимость, а про серебристый «Форд». Но пока что-то ничего путного не приходило мне в голову.
Возле указанного дома играли дети, два мальчугана лет примерно восьми и десяти. Увидев, как я выхожу из машины, они бросили свои дела и стали в упор меня разглядывать. Я подошла к ним и спросила, этот ли дом продается.
— Нет, не этот, а соседний. Только там сейчас нет никого. Тетя Маша в магазин ушла, — ответил мальчик постарше.
— А вы не знаете, скоро она вернется?
— Не знаем. Наверное, скоро.
Мальчик помладше подошел к моей машине и заглянул в окно. Потом обошел вокруг и со знанием дела спросил:
— «Девятка»?
— Да, — подтвердила я. — Нравится?
— Ничего машина, — процедил ребеночек, — но я такую не хочу.
— Почему? — поинтересовалась я.
— Иномарка лучше.
Разговор начинал приобретать нужное направление.
— И какие же иномарки тебе нравятся?
— Ну, разные.
— Да, наверное, ты не знаешь ни одного названия, — я изобразила обиду за свою машину. — Ни одной небось и не видел даже.
— Очень даже видел! — купился мальчик. — К нам сюда даже «Форд» приезжает!
— Да ты что?! — В моем голосе звучало такое недоверие, что мордашка второго мальчика, который давно уже стоял рядом и принимал молчаливое участие в нашем споре, неосознанно приняла такое же выражение.
— Да, «Форд», — гордо подтвердил первый. — У него все колеса ведущие, а из-за этого проходимость знаете какая? Зверская! Он где хочешь проедет!
Я снова состроила недоверчивую мину:
— Может, ты «Форд» с «газиком» перепутал?
Мальчик обиделся окончательно:
— Ничего я не перепутал! Сами у кого угодно спросите! Этот «Форд» уже который раз к бабке Наталье приезжает!
Я ехидно рассмеялась:
— Вот, скажешь тоже: к бабке Наталье! И зачем это, интересно знать, он к ней приезжает? За грибами, что ли, на «Форде» ездить?
Мальчикам показалось смешным мое предположение насчет грибов, и они заулыбались. Потом старший сказал:
— Не за грибами. К ней колдовать ездят.
Я опешила. Ничего себе новость.
— Как это — колдовать?
Мальчишки переглянулись, потом младший опустил голову и стал водить ногой по земле, полностью сосредоточившись на этом занятии. Старший тоже вроде бы не хотел развивать затронутую тему.
— Как это — колдовать? — снова повторила я.
— Ну, колдовать, — сказал мальчик, и они оба повернулись и пошли прочь от меня вдоль по улице. Сначала я хотела окликнуть их, но что-то убеждало меня в том, что больше я от них ничего не добьюсь.
Я уселась на лавочку возле дома, о котором сказали, что он продается, и стала ждать хозяйку. Прошло примерно полчаса, и на пустынной дороге появилась женщина. На ней было надето простое ситцевое платье, а на голове повязана белая косынка. В одной руке женщина несла пластиковый пакет, а в другой — ведро с огурцами. Она подошла ближе, и я поняла, что женщина направляется к дому, около которого я сидела. На вид ей было лет пятьдесят пять.
Я поднялась навстречу:
— Простите, вы случайно не хозяйка этого дома?
— Хозяйка, а что?
Женщина явно пыталась угадать, зачем я здесь, и это ей плохо удавалось.
— Мне сказали, что вы продаете дом, я хотела бы взглянуть. Можно?
Мое объяснение просто поразило ее:
— Вы из Тарасова приехали? А кто же вам сказал, что я дом продаю?
— На соседней улице какая-то женщина направила меня к вашему дому. Я действительно из Тарасова, просто ищу недорогое жилье где-нибудь в окрестностях для своих родственников. Нам главное, чтобы в доме можно было прописаться.
— Ну, хорошо, — женщина, похоже, справилась со своим удивлением. — Пойдемте, я вам все покажу: и дом, и огород.
Она открыла дверь, проделанную в больших воротах, и мы вошли во двор. Сначала женщина повела меня по двору, показывая гараж, в котором стоял мотоцикл с коляской, недостроенную баню и сарай с утками и курами и даже поросятами за загородкой. Она с гордостью рассказала мне, что сарай очень большой и удобный и что я тоже смогу держать в нем поросят и даже телку. Потом мы посмотрели огород с аккуратными грядками капусты, помидоров и всякой всячины, кроме огурцов. Марья Даниловна (так звали женщину) говорила обо всем так, будто вопрос с покупкой был делом решенным. Закончив осмотр прилегающих угодий, мы пошли в сам дом.
— На соседней улице какая-то женщина направила меня к вашему дому. Я действительно из Тарасова, просто ищу недорогое жилье где-нибудь в окрестностях для своих родственников. Нам главное, чтобы в доме можно было прописаться.
— Ну, хорошо, — женщина, похоже, справилась со своим удивлением. — Пойдемте, я вам все покажу: и дом, и огород.
Она открыла дверь, проделанную в больших воротах, и мы вошли во двор. Сначала женщина повела меня по двору, показывая гараж, в котором стоял мотоцикл с коляской, недостроенную баню и сарай с утками и курами и даже поросятами за загородкой. Она с гордостью рассказала мне, что сарай очень большой и удобный и что я тоже смогу держать в нем поросят и даже телку. Потом мы посмотрели огород с аккуратными грядками капусты, помидоров и всякой всячины, кроме огурцов. Марья Даниловна (так звали женщину) говорила обо всем так, будто вопрос с покупкой был делом решенным. Закончив осмотр прилегающих угодий, мы пошли в сам дом.
Домик оказался ничего себе: я с самого далекого детства в таком не бывала. Он напомнил мне дом моей бабушки, когда она еще жила в деревне и я, маленькая девочка, однажды ездила к ней в гости. Там имелись настоящие сени, потом комната-кухня, а из нее еще две комнаты. На деревянных половицах лежали узкие полосатые дорожки, и некоторые доски поскрипывали под нашими ногами.
Хозяйка подробнейшим образом показала мне все в доме, включая подпол и чердак. Я старалась показать заинтересованность и вникала во все детали. Когда мы слезли с чердака, Марья Даниловна поняла, что больше показывать нечего, и как-то погрустнела. Видно, ей не хотелось так быстро меня отпускать. И она предложила выпить чаю. Поскольку моей целью была вовсе не покупка этого замечательного натурального хозяйства, а добыча определенной информации, я с радостью согласилась.
Я уселась за стол, и Марья Даниловна моментально уставила его разными мисочками и чашечками: в них был мед, сметана и сливки. В отдельную тарелку она выложила варенье из банки, сказав, что только на прошлой неделе ходила в лес за земляникой и вот сварила ее. Потом женщина поставила передо мной горку блинов и блюдце, в котором лежали сваренные вкрутую яйца. Все это изобилие привело меня в совершенный восторг. Я с удовольствием намазала блин сметаной и отправила его в рот. Прихлебывая ароматный чай с мятой из огромной чашки, я вдохновенно рассказывала сочиненную на ходу историю о своих родственниках, которые переезжают обратно в Россию из Казахстана, где они оказались еще в советское время, потому что отец семейства был военным. Бедные люди распродали свое имущество за бесценок, и теперь на квартиру в Тарасове им не хватает. Поэтому они решили подыскать домик в деревне, чтобы можно было завести хозяйство, как-то прожить, а потом видно будет.
Мы продолжали беседовать в таком духе, и симпатия наша друг к другу все возрастала. Марья Даниловна рассказала мне, что у нее в прошлом году умер муж, поэтому ей стало тяжело одной управляться с хозяйством. Между тем ее женатый сын живет на соседней улице в огромном доме, где ей вполне хватит места. Молодые сами пригласили ее жить вместе с ними. На семейном совете решили этот дом продать, а на вырученные деньги купить то, на что всегда не хватало: новую машину, кое-какую мебель.
Когда речь зашла о машинах, Марья Даниловна вспомнила, что я приехала на машине, и спросила:
— А ты сама за рулем-то? А муж-то есть у тебя?
Я сделала самое загадочное лицо, на какое была способна, и сказала, что, с одной стороны, у меня есть муж, а с другой, его вроде бы и нет…
Заинтриговав мою гостеприимную хозяйку, насколько это было возможно, я «раскрыла перед ней душу». Я в красках описала ей, как страдаю от любви к женатому мужчине, который тоже безумно любит меня, но никак не решится уйти от своей жены, которая, хотя и знает, что муж изменяет ей, удерживает его возле себя. Сделав страшные глаза и понизив голос, я сказала, что подозреваю, что дело там нечисто: по-видимому, она его держит колдовством.
Эта тема нашла горячую поддержку у Марьи Даниловны. Она не высказала ни малейших сомнений по поводу сделанных мной предположений. Напротив, она убежденно подтвердила, что, конечно, скорее всего, так оно и есть. Более того, она сказала, что знает способ мне помочь. Я с надеждой смотрела на нее.
— У нас в деревне есть одна женщина, вернее бабушка, которая могла бы тебе пособить в этом деле, если, конечно, ты веришь в такие вещи.
— В какие? — прикинулась я не понимающей, о чем идет речь.
— В колдовство.
— Вы серьезно об этом говорите?
Хозяйка действительно была совершенно серьезной. Она поведала мне, что бабушка Наташа помогла многим людям наладить их семейную жизнь. Она была кем-то вроде деревенской знахарки. Диапазон ее возможностей не сводился исключительно к любовным проблемам: она могла лечить людей и животных, готовила всякие снадобья и даже делала амулеты. По словам Марьи Даниловны, баба Наташа была знаменита далеко за пределами Колокольцовки, и чтобы воспользоваться ее услугами, некоторые люди приезжали даже из соседних областей.
— И дорого она берет? — Я решила дать себя уговорить.
— Сколько кто даст. Она конкретно не просит. Но если человек богатый, то должен больше заплатить, иначе ему же хуже будет.
Обсудив еще кое-какие детали, мы отправились к бабушке Наташе. Марья Даниловна взялась составить мне протекцию.
Деревенская ведьма жила в маленьком домике, обмазанном белой глиной. Мы вошли в калитку, которая закрывалась на деревянную вертушку. По двору гуляло несколько пестрых кур. Перед крыльцом, лениво растянувшись, совсем разомлев от жары, спал огромный черный кот. «Все как положено, — подумала я, — где-то здесь, наверное, еще есть говорящий скворец или ворон». Марья Даниловна поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Я осталась стоять позади нее.
В ответ на стук дверь отворилась почти сразу. Я ожидала увидеть согбенную старушку с крючковатым носом и бородавкой на подбородке, но ошиблась. На пороге стояла довольно высокая крупная женщина лет пятидесяти-шестидесяти. Точнее я не смогла определить. У нее были русые волосы, вполне современно подстриженные у парикмахера, очень круглое лицо с обычным носом, ртом и подбородком. Одета женщина была в простой домашний ситцевый халат в мелкий цветочек и шлепанцы. Она приветливо смотрела на нас и ожидала, чтобы мы заговорили и объяснили цель своего визита. Но неожиданно мне стало неуютно под ее взглядом. Он показался мне слишком пронзительным. Словно женщина видела меня насквозь и могла прочитать мысли. Постаравшись стряхнуть с себя наваждение, я тоже улыбнулась, а моя провожатая наконец заговорила:
— Здравствуй, Наташа. Вот я привела к тебе мою хорошую знакомую из города. Совсем она со своим мужиком измучилась! Поговорила бы ты с ней, а?
— Можно и поговорить, почему бы нет? Проходите в избу. — Женщина, которую непонятно почему называли бабушкой, сделала рукой жест, приглашающий нас войти в дом.
Мы прошли через маленькие темные сени, в которых сушились травы, и оказались в кухне. В ней была настоящая русская печка, а посередине комнаты стоял длинный стол, торцом к окну. Вдоль стола с двух сторон тянулись лавки. В красном углу перед иконой Богородицы, показавшейся мне просто громадной и очень старой, горела лампадка.
— Ну, вы тут поговорите, а я пойду. Ты зайди потом ко мне, — обратилась ко мне Марья Даниловна. Я пообещала, она кивнула Наталье и ушла.
— А почему вас называют бабушкой? — не утерпела и поинтересовалась я у своей новой знакомой.
Женщина улыбнулась:
— Так часто таких, как я, называют: «баба Вера» или «баба Маша».
Женщина протянула руку и из углубления в стенке печки вытащила колоду больших карт Таро. Она усадила меня за стол, а сама села напротив и положила карты перед собой. Баба Наташа выжидательно смотрела на меня, как бы давая мне возможность сосредоточиться и начать разговор. Она не торопила меня, но и не подбадривала. Я вздохнула и начала говорить.
— Видите ли, у меня есть любимый человек. Но, к сожалению, он женат. Мне бы хотелось, чтобы он сделал выбор, и, естественно, я хочу, чтобы этот выбор был сделан в мою пользу. Но он колеблется, никак не может решиться на что-то определенное…
Я замолчала. Мне пришла в голову мысль о том, что практически все, что я ей рассказала, является правдой, кроме стремления к законному браку. Конечно, это хорошо, но вдруг баба Наташа и правда обладает какими-нибудь сверхспособностями и тогда может меня разоблачить? Гадалка протянула мне колоду:
— Сними левой рукой.
Я послушно сдвинула карты. Она стала раскладывать их на столе рубашками вверх. Потом одну за другой перевернула. Изучив комбинацию, несколько минут молчала, потом начала говорить:
— Вот, посмотри, эта карта — ты сама, а вот эта — человек, о котором ты говорила. Ты нужна этому человеку, он тобой очень дорожит. Но вот эти карты говорят о том, что на пути к тебе у него много препятствий. Здесь другая женщина, а также богатство и власть. Если он выберет тебя, ему, возможно, придется потерять не только прежнюю женщину, но и что-то из того, что вместе с ней: деньги, или положение, или и то и другое. Вот поэтому он колеблется.