Но тут Анна Карповна закрыла книгу:
— Ну вот. Пока вы здесь, она полежит у меня, а после ты ее заберешь с собой. Давай собирай свое войско на ужин. — И с этими словами книга была опять надежно укрыта в сундучке.
Крестный закончил выкладывать камнями родничок, бивший во дворе. Получилась небольшая запруда, от которой отходил теперь каменный желобок к лесу. И уже вовсю по новому руслу весело струилась вода. Рядом с родничком угнездилась новая скамья с деревянной подставкой под ведро, а сбоку висел черпачок. Папа стоял рядом весь измазанный в глине, но довольный! Будто уже снова большим стал.
Я им крикнула, чтобы мыли руки, а сама отправилась прихватить Кузнечика с боевого поста. Впрочем, папа и крестный еще не успели и шага сделать в сторону рукомойника, а я уже вернулась. Кузнечик соскочил с моих рук и побежал, продираясь сквозь траву, к папе:
— Командир, незадача! Бородачи и не думают собираться. Они вызвали вертолет. Так он прилетел и привез им какие-то ящики и мешки. И там еще двое новеньких осталось. Что делать будем?
Папа аж на траву сел:
— Ну паразиты! Они хотят войны? Так будет им война!
И Кузнечик тут же приложил ладонь к рожкам:
— Так точно! Пленных брать будем?
Папа непонимающе взглянул на чертенка, потом до него что-то дошло, и он махнул рукой:
— Будем, будем. Только потом!
Но тут подал голос Кузьмич:
— Слышь, Тимофеич, может, я ничо, конечно, в стратегии не смыслю. Но пришла мне одна мысля. А какого рожна мы все это тут затеваем, ежели ты давно уже мог спокойно триста раз окунуться в это Мертвое озеро? И не надо было бы у ученых ружья тырить! А? Я не прав? Ника тебя туда оттащит и вмиг обратно. Дорога-то дочке твоей теперь известна!
— Да? — папа явно поразился услышанному.
Я тоже остолбенела, переваривая эту гениальную мысль крестного.
Кузнечик сразу понял, что войны не будет. Он махнул рукой в сторону деда Кузи и с горечью произнес:
— Эх! И кто тебя, Петрович, за язык-то тянул!
Папа с Кузнечиком так смотрели на крестного, что я бы на его месте со стыда провалилась под землю. Но поскольку я была на другом месте, то всего-навсего решила высказать свою мысль:
— И тем не менее ученых надо убрать подальше от Мертвого озера. Так что операцию «Цунами» никто не отменял.
Лучше всех в нашей компании явно соображал Кузнечик. Он опять понял все первым и заплясал вокруг меня:
— Ур-ра! Ур-ра! У меня самая мудрая в мире мамочка!
Я потянула за собой папу, и мы пошли ужинать. Чуть позже я, улучив минутку, спросила совета у хозяйки:
— Анна Карповна! А можно я сама этих ученых заставлю уйти отсюда и забыть все? Ну один только раз, как сумею. Я и книгу-то еще не получила от вас. Ну так хочется попробовать настоящее колдовство.
— Нет, моя девочка, — мягко сказала хозяйка, покачав головой. Потом надолго задумалась чему-то своему и опять повторила: — Нет, моя девочка. Я сама завтра прогоню незнакомцев из пещеры и леса. А ты вообще выбрось всякие такие мысли из головки.
Я захотела опять ночевать на сеновале. Так что папе, ну а с ним и крестному, ничего не оставалось, как составить мне компанию.
И снова звезды светили мне через чердачное окошко. А я вдруг задумалась: а что, если мне попробовать отыскать свою звезду? Смогу ли я это сделать, когда вырасту? И что я там увижу? А вдруг там будут разумные существа, похожие на нас? Или, наоборот, ужасные монстры?
Но тут я вспомнила слова хозяйки о том, что надо быть осторожнее в своих фантазиях. Испугалась, что вдруг уже натворила чего-нибудь лишнего, и еще раз дала самой себе слово: отныне — никаких мечтаний. С тем и заснула.
Разбудили меня непонятные звуки со двора. Дед Кузя и папа еще спали. Я выглянула в окошко и увидела, что во дворе вовсю развлекался Кузнечик. Он горланил какие-то песни и учился маршировать на крыльце ведьминой избы. Второй день подряд я поражалась чертику. Откуда у него такая тяга ко всему военному? Но потом дала самой себе ответ: «Конечно, от дедушки, от его дедушки, то есть от моего папы!»
Все собирались в поход, гадая попутно, что же сделает с учеными Анна Карповна. Поскольку она ничего объяснять не стала, то сразу же посыпались невероятнейшие предположения.
Начало положил крестный, заявив, что ведьмы обычно всех ученых превращают в змей. На мой вопрос: «А почему в змей?» — крестный ответил, что змея — это символ мудрости, потому что все змеи — это на самом деле заколдованные ученые.
На что папа предложил крестному не пудрить мозги ребенку. Можно подумать, что я обращаю внимание на всякие глупости.
Тогда в разговор вступил Кузнечик:
— Ничего подобного! Ведьмы превращают ученых исключительно в лягушек. А потом их продают французам, которые обожают есть всякую гадость. А если эта гадость умная, то вообще прекрасно!
Тогда папа заявил:
— А ты хоть знаешь, кто такие французы?
На что Кузнечик, подумав, честно ответил:
— Нет, не знаю и знать не хочу.
— Но почему? — удивился крестный.
— Потому что они едят всякую гадость! — талдычил свое чертенок.
Конец спорам положила хозяйка, вышедшая на крыльцо:
— Я никого не буду превращать. Они просто забудут все и уйдут восвояси. Ну что, все готовы? А то, может, мы вдвоем с Никой справимся, а вы нас здесь подождете?
Но никто не согласился ждать, и я перенесла всех нас прямо в пещеру. Тарахтенье нового, более мощного движка, стоявшего у дальней стены, отражалось от сводов. Множество ламп залили ярким светом пещеру. Бородачи нас сразу не заметили, потому что сгрудились перед двумя столами. Там что-то находилось, за чем они напряженно следили. В центре стоял Николай Семенович. Он махнул рукой ученому, находившемуся у кромки озера с черпаком в руке, и тот, зачерпнув воды, понес ее к столам. Ученые расступились, и я увидела, что на столах стоят клетки, а в них шевелятся белые мышки.
— Нет! — крикнула я и побежала, чтобы не позволить им вылить воду на бедных мышек. А именно это они и хотели сделать, я сразу поняла.
Ученые удивленно обернулись на мой голос, и лица их вытянулись.
— О-о-о! — застонал Николай Семенович. — Чертовщина продолжается. А я-то уж надеялся! Ну почему вы к нам пристали? Еще и бабку привели какую-то. Ведьму небось. Мало нам было воришек. Слышь, бабка, порчу будешь насылать?
— Нет, — спокойно ответила та, — я просто заставлю вас забыть все. Вас ведь предупреждала девочка — уходите отсюда. Так нет! Любопытство заставляет вас делать глупости, за которые будут расплачиваться другие. Вы, словно малые дети, лезете туда, куда вам лезть еще рано. И надо бы вас наказать, да ведь не вы одни такие на свете. Поэтому…
Тут Анна Карповна вышла на середину пещеры:
— …Поэтому вы сейчас соберете все свои вещи и вынесете их вон. Погрузите, куда следует, и улетите к себе в город. И на всю жизнь забудете о существовании и этой пещеры, и тех, с кем вы встречались здесь.
К моему удивлению, ученые тут же стали собирать свои приборы, а упаковав, выносить из пещеры. Бросая взгляды в нашу сторону, они смотрели сквозь нас, будто мы вдруг стали невидимками.
— Вот это настоящее колдовство! — вдруг заявил, неизвестно к кому обращаясь, крестный. — Это тебе не ружья по палаткам тырить.
Карповна вдруг прислушалась к чему-то, тяжело вздохнула и обратилась ко мне, одновременно поманив и папу:
— Ну что ж, давай-ка побыстрее сделаем то, ради чего вы пришли. А то не нравится мне что-то в вас. Вы там, в Колыбели Жизни, только плескались или еще и на вкус пробовали?
— Только плескались, — замотал головой папа.
— Ну вот и хорошо. Мы тебя с Никой сейчас окунем. Раздевайся побыстрее.
Мы подошли к краю озера, и папа стал скидывать с себя одежду. Но когда он уже голенький стоял на берегу и мы подхватили его за руки, раздался глухой гул, и пещера дрогнула.
— Давайте быстрее, — заторопила нас Анна Карповна.
Папа задержал дыхание и закрыл глаза. Мы его быстренько опустили в воду, и в это время кусок дальней стены в пещере отвалился, придавив движок ученых. Тарахтенье, изрядно раздражавшее нас, стихло — свет погас. Зато тотчас стали светиться стены. Это явно постаралась Анна Карповна.
Мы выдернули папу из воды, следя за огромным провалом в стене. Оттуда вдруг понесло жаром и смрадом. Я прямо кожей ощущала, что оттуда на нас надвигается что-то огромное и страшное.
Бородачи, не успевшие унести свои приборы и столы, испуганно замерли. Также замер неподалеку от нас и крестный.
Тишину вдруг прорезал голосок Кузнечика:
— Смываемся! Атас!
Мы к тому времени поставили уже папу на берег, и я привычно напряглась, чтобы перенестись со всеми подальше, но какая-то небывалая тяжесть навалилась вдруг на меня. А из провала засветились три огромных кровавых глаза.
Я все же сумела перенестись, но, озираясь вокруг, поняла, что на ведьмином дворе я оказалась одна! Как?! Неужели то ужасное, что вылезало из проема, умеет колдовать и, не сумев удержать меня, обездвижило всех остальных?
Я все же сумела перенестись, но, озираясь вокруг, поняла, что на ведьмином дворе я оказалась одна! Как?! Неужели то ужасное, что вылезало из проема, умеет колдовать и, не сумев удержать меня, обездвижило всех остальных?
И тогда я тут же вернулась.
Действительно, все в пещере застыли в самых нелепых позах. Бородачи, таскавшие свои ящики, крестный с Кузнечиком на плече, папа, наклонившийся за штанишками. Только Анна Карповна явно не попала под влияние ужасных глаз. Но и она сейчас стояла недвижно.
А между тем это существо уже полностью вылезло из проема.
Глава XXIV Хранитель
Перед нами появилось чудище из кошмарных снов. Я в жизни не смогла бы представить себе нечто подобное.
Огромный мешок из грубой сморщенной бурой кожи в два-три моих роста. Он клубился и постоянно менял свою форму и размеры. Складки то втягивались внутрь, то множились, нарастая пластами. Казалось, внутри этого мешка постоянно борются несколько существ поменьше. Тем не менее он целенаправленно катился к нам — вроде бы неспешно, однако чувствовалось, что он может развивать большую скорость. Но самое противное было то, что из этого мешка постоянно высовывались в разные стороны жуткие лапы. Было совершенно непонятно, какой они длины и сколько их. И только три глаза, не мигая, неотрывно смотрели на нас. От чудища отрывались целые пласты кожи, обнажая ярко-красную плоть, впрочем, тотчас скрывающуюся под нарастающей вмиг новой кожей.
Это приблизилось вплотную и нависло над нами, исторгая из себя омерзительный запах гниения. Я совершенно растерялась от того, что происходило со мной. Я не могла никого спасти от чудовища! И хоть сама я была свободна и могла исчезнуть куда угодно, но сразу возникал вопрос: «А как же папа, крестный, ведьма, Кузнечик, да и ученых нельзя бросать здесь, хоть они и хотели ставить опыты над несчастными мышками?»
Чудище перевело глазищи на меня, и в голове сразу усилилась тяжесть, а я почувствовала себя лягушкой, которую начали препарировать.
Последней связной мыслью было: «А ведь леший опять наврал мне, что здесь никаких неприятных сюрпризов не будет. Но только, кажется, я уже не смогу уличить его в обмане».
И тут в голове словно все мысли взбесились. Я уже не могла ни о чем связно подумать. Всплывали какие-то обрывочные мысли, образы и тут же прятались обратно в глубины памяти. Подумать о спасении было совершенно невозможно. Иногда наступало просветление, но тут же вновь усиливалось давление на мозг, и опять мысли расплывались манной кашей.
Это продолжалось, наверное, тысячу лет. И когда чудище оторвало от меня свой взор и я смогла опять хоть о чем — то подумать, первая явившаяся мысль была идиотской: «Теперь я знаю, что чувствует выжатый лимон».
Я подошла к папе и попробовала выпрямить его и одеть, но не смогла: он словно окаменел. Нагнувшись, я кое-как натянула на него штанишки, а куртку уже просто накинула на плечики.
Меж тем чудовище продолжало внимательно разглядывать своих пленников. И вдруг прямо в моей голове, словно кто динамики туда всунул, раздался голос:
— Ты слишком юна и неопытна. Ты, так бездарно попавшая в капкан собственных желаний. Мне некуда торопиться, поэтому я попробую пообщаться с тобой. Но не ради тебя, не обольщайся! А ради того, чтобы самому не разучиться мыслить. Ты, наверное, уже догадалась, что я и есть Хранитель. Я слегка покопался в ваших головах и теперь хотя бы знаю, как далеко отнесла меня река времени, пока я спал. Измельчали люди. Да!
Хранитель умолк, пронзая меня своим взглядом, а я замерла, как кролик перед удавом, не в силах пошевелиться.
— Измельчали! Шелухи, мусору внутри стало больше, а вот жизненной силы… силы стало гораздо меньше. Да! — голос произнес это так, что мне фоном послышался за этим тяжелый вздох, словно Хранитель сожалел о чем-то. — Ты не бойся меня. Я не трогаю колдунов и колдуний. Ты со своей наставницей можешь спокойно покинуть пещеру. В вас я уверен. А твои спутники, как, впрочем, и эти людишки, тщетно пытающиеся добиться звания мудрых, останутся здесь. Навсегда… Тебе интересна их дальнейшая судьба? Я их съем. А как только сделаю это — я снова засну. Ах да, будешь уходить — забери свое порождение. Кузнечик, да? Ты ведь так его называешь? Ну что ж, удачи тебе, маленькая колдунья.
И в тот же миг, но не по своей воле, я оказалась на поляне перед пещерой. Рядом со мной стояла Анна Карповна, а на моем плече появился Кузнечик, тряся головой, словно ему в ухо попала вода.
Ох! Я перевела дух от облегчения, что можно забыть про этот кошмар. И вдруг меня словно током ударило! Там ведь остались папа и крестный! Я закричала от страха и снова перенеслась в пещеру.
Папа и крестный оставались неподвижными. Но теперь ужас и страх метался под сводами пещеры! Хранитель как раз подтягивал одного из ученых к себе. У него не открылся рот, а просто обозначилась дыра в теле, куда он явно намеревался отправить жертву, и от этого вид Хранителя стал еще ужаснее.
Я же продолжала кричать, глядя на этот кошмар. Чудовище повернулось ко мне, и снова в моей голове раздался трубный голос:
— Зачем ты вернулась? Ведь все решено! Или ты хочешь предложить мне свою жизнь в обмен на жизнь твоих родных, словно героиня ваших смешных сказаний? Так знай, мне не нужна твоя жизнь.
Я растерялась. И действительно, хотя я и вернулась в пещеру, но не знала, что мне сделать, чтобы спасти все эти жизни. Меня затрясло от бессилия, незнания и страха. Есть ли хоть кто-то на свете, кто научил бы меня, как быть?
И тут я услышала за спиной голос запыхавшейся Анны Карповны:
— Ты неискренен, Хранитель! За время долгого сна ты, наверное, забыл, что не бывает в мире ничего окончательного и решенного! Ты не можешь лишить ее возможности выбора.
— Что за чушь ты несешь, лесная отшельница? — загрохотал Хранитель, явно сердясь. — Выбор — это мираж, созданный судьбою в утешение слабым и глупым. Почему ты хочешь сделать маленькую ведьму слабой? Она уйдет из пещеры, злясь на меня, и пусть я даже стану для нее самым лютым врагом, но в душе у нее не будет сомнений: а правильный ли она сделала выбор? Потому что выбор никогда не может быть верным! Всегда приходится от чего-то отказываться! Так почему ты искушаешь ее?
— Это ты глуп, Хранитель! — возразила моя наставница, бесстрашно приблизясь к чудовищу. — Выбор происходит не между большим и меньшим, выбор — это возможность для человека оставаться человеком.
— Она колдунья!
— Она человек! Не лишай ее этой судьбы! — взмолилась моя наставница.
Хранитель надолго задумался, отложив в сторону несчастного бородача. Все это время я стояла, боясь пошевелиться и надеясь, что Карповна что-нибудь сумеет придумать и выручит отсюда нас всех. Но, кажется, мои надежды не оправдывались.
— Что ж! Раз вы не хотите прислушаться к голосу разума! — Мне показалось, что Хранитель вдруг подмигнул одним глазом, но, наверное, это только показалось. — Хорошо! Итак, Ника! Выбирай! У тебя есть первая возможность: покинуть мою пещеру вместе со своей наставницей и Кузнечиком. При этом ты, как я успел понять, станешь через несколько лет одной из самых могущественных колдуний. И у тебя есть другая возможность: сохранить жизни не только отца и крестного, но и всех этих людишек! Но!.. Нет, нет! Не торопись, я же сказал уже — твоя жизнь мне не нужна. Это слишком легко. Нет! Просто в обмен на жизнь этих людишек я отбираю всю твою волшебную силу вместе с браслетом моего старого знакомца Аш-Ура. И ты окажешься на поверхности обычным ребенком. И НИКОГДА, ты слышишь, никогда не станешь тем, кем могла бы стать! Можешь думать сколько угодно — я не тороплю.
И Хранитель замер, подтверждая свои слова. А мне захотелось плакать…
Вот и все! Игра кончилась! Это была всего лишь сказка! У которой оказался такой печальный конец! И все же я не могла никак поверить в случившееся. Неужели мне и вправду придется отказаться от моих полетов? От путешествий в любые уголки Земли? И даже от звезд?
Не в силах сдержаться, я опустилась на каменистый пол пещеры и зарыдала. Но слезы не приносили облегчения, а самое главное — ответа. Я очень любила папу и крестного и, конечно, не могла и помыслить, чтобы оставить их здесь на съедение этому чудищу. Но и отказаться самой от своей новой жизни я не могла! НЕ МОГЛА!
Проклятая старуха! Прав был Хранитель! Я не могу сделать выбор! Ну почему — я? Помогите же мне кто-нибудь!
А может быть, это все понарошку? Может, Хранитель меня просто пугает? А потом возьмет да и отпустит всех? Но нет. Так могла подумать прежняя Ника, а теперешняя понимала, что все происходит взаправду!
Тут до меня дошло: если я и спасу папу от смерти, то, перестав быть ведьмой и лишившись браслета Аш-Ура, не смогу сделать его взрослым. А в таком виде он не сможет вернуться к маме!