Музыка за стеной смолкла. Несколько минут стояла тишина, нарушаемая лишь чьими-то сдавленными смешками. Наконец что-то громыхнуло, и в глаза мне ударил яркий свет.
— Очухалась? — спросил кто-то. — Тогда давай вылезай.
— Сил нет… — сдавленно произнесла я, пытаясь подняться. — Помогите…
— Это с удовольствием, — хохотнул говоривший и, подхватив меня поперек туловища, поволок наружу.
В комнате за богато накрытым столом сидели четверо бритоголовых парней и три молодые девицы, из одежды на которых не было практически ничего.
— Садись! — властно приказал мне один из парней, на вид самый старший. — Покушай.
— Спасибо, — проблеяла я, усаживаясь на краешек стула.
— Ешь, ешь, не стесняйся, — приветливо улыбнулся мне другой и пересел поближе. — Испугалась?
Я посмотрела на него, как на человека, скажем, не совсем умного, вздохнула и взяла в руку вилку.
Подобной реакции, очевидно, от меня не ожидали. Парни заухмылялись и подмигнули друг другу.
— Как ты оказалась в машине? — между тем спросил старший, лениво затягиваясь сигаретой.
— Села да поехала, — равнодушно пожала я плечами, цепляя кусок ветчины.
— А куда ехала?
— Ехал он, а я просто сидела, — недоуменно вскинула я на него глаза.
Одна из девиц громко фыркнула и, провиляв полуобнаженным задом к окну, процедила:
— Ты что, не видишь — она же над тобой издевается!..
— Я всего лишь отвечаю на вопросы, — спокойно парировала я с набитым ртом.
Несколько минут в комнате царила полная тишина. Затем тот, который сидел ко мне ближе, желая разрядить обстановку, громко хлопнул в ладоши и предложил:
— А не выпить ли нам?!
Все сразу оживились и принялись расставлять бокалы в строго определенном порядке. Неподвижными остались лишь двое — я и тот, кого я определила как старшего. Он сидел насупившись и грозно посматривал на меня из-под кустистых бровей.
— За что будем пить? — игриво спросила другая девушка, перекидывая красивые ноги с одних мужских коленей на соседние.
Со всех сторон посыпались предложения. И тут я, хранившая молчание, неожиданно для всех брякнула:
— Давайте выпьем за то, что имеет смысл в этой жизни…
— Давайте выпьем!.. — со значением произнес обладатель густых бровей. — Только хотелось бы уточнить — что имеет смысл для тебя?..
Стаканы, готовые опрокинуться, замерли на полпути, и на меня уставилось несколько пар глаз — одни с недоумением, другие с откровенным презрением.
Я поерзала, выпила, поморщилась, как полагается, и, вперив в него немигающий взгляд, выпалила:
— Я считаю, что мое присутствие здесь напрочь лишено смысла…
— Поясни, — опрокинул он свой стакан в рот и, не дрогнув, захрустел молосольным огурцом.
Хмель, ударивший мне в голову, теплом пробежался по нервам, несколько снимая напряжение, и я принялась разглагольствовать:
— Ну, например, если бы я вовремя не посмотрела налево и не пригнулась, то сейчас летала бы где-то в облаках и готовилась к Страшному суду.
— Но ты же посмотрела… — произнес мой собеседник, откидываясь на спинку стула и загадочно улыбаясь. — И, если честно, то этот парень погиб по дурику…
— То есть?
— А не собирались мы его убивать. Наш дружок малость промахнулся, а может, рикошет это был — поди сейчас разберись… Ладно, не велика потеря, слышали мы — ему уже недели две как включили счетчик… — Старший встал и прошелся, разминая затекшие конечности. — И если ты такая умная девочка, какой хочешь казаться, то должна сообразить, что вы нам оба были нужны живыми.
От такого комплимента кто угодно воспрянет духом, а что говорить обо мне…
— Если мои мысли следуют верному курсу, — осторожно начала я, — то вы хотели бы что-то узнать у меня?
Парень, сидевший рядом со мной, поставил свой стакан на стол и, пьяно икнув, пробормотал:
— Мы знаем, когда замочили Кису, ты была там.
— Так вы хотели бы найти того, кто его застрелил? — обрадовалась я.
— Киса был тот еще хмырь… Все делал в одиночку, втихаря. Поэтому нам не очень интересно, кто его замочил… — Он многозначительно помолчал и, наклонившись, вперил в меня немигающий взгляд: — Нам интересно другое — за что?! Кругом многое болтают, но никто толком ничего не знает…
— И вы думаете, что я?.. — ткнула я себе пальчиком в грудь.
— Именно, — улыбнулся он мне улыбкой шакала. — Именно, лапуля. И не вздумай говорить, что не знаешь!
Я наморщила лобик и несколько минут размышляла. Потом, окинув взглядом всю честную компанию, пришла к выводу, что мне лучше быть с ними предельно откровенной. Не зря ведь говорят, что чистосердечное признание смягчает участь… А я что — сама себе враг, что ли?!
— Ладно, — махнула я рукой. — Все скажу… Хотя мое дело здесь — сторона. Началось все с того, что я имела несчастье быть соседкой такой взбалмошной особы, как Валентина…
Ну а дальше из меня посыпалось, как из рога изобилия. Опустила я лишь неинтересные подробности о путанице с пакетами да еще о том, что была довольно тесно знакома с убийцей.
— Ну, ты даешь! — выдохнул старший, когда я закончила свой рассказ. — Словно по маслу! И как же тебе удалось удрать?
— Так он думал, что я без сознания, — заерзала я на стуле. — Вышел куда-то, я и того…
— И ты полагаешь, что иконы у него?
— А вот этого я не знаю, — вздохнула я. — Может, у него, может, еще у кого. Ведь для чего-то Киса в этот дом приезжал?.. Не знаю, правда, для чего — на улице стояла с одним из охранников.
— А зачем он тебя с собой повез? — Вопросы старшего все меньше начинали мне нравиться. — Отдала ему иконы, а что еще ему было надо?.. Почему он тебя дома-то не оставил?
— Симпатична я ему, — ляпнула я, ни на кого не глядя. — Поехали, говорит, съездим в одно место, а потом в кабаке отметим удачное завершение дела. Я, понятно, завозмущалась, да разве с такими, как вы, поспоришь…
— Складно говорит, — фыркнула одна из девиц. — Только я ей не верю.
— А тебя никто и не спрашивал! — рявкнул на нее старший, чем снискал мою признательность.
— А чего мне врать-то? — воспряла я духом. — Проверить всегда можете — где я живу и все такое…
— Как же, проверишь теперь! — не унималась ехидная девица. — Киса мертв, охрана его тоже…
— С последним претензии не ко мне, — покорно склонила я голову. — Вы за ним целых две недели следили, могли бы и поспрашивать…
Что тут поднялось!
— Я говорила! — торжествующе взревела неугомонная девица. — А вы все ждали, что он вас наведет! Я вам информацию преподнесла, а вы ею не могли даже воспользоваться! Идиоты!..
Мужчины, понятное дело, такого оскорбления снести не могли, поэтому безобидный вначале разговор постепенно превратился в яростную ссору, перерастая затем в нелепую потасовку. Я тихонечко ретировалась в угол и с любопытством наблюдала за развитием событий.
Страсти между тем накалялись. Кое-кто уже щеголял разбитым носом и кровоточащей губой, девицы истошно вопили, таская друг друга за волосы, а красиво сервированный стол превратился в груду битой посуды.
— Все, хватит! — неожиданно рявкнул старший.
Парни, тяжело дыша, нехотя оторвались друг от друга и принялись приводить в порядок изрядно потрепанную одежду. Девицы расползлись по углам и сидели там, тихонько поскуливая и хлюпая разбитыми носами.
— Дисциплинка у вас, я скажу! — не удержалась я от ехидства.
— Помолчи лучше! — рявкнула не взлюбившая меня дама.
Старший смерил ее суровым взглядом и, уже обращаясь ко мне, коротко приказал:
— Поехали!..
— Куда? — поинтересовалась я для приличия.
— Куда собиралась… — Он сделал знак одному из парней. — Поедешь с нами… Остальным сидеть тут и не высовываться!
— Еще чего! — фыркнула все та же возмутительница спокойствия. — Захочу и уйду! Тоже мне, Корлеоне нашелся! Два месяца как из тюрьмы, а все выкобениваешься!..
Мужчина скрипнул зубами, но, очевидно, счел, что благоразумнее промолчать. Его покорность меня и рассмешила, и взбодрила одновременно. Стало понятно, что люди здесь собрались совершенно случайные, взявшие в руки оружие и вообразившие себя крутой группировкой. Такие, как они, обычно быстро устранялись конкурентами, если не попадали под их начало…
Я погасила невольную улыбку и двинулась к двери.
— Рано радуешься! — зло прошипел мне старший, идя следом. — Пусть мы не авторитеты, замочить легко сможем!..
В очередной раз проклиная свои биоимпульсы, понятные всем и каждому, я изобразила на лице недоумение и смиренно пробормотала:
— А что?! Я ничего!..
— Дорогу помнишь? — усаживаясь рядом с водителем, принялся расспрашивать меня старший.
Я кивнула, поежившись: забыть ее мне было не суждено до конца дней моих.
Прилично попетляв по узким грунтовым дорожкам, мы наконец выехали к нужному домику.
Прилично попетляв по узким грунтовым дорожкам, мы наконец выехали к нужному домику.
Ориентиром служила высокая водонапорная башня, которую мой глаз уловил походя в ту страшную ночь.
— Здесь? — тихо спросил водитель, глуша мотор.
— Да… — так же тихо ответила я, внутренне вся сжимаясь от страха.
Воображение тут же принялось услужливо подсовывать мне картины обезображенного, разложившегося трупа с роем жужжащих над ним зеленых жирных мух.
— Как хотите, — тихо промолвила я, с трудом подавив тошноту, подкатившуюся к горлу. — Но я туда не пойду… Хоть режьте, хоть убивайте — не пойду, и все!
Мужчины переглянулись, о чем-то вполголоса переговорили и, решительно взявшись за ручки двери, вышли из машины.
— Сиди тихо и не вздумай смыться, из-под земли достанем!.. — пригрозил мне водитель. — Мы быстро… Разберемся только с этим… а если что — замочим, и дело с концом.
«Мочить-то уже некого!» — мысленно заскулила я, одновременно поражаясь, с каким хладнокровием произнес бандит последние слова.
Взявшись за щеколду высокой калитки, мужчины оглянулись и нырнули под сень яблонь, раскидисто свисающих из-за ограды.
Зажав дрожащие руки между коленей, я принялась ждать. Время тянулось бесконечно долго. Я уже успела прочесть наизусть почти всего «Евгения Онегина», а их все не было. Неожиданно внимание мое привлекла тень от изгороди — она заметно сместилась.
Бросив взгляд на часы, я присвистнула — прошел почти час с тех пор, как они вошли в домик.
Под ложечкой заныло, мной овладело тревожное беспокойство. Я поерзала, поозиралась по сторонам и ничего лучше не придумала, как выйти из машины и потрусить к памятному строению в глубине фруктового сада.
Осуждающие взгляды подруг мысленно сопровождали меня на всем пути от калитки до крылечка, но я упорно старалась не обращать на них внимания.
Бочком проскользнув в приоткрытую дверь, я ступила на мраморные плитки холла и осторожно двинулась дальше. Вопреки ожиданию, никаких запахов, сопутствующих разложению трупов, я не почувствовала. Несколько раз втянув носом воздух, я обнаружила, что, наоборот, пахнет довольно приятно. Был ли то аромат садовых цветов или еще чего-то, не знаю, но мне запах определенно понравился.
Бормоча себе под нос всякие оправдывающие мои действия слова, я между тем тихонько, комнату за комнатой, обходила дом. Он оказался не таким уж маленьким, каким казался снаружи. Имелась даже небольшая бильярдная с разбросанными в беспорядке по зеленому сукну стола шарами. Взяв для чего-то один из них, я пошла дальше.
И в тот самый момент, когда я совсем было собралась уже покинуть это уютное жилище, внимание мое привлек странный шорох в стенном шкафу прихожей.
Если вам когда-нибудь скажут, что понятие «волосы встали дыбом» не что иное, как гипербола, никому не верьте, потому что у меня они действительно приподнялись, и я стала похожа на одного из солистов прославленной группы «Продиджи».
Шорох повторился. Открыв рот в немом крике ужаса, я стала пятиться к двери, но тут за стеной шкафа раздалось жалобное мяуканье.
— О боже! — облегченно выдохнула я и, желая вызволить бедное животное, рванула на себя дверцу шкафа.
То, что я увидела в следующее мгновение, заставило подкоситься мои колени, и я с глухим стоном рухнула на пол.
Под аккуратно развешанными пиджаками и рубашками, прямо на самом дне вместительного шкафа, находились два моих новых знакомых. Привалившись друг к другу плечами, они не подавали никаких признаков жизни. Остановившиеся открытые глаза одного и неестественно вывернутая шея другого явственно свидетельствовали о том, что в доме этом они оказались не ко времени. Несчастное животное, невесть каким образом попавшее туда же, забилось в угол и издавало жалостливые звуки.
— А-а-а! — только и могла выдохнуть я, вперив безумные глаза в эту страшную картину и чувствуя, как к горлу подступает тошнота. — Кто? Кто это сделал?..
Узнать этого, увы, мне было не дано.
Это только в заграничных фильмах крутые барышни маршируют по лужам крови, оставаясь при этом невозмутимыми и хладнокровными. Для моей же слишком ранимой души подобное зрелище явилось, мягко говоря, несколько необычным, поэтому тут же все поплыло у меня перед глазами, и сознание медленно покинуло меня, избавляя от вида суровой действительности и погружая в призрачный мир забвения…
Глава 13
В глаза бил свет фонарика, мешая вглядеться в происходящее.
— Эй! — хрипло произнесла я, пытаясь приподняться. — Кто здесь?..
Тихий смех в ответ заставил меня содрогнуться. Я подобрала колени к подбородку, сжалась в комочек и принялась ждать своей участи. Но, на удивление, ничего не происходило.
Свет фонарика через несколько минут погас. Изо всех сил напрягая зрение, я пыталась разглядеть что-нибудь, но темнота окутывала меня до звона в ушах.
— Кто здесь? — повторила я свой вопрос, дрожа от страшного предчувствия. — Где я?!
Мое любопытство не было удовлетворено и на этот раз. Ровный звук шагов ударил в перепонки, постепенно затихая где-то вдалеке от меня. Затем стукнула дверь, по щелчку замка можно было предположить, что входная, и все стихло…
Я лежала, таращилась в темноту и пыталась оправдаться перед самой собой, но вторая моя половина укоризненно качала головой и упорно не хотела со мной соглашаться.
— Ну, хорошо! Я согласна! — наконец произнесла я. — Я идиотка!.. Кому от этого легче?!
Мой голос эхом отражался от стен, что наводило на мысль о большом пустующем помещении. Пошевелив связанными за спиной руками, я уселась поудобнее и принялась размышлять вслух. И, чем больше я разглагольствовала, тем уже становился круг подозреваемых в моем очередном похищении.
«Остается одно! — подвела я черту под своими умозаключениями. — Кирилл жив!..»
Не скажу, что подобная мысль меня расстроила. Вспомнив ужас, охвативший меня после выстрела, я поежилась.
— Уж лучше пусть это будет он! — с надеждой прошептала я, услышав, как входная дверь опять хлопнула.
Кто-то прошелся в темноте по комнате и остановился прямо надо мной.
Судорожно сглотнув, я спросила:
— Кирилл, это ты?!
Человек тяжело вздохнул и опустился на корточки.
— Пожалуйста, ответь! — пролепетала я, сама не своя от неизвестности. — Это ты?!
— Я!.. — выдохнул Кирилл, осторожно касаясь моих волос.
— Слава богу! — всхлипнула я с облегчением. — Слава богу — ты жив!
— Зачем же тогда стреляла? — устало спросил он, опускаясь на пол рядом со мной.
— А-а-а, — начала я, оправдываясь. — Это обычная реакция нормального человека на убийцу…
— Нормального? — скептически переспросил Кирилл, и я почувствовала, что он улыбается.
— Ах ты! — Мой голос перехватило от возмущения. — Ты убил пятерых человек, и это только те, кого я знаю…
— Валерия! — тихо произнес он, привлекая меня к себе. — Остановись… То, в чем ты меня обвиняешь, — лишь случайное стечение обстоятельств…
— Хорошо, оставим это, — устало произнесла я. — Где мы? Это ведь не тот дом, в котором?..
— Нет. Это квартира…
— Твоя?!
— Ага. — В голосе явно прозвучало самодовольство.
— Вкладываешь деньги в недвижимость? — попыталась съязвить я.
— И в нее тоже, — вполне спокойно ответил он, прижимая меня к себе еще сильнее.
Я попыталась вырваться, но Кирилл не ослаблял хватки, и итог моих трепыханий оказался самым плачевным.
— Пусти меня! — прорычала я, распластанная на полу под тяжестью его тела. — Убийца!
— Ты бы тоже могла ею стать… — прошептал он, осторожно касаясь губами моей шеи. — Не дрогни твоя рука в тот момент, меня бы сейчас не было в живых…
Со справедливостью его замечания было трудно не согласиться, поэтому я ненадолго замолчала, а пришла в себя, лишь когда первый предмет моего туалета отлетел в сторону.
— Эй! — запоздало спохватилась я. — Что ты делаешь?!
Кирилл молчал, деловито освобождая меня от одежды. Учитывая мои связанные руки, виртуозности его мог бы позавидовать даже сам Дэвид Копперфилд.
— О боже! — простонала я, слабея под натиском его рук и губ. — Я действительно ненормальная…
— Почему? — пробормотал Кирилл, ненадолго оторвавшись от меня.
— Я все еще хочу тебя! — вновь всхлипнула я.
— Так это же хорошо! — тихо засмеялся он в темноте, и было слышно, как он снимает свою одежду.
— Но ведь ты убийца! — приподняла я голову, пытаясь уловить хоть что-нибудь в полном мраке.
— О вкусах не спорят! — хохотнул Кирилл и закрыл мой рот долгим поцелуем.
Момент, когда мои руки были освобождены от веревок, я совершенно не помнила. В памяти осталось лишь небывало страстное наслаждение и от освобождения, и от долго сдерживаемых чувств.