— И какая же неувязочка? — ледяным тоном осведомилась та. — Плохо монтируются с позвоночником? Винтиков не хватает?
— Каких винтиков? — не понял юмора Сеня.
Класс грохнул.
— Мона Семеновна, — на полном серьезе продолжал Баскаков, — в этой схеме крепления винтиков нет. Зато там какие-то вороньи кости. Вот я и подумал: откуда вороньим костям оказаться в лягушке?
— Все верно, — ответила Монстр. — Эти кости так называются.
— А-а, — протянул Баскаков. — Теперь все ясно.
Смешки в классе не утихали. Теперь даже суровая Мона Семеновна оказалась не в силах поддерживать тишину и порядок. Казалось, ещё чуть-чуть — и восьмой «А» разразится дружным истерическим хохотом. Не замечал этого лишь один Баскаков, мучительно вспоминавший, что ещё можно рассказать интересного о составных частях лягушек и вообще земноводных.
— Ну, я очень, внимательно слушаю дальше, — поторопила его Монстр.
Сеня уставился на цветную схему. Класс, как завороженный, следил за ним.
— Ну, у них ещё есть пищеварительная система, — осенило Баскакова.
— Совершенно верно, — сухо произнесла Мона Семеновна. — Вот и расскажи нам о ней поподробней.
— Она похожа на пищеварительную систему рыб, — ответил Баскаков. — Состоит из рта, — указал он свободной рукой на собственные губы. — Глотки, — палец мальчика переместился в область собственного горла. — Потом ещё у неё есть пищевод и кишечник.
Тут Сеня умолк. Лицо его густо покраснело. И он с хрипотцой произнес:
— И все это дело заканчивается клоакой. Через неё у лягушки разный выхлоп происходит.
Не в силах более сдерживаться, восьмой «А» зарыдал от хохота. С хмурой, никогда не улыбающейся Моной Семеновной тоже произошло что-то странное. Рот её резко растянулся, обнажив крупные желтые зубы. В следующее мгновение учительница зашлась от громкого каркающего смеха. Как позже говорил Луна, наверное, именно так в глубокой древности смеялись птеродактили или, например, динозавры. Если, конечно, они вообще умели смеяться.
— Мона Семеновна, я что-то не так сказал? — изумленно вытаращился на неё Сеня.
— Садись, Баскаков, достаточно, — махнула рукой биологичка. Смех её оборвался столь же неожиданно, как и возник. Грозно взглянув на класс, она крикнула: — А ну, тихо! Продолжим урок.
Посмотрев на часы, Монстр начала объяснять новую тему, а Варя и Марго возобновили наблюдение за Наташкой Дятловой.
— Опять строчит, — прошептала Варвара.
— По-моему, ещё быстрее, чем раньше, — пригляделась Марго.
— И она явно не конспектирует Монстра, — уверенно прошептала Варя.
— Почему ты так думаешь? — не поняла Маргарита.
— Потому что я эту Дятлову знаю как облупленную, — объяснила ей подруга. — Когда она на уроках слушает, то учителей прямо пожирает глазами. А сейчас видела?
— Видела, — сердито отозвалась Марго.
Бурно строча в тетради, Дятлова продолжала время от времени искоса поглядывать на Ивана.
— Вот именно, — продолжала Варя. — Слушай, подруга, а может, Наташка письмо Ване пишет?
— Какое ещё письмо? — заволновалась Маргарита.
— Ясное дело, любовное, — Варя поделилась догадкой. — Тем более, что сегодня сидит одна. Подсмотреть некому. Вот она и пишет Ивану вроде как Татьяна Онегину.
— А что она там писала? — поинтересовалась Марго.
— Точно не помню, — вынуждена была признаться Варя, которая только ещё собиралась прочесть бессмертный роман в стихах.
— Погоди, погоди…
Марго тоже ещё не читала «Онегина», зато год назад ходила с бабушкой слушать одноименную оперу Чайковского. Правда, дикция у певцов была очень плохая, и содержание оперы улавливалось лишь отчасти. Отчетливо девочка помнила только арию Гремина. «Онегин, я скрывать не стану, безумно я люблю Татьяну». Однако это к письму, адресованному Онегину, не имело ровно никакого отношения.
— Нет, не знаю, — вздохнула Марго. — Надо будет дома посмотреть.
— Да погоди. Может, Дятлова ещё что-то другое пишет, — откликнулась Варя. — Но все равно подозрительно. Надо выяснить.
— Вообще-то нехорошо лезть в чужие секреты, — Марго никогда не любила такого.
— Я даже сказала бы, что это очень нехорошо, — с ангельским видом произнесла Варвара, — но, к сожалению, в данном случае совершенно необходимо.
Подруга хотела ей возразить, но в это время Дятлова вновь обернулась к Ивану. И Марго сказала:
— Пожалуй, Варька, и впрямь придется проверить.
— Тогда так, — заговорщицки прошептала светловолосая девочка, — как раздастся звонок, подзови к себе Дятлову. Только сразу, пока она ещё не успела тетрадку спрятать. В общем, запудришь ей чем-нибудь мозги, а я пока погляжу. Читать не стану. Очень нужно. Просто выясню, что это такое — и все дела.
— Договорились, — кивнула Марго.
Едва раздался звонок, она крикнула:
— Дятлова! Наташка! Поди сюда. Разговор срочный есть!
Наташка удивилась. Не такие у них с Марго до сих пор складывались отношения, чтобы той требовалось что-то срочно ей сказать. Однако любопытство взяло верх, и Дятлова мигом оказалась подле Марго.
— Ну?
— Да видишь ли…
Марго умолкла. Она ещё понятия не имела, что станет говорить Наташке. Поэтому, выйдя из-за парты, попросту с заговорщицким видом поманила Дятлову за собой к противоположной стене класса. Наташка смекнула: это, наверное, какой-то важный секрет. А она обожала секреты. Поэтому, едва скрывая волнение, покорно последовала за Марго.
— Ну, что?
К счастью, взгляд её упал на огромный плакат с изображением множества разнообразных животных и крупной надписью: «Они попали в Красную книгу». Выход был найден.
— Наташка, до Нового года осталось меньше месяца. — Марго огляделась, словно желая удостовериться, что их никто не подслушивает.
— Знаю, — с замиранием сердца прошептала в ответ впечатлительная Дятлова.
— Вот я о том и говорю, — продолжала Марго. — Понимаешь, мы с ребятами решили сделать для класса новогодний сюрприз.
— Какой? — выдохнула Наташка.
— Большую красивую новогоднюю стенгазету, — на ходу сочиняла Марго.
— А-а, — Дятлова была несколько разочарована. — А почему такая секретность?
— Говорю ведь: сюрприз, — отвечала Марго.
— Понятно, — кивнула Дятлова.
— Ты нам поможешь? — спросила Марго.
— Кому это «нам»? — решила уточнить Наташка.
— Ну, нам. Мне, Варьке, Пашке, Муму.
— И Ване? — заблестели глаза у Дятловой.
— И Ване, — кивнула Марго. «Боже, что я наделала?» — мгновение спустя спохватилась она, но было поздно.
— Конечно, помогу! — с жаром ответила Наташка. — Отличная мысль! Здорово вы придумали.
Ее собеседница невольно поморщилась. Марго уже стало ясно, что дурацкая ложь выйдет боком. Наташка теперь их всех изведет. И разумеется, приложит все усилия, чтобы быть поближе к Ивану. И она, Марго, сама виновата. Ну, прямо как нарочно! Сперва, когда гадала Дятловой на камушках, зачем-то оставила ей надежду. А теперь сморозила эту чушь со стенгазетой.
— И когда начнем? — деловито осведомилась Наташка.
— Скоро, — последовал уклончивый ответ Маргариты. — Ты, главное, пока подумай, что можешь нам предложить. Нам нужны свежие идеи.
— Будут идеи! Будут свежие! — в таком раже выпалила Дятлова, будто всю жизнь только и мечтала делать новогоднюю стенгазету.
— Ну, тогда держим связь, — сказала Марго и покосилась на Наташкину парту, над которой склонилась Варвара.
Дятлова перехватила её взгляд и с криками: «Не смей! Не трогай! Отойди! «— кинулась к своему месту. Варвара резко выпрямилась.
— Ты что, Наташка? — невинно осведомилась она. — Я ничего не трогаю. Просто посмотрела на твой ластик. Настоящая клубничка.
— Ах, ластик, — тут же успокоилась Дятлова. — Он не только похож на клубнику, а ещё и пахнет. На. Понюхай.
И, схватив со стола красный ластик в форме ягоды, Наташка сунула его прямо под нос Варваре.
— О-о! — Та хорошо разыграла восторг. — Прямо съесть хочется.
— В киосках у Белорусского продается, — услужливо пояснила Наташка. — Можешь себе такой же купить.
— Куплю, — согласилась Варя.
Наташка в это время быстро запихнула тетрадь в сумку.
— Слушай, Марго, нас в коридоре ребята, наверное, ждут.
И, схватив подругу под руку. Варвара решительно потащила её в коридор.
— Не могла с Наташкой подольше поговорить?
— Я и так чересчур много ей сказала, — откликнулась Марго.
— Что значит — чересчур много? — Варю охватила тревога.
— Не важно, — ушла от неприятной темы подруга. — Лучше скажи, что у неё там в тетради.
— Там все очень личное, — тихо ответила Варя.
— Там все очень личное, — тихо ответила Варя.
— Личное? — У Марго широко раскрылись глаза.
— Именно, — подтвердила Варя. — Там все про него. Как посмотрел. Что сказал. Ну, и так далее.
— Это она про Ивана? — с возмущением спросила Маргарита.
— Уж не знаю, подруга. В том, что я успела прочесть, никаких имен нет. Просто «он». Причем везде с большой буквы.
— Мда-а, — только и смогла протянуть Марго. — Слушай, Варька. — У неё забрезжила надежда. — Может, мы ошибаемся, и Наташкин «объект» совсем не Иван?
— На кого же, по-твоему, она смотрела? — осведомилась Варвара. — На Муму, что ли? Да она всегда его терпеть не могла.
— Пожалуй, не на Муму, — согласилась Маргарита.
— А больше и смотреть не на кого, — уточнила Варя. — За Иваном сидит Галька Сорокина.
— Варька, — ещё сильнее расстроилась Марго. — А когда, интересно, Иван на Дятлову смотрел и что-то ей говорил?
— Чего не знаю, того не знаю, — развела руками Варя. — Но, видимо, было, раз у Наташки написано. Может, там дальше что-нибудь есть поконкретней. Вот если бы ты с ней подольше разговорчик поддержала, возможно, мне удалось бы прочесть.
— Сколько могла, столько и поддерживала, — нахмурилась подруга. — А кстати, что он ей сказал?
— Кто и кому? — Варя совсем запуталась.
— Ну, Ваня этой самой Дятловой, — с трудом выдавила из себя Маргарита.
— Да какую-то чушь, — отмахнулась Варвара. — Вроде: «У меня есть запасная ручка. Сейчас тебе дам».
— Выходит, Иван дал ей свою ручку? — Марго поджала губы. — Что-то я такого не припомню.
— Я тоже, — отозвалась Варвара. — Но факт остается фактом. Ваня дал ей ручку, а Дятлова возвращать её не собирается. Там написано, что «его ручка» теперь для неё «самое большое сокровище».
— Крыша у Дятловой съехала, — вынесла суровый вердикт Маргарита.
— Святые слова, — кивнула Варя.
— Эй! — послышался окрик со стороны подоконника. — Куда вы девались? И о чем шушукаетесь?
Это, конечно, был Герасим.
— Ни о чем, Герочка, — Варвара приторно улыбнулась ему.
— Типично женская логика, — с осуждением посмотрел на неё Муму. — Мы их ждем-ждем, а они столько времени болтают о какой-то ерунде.
— Тебя, Герочка, не спросили, — ехидно произнесла Варвара и только тут заметила, что рядом с Иваном, Луной и Муму стоит угрюмый Баскаков. — А-а, — прыснула девочка, — к чему там у лягушки нога-то крепится?
— К чему надо, к тому и крепится, — Сеня не разделял её веселья.
— Оставь его, — широко улыбнулся Луна. — Баск у нас теперь попадет в историю. Это ж надо! Заставил нашего Монстра ржать! Мне казалось, она вообще этого не умеет.
— А ты считаешь, она умеет? — посмотрел Сеня на Павла. — Я сначала так перепугался. Думал, ей плохо стало. Клокочет, каркает и всем телом трясется.
— Монстр и есть Монстр, — сказала Варя. — К тому же я уверена: это у неё первый в жизни опыт смеха. Знаешь, Сеня, это все равно как учиться говорить. У маленьких детей сначала получается плохо, а потом все лучше и лучше. Наверное, и Монстр через некоторое время по-человечески научится смеяться.
— Тогда ей нужно почаще Баска к доске вызывать, — весело произнес Ваня.
— Вам смешно-о, — протянул Сеня. — А она, между прочим, трояк мне влепила.
— Скажи спасибо, что не пару, — покачала головой Марго.
— Никакого спасибо я не скажу. — Баскаков впал в окончательное уныние. — Потому что из-за этого Монстра предок снова лишит меня карманных денег.
— Он у тебя все свирепствует? — с сочувствием посмотрел Луна на Баска.
— И чем дальше, тем хуже, — поделился тот.
Сенин отец, Виталий Семенович, чрезвычайно гордился тем, что всего в жизни достиг сам. А добился он совсем немалого и ныне успешно работал в нефтяном бизнесе. В общем, как говорила Команда отчаянных, был «нефтяным олигархом».
Однако на Сене процветание отца отражалось самым печальным образом. Баскаков-старший был убежден: раз он сам начал с нуля, значит, и Сеня должен с детства научиться преодолевать трудности. Вот почему, когда сын просил дать ему денег на какие-то личные нужды, Виталий Семенович отвечал: «Хочешь — добейся». И ставил какие-нибудь условия. А уж без хороших оценок обращаться с просьбами к отцу было вообще безнадежно.
— Предок в последнее время совсем озверел, — продолжал жаловаться ребятам Сеня. — И все из-за этой чертовой книжки.
— Из-за какой ещё книжки? — уставилась на Баска Команда отчаянных.
— Ему друзья подарили шикарно изданную биографию Дж. Д. Рокфеллера, — угрюмо изрек Сеня. — Отец прочел её от корки до корки, потому что Дж. Д. Рокфеллер — его идеал. Но только это… его идеал, — подчеркнул Сеня. — А по-моему, Дж. Д. Рокфеллер был настоящим садюгой. Прикиньте, состояние — во, — широко развел руки в стороны Баск, — а детей заставлял за несколько центов мышей ловить.
— И тебя предок тоже теперь мышей ловить заставляет? — искренне ужаснулась Варя.
— У нас в доме мышей нет, — на полном серьезе сообщил Сеня. — Так что до этого не дошло. Но предок теперь мне просто так не дает ни копейки. И это, знаете, как у него называется? «Владей собой и укрепляй волю».
— И как же наш Сенечка укрепляет волю? — полюбопытствовала Варвара.
— Лучше не спрашивай, — с трагическим пафосом отозвался тот. — Предок ведь как решил. «Перевожу, — говорит, — тебя на самообслуживание. Завтрак себе готовишь сам. Комнату свою тоже сам убираешь. Стираешь себе сам. А можешь потом себе и погладить. В общем, чем, сынок, больше сделаешь, тем я тебе больше дам карманных денег». Ну, я и начал. Сперва все нормально шло, а потом прокол вышел. Сунул я в машину штаны стирать. Только вот карманы проверить забыл. А там куча всего осталась. И машина от этого сбрендила. Я загрузил её и пошел наверх телик смотреть. Вдруг как громыхнет! Аж дом весь затрясся. Я сперва думал: взорвали. Потом вижу, вроде ничего. Стены на месте. Потолок тоже. Только телик почему-то вырубился. Ну, я в подвал. А там, мать честная, прямо конец света какой-то. Машина валяется на боку, и совсем не там, где была. Раковина вдребезги. А из трубы вода хлещет. Тут такое началось. Я предку пытался втолковать, что виноват не я, а машина. Нам явно бракованный экземпляр попался. В инструкции четко сказано, что машина снабжена компьютером, все делает сама. Белье взвешивает, нужное количество порошка отмеряет, определяет, сколько нужно в себя набрать воды, а если, например, что не так, в момент отключается, сигналит хозяевам, а на дисплее высвечивается причина отключения. Так дудки вам! Фигу она высветила! Эта зараза предпочла попрыгать и в раковину врезалась. Но предок на все мои доводы — ноль внимания. Он своим личным компьютером, — Сеня постучал себя по голове, — быстренько все скалькулировал и мне объявляет: «Придется теперь каждый раз из твоих карманных денег пятьдесят процентов вычитать в счет возмещения ущерба».
— Ох, Сенька, — сказал Муму, — боюсь, рассчитываться тебе придется до самого десятого класса. А может, ещё институт захватить.
— А я о чем, — махнул рукой Баскаков.
— Вот жизнь-кочерга, — хлопнул его по плечу Луна. — Просто никакого счастья.
Сеня в ответ лишь тяжело вздохнул.
В четыре часа Команда отчаянных, быстро одевшись, направилась к выходу из «Пирамиды».
— Ну, чего? — открывая дверь, начал Герасим. — Иде…
Договорить ему не удалось, ибо его рот залепил огромный снежок, метко пущенный кем-то во дворе.
— Проклятье! — выплюнул снег Каменное Муму. — Совсем оборзели. Ой!
Следующий снежный снаряд сбил с него шапку. Герасим захлопнул дверь.
— Чего встал? Больной, что ли? Проходи! — послышались возмущенные крики сзади.
За спиной Герасима скопилась толпа изнуренных занятиями учеников, которые жаждали вырваться на волю.
— Не могу, — развел руками тощий Герасим. — Там стреляют.
— Кто стреляет? — мигом пробился к Команде отчаянных верзила Баскаков.
— Точно не определил, но, по-моему, бэшники, — отозвался Муму.
— Так, может, уже не стреляют?
Оттолкнув Муму, Сеня отворил дверь. Делать этого явно не стоило. Снежок тут же угодил Сене в скулу.
— Точно бэшники, — Баскаков ретировался за спасительную дверь. — Вот гады! Пристрелялись. Ну, ничего. Сейчас мы их обхитрим.
— И как же наш технический гений собирается обхитрить подлых бэшников? — покосилась на него Варя.
— Способ знаем, — самодовольно ухмыльнулся Баскаков.
— Если знаешь, давай быстрей, — вновь послышался сзади возмущенный ропот. — Нам чего тут, до завтра торчать?
— Пожалуйста, проходите, — Сеня простер руку к двери. — Могу пропустить. Только предупреждаю: получите снегом по морде. Говорю же, они пристрелялись. И снежки летят прямо зверские, — потер он скулу.